Легенды

Д.Н. Мамин-Сибиряк  
 

 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 
 

ЛЕГЕНДЫ  

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2014 

1 

ОГЛАВЛЕНИЕ 

БАЙМАГАН ..................................................................................3 

I...................................................................................................3 

II..................................................................................................4 

III ................................................................................................5 

IV................................................................................................7 

V .................................................................................................8 

VI................................................................................................9 

VII.............................................................................................11 

VIII ...........................................................................................12 

IX..............................................................................................14 

ЛЕБЕДЬ ХАНТЫГАЯ.................................................................14 

I.................................................................................................14 

II................................................................................................17 

III ..............................................................................................21 

МАЙЯ...........................................................................................23 

I.................................................................................................23 

II................................................................................................26 

III ..............................................................................................29 

IV..............................................................................................32 

2 

БАЙМАГАН 

I  

 
«Хороша киргизская степь, хорошо голубое небо, которое опрокинулось над ней бездонным куполом, хороши звездные степные ночи, но лучше всего новый кош1 старого Хайбибулы, в котором он живет вместе со своей старухой Ужиной и молоденькой 
дочкой Гольдзейн». Так думает молодой Баймаган, работник 
Хайбибулы, думает и поет: 
 
В небе звезды, 
И в коше Хайбибулы звезды… 
Там и ночью светит солнце! 
А в голове Баймагана, 
Мысли, как птицы. 
 
— У меня много-много мыслей, и все они, как степной ковыль, гнутся в одну сторону, — говорил Баймаган, когда они 
вместе с другим работником Урмугузом пасли косяк кобылиц. — 
У Хайбибулы всего много… Старая лисица катается как сыр в 
масле, а я ничего не возьму за свои мысли, Урмугуз. 
— Дурак ты, Баймаган… — лениво отвечает Урмугуз, покачиваясь на высоком киргизском седле. — Какие мысли могут быть 
у таких бедняков, как мы с тобой?.. Ты глуп, Баймаган, а Хайбибула умен… У Хайбибулы двести лошадей ходит в степи, у Хайбибулы пять лучших иноходцев, у Хайбибулы новый кош, целый 
сундук с деньгами и красавица дочь. У бедных людей должна 
быть одна мысль: не лечь голодным спать. 
Обидно Баймагану слушать такие слова своего приятеля, который никогда ни о чем не думает, точно киргизский баран. Да, 

                                                 
1 Кош — круглая киргизская палатка из войлока. (Прим. Д. Н. Мамина-Сибиряка.) 
 

3 

Баймаган — бедняк, но это не мешает ему видеть и слышать то, 
чего не видит один Урмугуз. 
У Баймагана каждый раз дрогнет сердце, как подстреленная 
птица, когда он вечером с косяком кобылиц возвращается к кошам. Издали эти коши точно потерянные в степи шапки, одна 
большая и две маленьких. Из большой в холодные ночи весело 
поднимается синий дымок — это старая Ужина вечно что-нибудь 
стряпает, чтобы угодить мужу. Вот около этого огонька в коше 
старой лисицы Хайбибулы и бьется молодое сердце бедняка Баймагана, потому что вместе с дымом по вечерам из коша несется 
песня красавицы Гольдзейн. 
 

II  

 
У Хайбибулы новый кош, который стоит рублей пятьсот, — 
он из лучших белых кошм, а внутри по стенам развешаны дорогие бухарские ковры. Тут же стоят сундуки, набитые всяким добром — рубахами, бешметами, халатами. У Гольдзейн свой сундук, весь обитый белой жестью, точно серебряный; в нем копится 
приданое для того счастливца, которому достанется Гольдзейн. 
— Кто даст калым в сто лошадей и пятьсот рублей деньгами, 
тому и отдам Гольдзейн, — хвастается Хайбибула, когда с гостями напьется кумыса. — Будь хоть без головы жених, мне все равно… Сто лошадей и пятьсот рублей деньгами. 
Пьяный Хайбибула непременно бранится с женой и каждый 
раз повторяет: 
— Ты мне надоела, Ужина… Вот получу калым за Гольдзейн 
и прямо с деньгами поеду под Семипалатинск: там в кошах живут 
два брата, Кошгильда и Яшгильда, богатые киргизы, и у обоих по 
молоденькой дочери. Которую хочу, ту и возьму, а тебе, старой 
кляче, пора отдохнуть. 
Когда Гольдзейн весело распевает свои песни, старая Ужина 
горько плачет, потому что Хайбибула непременно женится на 
молоденькой и сживет ее, Ужину, со свету. Он уже двух жен в 
гроб заколотил, а она — третья, и ее заколотит. Старый волк любит молодую козлятину, и погубить человека ему ничего не стоит, а все считают его хорошим, ласковым мужем. 

4 

«Лучше уж мне самой умереть…» — думает Ужина, думает и 
плачет, вспоминая молодое время, когда щеки у ней были румяные, глаза светились, сама была толстая да белая и когда Хайбибула говорил ей льстивые, ласковые речи. 
Скоро износилась красота Ужины. Бессонные ночи, работа, 
дети и мужнины побои развеяли по ветру девичью красоту, а 
Хайбибула ее же попрекает дорогим калымом. 
Никто не жалеет старухи, а Гольдзейн нарочно отвертывается, 
чтобы не видать слез матери. Глупая девка только и думает, чтобы поскорее выскочить замуж за богатого жениха, а родная мать 
ей хуже чужой. 
Как-то пьяный Хайбибула сильно избил Ужину, и она едва 
вырвалась от него. Убежала и спряталась за кошем. Ночь была 
темная, а на душе Ужины было еще темнее. Стала она просить 
себе смерти, потому что никому-никому, ни одному человеку не 
жаль ее. 
— Эй, Ужина, не плачь… — прошептал над самым ухом старухи знакомый голос. 
— Это ты, Баймаган? 
— Я… Я все вижу и знаю. Погоди, вот женюсь на Гольдзейн, 
тогда и тебя возьму к себе. Славно заживем… 
— Да ты с ума сошел?.. У тебя ничего нет… 
— Э, погоди, все будет… Старая лисица Хайбибула сам будет 
ухаживать за мной… Вот я какой человек, Ужина! 
Это ласковое слово глупого парня согрело душу Ужины, как 
солнечный луч, и ей сделалось жаль Баймагана: аллах велик, у 
аллаха всего много, что стоит аллаху бросить росинку счастья на 
Баймагана? Все может быть… 
— Слушай, Баймаган, никогда-никогда не женись на Гольдзейн, — шептала старая Ужина, — в ней волчья кровь… Женись 
лучше на Макен: вот мой совет за твое доброе слово позабытой 
всеми старухе. 
 

III  

 
Около коша Хайбибулы в стороне стояли два старых, дырявых 
коша, в которых жили пастухи и работники. В одном жил кривой 

5 

пастух Газиз с дочерью Макен, а в другом — Баймаган с Урмугузом. Очень бедно было в коше Газиза, а у Баймагана с Урмугузом 
совсем ничего не было, кроме хозяйских седел да разной сбруи. 
Спали оба работника на лошадиных потниках. Сквозь прогоревшие кошмы пекло солнце и лился дождь, точно аллах хотел каждый день испытывать терпение молодых пастухов. 
Все хозяйство Газиза вела Макен, и она же постоянно помогала старой Ужине, точно работница, хотя скупой Хайбибула не 
платил ей ни гроша, разве когда подарит ей обноски после Гольдзейн. Макен работала, как лошадь, и ходила чуть не в лохмотьях. 
За работой она пела такие печальные песни и каждый раз смолкала, когда мимо проходил Баймаган. 
— Он хороший человек, — говорила Ужина, не называя Баймагана по имени. 
— Хорош, да не для меня… — отвечала Макен и тяжело 
вздыхала. 
Аллах мудрено устраивает человеческие дела: Урмугуз любил 
Макен, Макен любила Баймагана, а Баймаган любил гордую 
Гольдзейн. Баранчуками1 они все росли вместе, а потом вышло 
вон что. Старый Газиз видел все это, но молчал, потому что аллах 
велик и знает лучше нас, как и что делать. Урмугуз думал про себя, что Макен первая красавица во всей киргизской степи и что 
Гольдзейн приворожила глупого Баймагана своими песнями и 
богатыми нарядами. В праздники Гольдзейн всегда щеголяла в 
шелковом полосатом бешмете, заплетала свои черные волосы в 
мелкие косички, в уши надевала дорогие, тяжелые серьги, а всю 
грудь увешивала серебряными и золотыми монетами, которые 
так весело звенели у ней на ходу. 
Баймаган подолгу смотрел на нее с разинутым ртом или старался чем-нибудь услужить. Гордая красавица совсем не замечала Баймагана и только иногда любила посмеяться над ним, особенно когда тут же была Макен. 
— Баймаган, скоро у тебя будет сто лошадей и пятьсот рублей 
денег? — спрашивала Гольдзейн, толкая Макен локтем. — Смотри, мне, пожалуй, надоест ждать, и я как раз выйду за другого… 
У меня уж есть три жениха. 

                                                 
1 Баранчук — ребенок, дитя. (Прим Д. Н. Мамина-Сибиряка.) 
 

6 

Гольдзейн весело смеялась, а у Баймагана замирало сердце от 
этого смеха, и он начинал ненавидеть Гольдзейн. И чем больше 
она смеялась над ним, тем больше он ее любил. 
Проклятых сто лошадей бедный пастух часто видел во сне, а 
деньги даже искал у себя под изголовьем. Перестала бы Гольдзейн смеяться над ним, когда бы он принес Хайбибуле пятьсот 
рублей старыми серебряными монетами и выставил в поле свой 
собственный косяк лошадей… Всего сто лошадей и пятьсот рублей. Баймаган день и ночь стал думать, как добыть дорогой калым, похудел и ходил как в воду опущенный. 
Хайбибула прежде сам был беден, и вся степь знает, откуда 
пришло его богатство: он сначала сам воровал лошадей по казачьей уральской линии, а потом стал только сбывать краденый 
скот. 
— Это люди болтают из зависти, — говорил кривой Газиз. — 
Аллах все видит… 
 

IV  

 
Баймаган возненавидел Хайбибулу и за глаза бранил его самыми скверными словами. Тут доставалось и толстому брюху 
Хайбибулы, и его красному носу, и седой голове, которая думала 
о молоденьких девчонках. Когда в урочные часы старик выходил 
из коша на молитву, расстилал под ноги коврик и падал ниц, приложив раскрытые ладони к ушам, Баймаган испытывал глубокое 
чувство отвращения к этому старому ханже, который хочет обмануть самого аллаха. 
— Кажется, я убил бы эту старую лисицу! — говорил Баймаган своему другу Урмугузу. — Его деньги нажиты кровью, он загубил двух первых жен, теперь губит третью и хочет жениться на 
четвертой, чтобы согреть свою старую волчью кровь молодой… 
О, как я ненавижу этого Хайбибулу!.. 
Хитрый старик заметил косые взгляды Баймагана и время от 
времени любил подшутить над ним. Бессильная злоба бедняка 
забавляла Хайбибулу. 
Раз в праздник, когда в коше и перед кошем сидели гости, 
Хайбибула сказал Баймагану: 

7 

— Баймаган, покажи гнедого иноходца гостям… Впрочем, у 
тебя заячье сердце, пусть приведет лошадь Урмугуз. 
 
Это было сказано нарочно, чтобы подзадорить Баймагана и 
потешить гостей отчаянной скачкой. Гнедой иноходец был еще 
необъезженной лошадью и никого не пускал на себя. Обида засела глубоко в сердце Баймагана, и он захотел показать перед всеми, что ничего не боится и что Хайбибула напрасно его обижает. 
Иноходца едва поймали на два волосяных аркана, подвели к 
кошу, и Баймаган птицей сел на спину дрожавшей от страха лошади. 
— Смотри, упадешь!.. — крикнул вслед Хайбибула. Началась 
самая отчаянная скачка на необъезженной лошади, старавшейся 
сбить седока. А Баймаган видел только улыбавшееся лицо Гольдзейн, которая смотрела на него из коша вместе с гостями. Да, он 
приведет лошадь к кошу смирную, как овечку, или ему не видать 
Гольдзейн, как своих ушей. 
Лошадь и человек боролись отчаянно несколько часов. Баймаган уже чувствовал, что лошадь начинает уставать и скоро будет 
в его руках, как ребенок. Но в этот момент она сделала неожиданный прыжок в сторону, и Баймаган слетел на землю. Все это 
случилось в одну секунду, и бешеное животное с удвоенной силой понеслось в степь, стараясь освободиться от тащившегося на 
аркане наездника. Баймаган крепко держал веревку обеими руками и решился лучше умереть, чем выпустить лошадь. 
Через полчаса иноходец прибежал один, а Баймагана нашли в 
степи без чувств. Он лежал весь избитый: голова, лицо и плечи 
были покрыты глубокими ранами от лошадиных копыт. 
 

V  

 
Баймаган лежит в своем дырявом коше. За ним ухаживает старая Ужина, которая знает много хороших степных трав. Иногда в 
кош завертывает Макен и молча садится у входа. Больной никого 
не узнает и все бредит. 
Ему ужасно тяжело и все кажется, что он скачет на проклятом 
иноходце. Лошадь бьет его задними ногами прямо в голову, и 

8 

Баймаган страшно вскрикивает. Долго-долго носит его по степи 
взбесившийся иноходец, а когда он открывает глаза, то видит над 
собой дырявую кошму своего коша и слышит точно сквозь сон 
голос Ужины: 
— Не шевелись, Баймаган… Будешь жив, если не будешь шевелиться. Все идет хорошо. 
Баймаган старается лежать спокойно, хотя ему ужасно хочется 
приподнять голову — в коше кто-то тихо плачет, а кому плакать 
о нем, о круглом сироте? Ах, зачем он не умер там, в степи, где 
носил его иноходец!.. 
Потом Баймагану вдруг сделалось так легко и так хорошо, совсем хорошо. Он здоров. Нет, будет уж служить старой лисице 
Хайбибуле!.. Прощайте все: и кривой Газиз, и Урмугуз, и Макен, 
и Ужина… С Гольдзейн Баймаган не простился, потому что 
слишком ему было бы тяжело видеть ее насмешливую улыбку. 
— Э, увидимся!.. — утешает самого себя Баймаган, направляясь в степь, где там и сям торчали киргизские коши, точно бритые татарские головы в тюбетейках. — Надо жить, как старая лисица Хайбибула… 
Баймаган скоро нашел себе работу — он сделался отчаянным 
барантачом. По степи он отбивал овец у гуртовщиков, у казаков и 
русских угонял лошадей, и везде стали бояться одного его имени. 
Несколько раз он попадался, и его били прямо по голове, точно 
все знали, где у него самое больное место. 
Через несколько лет такой работы у Баймагана был готов весь 
калым за Гольдзейн, и он орлом полетел к старому Хайбибуле. 
— Вот твой калым… — объявил Баймаган, высыпая перед 
стариком старое серебро. 
— Ты — умный человек, — задумчиво говорил Хайбибула, 
пересчитывая деньги. — Ну, Гольдзейн — твоя… такой красавицы до Семипалатинска не найти. Что же, твое счастье, а я очень 
рад. Макен тоже вышла замуж за Урмугуза, я и калым платил за 
него. Давай поцелуемся. 
 

VI  

 

9 

Рядом с кошем Хайбибулы вырос новый кош Баймагана. В последнем жилось очень весело. Гольдзейн по целым дням распевала свои песни, а Баймаган лежал на ковре и пил кумыс. Когда ему 
надоедало гулять одному, он посылал за Хайбибулой и угощал 
старика. 
— Ты умный человек, Баймаган, — повторял каждый раз Хайбибула и улыбался старым, беззубым ртом. — Стар я стал… Вот 
и борода седая, и глаза слезятся, и зубы пропали. А когда-то я 
умел наживать деньги. Надо тебе показать все норы и лазейки, а 
мне пора отдохнуть. 
И старая лисица Хайбибула учил Баймагана всяким плутням, 
называл всех своих знакомых и товарищей по ремеслу, а Баймаган слушал и удивлялся, что Хайбибула совсем не такой дурной 
человек, как он думал раньше. Даже очень хороший человек этот 
Хайбибула, если разобрать; а если он занимается воровством, так 
не он один грешен перед аллахом. 
Когда Хайбибула выгнал старую Ужину и женился на четырнадцатилетней Аяш, дочери Кошгильды, о которой давно говорил, и тогда Баймаган не обвинил старика. Хайбибула еще в силах, а Ужина едва волочит свои старые ноги. Так хочет аллах, если одно дерево цветет, а другое сохнет. Конечно, Аяш молода для 
такого беззубого старика, как Хайбибула, но старику уж немного 
осталось веселить свое сердце — пусть еще порадуется на конце 
своих дней. 
Старая Ужина пришла к Баймагану и сказала: 
— Муж меня прогнал, а я стара… Помнишь, как ты обещал 
приютить меня, если женишься на Гольдзейн?.. 
— Я этого не говорил, старая кляча!.. — закричал Баймаган. — Это все ты сама придумала… 
Баймагану было совестно за свою ложь, и он еще сильнее рассердился. 
— Не наше дело судить вас с отцом, — ответила матери 
Гольдзейн, потакавшая мужу. — Мы не желаем ни с кем ссориться, а живите себе, как знаете. 
Ничего не сказала старая Ужина и ушла. Ее приютил в своем 
рваном коше Урмугуз. 
— Мне уж заодно вас, стариков, кормить, — проговорил 
он, — вон Газиз живет, живи и ты. 
Тесно было в коше Урмугуза, но Макен нашла уголок для старухи, совсем убитой горем. Это взбесило Баймагана. 

10