Дурной товарищ

Д.Н. Мамин-Сибиряк  
 

 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 
 

ДУРНОЙ ТОВАРИЩ 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2014 

1 

ДУРНОЙ ТОВАРИЩ 

I 

 
История разыгралась прескверная и совершенно неожиданная. 
Кажется, ни один человек в мире не мог бы ее предвидеть, тем 
более что осеннее утро выдалось такое чудное, светлое, с крепким морозцем… Но я забегаю вперед. 
Когда меня отдавали в школу, тетушка Мария Ильинишна 
считала своим долгом повторить несколько раз с особым ударением: 
– Коля, главное, бойся дурных товарищей!.. 
Мой отец, скромный, вечно занятый человек, счел необходимым подтвердить то же самое. 
– Да, товарищи – это главное… И поговорка такая есть: скажи 
мне, кто твои друзья, и я скажу, кто ты. Да, нужно быть осторожным… 
Нужно сказать, что я рос порядочным баловнем, вероятно, потому, что рано лишился матери и в глазах доброй тетушки являлся сиротой. Милая добрая старушка напрасно старалась быть 
строгой, и даже выходило смешно, когда она начинала сердиться 
и придумывать грозные слова. Когда истощался весь запас строгости, тетушка прибегала к последнему средству и говорила самым зловещим тоном: 
– Вот погоди, придет папа со службы, тогда узнаешь… Да, узнаешь! 
Отец никогда меня не наказывал, а в крайнем случае, когда 
был особенно недоволен моим поведением, запирался у себя в 
кабинете. Это было самым сильным средством для моего исправления, и я серьезно мучился, пока буря не проходила. 
Итак, стояло чудное осеннее утро. Я с намерением вышел из 
дому пораньше, как и другие товарищи, с которыми вместе ходил 
в школу. Первая новость, которую я узнал на улице, была та, что 
река встала, то есть покрылась льдом. Это известие всех школьников страшно взволновало, тем более что наша дорога в школу 
проходила мимо реки, то есть не то чтоб совсем мимо, а приходилось сделать большой крюк, ну, как не посмотреть на первый 
лед – это было свыше наших сил. Дорога сокращалась еще тем, 

2 

что мы побежали к реке бегом. Действительность превзошла все 
наши ожидания. Река не только встала, но была покрыта таким 
блестящим льдом, точно зеркалом. 
– Ах, какой лед!.. – крикнули мы все разом. 
К реке бежали мальчишки из других улиц, – как на праздник. 
Были тут и гимназисты, и реалисты,1 и ученики городских школ, 
и просто безыменная детвора, высыпавшая из подвалов и чердаков. Два мальчика из соседней булочной прибежали в одних рубашках, в опорках на босу ногу и без шапок. Подняли общий радостный крик, и по льду с звенящим гулом полетели палки и 
камни. Нет больше удовольствия, как запустить палку по такому 
молодому льду, который гудит, как тонкое стекло. 
– А ведь лед толстый, – заявил Паша Селиванов, краснощекий 
мальчуган из нашего класса. – Ей-богу, толстый… 
Для проверки было брошено несколько кирпичей, и лед не 
проломился. Это было великолепно, и мы прыгали на берегу, как 
дикари. 
– Если лед держит кирпичи, то, значит, можно по нему ходить, – проговорил Костя Рябов, тоже наш товарищ. 
– Ах, если бы были коньки… – пожалел кто-то. 
– Можно попробовать пройти по льду и без коньков, – продолжал третий. 
– А в самом деле, если попробовать… 
Точно в ответ на этот вопрос, с противоположной стороны на 
лед выскочил мальчуган в красной рубахе. Смельчак лихо прокатился, стоя на ногах, и вызвал общее одобрение. Пример получился заразительный. За первым смельчаком явился, конечно, и 
второй, и третий. 
– Да, им хорошо там кататься, – с завистью говорил Паша Селиванов. – Там берег мелкий. Если и провалятся, так не утонут. 
Это говорило благоразумие. Действительно, наш берег шел 
обрывом, и река здесь была глубокая. Но явилась счастливая 
мысль: пройти по льду у самого-самого берега. Это была общая 
мысль, трогательная по своей простоте и разумности. Костя Рябов сейчас же и привел ее в исполнение. Лед выдержал… 

                                                 
1 Реалисты – учащиеся дореволюционных гимназий и так называемых реальных училищ. 
 

3 

– Да он совсем толстый, лед… 
Мы принялись бегать по закрайку самого берега, и все выходило отлично, несмотря на то что кое-где лед ломался и выступала вода. 
– Это тонкий лед только у самого берега, а посредине реки он 
совсем толстый, – сообразил кто-то. – Это всегда так бывает… 
Кому первому пришла в голову счастливая мысль проверить 
это предположение на опыте, трудно сказать. Впоследствии выходило как-то так, что никто не выходил на лед первым, а дело 
началось прямо со второго номера. Я, конечно, был виноват решительно меньше всех, вернее, совсем не виноват и даже отговаривал товарищей, хотя они, по свойственному им коварству, совершенно не слышали голоса благоразумия. 
Когда мы были уже на середине реки, на противоположном 
берегу раздался общий отчаянный крик: 
– Полиция!! 
Действительно, на берегу торопливо бежали два городовых и 
что-то кричали. Катавшаяся по льду детвора бросилась врассыпную на берег, как воробьи. Мы забрались слишком далеко, чтобы 
убежать сейчас же, и лед был такой скользкий. Кто-то из нас 
упал, на него упал другой, и лед не выдержал нашей тяжести. 
Сначала он зловеще треснул, потом начал опускаться, и мы все 
трое как-то сразу очутились по горло в воде. Как мы кричали, 
было слышно чуть не за версту. По берегу бегали два городовых. 
Откуда-то появились доски и веревки. Кто-то ужасно кричал, и со 
всех сторон бегали люди – мужики, женщины, дети. 
– Тонут!!! Караул!.. 
Все случилось так быстро, что трудно было что-нибудь сообразить. От страха мы даже не чувствовали, как холодна вода, и 
напрасно цеплялись руками за тонкий лед, который сейчас же 
ломался, как сухарь. Вместе с нами плавали в воде наши шапки, 
так что с берега казалось, что тонет целых десять человек. 
Мы уже выбивались из сил, когда по льду, держа веревку в зубах, подполз какой-то подмастерье. Он вперед себя толкал длинную доску, за которую мы и ухватились окоченевшими руками. 
Как нас вытащили, я плохо помню. Какой-то человек поставил 
меня на ноги, встряхнул и проговорил всего одно слово: 
– Хорош!.. 
 

4 

II 

 
Можно себе представить весь ужас моей тетушки, когда меня 
привели к ней, всего мокрого и без шапки. Бравый городовой, 
сделав под козырек, отрапортовал: 
– Они изволили тонуть, а мы их вытащили… 
Городовой получил на чай, а меня потащили в мою комнату, 
раздели, и тетушка сама принялась растирать меня водкой и скипидаром. Потом явились на сцену липовый чай, малина и мята. 
Через полчаса я уже лежал в своей постели. Странно, что настоящий испуг я испытал только теперь, когда лежал на своей 
собственной кровати. 
Первое, что могла сказать милая тетушка, была обычная фраза: 
– Вот что значит, Коля, иметь дело с дурными товарищами… 
Старушка только сейчас сообразила, как велика была опасность, которой я подвергался, и горько расплакалась. 
– Я тебе всегда говорила, Коля, что твои приятели Паша Селиванов и Костя Рябов не доведут тебя до добра… 
Я заступался за своих товарищей как умел, но это нисколько 
не убедило тетушку. Она еще больше рассердилась и даже погрозила кулаком. 
– Только бы они попали в мои руки… О, я знаю, что это они 
затащили тебя на лед! А вдруг бы ты утонул? Что бы я сказала 
папе, когда он вернется домой со службы? Ведь он обвинил бы во 
всем меня, почему я недосмотрела. А что я могу сделать с этими 
сорванцами?!. Господи, вот наказание-то… 
Последняя мысль убивала меня не меньше, чем тетушку, и я 
даже закрывал глаза от страха, представляя себе возвращение отца со службы. В самом деле, что я могу сказать ему в свое оправдание? Решительно ничего… Конечно, немного утешала мысль, 
что и моим товарищам по несчастью не лучше, чем мне, если не 
хуже. Если бы мой отец закричал на меня, начал браниться или 
как-нибудь меня наказал, все было бы, кажется, легче, а то выслушает рассказ тетушки, повернется и уйдет к себе в кабинет. 
Хуже этого я ничего представить не мог, потому что очень любил 
отца, а с другой стороны чувствовал себя бесконечно виноватым. 
– Тетя, я больше не буду… – по-детски оправдывался я, чтобы 
сказать что-нибудь. – Только позвольте мне встать и одеться. 

5 

– Э, нет, голубчик!.. Умеешь тонуть, так лежи в постели, пока 
не придет отец. Пусть он делает с тобой что хочет. 
Это было для меня наказанием. 
Отец возвращался со службы в 5 часов, и я с тоской ждал, когда в передней раздастся звонок. Время точно остановилось. Но 
вот и звонок. У меня замерло сердце. Тетушка встретила отца в 
передней, и я слышал, как она ему рассказывала целую историю о 
дурных товарищах, которые меня силой затащили на лед и чутьчуть не утопили. 
– Я всегда это говорила, – повторяла она. – Коля очень доверчив. Он еще совсем ребенок… 
Отец не ответил ни слова и прямо из передней пришел в мою 
комнату. Я со страха закрыл глаза и боялся шевельнуться. Отец 
сел на мою кровать, пощупал мою голову и ласково спросил: 
– Тебя не знобит? 
– Нет, папа… 
Ласковость отца растрогала меня больше всего, и я расплакался самым глупым образом. Тетушка, выгораживая меня, продолжала сочинять такую историю о дурных товарищах, причем выходило как-то так, что Костя Рябов и Паша Селиванов с намерением затащили меня на лед и точно нарочно хотели меня утопить. 
– Я всегда говорила Коле: бойся дурных товарищей. Вот помоему и вышло… Если бы он не встретил их сегодня утром на 
улице, если бы они не затащили его силой на реку… 
– Да, дурные товарищи – вещь опасная, – соглашался отец и 
потом прибавил: – А вот я сейчас покажу Коле того дурного товарища, которого нужно опасаться больше всего… 
Отец ушел в свою спальню и вернулся с маленьким зеркалом, 
перед которым брился. 
– Ну вот, смотри портрет самого дурного товарища, – говорил 
он, подставляя зеркало к моему лицу. – Его нужно бояться больше всего, особенно если не хватает характера удержаться от чегонибудь. Понял? 
– Да, папа… – согласился я, рассматривая свое собственное 
лицо в зеркале.