Дыхание камня: Мир фильмов Андрея Звягинцева

Дыхание камня

Мир фильмов Андрея Звягинцева

Дыхание камня

Мир фильмов  
Андрея Звягинцева

Новое
литературное
обозрение

2014

УДК 791. 43. 075 Звягинцев А.П.
ББК 85.373 (2)6-8 Звягинцев А.П.
Д91

Д91 Дыхание камня: Мир фильмов Андрея Звягинцева/
 Сборник статей и материалов. — М.: Новое литературное обозрение, 
2014. — 456 с.: ил.

 ISBN 978-5-4448-0083-6

 Настоящий сборник — первая попытка начать серьезный разговор об 
особой кинематографической эстетике фильмов Андрея Звягинцева. 
Здесь представлены работы критиков и эстетиков кино, аспирантов вузов, посвященные анализу фильмов режиссера, материалы мастер-класса, 
проведенного Звягинцевым в киноклубе “АРТкино” в сентябре 2007 года, 
а также интервью с участниками творческого коллектива, специально 
подготовленные для этого сборника, и другие материалы. 

 
УДК 791.43.075Звягинцев А.П.
 
ББК 85.373(2)6-8Звягинцев А.П.

© Авторы текстов, 2014
© Оформление. ООО “Новое литературное обозрение”, 2014

В оформлении обложки использован кадр из фильма А. Звягинцева “Изгнание”

Содержание

Вступление

От издателя
9

Андрей Плахов. Звягинцев в трех ликах
11

Мастер-класс Андрея Звягинцева: фрагмент  № 1
18

Глава 1. Черная комната.  

2000: Бусидо, Obscure, ВыБор

Роман Навескин. Симметрия обскура
29

Степан Федоткин. Немой свидетель
37

Полина Душацкая. Киноискусство терапии 
(анализ творческого времени в фильме “Выбор”)
42

Глава 2. ВозВращение. 2003

Мастер-класс Андрея Звягинцева: фрагмент № 2
59

Поэзия объемов. Интервью с кинооператором Михаилом Кричманом
75

Игра на просвет. Интервью с актером Константином Лавроненко
91

Ирина Машевская. Теорема Звягинцева
105

Яна Пенчковская. Мифология “Возвращения” 
126

Глава 3. изгнание. 2007

Мастер-класс Андрея Звягинцева: фрагмент № 3 
141

Текст о тексте. Интервью со сценаристом Олегом Негиным
162

Евгений Васильев. Препарат профессора Гибберна
174

Людмила Клюева. Дыхание камня  
(фильм “Изгнание” и традиция трансцендентального кино)
212

Аркадий Тарасов. Христианские мотивы в фильме “Изгнание”
247

Игорь Манцов. Внутренний космос
257

Мастер-класс Андрея Звягинцева: фрагмент №4
266 

Спасенное дерево, убитое поле.  
Интервью с художником Андреем Понкратовым
280

Глава 4. ApOcryphA. 2008

Людмила Клюева. Наблюдая наблюдающего, 
или Поэзия деконструкции  
(по мотивам фильма “Апокриф”) 
299

Мастер-класс Андрея Звягинцева: фрагмент №5
319 

Тихая данность происходящего.  
Интервью с композитором  
и звукорежиссером Андреем Дергачевым
332

Глава 5. елена. 2011 

Евгений Васильев. Собачье сердце
343

Антон Долин. Имя собственное
350

Людмила Клюева. Вирус неразличения 
361

Непрямая речь. Интервью с художником 
по костюмам Анной Бартули
395

Открытие имен. Интервью с режиссером 
Андреем Звягинцевым
409

Наум Клейман. Алгебра и метафизика: 
о кинематографе Андрея Звягинцева
438

Фильмография
445

в сту пле н и е  

от издателя

Д
ебютная лента “Возвращение” мгновенно вписала доселе 
никому не известное имя Андрея Звягинцева в контекст 
большого мирового кино. Все случилось так стремительно и не- 
ожиданно, что кинематографическая общественность оказалась 
буквально застигнутой врасплох. В 2003 году картина Звягинцева 
стала настоящей сенсацией года. За фильм сражались четыре 
крупнейших мировых фестиваля: Монреаль, Локарно, Торонто 
и Венеция. Фестивали такого класса, как правило, работают с 
самыми престижными и именитыми мастерами. На сей раз их 
выбор пал на киноленту, снятую на частной телестудии никому 
не известным даже в своей стране дебютантом, не имеющим к 
тому же профессионального режиссерского образования. Более 
того, в фильме снялись безвестные актеры, да и вся съемочная 
группа состояла из таких же никому ничего не говорящих имен. 
Что это? Невероятное стечение обстоятельств? Фантастическое 
чутье устроителей фестивалей? Божий промысел?
В Венеции картина Звягинцева получила сразу два “Золо тых 
льва”: первый — за лучший режиссерский дебют, и второй — 
главный приз фестиваля и один из самых престижных в мире — 
“Золотой лев” за лучший фильм. Один фильм и два “Золотых 
льва” — такое за всю историю Венецианского фестиваля случилось впервые. Газеты писали об ошеломляющем успехе, “невероятном триумфе” единственного русского участника киноконкурса. Некоторые критики откликнулись на эту сенсацию 
далеко идущими обобщениями: в “Возвращении” они усмотрели 
не только факт реального и победоносного возвращения России 
на авансцену мирового кинематографа, но и ситуацию возвращения к лучшим традициям русского кино.
Первая картина Андрея Звягинцева завоевала более тридцати наград на мировых фестивалях кино — в том числе 

приз Европейской киноакадемии, российские призы: “Нику”, 
“Золотого орла”, приз кинокритики, гран-при кинофестивалей в 
Любляне, Загребе и Котбусе, бесчисленные награды за лучшую 
режиссерскую, операторскую и актерскую работы. Фильм был 
показан более чем в семидесяти странах мира, включая Иран и 
Китай, чей рынок практически закрыт для иностранных картин 
по цензурным соображениям. Это триумфальное шествие русского фильма по экранам мира утвердило новое имя в мировой 
режиссуре.
Второй фильм Андрея Звягинцева — “Изгнание” — в 2007 
году участвовал в конкурсной программе Каннского кинофестиваля, где был отмечен призом за лучшую мужскую роль: малой 
“Пальмовой ветви” удостоился Константин Лавроненко. До этого 
никто из наших актеров и актрис ни в советский, ни в постсоветский период не награждался в Каннах за лучшую роль. Как заметил один из критиков в рецензии на “Изгнание”: “Видимо, в случае со Звягинцевым с нашим кино многое происходит впервые”.
Прошло четыре года — и новая картина режиссера “Елена” 
попала во второй по значимости каннский конкурс “Особый 
взгляд”. Картину показывали на церемонии закрытия и, несмотря на это, ей присудили Специальный приз жюри. Создавалось 
впечатление, что Звягинцев не способен уехать с фестиваля без 
награды.
Но дело, конечно, не только в фестивальных успехах как таковых. Успех — это всего лишь знак, повод, призыв; некоторая 
возможность поговорить о закономерности или непредсказуемости того или иного феномена, возможность, продиктованная 
вполне объяснимым желанием хоть как-то объяснить необъяснимое с помощью человеческой логики и воображения.
Данный сборник — первая попытка начать серьезный разговор об особой кинематографической эстетике фильмов 
Звягинцева. Здесь представлены работы критиков и эстетиков кино, аспирантов вузов, посвященные анализу фильмов 
режиссера, материалы “мастер-класса”, проведенного Андреем 
Звягинцевым в киноклубе “АРТкино” в сентябре 2007 года, а 
также интервью с участниками творческого коллектива.

андрей плахов

зВягинцеВ В трех ликах 

К
инотворчество Андрея Звягинцева, состоящее пока из трех 
главных фильмов, отмечено ярким талантом и, что не- 
маловажно, отличается востребованностью. Это — не маргинальное “кино не для всех”, в нем виден пример художественной 
стратегии, которая не направлена ни в сторону коммерческого 
зрелища, ни в зону радикального артхауса.
Уже “Возвращение” стало открытием нового режиссера 
мирового уровня и уникальным по своей успешности проектом. 
Дебют никому не известного автора из немодной страны России 
не только завоевал “Золотого льва” Венецианского фестиваля, но 
и был куплен и прокатан в семидесяти шести странах, не считая 
государств СНГ.
Загадку этого феномена надо искать, естественно, в картине, но найти ее не так уж легко. История предельно проста и, 
кажется, могла бы произойти в любое время в любом месте. Отец 
после долгих лет отсутствия возвращается в семью, забирает 
двух сыновей-по дростков, Ивана и Андрея, на рыбалку, пытается 
преподать им уроки мужского воспитания. Психологические 
конфликты, противостояние характеров, обид и амбиций ведут 
к трагической развязке. Вот, собственно, и все. Никаких жгучих и болезненных актуальных проблем, никакого социального или этнографического фона, которые могли бы послужить 
приманкой.
Подобная простота, конечно, не обходится без мифологических подпорок. В день приезда отца мальчики открывают 
иллюстрацию к Библии: “Авраам приносит в жертву Исаака”. 
Действие фильма происходит в течение библейских семи дней 
творения — от воскресенья до субботы. Сыновья впервые видят 
отца спящим — словно мертвым, а когда он везет их в лодке 
на таинственный остров, то выглядит, как Харон — перевозчик 

через загробную реку. И вообще всем своим грубовато-немногословным поведением отец напоминает гостя с того света. 
Довольно, надо сказать, неприятный тип, который муштрует и 
строит мальчишек, кому-то названивает по телефону и вырывает 
на острове из-под земли какой-то железный ящик: это никак не 
отыгрывается в сюжете, но все вместе вызывает смутные ассоциации с уголовным или военным миром — безусловно мужским и, 
очень похоже, русским. Это очень важно подчеркнуть: в первой 
работе Звягинцева кажущаяся абстрактность в эмоциональном 
смысле оказывается мнимой.
Профессионально фильм сделан почти безупречно. На пряжение растет в нем от кадра к кадру и достигает апогея в сценах, где ничего не происходит, просто колышется трава или 
шумят деревья; великолепно и изобразительное, и музыкальное решение. Хочется употреблять именно эти старые термины, 
а не “саспенс” и “саундтрек” — потому что речь идет о настоящем искусстве. И лишний раз поражаешься тому, что почти 
все создатели фильма — дебютанты или делали тогда первыевторые шаги в кино: от сценаристов Владимира Моисеенко 
и Александра Новотоцкого до оператора Михаила Кричмана 
и композитора Андрея Дергачева, не говоря о самом Андрее 
Звягинцеве, которому нельзя было опереться на чей-то авторитет и опыт. Дебютом в большом кино стало “Возвращение” и 
для продюсера Дмитрия Лесневского.
В “Возвращении” несомненно заметны следы влияния Андрея 
Тарковского. Давно мы не видели на российском экране такого 
мокрого дождя, такой густой зеленой листвы, такого волшебного 
озера — и это не пошлая “русская ширь”, а то мистическое, почти 
религиозное восприятие природы, которое вместе с Тарковским 
почти ушло из нашей культуры. Но Звягинцев — современный 
режиссер и не делает авторское кино образца шестидесятых. 
Его фильм местами напоминает триллер, а еще больше — американский гиперреализм (в духе раннего Скорсезе и Гаса Ван 
Сента), когда абсолютно реалистическая картинка совершенно 
неожиданно и безо всякого режиссерского нажима преображается в миф или притчу. Когда-то в Венеции впервые победил 
русский фильм — “Иваново детство” Тарковского. Картина 

Звягинцева — это Иваново и Андреево детство без войны, но 
в мире, полном неформулируемой тревоги и тяжелых предчувствий. В мире, где все равно нет иного выхода, как взрослеть, 
жить, совершать ошибки и за них расплачиваться.
Второй картины Звягинцева ждали с нетерпением, кое-кто 
и злорадным. Хотелось получить ответ на вопрос: феномен 
“Возвращения”, явление режиссера Звягинцева — что это было? 
Случайный успех выскочки, невесть откуда залетевшего в нормированную клановую киноиндустрию, где каждому определено и указано его место? Массовый гипноз сознания, прежде 
всего западного? Умелое приспособление клише русской духовности “а-ля Тарковский” к формату современного кино? Или действительно самостоятельный творческий акт, открытие нового 
индивидуального мира, обладающего мощью и магией?
Первый фильм Звягинцева назывался “Возвращение”, второй — “Изгнание”. Оба слова имеют бытовой смысл, но русский 
режиссер употребляет их в ином — сакральном и необиблейском. Сюжетом первой картины было возвращение блудного 
отца, темой второй — изгнание грешников из рая. “Райским” 
можно считать удивительной красоты пейзаж с деревянным 
домом, одиноким деревом, умиротворяющими холмами и 
церковью. Здесь природа еще дышит, вырываясь из объятий 
цивилизации. Но нет покоя в душах живущих здесь героев, хотя 
внешне Алекс, Вера и двое их детей (дочку, кстати, зовут Евой) 
являют образ идеального семейства дачников-землевладельцев.
Алекс тяготеет к мужскому миру с его брутальной аурой; 
законченным воплощением этого мира выглядит брат Алекса — 
Марк, бросивший и больше никогда не видевший своих детей. 
Алекс не такой, но мужской эгоизм и пресловутая мужская солидарность заставляют его мириться с криминальной подноготной 
брата, и это еще больше отдаляет его от Веры. Она же не видит 
себя в женской роли хранительницы очага, пусть даже едва тлеющего. Ее пугает бессмысленный, как будто заведенный каким-то 
жестоким механиком ход вещей: беременность — рождение — 
взросление — отчуждение — повторение участи родителей.  
В этой цепочке пропущен, куда-то выветрился самый важный 
компонент. Любовь? Сострадание? Жертвенность?