Новый исторический вестник, 2012, №4 (34)

Москва 2012

4(34)
2012

THE NEW HISTORICAL BULLETIN

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ 

ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИСТОРИКО-АРХИВНЫЙ ИНСТИТУТ

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ

Главный редактор С.В. Карпенко

А.Б. Безбородов, В.П. Булдаков, О.Г. Буховец, В. Голдман, 

Л.Е. Горизонтов, В.И. Дурновцев, Е.Н. Евсеева, Н.Т. Ерегина, 
Г.З. Иоффе, А.А. Киличенков, Т.Ю. Красовицкая, А.В. Костров,
А.В. Крушельницкий, Н.Г. Кулинич, В.В. Минаев, А.М. Пашков, 

В.Н. Пискун, В.А. Поляков, А.С. Сенин, А.А. Симонов, 

О.В. Хлевнюк, Т.И. Хорхордина, В.Ж. Цветков, П.П. Шкаренков

Издатель С.С. Ипполитов

Обложка А. Надточенко

Журнал основан в 2000 г.

Выходит 4 раза в год

Адрес редакции: 

125267, Москва, Миусская пл., 6
Эл. почта: nivestnik@yandex.ru

Сайт: www.nivestnik.ru

Подписной индекс 

по каталогу «Роспечати»: 36574

© Новый исторический вьстникъ, 2012
© Российский государственный   
    гуманитарный  университет, 2012

RUSSIAN STATE UNIVERSITY 

FOR THE HUMANITIES

INSTITUTE FOR HISTORY AND ARCHIVES

EDITORIAL BOARD

Editor-in-chief S. Karpenko

A. Bezborodov, O. Bukhovets, V. Buldakov, V. Durnovtsev, 

N. Eregina, E. Evseeva, W. Goldman, L. Gorizontov, G. Ioffe, 
O. Khlevnyuk, T. Khorkhordina, A. Kilichenkov, А. Kostrov, 

Т. Krasovitskaya, A. Krushelnitskiy, N. Kulinich, V. Minaev, A. Pashkov, 
V. Piskun, V. Polyakov, A. Senin, P. Shkarenkov, A. Simonov, V. Tsvetkov

Publisher S. Ippolitov

 Cover Designer А. Nadtochenko

The Journal is founded in 2000

Quarterly journal

Address: 

6, Miusskaya sq., Moscow, Russia, 125267

E-mail: nivestnik@yandex.ru
Web-site: www.nivestnik.ru

Subscription index

Under the catalogue of «Rospechat’»: 36574

© by Novyi Istoricheskii Vestnik, 2012
© by Russian State University 
    for the Humanities, 2012

С О Д Е Р Ж А Н И Е

Статьи

Асташов А.Б. Членовредительство и симуляция болезней 

в русской армии во время Первой мировой войны .............................. 6

Кириллова Е.А. «Всех уволить немедленно»: оптанты 

на советской службе (из истории коммунального 
хозяйства Петрограда начала 1920-х гг.) ............................................. 19

Крыжан А.В. Обыватель и советская юстиция: из опыта 

использования политической демагогии в повседневном 
общении с властью (Курская губерния, 1920-е гг.) ............................ 38

Антибольшевистская Россия

Исповедников Д.Ю. Освещение дальневосточного 

приграничья разведкой штаба Иркутского 
военного округа (1918 – 1919 гг.) ........................................................ 48

События и судьбы

Таймасова Л.Ю. Тайны Ливонской войны: 

герцог Магнус Голштинский, Московская компания 
и английская контрабанда через русское «оконце в Европу» ........... 58

У книжной полки

Глущенко Е.А. Россия в Средней Азии: Завоевания и преобразо
вания; Кикнадзе В.Г. Невидимый фронт войны на море: Морская 
радиоэлектронная разведка в первой половине ХХ века; Котюков К.Л.
Роковое разделение: Русская военная эмиграция в период Великой 
Отечественной войны на оккупированных территориях Советского
Союза и Югославии. ................................................................................ 113

Содержание, авторы, аннотации ............................................................ 134
Contents, Authors, Abstracts .................................................................... 139

C O N T E N T S

Articles

A. Astashov Self-mutilation and Sham Illnesses 

in the Russian Army during the World War I ............................................ 6

E. Kirillova “All Must Be Fired Immediately”: Optants 

in Soviet Civil Service (from the history of municipal 
economy of Petrograd in the early 1920’s) ............................................. 19

A. Kryzhan A Common Citizen and Soviet Justice: 

On the Use of Political Demagogy in Daily Communication 
with the Authorities (Kursk Province, 1920s) ......................................... 38

Anti-Bolshevik Russia

D. Ispovednikov Intelligence Operations of Irkutsk Military 

District’s Headquarters in Russia’s Far East Borderline Areas ............... 48

Landmarks in Human History

L. Taimasova Secrets of the Livonian War: Duke Magnus 

of Holstein, the Muscovy Company and English smuggling 
operations across the Russian “little window” to Europe ....................... 58

Book Reviews

Glushchenko E.A. Rossiya v Sredney Azii: Zavoevaniya i

preobrazovaniya; Kiknadze V.G. Nevidimy front voyny na more: 
Morskaya radioelektronnaya razvedka v pervoy polovine XX veka; 
Kotyukov K.L. Rokovoe razdelenie: Russkaya voennaya emigratsiya v
period Velikoy Otechestvennoy voyny na okkupirovannykh territoriyakh
Sovetskogo Soyuza i Yugoslavii. ............................................................... 113

Contents, Authors, Abstracts ..................................................................... 139

С Т А Т Ь И

                                 А.Б. Асташов 

ЧЛЕНОВРЕДИТЕЛЬСТВО И СИМУЛЯЦИЯ БОЛЕЗНЕЙ

В РУССКОЙ АРМИИ

ВО ВРЕМЯ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Членовредительство и симуляция болезней – одна из наименее 

изученных страниц истории русской армии в период Первой мировой 
войны. Эти виды воинских правонарушений были характерны для русской армии и в мирное время, главным образом при призыве на военную 
службу. Почти всегда они сводились к «искусственным» (искусственно 
вызванным) болезненным состояниям различных органов: опухолям, 
флегмонам (гнойным воспалениям), грыжам, прободениям барабанных 
перепонок и т.п. При этом различные членовредительства были характерны для определенных местностей: в одной преобладали «искусственные» 
опухоли, в другой – флегмоны, в третьей – грыжи. Это указывало на 
определенную специализацию, развитие «промысла» членовредительства, 
связанного с военной службой. 

Подобного рода дела в мирное время составляли, например, по Киев
скому, Петербургскому и Варшавскому военным округам 7 % военно-судных 
дел. С началом Русско-японской войны при объявлении мобилизации 
произошло значительное увеличение количества случаев членовредительства и симуляции. Основными их видами (83 % всех случаев) являлись 
повреждение и болезни рук – 32 %, органов слуха – 29 %, голени – 10 %, 
глаз – 12 %. Но и после войны членовредительство при призыве в армию 
продолжалась. Согласно отчетам военно-санитарной администрации за 
1907–1909 гг., оно составляло 1 человек на 4 тыс., то  есть около 350 человек в год (в расчете на всю армию мирного времени). В армии военного 
времени, полагали, будет 10–15 тыс. членовредителей1. 

С началом Первой мировой войны произошло значительное увели
чение количества случаев членовредительства и симуляции. Это было 
вызвано как массовой мобилизацией, так и быстро распространявшимся 
нежеланием погибать «за Веру, Царя и Отечество». Свою роль сыграло и 
увеличением доли «преступного элемента» в армии: будучи призванными, 
преступники активно распространяли свои собственные способы ухода 
от выполнения обязанностей перед обществом и государством. Широкое 

распространение членовредительства сразу ощутили военные врачи, как 
в призывных комиссиях, так и на самом фронте2. 

Военно-медицинская классификация членовредительства выделя
ла симуляцию болезней с повреждением целости кожи и подлежащих 
тканей (парша, свищи, контрактуры, отеки) или без них (ушибы, отеки, 
травматические атрофии конечностей, особенно пальцев, растяжения, 
грыжи и т.п.), кожные болезни. Членовредители наносили себе раны резаные, колотые, огнестрельные, ушибленные. Кроме того, они симулировали 
болезни внутренних органов (бронхит, туберкулез, язву желудка, катар 
кишок, нефрит, цистит, уретрит, диабет, желтуху, болезни сердца), нервные 
болезни (чаще всего падучую), болезни глаз (конъюнктивит, лейкому, язву 
роговицы, катаракту) и уха (прободение барабанной перепонки, катар 
слухового прохода). Наконец, «подделывали» здоровые корни зубов под 
больные, спиливали зубы. Широко распространился «комбинированный 
подход», когда несколько «искусственных» болезней сочетались с симуляцией еще нескольких других3. 

Возник даже такой метод нанесения вреда своему здоровью с целью 

уклонения от военной службы, как специальное заражение себя венерическими болезнями. В «поисках» этих заболеваний военнослужащие 
ездили в крупные города (Полоцк, Двинск, Минск и прочие). Из этого, 
как указывал и.д. начальника штаба Северного фронта генерал М.Д. Бонч- 
Бруевич в феврале 1916 г., «можно заключить, что явление это носило 
стихийный характер и могло создать открытый торг как сифилисом, так 
и триппером... А последнее обстоятельство несет неисчислимый ущерб 
рядам действующих армий»4. 

До войны военными медиками предполагались и ожидались 

определенные «национальные» виды членовредительства: у евреев и 
поляков – травмы барабанной перепонки, у грузин – грыжи, у евреев, 
грузин и поляков – парафиномы (введение под кожу парафина), у русских – «порубы» пальцев. Но с началом мировой войны произошла «интернационализация» членовредительства, его распространение на другие 
народы: среди мусульман распространились повреждения барабанной 
перепонки, изъязвления голени и парафиномы, у эстонцев – парафиномы 
и болезни, вызывавшие флегмоны5. 

Членовредители проявляли большую изобретательность, даже за
мысловатость в предъявлении «искусственных» болезней, что требовало 
серьезной медицинской экспертизы для их распознавания. По всей видимости, помогали им опытные, знающие членовредители, отслеживавшие малейшие изменения в «Расписании болезней», освобождавшем от 
воинской службы6. Так, членовредители быстро отреагировали на ст. 54 
«Расписания болезней». Согласно ей, от военной службы освобождались 
лица, у которых окажется отсутствие более 10-ти зубов в одной челюсти 
или 14-ти зубов в двух, причем зубы мудрости в счет не шли. В статье 

указывалось, что за отсутствие зуба считается зуб, испорченный кариозным процессом, а это давало возможность членовредителям имитировать 
кариес, а также играть на противоречиях внутри комиссии, когда одни ее 
члены признавали процесс кариозным, а другие – нет. Все это создавало 
почву для давления на комиссию или подкупа ее членов. Среди населения 
распространялись целые списки способов уклонения от военной службы 
путем членовредительства. Военная цензура не разрешала печатать такие 
списки, дабы пресечь распространение членовредительства как способа 
«бегства от войны»7.

В сущности, в армии, особенно в призывных комиссиях, был пред
ставлен весь опыт населения России не только по уклонению от военной 
службы, но и по получению незаслуженных льгот, ради чего и применялись 
в мирной жизни членовредительство и симуляция болезней. Армия столкнулась с массовой практикой членовредительства, что требовало особой 
организации врачебной экспертизы еще на призывных участках. Однако в 
борьбе с членовредительством, «этим тяжелым крестом военных врачей», 
существовали серьезные недостатки, начиная с отсутствия изданного 
руководства по распознаванию случаев членовредительства на фронте. 
Первоначально функцию экспертизы взяли на себя врачи госпиталей 
военных округов на театре военных действий, поскольку многие случаи 
членовредительства и симуляции предъявлялись только после «обмена 
опытом» членовредителей в запасных батальонах8.

И до войны существовали трудности с проведением судебно
медицинской экспертизы при выявлении симулянтов и членовредителей. 
В некоторых случаях для распознавания членовредительства требовалось 
проведение научных опытов, ставших предметов обсуждения в научных 
журналах9. В связи же с отменой или видоизменением редакции многих 
статей «Расписания болезней» изменились и «подделки» болезней, что 
требовало быстрой перестройки дела экспертизы. 

Особенно легко обходили экспертизу, созданную на предмет вы
явления членовредительства или даже простой симуляции, в тыловых 
учреждениях и в запасных батальонах при увольнении нижних чинов в 
отпуск. В госпиталях действовало распоряжение увольнять на родину 
выздоровевших после ран, контузий, болезней. Начальники тыловых 
учреждений и командиры запасных батальонов также увольняли в отпуск нижних чинов на этом основании. Поэтому солдаты притворялись 
больными, поступали на несколько дней в госпиталь, откуда добивались 
увольнения в отпуск наравне с ранеными. Некоторые из этих членовредителей уже отбыли шестимесячные отпуска, данные им для восстановления 
здоровья как больным. У некоторых из них имелись свидетельства о той 
или иной болезни, от которой они якобы лечились у частных врачей или 
в лечебных заведениях, включая университетские клиники10. 

Полной статистики членовредительства и симуляций в русской ар
мии за мировую войну составлено не было. Но отрывочные подсчеты по 
некоторым госпиталям сохранились. И даже они внушали медицинским 
работникам серьезную тревогу. Так, в 323-м полевом запасном госпитале 
на осень 1915 г. было 80 членовредителей, а в 1-м сводном госпитале их 
пребывало больше 100. Некоторые партии призванных, прибывшие на 
медицинское обследование от уездных воинских начальников, насчитывали до 12 % симулянтов и членовредителей. Военные власти полагали, 
что на фронте членовредительство не примет большого распространения, 
надеясь, что можно будет одолеть его еще «на подступах к передовой». 
Для этого в военных госпиталях был введен крайне строгий режим по 
отношению к возможным членовредителям и симулянтам: обыски, допросы, постоянный присмотр11. 

В действительности произошло резкое увеличение количества чле
новредительства, даже по сравнению с ожидаемым. Так, среди призванных 
евреев в начале 1915 г. в Невеле почти у 2/3 было отмечено членовредительство. Эти призывники применяли искусственное прободение барабанной перепонки, а также уродовали себя долгим ношением «сильных» 
очков при вполне нормальном зрении, изнуряли себя продолжительным 
голоданием для развития острого малокровия, воспроизводили грыжи искусственным расширением пахового кольца, симулировали ограниченную 
подвижность больших суставов конечностей и даже производили «выворот 
ног из суставов». В результате в целом из лиц еврейской национальности 
на этом участке призывали только 50 %12. Но и на других призывных 
участках, а затем и в армии наблюдались массовые случаи симуляции и 
членовредительства, главным образом у евреев13. 

Распространение членовредительства происходило и среди ново
бранцев коренных национальностей. Как уже говорилось, у различных 
народов были свои особенности членовредительства и симуляции. 
Так, евреи предпочитали «болезни», которые предполагали «обратимость 
болезненных явлений» или излечение: зубы можно было заменить протезами, различные нагноения проходили и т.п. Даже при самозаражении 
венерическими болезнями евреи не пользовались услугами проституток, 
но делали это главным образом посредством перенесения гнойной капли 
из одного мочеиспускательного канала в другой. Тем самым они избегали 
риска заболеть сифилисом, ограничиваясь перелоем (гонореей), что все 
таки давало право на эвакуацию из района военных действий14.У солдат 
из прибалтийских губерний (эстонцев, немцев) наблюдались случаи 
введения под кожу инородных тел15. У солдат из числа великорусских 
крестьян основной формой членовредительства были «порубы» частей 
тела невзирая на последствия. Как правило, они ссылались на случайность 
нанесения ран при хозяйственных работах, что крайне трудно было опро

вергнуть. Следствие по этим делам часто затягивалось, а после февраля 
1917 г. и вовсе прекращалось16.  

Наиболее распространенным видом членовредительства были само
стрелы («самопалы»). Врачи считали самострелы феноменом, означавшим распространение практики членовредительства на широкие слои 
воинского контингента. Самострелы в русской армии случались еще во 
время Русско-японской войны. В Первую мировую войну «самопалы», 
как правило в ладонь, появились уже в первые месяцы военных действий. Они воспринимались как эксцессы, как проявления упадка духом, 
трусости, паники, непроизвольных отступлений, попыток скрыться в 
госпитале и т.п. Случаи «самострельства», как и случаи паники в частях, 
бегства с позиции, мародерства, бывали и позднее, той же осенью 1914 г. 
Эти случаи связывали с тем, что теперь в армии «не настоящие солдаты, 
а бог знает кто». Хотя уже в это время встречались случаи «саморанения» 
у офицеров. 

Глубокой осенью 1914 г. с фронта продолжали сообщать о большом 

количестве «саморанений» наряду с другими заболеваниями, в том  числе 
психическими расстройствами. В это время, по свидетельству полковых 
врачей, «самострелы» составляли до 5-ти человек в полку ежедневно. 
Большей частью стреляли в пальцы, «кто поумнее» – в указательный палец 
правой руки, большинство же – в левую руку. Согласно свидетельствам 
офицеров, основным способом «саморанения» являлось умышленное 
высовывание из окопов левой руки, чтобы пули попали им в пальцы. Начальство считало это явление если не массовым, то все же заразительным, 
захватившим даже кадровых офицеров. Порою в офицерских письмах с 
Кавказского фронта сообщалось о саморанениях среди армянских солдат. 
Летом 1915 г. начальник штаба главнокомандующего армиями Северного 
фронта генерал М.Д. Бонч-Бруевич констатировал: случаи ранений в 
ладонь и пальцы рук участились. Самострелы продолжались и далее, 
уменьшаясь в периоды наступательных успешных действий (во время 
Брусиловского прорыва) и увеличиваясь в периоды тяжелой позиционной войны или «угнетенного» настроения в войсках (осенью – зимой 
1916–1917 гг.)17. 

Несмотря на многочисленные свидетельства врачей и командования 

частей, следственные материалы военных судов, статистика самострелов остается до сих пор неразработанной. Свидетели с мест говорили о 
большом количестве таких случаев. Например, согласно Д.А. Фурманову, 
служившему в 1915 г. санитаром на Западном фронте, в некоторые дни на 
«палечников» приходилось 50–80 % всех раненых, половину из которых 
он называл «жульем»: они путались в показаниях, слишком картинно 
стонали и т.п. Врачи указывали и некоторые характерные приемы «саморанения»: при выстрелах обертывали руку мокрой тряпкой, чтобы не 
оставлять ожогов, или стреляли через доску, а то и две доски, в результате 

чего получался гладкий огнестрельный канал. Другие проделывали дырку 
в жестяной коробке, приставляли ее к руке и сквозь дырку направляли 
дуло. Были и случаи, когда выставляли руку и махали ею над окопами. 
«Способов много, а узнавать – чем дальше, тем труднее», – добавляет 
Фурманов. Особенно странно было появление массы «палечников» в 
периоды, когда не было никаких боев18. 

Скрытию членовредительства способствовала особенность со
временной войны: 60–70 % ранений приходится на конечности. Однако 
общее количество членовредителей можно рассчитать как разность 
между зафиксированным количеством «легкораненых» (главным образом 
в верхние конечности) и  «обычным» процентом попаданий в эту часть 
тела. Последний в годы Русско-японской войны составлял в русской 
армии 28–39 %, в годы Первой мировой – 31–37 % в американской и 
французской армиях, еще меньше – в английской и германской19. Таким 
образом, в среднем «обычное» число ранений в верхние конечности составляло 25–35 % от всех ранений. В русской же армии в годы Первой 
мировой войны количество ранений в верхние конечности составляло от 
45 % до 55,8 %, а в среднем, по данным Оппеля, 51,84 %20. Таким образом 
10–16 % (сверх «обычных» 35 %) «легкораненых» являлись следствием 
«саморанений», что составляет от общей цифры в 2 588 538 раненых за 
войну21 260–400 тыс. «палечников».

Военное начальство сознавало проблему членовредительства и 

симуляции и пыталось ее решать сначала законодательными средствами. 
10 октября 1914 г. главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта 
генерал Н.И. Иванов запросил главковерха вел. кн. Николая Николаевича 
о «принятии решительных мер против развившегося среди нижних чинов 
армии, по видимому, умышленного членовредительства путем огнестрельных поранений в руки». И уже 16 октября был издан приказ главковерха 
№ 194 об изменении соответствующей (245-2) статьи Воинского устава 
о наказаниях. Теперь «за умышленное причинение себе непосредственно 
или через другое лицо, с целью уклониться от службы или от участия 
в боевых действиях, огнестрельных или иных ранений, повлекших за 
собою увечье или повреждение здоровья, хотя бы даже лишь временно 
воспрепятствовавшее исполнению служебных обязанностей, виновный 
подвергался: а) во время войны в районе военных действий – лишению 
всех прав состояния и смертной казни, или ссылке в каторжные работы 
от 2 до 20 лет или без срока; б) в виду неприятеля – лишению всех прав 
состояния и смертной казни». 28 октября главковерх запросил военного 
министра об утверждении этой меры в законодательном порядке, на что 
9 ноября было получено одобрение императора Николая II22.

Однако эти грозные статьи военно-уголовного законодательства не 

работали, вероятно, по той же причине, по какой командование не решалось предавать военно-полевому суду тысячи солдат за побеги в плен или