Нации и национализм. Теория и история

Ю. Д. Гранин 

Нации и национализм 
Теория и история 

Монография 

Второе издание 

Москва 
2022 

УДК 316.42 
ББК 60.032.2+66.1-231.1 
Г77 
Рецензенты: 
Ильин В. В., д-р филос. наук, проф.; 
Лебедев С. А., д-р филос. наук, проф. 

Гранин, Ю. Д. 

Г77       Нации и национализм. Теория и история : монография / 
Ю. Д. Гранин. — 2-е изд. — Москва : Директ-Медиа, 
2022. — 368 с. 

ISBN 978-5-4499-3289-1 

В книге выявляются и анализируются философские основания 
и исследовательские парадигмы конкурирующих в 
социальных науках концепций сущности, происхождения и 
эволюции наций и национализма, оцениваются их методологические 
преимущества и недостатки. Предлагается новая, 
социально-философская, основа междисциплинарного 
синтеза, позволяющего предложить приемлемое для большинства 
специалистов-предметников понимание основных 
дефиниций теории наций и национализма. Рассматриваются 
исторические формы национализма, векторы национальной 
интеграции и пути формирования наций в Западной, Центральной 
и Восточной Европе. Изучается роль этнического 
национализма в дезинтеграции царской России и СССР. 
В связи с этим предлагается комплекс мер для формирования 
российской нации как гражданского и культурного сообщества 
и совершенствования российского федерализма 
на основе концепции «нации-государства». 
Для 
философов, 
обществоведов 
и 
широкого 
круга 
читателей. 

УДК 316.42 
ББК 60.032.2+66.1-231.1 

ISBN 978-5-4499-3289-1
© Гранин Ю. Д., текст, 2022
© Издательство «Директ-Медиа», оформление, 2022

Оглавление 

Предисловие ...................................................................................................... 5 

Глава I. «Нация» и «этнос» ...................................................................... 12 

1.1. Эволюция понятий «этнос» и «нация» 
в истории европейской философии  
и науки XVII — начала XX столетий .............................................. 12 

1.2. Методологический анализ современных 
отечественных и зарубежных дискуссий .................................. 46 

1.3. «Нация» и «этнос»  
в объективе дисциплинарных 
и социально-философского исследований ............................... 97 

Глава II. Национализм ............................................................................ 122 

2.1. Методологический анализ 
современных парадигм исследования ..................................... 122 

2.2. Социально-философская интерпретация 
национализма, его видов и исторических форм ................ 186 

Глава III. Формирование наций 
и национализма в Европе ..................................................................... 205 

3.1. Национальная интеграция: 
проблемы и попытки решения .................................................... 205 

3.2. Раннегосударственные и имперские формы 
социальной интеграции ................................................................... 222 

3.3. От Европы «народностей» 
к Европе «наций» и «национализма» ........................................ 246 

Глава IV. Национализм и трансформации 
социально-политического строя России ..................................... 274 

4.1. Государственный и этнический 
национализм в царской России ................................................... 277 

4.2. Советский федерализм и «право наций 
на самоопределение» ........................................................................ 297 

4.3. Национализм как фактор дезинтеграции СССР ......... 308 

4.4. Станет ли Россия 
«национальным государством»? ................................................. 328 

Послесловие ................................................................................................. 339 

Список литературы ................................................................................. 344 

Предисловие 

Вопросы о сущности, происхождении и эволюции этносов 
и наций, их мирного сосуществования в пределах 
одного государства относятся к числу самых острых проблем 
древней, новой и новейшей истории. Этническое противостояние 
лежит в подоплеке многих международных 
конфликтов и двух последних мировых войн, в ходе которых 
погибли миллионы людей, чья «вина» состояла лишь в 
том, что они принадлежали к другому, нежели завоеватели, 
народу. Дикий геноцид армян младотурками 1915–1916 годов, 
технологический геноцид Третьего рейха в отношении 
евреев, цыган и славян, административно-политический 
геноцид сталинского режима в отношении чеченцев, крымских 
татар и других «непокорных народов» — в конце XX 
начале XXI веков меньшие по масштабам, но такие же чудовищные, 
эпизодические акты национализма в форме «этнических 
чисток» были осуществлены на территориях бывших 
Югославии и СССР, Азербайджана, Грузии, Таджикистана, 
Узбекистана, Афганистана, Бурунди, Руанды, Сомали, на 
Филиппинах, Украине и в некоторых других странах. 
К великому сожалению, избежать волны этнонацио-
нализма не удалось и современной России. Сначала дезинтеграция 
мировой системы социализма, а потом и распад 
Советского Союза стимулировали и обострили в стране 
противоречия между народами, привели к кровавым столкновениям 
между представителями разных этносов и необъявленной 
войне в Чечне. Свою роль сыграли в этом и 
прямые ошибки политического руководства страны, отсутствие 
у него продуманной программы национальной политики, 
спровоцировавшие, наряду с социально-экономическими 
неурядицами, политический сепаратизм национальных республик 
и некоторых других регионов. 
Анализируя причины российского политического сепаратизма, 
некоторые исследователи связывают его с историческими 
особенностями смены общественно-политического 
строя в России начала 1990-х годов: одновременным реформированием 
экономической и политической сфер общественной 
жизни не подкрепленным надежной законодательной 

5 

базой1. Действительно, несовершенство конституционно-
правовой базы Российской Федерации в значительной мере 
определяет ее неустойчивость. Так, например, противоречия, 
содержащиеся в Конституции СССР и дополненные 
законодательными инициативами периода 1988–1991 года, 
сыграли заметную роль в процессе распада СССР. Помимо 
этого серьезные последствия для национально-государ- 
ственного единства России имел заключенный в 1992 году 
Федеративный договор, превративший РФ из централизованной 
в «договорную» федерацию. Центр и субъекты федерации 
поменялись ролями, и теперь уже бывшие 
автономии стали стремиться ограничить компетенцию 
центральной власти. Принятие в 1993 году Конституции 
России реально мало что изменило: договорные отношения 
между федеральным центром и многими регионами продолжают 
действовать. И это «параллельное право», легитимизирующее 
объективное неравенство регионов и, в ряде 
случаев, создающее преимущество республик перед другими 
субъектами федерации, постоянно провоцировало и 
провоцирует этнополитический и этнокультурный национализм 
а, соответственно, неустойчивость России как федеративного 
государства. 
Но дело не только в организационной и правовой 
«асимметрии» Российской Федерации. Помимо прочих причин, 
царская Россия и СССР распались еще и потому, что ни 
российская империя, ни федерация советских республик так 
и не были, подобно многим европейским странам, преобразованы 
в «национальные государства», население которых 
было политически и культурно интегрировано в новую 
историческую общность — «нацию». 
В современной России «российская нация» тоже до сих 
пор не сложилась. В отличие от США, Франции, Германии, 
многих других стран, подавляющее большинство населения 
нашей страны продолжает идентифицировать себя прежде 
всего в качестве «русских», «татар», «якутов» или, допустим, 
«чеченцев», и лишь потом — в качестве «граждан Россий-

1 Росс К. Федерализм и демократизация России // Полис, 1999, 
№ 3, с. 17. 

6 

                                                      

ской Федерации». И это свидетельствует о том, что многоязычная 
и мультикультурная Россия не застрахована от 
распада: этническое самосознание в умах миллионов все 
еще доминирует над «национальным». 
Но как интегрировать полиэтническое, мультикуль-
турное население России в политически и культурно единое 
целое («нацию»), не ущемляя при этом суверенное право 
народов на развитие их собственных языков и культур? 
Возможно ли это в принципе? И если «да», то какой (организационно 
и содержательно) должна быть система мер, совокупность 
которых, обеспечивая политическое и культурное 
единство РФ, вместе с тем сохраняла бы языковой и культурный 
плюрализм России? 
Дать обоснованные ответы на эти вопросы — конечная 
цель нашего исследования. Но чтобы достичь ее необходимо 
прежде решить следующие «простые» проблемы: чем 
отличаются «нации» от «этносов» и как, какими способами 
формировались нации и национальные государства в Европе? 
Очевидно, что ответ на второй вопрос в значительной 
мере зависит от того, как мы ответим на первый. И вот здесь 
мы попадаем в концептуальный капкан: теоретически 
отличить нации от этносов почти невозможно. Ни общность 
антропометрических характеристик и языка, ни общность 
территории и экономической жизни, ни общие культура, 
самоназвание и самосознание, связывающие людей в одно 
антропосоциокультурное целое, не позволяют надежно отличить 
нации от этносов. 
Пожалуй, нет ни одного характерного признака, по которому 
можно было бы точно различать этносы и нации. 
Функционалистское или же предложенное у нас С. А. Арутюновым (
а за рубежом К. Дойчем) различение по плотности 
информационных связей внутри этносов и наций в современных 
условиях тотальной информатизации тоже не работает. 
Как не срабатывает, и широко представленная в 
зарубежных исследованиях апелляция к «особому менталитету», «
национальному характеру» — как и другие, она не 
позволяет провести четких границ ни между этносами, ни 
между нациями, ни, тем более, между нациями и этносами. 

7 

Иначе говоря, оставаясь в пределах какого-либо одного — 
натуралистического, 
атрибутивного 
или 
субъективно-
символического2 — подхода, точно позиционировать понятия «
этноса» и «нации» нельзя. Поэтому, кстати, все более 
или менее крупные этносы (а их на планете более 3000) 
считают себя «нациями». Хотя наций и национальных государств, 
состоящих из одного этноса, почти нет: за исключением 
Японии все остальные признанные нации и государства 
оказываются полиэтническими. 
Получается, что «нация» — категория конвенциональная. 
Не случайно еще в первой половине и середине ХХ века 
некоторые исследователи (П. Сорокин, Э. Карр, Г. Кон, 
Х. Сетон-Уотсон и др.) либо отказывались дать точное понятийное 
определение «нации», либо предлагали считать его 
пустой дефиницией, а то и просто «продуктом веры». 
Констатация этого обстоятельства позволила еще в 
1964 году британскому обществоведу Эрнесту Гелнеру 
заявить, что «нации это изобретение националистов», благодаря 
которому они проводят в жизнь свои политические 
идеи. В дальнейшем этот принцип осознанного политического 
конструирования основных европейских наций, основательно 
подкрепленный анализом истории становления 
«национальных государств» в Западной, Центральной и Восточной 
Европе, получил развернутое теоретическое обоснование 
в работах Бенедикта Андерсона, Эрнста Геллнера, Карла 
Дойча, Энтони Д. Смита, Майкла Шадсона и некоторых других 
зарубежных авторов3. 
После них, отмечают исследователи, стало невозможно 
писать о национализме так, как о нем писали раньше. 
Идеи, содержащиеся в этих работах, впоследствии, на разном 
идейно-теоретическом фундаменте, были использованы, 
развиты и, конечно, подвергнуты критике в исследованиях 
У. Альтерматта, Р. Брубейкера, Э. Балибара, П. Брасса, 
Дж. Бройи, Х. Бхабха, И. Валлерстайна, П. Ван дер Берга, 

2 В этом случае категории «этнос» и «нация» определяются через 
социально-психологическое понятие «идентичности» — т. е. субъективно-
символически. 
3 См.: Смит Энтони. Национализм и модернизм. Критический обзор 
современных теорий наций и национализма. — М., 2004. 

8 

                                                      

К. Ведери, А. Гастингса, Э. Гидденса, К. Гирца, Д. Горовитца, 
Р. Гриффина, Т. Р. Гэрра, М. Канна, Ф. Джеймисона, М. Манна, 
Рене Монза, К. Оффе, Э. Д. Смита, Д. Шнаппера, Г. Шоплина, 
А. Умланда, Й. Файхтингера, Ю. Хабермаса, С. Хатингтона, 
К. Хюбнера, М. Гроха, П. Чартерджи и Т. Эриксена. 
В конце 1980-х — первой половине 1990-х годов работы 
некоторых из этих исследователей оказали значительное 
влияние на российских философов и политологов, многие из 
которых активно включились в дискуссии об этнонациональ-
ном обустройстве России. В этот период интерес отечественных 
исследователей концентрировался преимущественно на 
проблемах взаимосвязи национализма с процессами формирования 
и развития «этносов» и «наций», «национального 
сознания» и этнической идентичности. В работах В. А. Авк-
сентьева, С. А. Арутюнова, Л. Ф. Болтенковой, Ю. М. Бородая, 
Ю. В. Бромлея, А. А. Гуссейнова, Л. Н. Гумилева, Г. Г. Дилиген-
ского, В. М. Межуева, М. П. Мчедлова, В. И. Козлова, А. С. Панарина, 
И. К. Пантина, Н. Н. Седовой, В. А. Тишкова, В. И. Толстых, 
Ж. Т. Тощенко, В. Н. Шевченко, Ю. А. Шипкова, С. В. Чешко, 
И. Г. Яковенко и других специалистов эти проблемы стали 
предметом активного обсуждения. Во второй половине 
1990-х и последующий за ним период экономической и 
политической стабилизации список авторов, анализирующих 
основные зарубежные концепции национализма, взаимосвязь 
национализма с «этнизмом» и «национальным 
сознанием», соотношение понятий «раса», «этнос» и 
«нация» пополнился именами В. Б. Авдеева, А. Р. Аклаева, 
Ю. В. Арутюняна, Ю. А. Гаврилова, Л. Г. Ионина, А. Кольева, 
В. В. Коротеевой, С. В. Лурье, А. О. Миллера, М. О. Мнацаканя-
на, В. С. Малахова, А.Н Малинкина, О. Михневича, О. Ю. Мор-
ковцевой, Е. Ф. Морозова, А. Н. Савельева, А. Н. Севастьянова, 
В. Д. Соловья, Г. У. Солдатовой, Г. В. Старовойтовой, З. В. Сике-
вич, 
А. А. Сусоколова, 
Т. Л. Полянникова, 
П. И. Пучкова, 
Т. Ю. Сидориной, Е. А. Троицкого, А. Г. Шевченко, В. Г. Федотовой, 
А. И. Элеза, В. Япринцева и некоторых других. Но 
среди работ отечественных авторов них нет ни одной, где 
бы «нация» и «национализм» рассматривались как предмет 
социально-философского анализа. Большинство исследований 
национализма в последние годы осуществляется 

9 

в пределах политических, социологических, этнопсихологи-
ческих и культурно-антропологических (этнологических) 
исследований. 
В этих условиях любому, кто возьмется анализировать 
историю формирования и развития наций и национализма, 
их взаимосвязь придется сделать выбор: либо присоединиться 
к одной из уже существующих теоретических трактовок 
этих сложных исторических феноменов, либо, 
проанализировав их, предложить собственные, в нашем 
случае — социально-философские интерпретации. Второй 
путь, по нашему мнению, более перспективен, но и более 
сложен. Так как влечет за собой необходимость экспликации, 
типологизации и последующего сравнительного анализа 
методологии, объяснительных возможностей и ограничений 
конкурирующих в обществознании многочисленных 
дисциплинарных и комплексных подходов (стратегий) к 
определению сущности, формирования и эволюции наций, 
национальных государств и национализма. И это, вместе с 
необходимостью развенчания весьма распространенного в 
социальных науках философского нигилизма и устранения 
барьеров в научной коммуникации, стало побудительным 
мотивом обращения автора к проблеме, определило замысел 
и структуру настоящей работы. 
В первой и второй главах монографии рассматривается 
эволюция понятия «нация» в истории философии и науки 
XVIII–XIX веков, его современные трактовки, эксплицируют-
ся, анализируются и сравниваются основные концепции 
«наций» и «национализма», предлагается авторская — социально-
философская — интерпретация сущности наций и 
национализма, выделяются виды и типы национализма. 
Акцентируя внимание на необходимости рефлексии над 
способами существования и познания социальных явлений 
и процессов, автор приходит к выводу о необходимости 
использования восходящей к классическому марксизму 
парадигмы современного социально-философского конструктивизма. 
В пределах которой «нация» и «национализм» 
понимаются как парные понятия и фиксируемые ими 
исторические феномены, которые возникли при определенных 
социальных (экономических, политических и иных) 

10 

обстоятельствах и в результате целесообразных предметно-
практических и интеллектуально-духовных усилий людей, 
осознавших потребность новых форм общественного бытия. 
В этом случае «нации» продуктивно интерпретировать 
как сплоченные общими чувствами идентичности и 
солидарности, связанные общими ценностями прошлого 
и настоящего, политически и социокультурно организованные (
интегрированные) полиэтнические социумы, диалектически «
снимающие» доминирующие ранее этнические 
формы социального бытия. А национализм целесообразно 
трактовать в качестве нового исторического феномена 
социальной жизни человечества, существующего в многочисленных 
идеальных и предметно-практических воплощениях — 
в исторически конкретных дискурсах и практиках 
формирования, сохранения, развития и экспансии наций, 
основанных на предполагаемом превосходстве перед другими (
этносами и нациями) и стремящихся использовать 
объективно существующую или воображаемую ситуацию 
экономического, культурного и другого «неравенства» в 
собственных целях — повышения статуса и благосостояния 
за счет других народов. 
Исторические аргументы в пользу именно такой интерпретации 
наций и национализма даны в третьей и четвертой 
главах книги. Там выявлены и проанализированы 
пути и способы формирования основных европейских 
наций, становление различных форм национализма, оказавшихся, 
с одной стороны, важным фактором появления и 
распространения империализма и колониализма ведущих 
национальных государств, а с другой — фактором их разрушения, 
вызвавшим к жизни в ХХ веке массовый феномен 
«самоопределения наций». 

В заключительной главе монографии рассмотрена 
диалектика государственного и этнического национализма 
в российской империи и СССР, пути эволюции современного 
российского федерализма, проблемы и перспективы формирования «
российской нации». 

Глава I. «Нация» и «этнос» 

1.1. Эволюция понятий «этнос» и «нация» 
в истории европейской философии  
и науки XVII — начала XX столетий 

Широко используемые в социальной философии, социологии, 
политологии, этнологии, культурной антропологии, 
этнопсихологии и ряде других научных дисциплин 
категории «нация» и «этнос» до сих пор не имеют одного — 
общепринятого — содержания. Это обусловлено не только 
спецификой предметной области и категориального аппарата 
наук, но и в значительной мере связано с культурно-
исторической эволюцией обыденного и научного употребления 
этих терминов, отголоски которого можно найти во 
многих профессиональных и околонаучных текстах. 
Термины «этнос» и «нация» восходят к разным языкам 
и имеют разную историко-научную судьбу. Если «этнос» образован 
от древнегреческого ethnos (народ) и в качестве специального 
понятия вошел в язык европейской науки лишь во 
второй половине XIX столетия, то «нация» (от лат. natio, которое 
в свою очередь восходит к nasci, что означает «рождаться») 
активно употреблялось еще историками и писателями 
Древнего Рима. После распада великой Империи образованные 
на ее территории христианские королевства и народности, 
формировавшиеся в раннем средневековье, переняли 
вместе с латинским языком (языком ученых и духовенства) 
и дихотомическое употребление двух слов: natio и gens — 
для обозначения «цивилизованных» («христианских») народов 
и «варваров» («язычников»). Многочисленные племена 
и народности, входившие в империю Каролингов (обитатели 
Иль де Франс, Пуату, нормандцы, бургунды, лотаринги, 
бретонцы, франки, баварцы, саксы и др.) еще долго после ее 
распада именовали себя «нациями», по сути не будучи таковыми. 
Например, в акте коронации Оттона III (995 г.) говорится 
о том, что коронация имела место с согласия не 
германской нации, а римлян, франков, баваров, саксов, эльзасцев, 
швабов и лотарингов4. 

4 Schramm P. E. Kaiser, Rom und Renovativ. Darmstadt, 1957. — S. 91. 

12