Полка: О главных книгах русской литературы. Том 3

Москва, 

О ГЛАВНЫХ 
КНИГАХ
РУССКОЙ 
ЛИТЕРАТУРЫ

Т О М  I I I

ISBN 978-5-00139-822-6

Все права защищены. Никакая часть этой книги не может быть воспроизведена 
в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая 
размещение в сети интернет и в корпоративных сетях, а также запись в память 
ЭВМ для частного или публичного использования, без письменного разрешения 
владельца авторских прав. По вопросу организации доступа к электронной 
библиотеке издательства обращайтесь по адресу mylib@alpina.ru

©  Бабицкая В., Давыдов Д., Кириенков И., Курицын В., Ларионов Д., Лекманов О., 
Львовский С., Макеенко Е. (наследники), Оборин Л., Рыжова П., Сапрыкин Ю., 
Чувиляев И., Шубинский В., 2023

© ООО «Альпина нон-фикшн», 2023

УДК 821.161.1
ББК 83(2=411.2)
 
П51

Авторы:
Варвара Бабицкая, Данила Давыдов, Игорь Кириенков, Вячеслав Курицын, 
Денис Ларионов, Олег Лекманов, Станислав Львовский, Елена Макеенко, Лев Оборин, 
Полина Рыжова, Юрий Сапрыкин, Иван Чувиляев, Валерий Шубинский

Редакторы:
Варвара Бабицкая, Лев Оборин, Полина Рыжова, Юрий Сапрыкин

П51  
Полка: О главных книгах русской литературы: [сборник статей]. —  М.: 
Альпина нон-фикшн, 2023. —  Т. 3. — 704 с.: ил.

 
 
ISBN 978-5-00139-822-6

 
 
В эту книгу вошли статьи, написанные и собранные в рамках проекта 
«Полка». Созданный в 2017 году, проект поставил своей целью определить 
важнейшие произведения русской литературы. Для этого большое 
сообщество экспертов сформировало список из 108 произведений, которые 
оставили след в истории, расширили возможности литературы, повлияли 
на развитие языка, мысли и общества, сообщили что-то новое о мире 
и человеке и вошли в русский литературный канон. Это романы, повести, 
рассказы, пьесы, поэмы, литературные мемуары —  от «Слова о полку 
Игореве» до романа «Чапаев и Пустота». О каждом из этих произведений 
авторы постарались написать ясно и доступно, опираясь на обширную 
научную и критическую литературу, поместить каждое в большой 
литературный контекст и рассказать о других текстах, которые повлияли 
на него и на которые повлияло оно.
 
 
В третий и четвертый тома издания вошли 48 статей —  о русской 
литературе начиная с 1918 года до постсоветского времени.

УДК 821.161.1
ББК 83(2=411.2)

СОДЕРЖАНИЕ

Александр Блок. Двенадцать  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Евгений Замятин. Мы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Велимир Хлебников. Зангези  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Исаак Бабель. Конармия  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Исаак Бабель. Одесские рассказы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Марина Цветаева. Поэма Горы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Михаил Булгаков. Белая гвардия  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Осип Мандельштам. Шум времени  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Константин Вагинов. Козлиная песнь  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Юрий Олеша. Зависть  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Андрей Платонов. Чевенгур  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Михаил Шолохов. Тихий Дон  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Илья Ильф, Евгений Петров. Двенадцать стульев  . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Андрей Платонов. Котлован  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Осип Мандельштам. Четвёртая проза  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Владимир Набоков. Защита Лужина  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Илья Ильф, Евгений Петров. Золотой телёнок  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Иван Бунин. Жизнь Арсеньева  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Леонид Добычин. Город Эн  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Михаил Зощенко. Голубая книга  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Владимир Набоков. Пригла шение на казнь  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Иван Бунин. Тёмные аллеи  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Владимир Набоков. Дар  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Александр Введенский. Ёлка у Ивановых  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Даниил Хармс. Старуха  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Даниил Хармс. Случаи  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Анна Ахматова. Поэма без героя  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Примечания  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Список литературы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Источники иллюстраций  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Об авторах  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Александр Блок
ДВЕНАДЦАТЬ



Поэма, в которой Блок стремился 
передать «музыку революции». Вопреки 
революционному пафосу и неожиданно 
для автора текст обрёл религиозный 
финал, о котором сразу начали 
спорить —  и спорят до сих пор.

❖

КОММЕНТАРИИ: ЛЕВ ОБОРИН

Полка. О главных книгах 
русской литературы


О чём эта книга?

Небольшая поэма в двенадцати главах рассказывает об отряде из двенадцати 
красногвардейцев, которые патрулируют улицы погрузившегося 
в хаос Петрограда. Двенадцать стремятся держать чёткий 
революционный шаг, но стройность шествия постоянно нарушается —  
встречей с напуганными горожанами, внезапной и кровавой развязкой 
любовной драмы и, наконец, самой стихией вьюги, в которой Двенадцать 
встречают совершенно неожиданного и поразительного Тринадцатого.


Когда она написана?

В январе  года. Поэма стала откликом на две революции: Блок испытал 
всплеск вдохновения и закончил черновую работу всего за несколько 
дней, но затем ещё несколько недель вносил в текст небольшие 
изменения.

Как она написана?

«Двенадцать» на первый взгляд резко отличается от других произведений 
Блока: сюжет поэмы фрагментарен, задействованы фольклорные 
мотивы, поэтические размеры, традиционно не ассоциирующиеся 
с высокой поэзией, просторечие и вульгаризмы: «Ну, Ванька, 
сукин сын, буржуй, / Мою, попробуй, поцелуй!» При внимательном 
чтении проясняется не только связь «Двенадцати» со всей поэзией 
Блока, но и поразительная продуманность композиционного и просодического * 
устройства поэмы, написанной, согласно авторскому 
мифу, стихийно.

Что на неё повлияло?

В первую очередь сама Октябрьская революция, которая пробудила 
у Блока стремление писать после долгого периода молчания 
и заставила его переосмыслить всю свою поэзию (но, как подчёркивал 
Блок, не изменить ей). Близкий к народному стих «Двенадцати» 
действительно продиктован современным Блоку фольклором —  
традиционным и городским. В «Двенадцати» нагромождаются, 

* 
Просодия —  всё, что имеет отношение к звучанию и ритмике стиха: звукопись, 
метрика, интонация, паузы. —  Здесь и далее прим. ред.

Александр Блок. Около  года

Полка. О главных книгах 
русской литературы


цитируются, пародируются многие культурные контексты революционной 
России —  от политических лозунгов до нового, выплеснувшегося 
на улицу жаргона. На самый сложный образ поэмы —  появляющегося 
в финале Христа —  повлияло много факторов. Здесь и личная 
история богоискательства Блока, которое формировалось в общении 
с Дмитрием Мережковским, Андреем Белым, Ивановым-Разумником *, 
и хорошо знакомые Блоку тексты (например, «Жизнь Иисуса» 
Эрнеста Ренана, где Христос выведен революционером-анархистом), 
и мистическое представление о революции, обновляющей мир подобно 
новейшему Завету.

* 
Разумник Васильевич Иванов-Разумник (настоящая фамилия —  Иванов; 
1878–1946) —  автор объёмной «Истории русской общественной мысли». 
Вся история русской культуры, по Иванову-Разумнику, —  это борьба 
интеллигенции с мещанством; миссия революции —  в том, чтобы перевернуть 
одряхлевший буржуазный мир. В 1920-е подвергался постоянным арестам, был 
сослан в Сибирь, после возвращения жил в Пушкине. В 1942 году был вывезен 
в Германию как остарбайтер, в 1943-м был освобождён, впоследствии ушёл 
вместе с отступавшими немецкими войсками, умер в Мюнхене.

Поэты-символисты (слева направо): Георгий Чулков, Константин Эрберг, 
Александр Блок и Фёдор Сологуб. Около  года

Александр Блок
Двенадцать


Как она была опубликована?

Поэма была напечатана  марта  года в левоэсеровской газете 
«Знамя труда» —  доживи Блок до -х, ему бы непременно это припомнили, 
но после смерти поэта «Двенадцать» вошла в центр советского 
поэтического канона, и о неудобном месте первой публикации 
было забыто. Первое отдельное издание, проиллюстрированное Юрием 
Анненковым, вышло через два месяца в издательстве «Алконост» тиражом 
в  экземпляров. При жизни Блока поэма издавалась в общей 
сложности  раза в оригинале и  раз в переводах (на французский, 
английский, немецкий, польский, итальянский, болгарский, украинский 
языки). Известно, что французские переводы Блока разочаровали, 
итальянский же понравился.

Как её приняли?

Поэма вызвала резкое неприятие у коллег Блока, отказывавшихся признавать 
советскую власть: уничижительные отзывы о ней оставил Иван 
Бунин, прервала «общественные» отношения с Блоком Зинаида Гиппиус; 
от участия в вечере, на котором Любовь Блок читала «Двенадцать», 
отказались Анна Ахматова, Фёдор Сологуб и Владимир Пяст. 
Позже Николай Гумилёв заявлял, что своей поэмой Блок «вторично 
распял Христа и ещё раз расстрелял государя» (хотя поэма появилась 
в печати до расстрела Николая II). Схожие 
оценки давали антисоветски настроенные 
критики.
Впрочем, амбивалентность поэмы, 
особенно её финала, смущала и таких 
безоговорочных апологетов Октябрьской 
революции, как Владимир Маяковский, 
и коммунистических вождей —  
вплоть до Ленина, и критиков, и просто 
читателей; учитель Адриан Топоров, 
несколько раз читавший «Двенадцать» 
коммунарам-крестьянам, констатировал, 
что поэма остаётся для них «непреодолимой 
трудностью».
Стихийность, «фольклорную вечность» 
поэмы восторженно воспринимал 
Осип Мандельштам; самую высокую 

Юрий Анненков. Иллюстрация 
к «Двенадцати».  год

Полка. О главных книгах 
русской литературы


оценку поэме давал Сергей Есенин; так или иначе «Двенадцать» сказалась 
в текстах Бориса Пастернака, Марины Цветаевой, Велимира Хлеб-
никова. Поэма сразу вошла в исследования филологов-новаторов: Тыня-
нова, Эйхенбаума, Жирмунского. В целом «Двенадцать» стала самым 
обсуждаемым произведением поэта при его жизни: только в  году 
были напечатаны десятки рецензий.

Что было дальше?

После «Двенадцати» Блок, будто оглушённый собственной поэмой, 
написал всего несколько стихотворений; самые заметные из них —  
«Скифы» и «Пушкинскому Дому», по-разному перекликающиеся 
с пушкинской поэзией. Дополнением к «Двенадцати» можно считать 
эссе  года «Катилина», которое «исследует психологию превращения 
смутьяна и преступника в бунтаря и мятежника».
Разочаровавшийся в большевистском правительстве, загруженный 
работой, которая фатально подорвала его здоровье, не получавший 
разрешения на выезд за границу для лечения, Блок умер  августа 
 года от эндокардита —  воспаления внутренних оболочек сердца. 
Перед смертью он просил уничтожить экземпляры «Двенадцати»; весной -
го он писал Корнею Чуковскому, что Россия слопала его, «как 
чушка своего поросёнка». Смерть Блока, почти совпавшая по времени 
с гибелью Гумилёва, стала в сознании современников роковым этапом, 
окончанием эпохи —  той, которую позже назовут Серебряным веком.
«Двенадцать» после смерти Блока осталась главной русской революционной 
поэмой, чью силу не смогли убить официоз и школьное 
изучение. Её ритмическое и лексическое разнообразие делает её излюбленным 
произведением для актёрской декламации —  далеко не всегда 
удачной.

Что вообще происходит в «Двенадцати»? 
У поэмы есть сюжет?

«Двенадцать» может —  на первый, самый поверхностный взгляд —  показаться 
набором отдельных стихотворений, выдержанных в разных 
ритмах. Именно так, к примеру, отзывался о поэме один из недоброжелателей —  
Иван Бунин: «“Двенадцать” есть набор стишков, частушек, 
то будто бы трагических, то плясовых». Однако в поэме легко прослеживается 
сюжет. Двенадцать красногвардейцев патрулируют ночные 
метельные улицы Петрограда, распевая солдатские и революционные 

Александр Блок
Двенадцать


песни. В центре их разговоров —  возлюбленная одного из Двенадцати, 
красногвардейца Петрухи, девица по имени Катька, изменяющая ему 
с бывшим товарищем —  Ванькой. Красногвардейцы встречают любовников, 
которых везёт извозчик в санях, открывают стрельбу. Ваньке 
удаётся спастись, Катька случайно застрелена Петрухой. Его мучают 
тоска и раскаяние, но, стыдясь укоров товарищей, он внешне веселеет 
и, чтобы унять тоску, призывает к грабежам и погромам. Двенадцать 
продолжают своё шествие, но чувствуют чьё-то присутствие рядом. 
Невидимый им, «невредимый от пули», впереди с красным флагом 
идёт Иисус Христос.

«Двенадцать» —  это отклик 
на Октябрьскую революцию?

Да. В революции Блок увидел потенциал события, способного изменить 
весь «европейский воздух», весь мир, «раздуть мировой пожар». 
«Когда такие замыслы, искони таящиеся в человеческой душе, в душе 
народной, разрывают сковывавшие их путы и бросаются бурным потоком, 
доламывая плотины, обсыпая лишние куски берегов, это называется 
революцией», —  писал он в статье «Интеллигенция и революция» —  
манифесте, важном для понимания «Двенадцати». Известно, 
что позицию Блока приняли в штыки многие поэты его круга: мало 
кто из символистов, подобно Блоку, был готов сотрудничать с новой 
властью. «Я думаю, что не только право, но и обязанность их состоит 
в том, чтобы быть нетактичными, “бестактными”: слушать ту великую 
музыку будущего, звуками которой наполнен воздух, и не выискивать 
отдельных визгливых и фальшивых нот в величавом рёве и звоне мирового 
оркестра», —  пишет Блок в той же статье. В таком видении 
революции больше мистики, чем политики. Блок разделял его с немногими —  
в частности, с писателем и критиком Разумником Ивановым-
Разумником, разговоры с которым повлияли на «Двенадцать». 
Хаос, стихийность, огромность замысла —  то, что позволяет закрывать 
глаза на «фальшивые ноты»; в «Интеллигенции и революции» Блок, 
в частности, оправдывает те самые грабежи, от которых Двенадцать 
советуют «запирать етажи»:

Почему дырявят древний собор? —  Потому, что сто лет здесь 
ожиревший поп, икая, брал взятки и торговал водкой.
Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? —  Потому, 
что там насиловали и пороли девок: не у того барина, так у соседа.

Полка. О главных книгах 
русской литературы


Почему валят столетние парки? —  Потому, что сто лет под их 
развесистыми липами и клёнами господа показывали свою 
власть: тыкали в нос нищему —  мошной, а дураку —  образованностью.


Владимир Маяковский вспоминал:

Помню, в первые дни революции проходил я мимо худой, согнутой 
солдатской фигуры, греющейся у разложенного перед 
Зимним костра. Меня окликнули. Это был Блок. Мы дошли 
до Детского подъезда. Спрашиваю: «Нравится?» «Хорошо», —  
сказал Блок, а потом прибавил: «У меня в деревне библиотеку 
сожгли». Вот это «хорошо» и это «библиотеку сожгли» было 
два ощущения революции, фантастически связанные в его поэме 
«Двенадцать». Одни прочли в этой поэме сатиру на революцию, 
другие —  славу ей.

Действительно, «Двенадцать» легко прочесть как оправдание революционного 
насилия. Но амбивалентность отношения к происходящему, 
несмотря на призыв: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием —  слушайте 
Революцию», —  из «Двенадцати» никуда не девается. В книге 
«Конец трагедии» поэт, переводчик и критик Анатолий Якобсон писал, 
что Блок «остался плотью от плоти старой цивилизации, которую сам 
он назвал гуманной, вкладывая в это особый, уничижительный смысл. 
Остался, даже ополчившись на самые понятия “цивилизация”, “гуманизм”». «
Воображение поэта распалялось угольями жгучих идей, но человечность 
коренилась в его природе», —  продолжает Якобсон. Попыткой 
разрешить конфликт, по Якобсону, и служит поэма «Двенадцать»: 
личное в ней сталкивается с массовым, любовь Петрухи к Катьке —  
с классовым чувством товарищей Петрухи, которые грубо его урезонивают.

Автор пародии на «Двенадцать», нарком просвещения Анатолий 
Луначарский, писал, что Блок был «гениальным попутчиком». С точки 
зрения большевика, это верная оценка: как только Блоку стало ясно, 
что мистическое обновление мира обернулось построением новой бюрократии, 
что дух заменился буквой, с большевиками ему как поэту 
стало не по пути. Он, впрочем, продолжал сотрудничать с ними как 
редактор, лектор —  и, против своей воли, как бюрократ.