На разломе двух времён. 80-е

УДК 929
ББК 84(2=411.2)6
В19

Васильев С.
В 19 
На разломе двух времён. 80-е / Сергей Васильев. — М. : 
Альпина Паблишер, 2018. — 320 с. : ил. 

ISBN 978-5-9614-6687-4

Новая книга Сергея Васильева —  попытка вспомнить 80-е годы.
Чем жила тогда молодежь, о чем мечтала и во что верила?
Эта книга —  набор личных историй, которые вспоминает автор, 
перелистывая старые фотографии в семейном альбоме и пожелтевшие 
письма от родителей и друзей.
Эта книга о Советской стране в последний, переломный момент 
ее истории, о студенчестве тех лет, стройотрядах, комсомоле, 
о первых кооперативных заработках и политических диспутах. Какие 
веяния и идеи были тогда главными в молодежной среде, как 
менялись и из чего формировались ее политические взгляды.
Эта книга —  дневник, хроника личных рассказов на фоне великого 
перелома, когда начал распадаться Советский Союз.

 
УДК929
 
ББК 84(2=411.2)6

Все права защищены. Никакая часть этой 
книги не может быть воспроизведена в какой 
бы то ни было форме и какими бы то 
ни было средствами, включая размещение 
в сети интернет и в корпоративных сетях, 
а также запись в память ЭВМ, для частного 
или публичного использования, без письменного 
разрешения владельца авторских прав. 
По вопросу организации доступа к электронной 
библиотеке издательства обращайтесь 
по адресу mylib@alpina.ru

© С. Васильев, 2018
© ООО «Интеллектуальная Литература», 2018
ISBN 978-5-9614-6687-4

СОДЕРЖАНИЕ

ГОРЛОВКА (1974) 
7

НАШ ДВОР (КОНЕЦ 1970-х) 
11

ДЕТСКИЕ МЕЧТЫ (1970-е) 
15

СОВОК
18

ПИОНЕРЛАГЕРЬ (ЛЕТО 1978) 
20

МАШИНА (ЛЕТО 1978) 
26

МАМА (1979) 
30

ШКОЛА (1979–1980-е) 
33

НАШИ КНИГИ (1980) 
38

ТЕХНИКУМ (1980–1984) 
41

КОМАНДИР
47

КОММУНИЗМ (ВЕСНА 1982) 
50

КОМСОМОЛЬСКИЙ ПРОЖЕКТОР (1982) 
54

ЛИТКЛУБ ГАЗЕТЫ «КОЧЕГАРКА» (1982) 
60

ГОЛОС (ЯНВАРЬ 1982) 
64

БРЕЖНЕВ (НОЯБРЬ 1982) 
67

ДОНЕЦКИЙ «ТОЧМАШ» (ЛЕТО 1983) 
72

ЖУРНАЛ «КВАНТ» (ЗИМА 1983–1984) 
75

ОЛИМПИАДА МФТИ (ЯНВАРЬ 1984) 
81

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ (ИЮНЬ 1984) 
84

В МОСКВУ (ИЮНЬ 1984) 
88

СОЧИНЕНИЕ (ИЮЛЬ 1984) 
91

ФИЗТЕХ (ОСЕНЬ 1984) 
97

КАРТОШКА (СЕНТЯБРЬ 1984) 
101

ПРОВИНЦИЯ (ОСЕНЬ 1984) 
106

НА РАЗЛОМЕ ДВУХ ВРЕМЁН

КОМСОМОЛЬСКОЕ СОБРАНИЕ (НОЯБРЬ 1984) 
109

БРЕЖНЕВ, АНДРОПОВ, ЧЕРНЕНКО… (МАРТ 1985) 
112

ГОРБАЧЁВ (ВЕСНА 1985) 
116

СУХОЙ ЗАКОН (ВЕСНА 1985) 
119

БАМ (ЛЕТО 1985) 
125

СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ (ИЮЛЬ 1985) 
130

ЧТО? ГДЕ? КОГДА? (ОСЕНЬ 1986) 
136

ЛОМ (ОСЕНЬ 1986) 
141

ЖЕНА (ДЕКАБРЬ 1986) 
144

БРОНЬ КРАЙКОМА (ЗИМА 1987) 
148

Б.Г. (ФЕВРАЛЬ 1987) 
151

«ЗВУКИ МУ» (МАРТ 1987) 
159

ВСТРЕЧА С АМЕРИКАНЦАМИ (МАЙ 1987) 
166

МАЕВКА (ВЕСНА 1987) 
168

ПИСЬМА ИЗ СТРОЯКА. СТЕПНОЙ АЛТАЙ (ЛЕТО 1987) 
173

ЭКОНОМИКА СТРОЙОТРЯДОВ (1980-е) 
179

КОЛЯСКА (НОЯБРЬ 1987) 
185

ДЕМОКРАТЫ И ПАТРИОТЫ (ЗИМА 1988) 
190

СЕМЕЙНЫЙ БЫТ (АПРЕЛЬ 1988) 
194

ГОРНО-АЛТАЙСКИЙ СТРОЙОТРЯД (ЛЕТО 1988) 
199

ВИДЕО (ОСЕНЬ 1988) 
202

КООПЕРАТОР (1988–1989) 
206

КРОССВОРДЫ (ОСЕНЬ 1988) 
209

АКАДЕМИК САХАРОВ (ИЮНЬ 1989) 
213

ВОЕННЫЕ СБОРЫ (ИЮНЬ 1989) 
227

БОЛГАРИЯ (АВГУСТ 1989) 
232

БИБЛИЯ (ОСЕНЬ 1989) 
236

«КРАСНОЕ КОЛЕСО» (1990 ГОД) 
240

ПЕРЕВОРОТ СОЗНАНИЯ (1990) 
243

ВЫБОРЫ (ВЕСНА 1990) 
246

СОДЕРЖАНИЕ

АМЕРИКАНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ (ОСЕНЬ 1990) 
253

ОБМЕН (ЯНВАРЬ 1991) 
258

СУЕТА И БЕЗДЕНЕЖЬЕ (ВЕСНА 1991) 
263

ПУТЧ (АВГУСТ 1991) 
267

БАНК. НАЧАЛО (ОСЕНЬ 1991) 
276

НИИ ЦАГИ (ОСЕНЬ 1991) 
280

ПЕРВЫЙ КРЕДИТ (ДЕКАБРЬ 1991) 
284

СССР (ДЕКАБРЬ 1991) 
289

РАССЛОЕНИЕ (1992) 
292

БАНКОВСКИЙ СТРОЯК (1991–1993) 
295

О ДЕНЬГАХ (ВЕСНА 1992) 
298

О БИЗНЕСЕ (ОСЕНЬ 1992) 
301

АМЕРИКА (ЛЕТО 1993) 
303

РОДЗЯНКО (АВГУСТ 1993) 
307

БЕЛЫЙ ДОМ (ОКТЯБРЬ 1993) 
311

Горловка

ГОРЛОВКА
(1974)

Мы вернулись в Горловку, когда мне было 9 лет.
После сибирского городка нефтяников, состоявшего 
из деревянных домов, посреди болот и тайги, шахтерский 
город Горловка показался мне огромным. Тут 
у нас была трехкомнатная квартира на пятом этаже 
хрущевки.
Из таких же обычных пятиэтажек состоял весь 
район. Но расставлены дома были как-то по-особому 
и образовывали своего рода внутренний двор, на него 
и смотрели подъезды соседних пятиэтажек. Там были 
устроены две асфальтированные площадки: на одной 
мы играли в футбол, а на другой летом крутили кино. Это 
сильно меня тогда удивило. На площадке стояли крашеные 
деревянные скамейки и сцена, я долго не мог понять, 
зачем они тут?
И вот как-то вечером, в субботу, когда солнце уже 
заходило за тополя, во двор въехала машина и ка кие- то 
важные люди стали устанавливать кинопроектор и натягивать 
экран. Постепенно из домов стали выходить 
жители ближайших пятиэтажек и рассаживаться там, 
кто семьями, кто в одиночку.
— Что сегодня привезли? — спрашивали они 
у  киномеханика.
— Узнаете еще, — важно отвечал тот, устанавливая 
свои бобины. А когда уже совсем темнело и в гор-
ловский двор приходила вечерняя прохлада, механик 
наконец-то включал свою «шарманку».

НА РАЗЛОМЕ ДВУХ ВРЕМЁН

Все начиналось с «Фитиля». Потом шла серия «Ну, погоди!» 
или «Ералаша», и только после этого вступления 
киномеханик запускал какую-нибудь старую советскую 
комедию или новый индийский фильм.
«Зита и Гита» под вечерним небом, среди тополей 
и как будто расступившихся пятиэтажек, среди друзей 
и соседей…
Во время сеанса все, дети и взрослые, громко смеялись, 
болтали, переживали и охали, а девчонки визжали, 
когда в белую простынь экрана вдруг врезалась 
летучая мышь — в Горловке летними ночами много летучих 
мышей.
По утрам наш двор оглашался дребезжащим звоном 
колокольчика — это приезжала «молочка» со свежим 
молоком или мусорка. Мы с сестрой постоянно 
спорили, как разделить эти обязанности: понятное 
дело, идти за молоком было приятнее, нежели выносить 
мусор.
Молока в Горловке тогда было очень много. Его привозили 
каждое утро во двор на «молочке», но можно 
было пойти за ним и в магазин. Там за продавщицей 
висел большой плакат: «Жить возможно, скажем прямо, 
без вина и табака, но никто с времен Адама жить не мог 
без молока!».
В стену была встроена огромная стеклянная колба, 
высотой метра в два. Продавщица нажимала кнопку, 
и молоко начинало наполнять емкость за стеной. Белый 
уровень в колбе поднимался все выше и выше, и очередь 
пристально следила за ним. По уровню в колбе ты 
мог понять, хватит ли тебе молока, стоит ли еще стоять 
в очереди или можно уходить.
Но больше всего мне нравилось молоко в треугольных 
пакетиках. Оно, наверное, по качеству уступало, 
но хотелось купить именно его. В нем было что-то современное, 
городское, почти столичное.
Автомобилей в нашем дворе было только два — 
у нас и у наших соседей с первого этажа.

ГОРЛОВКА (1974)

За год до возвращения на большую землю отец купил 
свой первый и единственный автомобиль — новенькие «
Жигули». За эту «копейку», он отдал почти все, 
что заработал на севере, и очень любил свою машину. 
А у соседа с первого этажа была длинная белая «Волга». 
Он купил ее, работая в Алжире по какому-то советскому 
контракту.
Других авто в нашем дворе не было, и потому мне 
казалось, что мы очень богаты. И действительно, у нас 
было все, что «полагалось» в советской семье: кассетный 
магнитофон, холодильник, черно-белый телевизор, 
автомобиль.
Через год после возвращения родителям дали 
шесть соток, и отец стал строить «дачу». Когда он достроил 
свой домик на Гольме и три ряда виноградника 
начали давать урожай, это был уже полный комплект 
типовой советской мечты.
Где-то к концу 70-х нам наконец провели и телефон, 
очередь на него, была почему-то самой длинной 
и хлопотной. Нам дали один номер на двоих с соседями, 
и когда телефон звонил, нужно было сначала узнать, 
кому звонят: нам или им?
Я считал тогда нашу семью очень продвинутой и вообще — «
повидавшей мир». Когда нам с сестрой не было 
и года, отец уехал на заработки в Сибирь, в Нижневартовск, 
где только начинали добывать самотлорскую 
нефть. Он поехал туда за «длинным» сибирским 
рублем и сразу забрал жену с детьми. Каждое лето мы 
летали обратно на большую землю и отдыхали в разных 
пансионатах, на Черном море. Это было тогда очень 
круто — мало кто из детей-сверстников летал на самолетах 
и редко кто видел море. И потому мне казалось, 
что мы были очень обеспеченными.
Но самыми богатыми в городе, конечно, считались 
шахтеры, загадочные люди с черными-черными глазами. 
Шахтеры были самыми уважаемыми людьми и потому — 
самыми состоятельными. Они казались мне 

НА РАЗЛОМЕ ДВУХ ВРЕМЁН

исполинами, великанами с широкими плечами и мозолистыми 
руками.
Шахтер — это сила, шахтер — это слава, почет и богатство.

У каждого шахтера были «Жигули» или «Волга», так 
считалось вокруг.
Горловка — шахтерский город, там много терриконов 
шахт, и по окружающим железнодорожным путям 
круглосуточно шли бесконечные эшелоны с углем. 
Но почему-то самих шахтеров я видел редко. Среди наших 
знакомых их не было, они не жили и в нашем дворе. 
Я редко встречал их в автобусах, троллейбусах и трамваях, 
а их невозможно было бы пропустить или с кем-то 
спутать. И потому шахтеры, как люди, как класс, как натура, 
так и остались для меня загадочными исполинами 
с отбойным молотком на плече, с черным обводом глаз 
и светом фонарика на каске во лбу.

НАШ ДВОР
(КОНЕЦ 1970-х)

Каждое лето на небольшой пятачок внутри нашего района, 
рядом с маленьким колхозным рынком, приезжал 
немецкий цирк. Пустырь был своего рода нерегулируемым 
перекрестком, перепутьем тропинок и дорожек 
на пути из дома в школу, из дома на рынок, с рынка в кулинарию 
или из школы в музыкальный салон.
И вот в один из жарких летних дней на этот исчерченный 
тропами пустырь вдруг начинали съезжаться 
никелированные автомобили, автобусы и передвижные 
дома на колесах, яркие, громкие и иностранные.
Все начиналось с процедуры подъема шатра.
Ставились огромные высокие мачты, они крепились 
к земле стальными тросами и потом с помощью больших 
лебедок ловкие стройные ребята начинали поднимать 
сам шатер.
Посмотреть на это зрелище собирался весь район. 
Красивые, атлетичные немецкие парни быстро и деловито 
сновали между мачтами: кто-то крутил лебедки, 
кто-то крепил столбы. Завтра они переоденутся в красивую 
цирковую форму и превратятся в акробатов, клоунов 
или фокусников.
На целый месяц летний цирк из ГДР становился центром 
нашего мира. Вскоре мы уже узнавали циркачей 
в лицо и знали, как зовут каждого из них. Немецкий 
цирк в районном центре простого шахтерского городка 
не смотрелся тогда чем-то удивительным. Это казалось 
нормой, что к нам приезжают иностранные артисты.
Поражало только одно — их модная одежда.

НА РАЗЛОМЕ ДВУХ ВРЕМЁН

ГДР — социалистическая страна, как и мы, но у них 
все было по-другому. Они ходили в джинсах и жевали 
жвачку. А у нас джинсы были в редкость, и жевательные 
резинки в ярких обертках относились к разряду заветной 
детской мечты. Мы меняли на них все, что возможно, 
а потом, во дворе, уже обменивались между 
собой.
Все наше детство прошло во дворах. Мы постоянно 
были там чем-то заняты: футболом, хоккеем, а каждый 
год к нам приходила какая-нибудь новая дворовая игра.
В тот сезон мы играли в «подкрышки». Для этой игры 
нужно было иметь небольшую свинцовую биту, размером 
со спичечный коробок. Ты целился и кидал биту 
в небольшую горку, составленную из сплюснутых бутылочных 
крышек из-под лимонада. Если ты попадал 
и разбивал горку, то все крышки были твои. Если мазал, 
то биту кидал другой. Если никто по горке не попадал, 
то ее разбивал игрок, чья бита упала ближе всех. 
А далее, все поочередно, били своими битами по крышкам, 
лежащим на земле. Если крышка переворачивалась 
с первого удара — она твоя. Если нет, то ход передавался 
следующему.
Задача игры — выиграть как можно больше крышек. 
Выигранные крышки — твое богатство, «валюта», 
с которой ты ходил из одного двора в другой — заработать 
еще или, наоборот, проиграть.
Чтобы крышку ударом свинцовой биты было трудно 
перевернуть, ее нужно аккуратно и ровно сплюснуть. 
Лучше всего крышки «выпрямлялись» под колесами 
трамвая.
Мы раскладывали их на рельсах в ряд и ждали очередного 
трамвая. Когда он с грохотом проносился, отполированные 
тяжелым колесом крышки со звоном 
разлетались по сторонам.
А через год модным стало играть в «банки». Там роль 
крышек играли большие банки из-под краски, из них 
сооружалась высокая горка. Вместо биты — железный 

В нашем дворе

НА РАЗЛОМЕ ДВУХ ВРЕМЁН

прут. Это была уже более взрослая игра, ведь прут был 
тяжелый. Не дай бог попасть им случайно в кого- нибудь 
из игроков.
Цель игры — попасть точно в банки. Если с первого 
удара никому попасть не удавалось, все продвигались 
на шаг вперед и опять кидали прут в банки. От меткого 
удара они с грохотом разлетались по сторонам.
Эта игра — что-то типа русской лапты, только 
на смену деревянной палке пришел железный прут, 
а на смену деревянным «городкам» — железные банки.
Рабочие кварталы придумывали своим детям новые 
игры из старых народных забав.