Эстетика трансцендентного (непостижимого) в русской духовной культуре конца XIX- первой половины XX века

ЭСТЕТИКА 

ТРАНСЦЕНДЕНТНОГО 
(НЕПОСТИЖИМОГО) 

В РУССКОЙ ДУХОВНОЙ 
КУЛЬТУРЕ КОНЦА XIX — 

ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА

В.Д. ДИДЕНКО

Москва 
ИНФРА-М 

2024

МОНОГРАФИЯ

УДК 18(075.4)
ББК 87.8г
 
Д44

Диденко В.Д.

Д44  
Эстетика трансцендентного (непостижимого) в русской духов-

ной культуре конца XIX — первой половины XX века : монография / 
В.Д. Диденко. — Москва : ИНФРА-М, 2024. — 152 с. — (Научная 
мысль). — DOI 10.12737/2048110.

ISBN 978-5-16-018703-7 (print)
ISBN 978-5-16-111620-3 (online)

В монографии показано, что одной из фундаментальных причин разви-

тия постиндустриальной цивилизации в тенденции к нарастанию дегуманизации 
и факторов катастрофичности в индивидуальном и общественном 
сознании является дихотомия двух типов мироотношения — трансцендентно-
эйдетического, в основе которого лежат высшие духовные ценности (
жизнь, творчество, свобода), и имманентно-эмпирического, основывающегося 
на требованиях наличного бытия ближайших (повседневных) 
потребностей и стремлений — материальные блага, престиж, общественное 
положение и т.д. И утрата в культуре значимости трансцендентно-эйдетической 
интенции сознания, способности и необходимости трансцен-
дирования, выхода за пределы обыденно-повседневных целей и смыслов 
в жизни как индивидуальной, так и общественной приводит к деградации 
в динамике социокультурного развития как в онто-, так и в филогенезе.

Предназначена для специалистов в области философии и культуроло-

гии, студентов гуманитарных вузов, а также всех, кому небезразлична тема 
искусства и духовной культуры.

УДК 18(075.4)

ББК 87.8г

Р е ц е н з е н т ы:

Кузнецова Т.В., доктор философских наук, профессор, профессор 

кафедры эстетики Московского государственного университета имени 
М.В. Ломоносова;

Шиповская Л.П., доктор философских наук, профессор, профессор 

кафедры философии Московского автомобильно-дорожного государственного 
технического университета (МАДИ)

ISBN 978-5-16-018703-7 (print)
ISBN 978-5-16-111620-3 (online)
© Диденко В.Д., 2023

Предисловие

Ныне все более становится очевидным, что кризисные и тра-

гические явления в нашем социальном и индивидуальном бытии 
являются в значительной степени следствием глубокого кризиса 
культуры, разрушения ее духовно-гуманистических основ, распада 
духовности, а вместе с этим и самого человека. В ряду глубинных детерминант, 
обусловивших нарастание явлений духовной деградации 
общества, дегуманизации всех сфер общественной жизни, наиболее 
существенной нам представляется причина, связанная с методичным 
и тотальным гипертрофированием принципа примата материальных 
факторов развития над духовными, объективно-социальных — над 
субъективно-личностными, социально-типических (внешних) форм 
бытия над индивидуально-творческими (внутренними).

За многие десятилетия господства тоталитарной идеологии про-

изошла серьезная деформация и переворачивание иерархии ценностей — 
творческие, духовно-нравственные основания жизни попирались 
и попираются материально-практическими, утилитарно-
прагматическими ценностями и целями, поставившими культуру 
и искусство как одну из ее важнейших сфер в положение парии, 
необязательного, вторичного придатка к хозяйственно-экономической 
деятельности.

Результаты этих теоретических и мировоззренческих огруб лений 

и деформаций проявлялись в общественном сознании и самой социальной 
практике в недооценке и подозрительно-настороженном 
отношении к индивидуальным, свободным и творческим проявлениям 
личности, в зажатости, «невостребованности» и унификации 
ее духовной жизни, духовной жизни общества в целом.

В современной ситуации происходит активное переосмысление 

проблем диалектики взаимодействия материальных и духовных сфер 
общественного бытия, социально-типических и индивидуально-
уникальных факторов социокультурной деятельности, значения 
культуры и искусства как фактора развития в новой экономической 
реальности.

В монографии показано, что одной из фундаментальных причин 

развития постиндустриальной цивилизации в тенденции к нарастанию 
дегуманизации и факторов катастрофичности в индивидуальном 
и общественном сознании является дихотомия двух типов 
мироотношения — трансцендентно-эйдетического, в основе которого 
лежат высшие духовные ценности (жизнь, творчество, свобода), 
и имманентно-эмпирического, основывающегося на требованиях 

наличного бытия, ближайших (повседневных потребностей и стремлений) — 
материальные блага, престиж, общественное положение 
и т. д.

И утрата в культуре значимости трансцендентно-эйдетической ин-

тенции сознания, способности и необходимости трансцендирования, 
выхода за пределы обыденно-повседневных целей и смыслов жизни 
как индивидуальной, так и общественной приводит к деградации в динамике 
социокультурного развития как в онто-, так и в филогенезе.

Обращается внимание  на недостаточную исследовательность 

в отечественной гуманитарной науке этой важной и актуальной 
проблематики, что тем более не оправдано, поскольку в истории 
отечественной философско-эстетической мысли и художественной 
практике, в особенности в XIX — первой половине ХХ в., тема трансцендентного 
как непостижимого и ее актуализации в искусстве и философии 
являлась важнейшим концептом философско-эстетического 
дискурса в русском культурном сознании.

Показывается, что искусство, трансцендирующее к непостижи-

мому, — есть та исторически сложившаяся форма культуры, которая 
в своих имагинативных мирах создает совершенные (идеальные) 
модели космического и человеческого универсума, истории, познания 
общественной и индивидуальной жизни, достраивая реальное, 
во многом неосвоенное и загадочное бытие до целостного во всей 
своей незавершенности и таинственности ценностно-переживаемого 
рационально непостижимого в своей бесконечности мира. В этом 
смысле «искусство, — как писал Выготский, — есть скорее организация 
нашего поведения на будущее, установка вперед, требование, 
которое, может быть, никогда не будет осуществлено, но которое 
заставляет нас стремиться поверх нашей жизни к тому, что лежит 
за ней»1.

Присущее искусству положение «перекрестка» двух миров — 

феноменального и ноуменального, дольнего и горнего (П. Фло-
ренский) — в ХХ — начале ХХI столетия трансформируется таким 
образом, что художественное сознание, постигнув едва ли не исчерпывающее 
предметно-эмпирический (феноменальный) мир, устремляется 
к запредельному, таинственному, непостижимому (ноуменальному).


Поэтому тема Абсолюта в искусстве XX–XXI веков, тема духов-

ного, универсально-космического, невидимого, но идеального мира 
проявляется наиболее отчетливо, начиная с В. Кандинского, и становится 
доминирующей и определяющей метафизические устремления 
целого рода направлений в искусстве конца ХХ столетия. Активи-

1 
Выготский Л. С. Психология искусства. М., 1968. С. 322.

зация же теоретического интереса к этим тенденциям в развитии 
художественного сознания инициирует в современной эстетике формирование 
направления, которое условно можно назвать эстетикой 
трансцендентного.

Глава 1. 

КУЛЬТУРА. ЦИВИЛИЗАЦИЯ. ЭКОНОМИКА

Теоретико-методологическое исследование искусства как явления 

духовной культуры предполагает необходимость выявления его генерирующих 
функций в духовном развитии общества и личности, что 
позволяет полнее представить социальную и культуротворческую 
значимость искусства, его роль в достижении качественно нового 
состояния духовной жизни общества и человека на разных этапах 
развития.

Определяя характер и степень воздействия художественного со-

знания на все основные сферы жизни общества, важно традиционное 
внешнее сопоставление искусства с наукой, моралью, философией, 
религией, политикой дополнить таким подходом, который позволяет 
видеть функционирование эстетического отношения к действительности 
внутри этих форм сознания, в структуре деятельности ученого, 
философа, политического деятеля, субъекта морали, экономической 
деятельности и оценить место искусства в структуре других форм 
культуры с точки зрения не только их взаимодействия, но и воздействия 
художественного сознания на их состояние и развитие.

В настоящей главе мы предпримем попытку рассмотреть место 

искусства в духовной культуре общества, социальной жизни с точки 
зрения активизирующего и оптимизирующего воздействия художественно-
эстетической деятельности на их развитие.

Следует отметить, что, хотя проблемы предназначения искусства 

в нравственном, познавательном, эстетическом, политическом развитии 
общества и личности на протяжении всей истории культуры 
привлекали внимание философов, художников, искусствоведов, 
в наше время, в период социальных и духовных трансформаций, 
поиска эффективных форм гуманизации научно-технических информационных «
взрывов», эти проблемы обретают новый социокультурный 
смысл и актуальность, что обусловливает важность научного 
осмысления диалектики соотношения материально-технического 
и духовного прогресса в обществе, гуманизации всех сфер общественной 
жизни.

Исследование этих вопросов в нынешней социокультурной си-

туации актуализируется тем обстоятельством, что долгое время 
в нашей обществоведческой науке, общественном сознании и самой 
социальной практике доминантным являлось и остается положение 
о едва ли не тотальном приоритете материальной жизни общества 
над духовной, материально-экономических факторов бытия — над 
духовно-психологическими, что является следствием догматического 

истолкования сложной, неоднозначной диалектики материальных 
и духовных аспектов развития человека и общества.

Утилитаристски-прагматически ориентированные политика 

и идеология в годы, предшествовавшие «перестройке», и в постперестроечный 
период приобрели столь всеобщий характер, что самая 
культура, ее различные сферы стали пониматься то как продолжение, 
«инобытие» материально-экономической жизни, то как идеологическое 
обеспечение хозяйственных программ и создание «новой» 
модели общественной жизни, основанной на монетаризме.

Причем осуществление на практике таких концепций наносило 

и наносит серьезный урон не только собственно духовной культуре, 
когда она развивалась и развивается по пресловутому остаточному 
принципу, но и самой хозяйственно-экономической деятельности, 
в осмыслении и организации которой человек — главная производительная 
сила — аннигилировал, а если и присутствует, то абстрактно-
символически как отражающее, познающее, овладевающее экономическими 
процессами существо, а не творящий их, самоосуществляю-
щийся и подлинный субъект этих процессов.

Зажатость, невостребованность духовно-творческого потенциала 

человека и духовной культуры в целом обернулись в конечном итоге 
стагнацией в экономике, апатией, фальшью, конформизмом и бездуховностью 
в культуре, эрозией ее нравственно-гуманистических 
основ. Поэтому осуществляемая ныне радикальная переориентация 
политики и идеологии на духовно-психологические процессы 
в обществе, на самого человека, его реальное бытие и отношение 
к действительности, выразила исторически назревшую потребность 
в переосмыслении взаимодействия и соотношения материального 
производства, экономической деятельности и духовной культуры.

Почему мы специально подчеркиваем это, на первый взгляд, до-

статочно очевидное обстоятельство? Дело в том, что укоренившееся 
в нашей социальной практике, в управлении культурой вульгарное 
представление о ее вторичности, производности от материально-экономической 
жизни в значительной мере основывается на некоторых 
теоретических разработках проблем культурной жизни общества. 
В таких исследованиях, как правило, лишь декларировалась мысль 
о специфических особенностях духовной культуры, ее уникальном содержании, 
а по существу обосновывается такое «расширительное» ее 
толкование, при котором духовная культура функционально и структурно 
оказывалась только придатком материального бытия общества.

Думается, сейчас, в новых социально-политических условиях 

возникает потребность в уточнении содержания понятий «культура», 
«духовная культура», «духовная жизнь общества», «дух», «духовное» 
в их отношении к материально-производственным аспектам общественного 
бытия. Понимая всю сложность и многоаспектность 

проблемы и учитывая опыт обсуждения этой проблематики в отечественной 
культурологии последних лет, мы обратимся лишь к тем ее 
граням, которые имеют непосредственное отношение к интересующему 
нас вопросу о функциях искусства в формировании и развитии 
духовной культуры, в духовном преображении действительности.

При этом важно иметь в виду, что через всю историю обще-

ственного развития пролегает известная закономерность опережающего 
отражения бытия общественным сознанием. И она, эта закономерность, 
является настолько значительной, что в современном 
обществознании возникли трудности в использовании сложившегося 
понятийного аппарата таких традиционных категорий, как общественное 
бытие и общественное сознание, материальная и духовная 
культура. «Понятийный аппарат, разработанный для характеристики 
общественного сознания и духовной культуры, — справедливо отмечает 
А. К. Уледов, — не способен в должной мере отразить специфику 
явлений духовной жизни на конкретно-историческом уровне 
(как и на уровне общества в целом)» 1. В этой связи потребовалось 
введение в понятийный аппарат обществознания такого понятия, 
которое, с одной стороны, фиксировало бы противоположность материального 
и духовного в границах основного гносеологического 
вопроса, а с другой — указывало бы на относительную самостоятельность 
духовных явлений, их собственную онтологическую данность, 
их принадлежность к бытию и включенность в него.

Таким понятием стало «духовное бытие», или «духовная жизнь» 

общества (см. работы М. С. Кагана, А. К. Уледова, В. А. Демичева 
и др.). Обосновывая содержание понятия «духовная жизнь общества», 
его категориальный статус, эти и другие авторы высказывают вполне 
правомерную мысль о том, что духовную жизнь общества (так же, как 
экономическую и политическую) следует включать в общественное 
бытие, а не только противопоставлять их.

До последнего времени в работах ряда исследователей понятие ду-

ховной жизни общества отождествлялось с понятием общественного 
сознания, и все характеристики сознания (прежде всего его вторичность 
и производность от общественного бытия) переносились на явления 
духовной жизни, что и приводило на практике к неадекватной 
оценке духовного начала в жизни общества, его возможной и, более 
того, необходимой «избыточности» по отношению к общественному 
бытию, искусственному и насильственному «втискиванию» духовных 
устремлений и поисков в прокрустово ложе данной исторической 
формы общественного бытия.

Духовная жизнь оказывалась сложнее, богаче, многообразнее 

в осмыслении действительности, чем модель этой действительности, 

1 
Уледов А. К. Духовная жизнь общества. М., 1980. С. 12.

представленная в общественном, как правило, политизированном 
сознании, соответствовавшем бытию.

Очевидно, что духовная жизнь общества не тождественна со-

знанию, а представляет собою значительно более широкое и богатое 
содержанием образование. Ведь неслучайно науки, имеющие дело 
с сознанием как специфическим предметом исследования не только 
на уровне основного вопроса философии, но и в его реальном конкретно-
эмпирическом бытовании (например, психология), вводят для 
его исследования целый ряд дополнительных понятий: «субъективная 
реальность», «бессознательное», «подсознание», «сверхсознание», 
«духовный мир личности», «ценностные ориентации», «направленность 
личности» и др.

Что же собой представляет духовная жизнь общества и личности, 

какого ее содержание? Если исходить из утвердившегося в отечественной 
философии и культурологии деятельностного подхода 
к исследованию социокультурной активности человека, то следует, 
на наш взгляд, признать, что духовная жизнь общества и человека есть 
процесс и результат именно духовной деятельности субъекта, реализующейся 
в таких ее видах, как преобразовательная, познавательная, 
ценностно-ориентационная, коммуникативная и направленная на создание 
и воспроизведение духовных способов преобразования, познания, 
ценностного осмысления действительности.

При всей приблизительности такого определения (ведь необ-

ходимо еще показать содержание самого понятия «духовное», что 
будет сделано ниже) оно дает возможность в самом общем плане 
очертить своеобразие духовного бытия и видеть, что материальное 
бытие порождает философские, нравственные, эстетические идеи 
и представления (понятия, образы, нормы) не непосредственно. Оно 
порождает духовную деятельность и духовное бытие в целом как 
действительно надстроечное явление, а уже из этого относительно 
обособившегося от материального производства духовного бытия 
возникают идеи, нормы, понятия, верования и т. д., которые в разной 
степени непосредственности отражают материальное бытие (политика, 
право, классовая идеология — более непосредственно, чем 
искусство, мораль, философия, религия).

В ряде работ отечественных авторов показано, что в таком своем 

значении духовная жизнь общества совпадает с культурой, точнее, 
она и есть культура. Наиболее убедительная аргументация такой 
трактовки духовного бытия содержится, по нашему мнению, в работах 
Н. С. Злобина, М. П. Кима, Б. Д. Яковлева, Л. Е. Кертмана.

Так, Л. Е. Кертман, обосновывая мысль о том, что духовное бытие 

общества и есть культура, пишет: «…Понятие духовной жизни, или духовного 
бытия, более полно отражает масштабы, сущность и особенно 

“всепроникаемость” культуры, так как она включает, во-первых, духовную 
сторону материального производства, во-вторых, обыденное 
сознание, а не только профессиональное духовное творчество, в-третьих, “
опредмеченную” духовную деятельность предшествующих 
поколений — устоявшиеся нормы поведения и мышления, накопленные 
знания и т. д.». И далее он подчеркивает: «…Тот факт, что 
предлагаемое понимание культуры как духовного бытия общества 
исключает из понятия материальное производство и его результаты, 
отнюдь не означает какой-либо недооценки материальной деятельности 
людей и материальной жизни вообще».

Многие авторы, пытаясь в понятии культуры в какой-то форме 

отразить ее связь с материальным бытием, вводят в определение 
культуры материальную культуру, понимаемую как совокупность 
«материальных ценностей», в которых опредмечена духовная деятельность.


Хотя ясно, что вычленение материальной культуры на том осно-

вании, что в ней опредмечена духовная деятельность в качестве особого 
элемента системы культуры, оказывается неоправданным, а так 
называемая материальная культура только потому и есть культура, 
что она в то же время духовна 1.

Некоторые исследователи в желании как-то обосновать абсо-

лютный примат материального над духовным в культуре, «материальное 
содержание» духовной культуры, идут иным путем — путем 
логических аберраций и семантических ухищрений. Так, Л. Б. Ладыгина 
и В. В. Гринин пишут: «Исходя из естественных, вечных потребностей 
труда, общественные отношения целесообразно разделить 
на научно-познавательные, философско-коммуникативные, нравственно-
этические и художественно-эстетические (как отношения 
материальные) и соответственно на науку, философию, мораль и искусство (
как отношения идеальные, духовные)» 2. Как могут быть 
научно-познавательные отношения материальными, а наука — духовным 
явлением, что останется от науки как явления духовной 
культуры, если из нее «извлечь» научно-познавательные отношения, 
как это делают Л. Б. Ладыгина и В. В. Гринин? Если «философско-
коммуникативные» отношения материальны, то что собою представляет 
в таком случае философия, аккумулирующая в себе эти 
отношения? По логике авторов — разновидность материальных отношений. 
По этой логике и мораль, и искусство, являясь выражением 
материальных нравственно-этических и художественно-эстетических 
отношений, оказываются материальными феноменами. Ведь 
не могут существовать мораль и искусство как явления духа, если 

1 
Кертман Л. Е. История культуры стран Европы и Америки. М., 1987. С. 26.

2 
Ладыгина А.Б., Гринин В. В. Искусство в системе духовных ценностей общества. 
М., 1986. С. 14.