Методологические проблемы уголовного права и криминологии: эпистемологический ракурс

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ 
ПРОБЛЕМЫ
УГОЛОВНОГО ПРАВА 
И КРИМИНОЛОГИИ

ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКИЙ РАКУРС

В.Н. ШИХАНОВ

Москва
ИНФРА-М
2023

МОНОГРАФИЯ

Под научной редакцией доктора юридических наук,
профессора Э.Г. Юзихановой

УДК 343.01(075.4)
ББК 67.408
 
Ш65

Шиханов В.Н.

Ш65  
Методологические проблемы уголовного права и криминологии: 

эпистемологический ракурс : монография / В.Н. Шиханов ; под науч. 
ред. д-ра юрид. наук, проф. Э.Г. Юзихановой. — Москва : ИНФРА-М, 
2023. — 166 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/1921368.

ISBN 978-5-16-018198-1 (print)
ISBN 978-5-16-111203-8 (online)
Монография посвящена некоторым современным теоретико-методо-

логическим проблемам уголовного права и криминологии. В центре вни-
мания находятся отмечаемые сложности взаимодействия этих отраслей 
научного знания, разность их взглядов на преступление и преступность, 
на меры установления правопорядка. Уделено внимание особенностям 
эволюции названных взглядов с точки зрения понимания генезиса пре-
ступного поведения и попыток смены типа рациональности.

Для научных работников, занимающихся вопросами уголовного пра-

ва и криминологии, социологии права, юридической герменевтики, для 
преподавателей, аспирантов и студентов образовательных организаций, 
а также всех, кто интересуется вопросами эволюции человеческого знания 
о противодействии преступности.

УДК 343.01(075.4)

ББК 67.408

Р е ц е н з е н т ы:

Пархоменко С.В. — доктор юридических наук, профессор, главный 

научный сотрудник Байкальского государственного университета;

Смирнов А.Е. — доктор философских наук, доцент, профессор ка-

федры общегуманитарных дисциплин Иркутского юридического ин-
ститута (филиала) Университета прокуратуры Российской Федера-
ции

Н а у ч н ы й  р е д а к т о р :

Юзиханова Э.Г. — доктор юридических наук, профессор, профес-

сор кафедры предварительного расследования Санкт-Петербургского 
университета Министерства внутренних дел Российской Федерации

ISBN 978-5-16-018198-1 (print)
ISBN 978-5-16-111203-8 (online)
© Шиханов В.Н., 2023

Предисловие

Моему учителю Виктору Васильевичу 

Лунееву, моей матери Наталье Владими-
ровне (Царствия Небесного), моему отцу 
Николаю Ивановичу и моему научному кон-
сультанту Эльвире Гумеровне Юзихановой, 
а также брату Илье Николаевичу и жене 
Татьяне Анатольевне посвящается

В уголовном праве и криминологии, а также на их стыке су-

ществовало и будет существовать множество споров и проблем, 
сложных для решения. Это связано, с одной стороны, со специ-
фикой тех явлений, которые входят в их предмет, со второй сто-
роны, — с самим процессом эволюции человеческого знания, права 
и государства.

Но есть третья сторона — эпистемологическая. Здесь и пони-

мание самой науки, и граница между знанием научным и нена-
учным, и претензия на истину (или на доступ к власти, к политике) 
у разных видов человеческого знания, не только у научного в клас-
сическом его понимании.

В современных науках криминального цикла накопилось не-

мало аномалий, которые в рамках сложившейся методологии 
не находят своего решения. Нередко оппоненты, споря о какой-то 
проблеме, приводят зеркальные аргументы, и точку в споре ставит 
либо безликий законодатель, либо столь же деперсонифициро-
ванная высшая судебная инстанция. Однако такая схема развития 
науки со временем оставляет груды недосказанностей и вопросов, 
требующих как минимум научного осмысления, выявления логики 
принятия политико-правовых решений.

Представленная читателю монография — попытка выявления 

логики постановки и (не)решения проблем в науках уголовного 
права и криминологии, причин живучести некоторых дискурсов, 
а также в целом наметившегося разлада доктрины с реальной политикой.


Попытка автора заглянуть «за тексты» научных работ, выявить 

названную логику потребовала выбрать такую методологию, которая 
несколько непривычна для уголовного права и криминологии. 
Мы отходим от диалектического материализма, хотя и не отрицаем 
его объяснительных схем. Вместе с тем большее значение 
в настоящей работе придается факторам культуры. Говоря языком 
учебников по теории государства и права, в противовес формационному 
подходу мы постараемся взглянуть на известные проблемы 

с позиций, которые хотя и не совпадают полностью, но гораздо 
ближе к цивилизационному подходу А. Тойнби и его последователей. 
Следует кратко заметить, что такой подход до Октябрьской 
революции 1917 года был не чужд российской философской, исторической 
и юридической мысли, и сейчас он все чаще звучит 
со страниц научной печати, на научных конференциях в России.
Кроме этого, в ходе исследования использованы элементы 
структурно-функционального анализа, дискурс-анализа и контент-
анализа. В частных случаях использовалась статистическая сводка 
и группировка.
Поскольку уголовное право и криминология в своем развитии 
оставляют следы в научных текстах, а также влияют на правоприменительную 
практику и тем или иным образом соотносятся с политикой, 
постольку существенное внимание было уделено самим 
научным текстам и зафиксированным в них теориям, научным позициям. 
Исследовались также решения Конституционного Суда 
Российской Федерации, в которых он высказывался по вопросам 
о равенстве в уголовном праве и механизме действия уголовного 
наказания.
Данная работа представляет собой один из этапов осмысления 
механизмов регулирования общественных отношений средствами 
уголовного права и криминологии, предлагая всем заинтересованным 
эмпирически проверить полученные — преимущественно 
теоретические — выводы.
По теме исследования прямо или косвенно высказались многие 
видные отечественные и зарубежные правоведы. Вместе с тем, 
на наш взгляд, назрела потребность проанализировать логику воз-
никновения и существования локальных дискурсов в уголовном 
праве и криминологии, в том числе с преломлением через эпистемологическую 
проблематику.
Выход на эпистемологическую проблематику напрямую оказывается 
сложным, поскольку она прикрыта рационалистической 
риторикой, системой теоретических построений, которые представляются 
логически связными и порой самоочевидными. Для 
того чтобы (говоря терминологией И. Лакатоса) проникнуть через 
этот «защитный пояс» к «твердому ядру»1, необходимо обратиться 
к таким темам, которые, с одной стороны, много лет не сходят «со 
сцены» и вызывают жаркие споры, а с другой стороны, оказываются 
одними из ключевых, влияют на другие вопросы, институты 
уголовного права, на криминологические теории. К таким вопросам 
относится, во-первых, стык между дифференциацией уголовной 

1 
См. об этом: Лакатос И. Избранные произведения по философии и методологии 
науки / пер. с англ. И.Н. Веселовского, А.Л. Никифорова, В.Н. По-
руса. М.: Академический Проект: Трикста, 2008. С. 220–233, 361–369.

ответственности, соразмерностью преступлений и уголовных наказаний, 
которые за них предусмотрены, вообще система нака-
заний и отсюда — проблематика равенства граждан и даже целых 
социальных групп перед законом, справедливость в распределении 
уголовной репрессии в обществе. Во-вторых, это менее попу-
лярный, но не менее значимый вопрос о свободе воли в преступном 
поведении — с ним, в частности, связан вопрос о целях и пределах 
возможности уголовного наказания, но на самом деле эта проблема 
является более глубокой и значимой для уголовного права и кри-
минологии.
Таким образом, ввиду специфики предмета исследования и по-
лученных результатов структура работы построена так, чтобы из-
ложить материал, начиная с более предметных, но злободневных 
вопросов о равенстве граждан перед уголовным законом (этот 
вопрос с выходом на справедливость не теряет актуальности более 
десяти лет), после чего перейти к вопросу криминологической под-
держки действующего уголовного права и вообще взаимодействия 
уголовного права с криминологией по ключевым проблемам гене-
зиса преступного поведения. Затем мы перейдем к культурологиче-
ским и эпистемологическим причинам существующего положения 
дел. Варианты решения выявленных проблем в настоящей работе 
только намечены, поскольку требуют отдельного рассмотрения.
Особенность исследования, результаты которого представлены 
читателю, состоит в том, что оно является попыткой выявить ло-
гику возникновения (формулирования) либо сокрытия проблем 
в понимании преступного поведения и мер реакции на него, а от-
сюда — логику изменений, происходящих в уголовной политике, 
а также науке уголовного права и криминологии.
Для этого предлагается включить в оборот наук криминального 
цикла концепт «тип рациональности», чтобы обнаруживать в на-
учных текстах, позициях правоведов, законодателя и правопри-
менителей различные мировоззренческие схемы и объяснить не-
примиримость позиций оппонентов в рамках ключевых дискурсов 
в ситуации, когда аргументы сторон оказываются опровергнутыми 
либо зеркальными. По мнению автора, объяснению поддается 
удивительная устойчивость (а порой и цикличность) ряда ба-
зовых идей в области уголовного права и криминологии, невзирая 
на вполне убедительные попытки их научного рационального опро-
вержения. На наш взгляд, при таком подходе удается обнаружить 
и логику разлада доктрины с реальной правовой политикой (особенно 
на фоне их симбиоза в отдельные периоды времени).
В рамках настоящей монографии уголовное право представлено 
в качестве исследовательской программы (по И. Лакатосу). 
С этих позиций становится возможным описать механизмы защиты 

так называемого твердого ядра уголовного права в процессе регулярных 
попыток смены типа рациональности в правовой культуре 
(ее публично-правовой части), выявить содержание этого «твердого 
ядра» и защитного пояса, а отсюда — создать новые основания 
для дискуссий по ряду ключевых проблем науки уголовного права 
и криминологии, для поиска путей развития наших знаний о преступном 
и способах обеспечения правопорядка.
В монографии предложена альтернативная методология дифференциации 
уголовной ответственности, а также основания для 
использования принципа дополнительности в доктрине уголовного 
права и в уголовном законодательстве — с отказом от попыток 
создать матрицу соразмерности преступлений и наказаний, 
которые бы соответствовали объективному характеру и степени 
общественной опасности первых.
В заключительной части монографии сформулированы обоб-
щающие выводы, позволяющие взглянуть на уголовное право 
и криминологию, а также целый ряд важных проблем с эпистемо-
логического ракурса.

Глава 1
ПРОБЛЕМА КЛАССОВОСТИ И РАВЕНСТВА 
В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ: 
СОЦИОЛОГО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ

1.1. ЭВОЛЮЦИЯ ПОНИМАНИЯ «КЛАССОВОСТИ» 
В ОТЕЧЕСТВЕННОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ

Дискурс о классовой / неклассовой природе конструкции «пре-
ступления» и уголовного законодательства вообще существовал до-
статочно давно и сохранился до настоящего времени. В частности, 
Е.В. Епифанцева с помощью анкетирования участников II Всерос-
сийского конгресса уголовного права на базе МГУ им. М.В. Ло-
моносова определила, что подавляющее число правоведов России 
и стран СНГ считают уголовный закон и (или) практику его приме-
нения в определенной мере классовыми. Некоторые респонденты 
полагали, что это — неизбежная черта любого уголовного кодекса1. 
При этом на страницах юридической литературы встречаются 
и противоположные суждения2.
Вместе с тем сам спор о классовости конструкции «преступ-
ление» или действующего уголовного закона с практикой его при-
менения оказался явлением развивающимся. В первую очередь 
следует обратить внимание на то, что в первой половине XX века 
термин «классовость» имел другую смысловую нагрузку, нежели 
сейчас.
Согласно марксистско-ленинской теории государства и права 
само уголовное право в условиях эксплуататорского общества при-
знавалось орудием угнетения трудящихся масс, охраны сложив-
шихся правил принудительного несправедливого перераспреде-
ления основных средств производства и общественного продукта, 
а также средством подавления попыток сопротивления такому по-
рядку со стороны угнетенных классов.
Например, К. Маркс, анализируя законы об ответственности 
за сбор немецкими бедняками валежника на территории чужих 
лесных владений, указывает, что «Источник всякого обычного права 
бедных заключается в неопределенном характере некоторых видов 

1 
Епифанцева Е.В. Кого защищает уголовный закон? // Общество и право. 
2008. № 2. С. 90.
2 
Уголовное право России. Общая часть: учебник / под ред. Ф.Р. Сундурова, 
И.А. Тарханова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2016. С. 146–148.

собственности, не делающих ее ни безусловно частной, ни без-
условно общей собственностью в смешении частного и публичного 
права, выступающем перед нами во всех средневековых учреж-
дениях… Рассудок уничтожил промежуточные неустойчивые виды 
собственности, прибегнув к заимствованной из римского права ка-
тегории гражданского абстрактного права; законодательный разум 
тем более считал себя вправе уничтожить обязательства этой не-
устойчивой собственности по отношению к беднейшему классу, 
что он уничтожил и его государственные привилегии… Обычаи, 
являющиеся обычаями многочисленного бедного класса, с верным 
инстинктом умеют затронуть собственность с ее неоформившейся 
стороны…», а потому собирание валежника в частновладельческих 
лесах — это законное проявление «захватного права» бедности, 
которая «в самой своей деятельности находит оправдание своего 
права»1.
Советские правоведы в 1920–1930-х годах указывали на то, 
что разные нарушения порядка обладают разным характером со-
циальной опасности, но оценка такой опасности зависит от пред-
ставлений господствующего класса. Следовательно, уголовное 
законодательство после Октябрьской революции 1917 года про-
должало оставаться орудием защиты интересов правящего класса, 
просто теперь оно оказалось в руках победившего пролетариата. 
Прежние представления об опасности или полезности разных дей-
ствий были подвергнуты серьезному переосмыслению, однако все 
в том же классовом контексте. Если одни нарушения порядка, как 
считалось, не причиняют большого вреда новым общественным 
отношениям, то другие являют собой серьезную угрозу советской 
власти рабочих и крестьян, посягают на социалистический уклад 
жизни, преследуют цель вернуть некоторым лицам прежние при-
вилегии эксплуататорских классов.
В частности, УК РСФСР 1926 года основанием для применения 
мер социальной защиты считал социальную опасность преступника 
с позиции именно классового детерминизма, то есть как предста-
вителя определенного (враждебного пролетариату) класса2. В уго-
ловном праве РСФСР того периода времени термин «социальная 
опасность» имел конкретное политическое содержание и должен 
был настраивать уголовное законодательство с практикой его при-
менения на дифференциацию репрессии: с одной стороны, — в отношении 
трудящихся, совершающих преступление по малограмот-

1 
Маркс К., Энгельс Ф. Литературное наследство / изд. Фр. Мерингом; пер. 
с нем. Е.А. Гурвич, М.Г. Лунца. М., 1907. С. 256–257.
2 
Никулин В.В. Правосудие и политика: соотношение политики и права в советской 
системе наказаний // Genesis: исторические исследования. 2013. 
№ 5. С. 5–9.

ности, политической незрелости, ввиду пережитков буржуазного 
прошлого нашего общества, а с другой стороны, — в отношении 
социально опасных элементов, от которых советское общество 
должно защищаться самым серьезным образом.
Собственно говоря, уголовное законодательство РСФСР и союзных 
республик до 1958 года и не скрывало, что является инструментом 
защиты интересов правящего класса и подавления 
прежних классов эксплуататоров. Напротив, попытки буржуазных 
правоведов обнаружить неклассовую природу преступления и дать 
ему соответствующее определение подвергались последовательной 
обличающей критике1.
Н.Ф. Кузнецова указывала, что при социализме классовый характер 
преступлений определяется по социальным корням, причинам, 
содержанию преступности и правовому понятию преступления, 
а также по социальному назначению норм о преступлениях. 
По своему происхождению преступления остались неизменно 
следствием разделения общества на антагонистические классы 
в далекую эпоху становления рабовладельческих государств, 
а по своим причинам все преступления по-прежнему представляют 
собой порождение классово-антагонистических противоречий эксплуататорского 
общества2.
Следует обратить внимание и на то, как понимались сами классы: 
таковыми считались «крупные группы людей, различающиеся 
по их месту в исторически определенной системе общественного 
производства, по их отношению (большей частью закрепленному 
и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли 
в общественной организации труда, а, следовательно, по способам 
получения и размерам той доли общественного богатства, которой 
они располагают»3. Такое понимание тесно переплеталось как 
с принятой политической идеологией, так и с ключевыми положениями 
методологии общественных наук того периода (теория 
классовой борьбы, лежащая в основе исторического материализма), 
а отсюда с характерной особенностью постановки проблем, формулирования 
гипотез и объяснения фактов.
Н.В. Лясс, анализируя труды Г.Г. Ешека (Escheck Hans-Heinrich), 
отмечала: «При определении задач уголовного права Г. Ешек ис-

1 
Волков Г.И. Классовая природа преступлений и советское уголовное 
право / под ред. Н.В. Крыленко. М.: Сов. законодательство, 1935; 
Лясс Н.В. Проблемы вины и уголовной ответственности в современных 
буржуазных теориях. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1977.
2 
Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М.: Изд-во Моск. yн-та, 
1969. С. 26.
3 
Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М.: Изд-во полит. литер., 
1970. Т. 39. С. 15.

ходит из традиционного для буржуазной правовой теории внеклассового 
понимания уголовного права как “средства охраны мира 
и порядка”. Основную цель уголовного права он видит в “защите 
общества”, “защите совместной жизни людей в обществе”, “обеспечении 
социального порядка”… Проф. Ешек является сторонником 
легалистского направления. В своих работах он многократно обосновывает 
тезис о необходимости ограничения сферы применения 
государственного принуждения. …Приведенные определения сущности 
уголовного права не содержат и намека на классовое содер-
жание и направленность государственного принуждения. …Их на-
значение — утвердить надклассовый характер уголовно-правовой 
репрессии, применяемой якобы в интересах всех граждан для обес-
печения социального порядка в строго ограниченных пределах. 
Критерием допускаемого вторжения уголовного права в “свободное 
поведение членов общества” объявляется не опасность преступных 
деяний для господствующих в данном обществе отношений, а такие 
аморфные категории, как “культура нации”, “достигнутый уровень 
развития общества” и т.п.»1
После распада СССР термин «классовый характер» в рито-
рике правоведов и представителей других общественных наук со-
хранился, но как минимум при описании преступности и особен-
ностей уголовного законодательства он стал пониматься иначе. 
Во-первых, на смену политической идеологичности права и вообще 
пониманию права как воли господствующего класса, возведенной 
в закон, пришли тезисы об идеологическом плюрализме и необ-
ходимости защиты общечеловеческих ценностей, о естественных 
правах, имеющих до- и надгосударственное происхождение.
Во-вторых, государство мыслится как некий арбитр, который 
должен с помощью законов установить целесообразный баланс 
прав, обязанностей и законных интересов разных социальных 
групп, а также защиту общесоциальных ценностей. Это следует 
в том числе из ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации 
и позиции Конституционного Суда Российской Федерации по во-
просам пределов полномочий федерального законодателя в области 
уголовного права.
В-третьих, понимание класса изменилось на подход, харак-
терный для М. Вебера с учетом трудов П.А. Сорокина, Дж. Берн-
хема, Д. Гилберта и некоторых других социологов. В такой пара-
дигме класс — это социальный слой такого общества, которое яв-
ляется открытым и обладает каналами вертикальной мобильности, 

1 
Лясс Н.В. Проблемы вины и уголовной ответственности в совре-
менных буржуазных теориях. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1977. URL: 
https://jurisprudence.club/ugolovnoe-pravo-uchebnik/suschnost-zadachi-
ugolovnogo-50256.html (дата обращения: 18.02.2020).