В чаще символов: образ в языке и культуре

С. Г. Воркачев 

В ЧАЩЕ СИМВОЛОВ:  
ОБРАЗ В ЯЗЫКЕ И КУЛЬТУРЕ 

Монография 

2-е издание, стереотипное

Москва 
Издательство «ФЛИНТА» 
2023 

УДК 81'1+811.161.1+81'373.612.2 
ББК 81 

  В75 

Рецензенты: 

д-р филол. наук, проф. В. В. Дементьев; 
д-р филол. наук, проф. В. И. Карасик. 

Воркачев С. Г. 
В75       В чаще символов: образ в языке и культуре: монография / 
С. Г. Воркачев. – 2-е изд., стер. – Москва : ФЛИНТА, 2023. – 
263 с. – ISBN 978-5-9765-5321-7. – Текст : электронный. 

В монографии на материале научного и художественного 
дискурсов, лексикографии и корпусной лингвистики иссле-
дуются метафорический перенос и символизация в языке и 
культуре, а также проводится анализ вербального воплощения 
идеи суверенитета в национальной геральдике государств 
бывшего СССР, испаноязычных стран Латинской Америки, 
англо-, франко- и португалоязычных стран.  

УДК 81'1+811.161.1+81'373.612.2 
ББК 81 

ISBN 978-5-9765-5321-7
© Воркачев С.Г., 2023
© Издательство «ФЛИНТА», 2023

ОГЛАВЛЕНИЕ 
 

Введение.....................................................................................
Глава 1. Метафора и символ………………………………. 
1.1 Метафоризация в области абстрактных смыслов………… 
1.2 Семиотика символа по данным научного дискурса…….. 
1.3 Символ в лексикографии…………………………………. 
1.4 Символ по данным корпусной лингвистики……………. 
Выводы……………………………………………………….. 
Глава 2. Национальная геральдика……………………….. 
2.1 Вербализация символа: блазонирование ………………… 
2.2 Государственная геральдика стран бывшего СССР…….. 
2.3 Блазонирование в национальной геральдике  

испаноязычных государств Латинской Америки………… 

2.4 Блазонирование национальной геральдики стран  
Франкофонии……………………………………………… 
2.5 Блазонирование в национальной геральдике  
англоязычных стран ……………………………………… 
2.6 Блазонирование в национальной геральдике  
португалоязычных стран …………………………………… 

Выводы…………………………………………………………. 
Заключение................................................................................. 
Литература.................................................................................. 

4
8 
8 
28 
40 
45 
120 
126 
126 
132 
 
154 
 
176 
 
193 
 
222 
233 
240 
247 

 

ВВЕДЕНИЕ 
 
Мыслят ли животные? – часто задается вопрос с подвохом 
студентам на экзамене по психологии. Да, конечно, животные не 
совершают логических операций при помощи абстрактных кате-
горий, но они, безусловно, мыслят, причем мыслят предметно, 
как в большинстве случаев поступаем и мы в повседневном быту, 
точно так же, как поступали наши предки. Предметное мышление 
– первичная форма когнитивной деятельности, когда же образ си-
туации отделяется от самой ситуации и превращается в представ-
ление, мышление становится образным, а с наполнением непо-
средственного содержания образа отвлечённым смыслом оно 
становится символическим, где образ и символ предшествуют 
слову (см.: Тресиддер 1999: 5). 
Человека можно выделить из «животного царства» по не-
скольким признакам: здесь и мягкая мочка уха, и прямохождение, 
и чувство юмора, и способность к абстрактному мышлению 
и к оперированию символами – Эрнст Кассирер называл человека 
«символическим животным» (animal symbolicum). Человеческое 
бытие заполнено символами, погружено в них, символы окружа-
ют человека со всех сторон, и впечатляющий образ этой погру-
женности дал предтеча символизма французский поэт Шарль 
Бодлер в своем сонете «Соответствия» (Correspondances): 
 
La Nature est un temple où de vivants piliers  
Laissent parfois sortir de confuses paroles;  
L'homme y passe à travers des forêts de symbols  
Qui l'observent avec des regards familiers.  
 
Природа – некий храм, где от живых колонн 
Обрывки смутных фраз исходят временами. 
Как в чаще символов, мы бродим в этом храме, 
И взглядом родственным глядит на смертных он. 
 
Образ как чувственное, преимущественно наглядное отражение, 
отображение или изображение чего-либо в сознании лежит 
как в основе метафорического переноса, так и символизации. 
Он представляет собой ментальную сущность – его можно увидеть 
только «внутренним зрением» и лишь в отсутствии отобра-

жаемого оригинала. В то же самое время образ – это первая ступень 
в становлении семиозиса, результат разделения формы и содержания (
см.: Арутюнова 1999: 314), которые выступают в нем 
в виде двух обязательных семиотических планов, образ – это обязательно 
образ чего-то.  
Если метафора изначально и принципиально связана с языком 
и заключается, как еще указал Аристотель, в перенесении 
слова с одного категориального семантического разряда на другой, 
когда «транспортным средством» для переноса образа одного 
класса объектов на другой класс или отдельный объект выступает 
имя, то формирование символа как некого образа, наполненного 
новым смысловым содержанием, вполне обходится без участия 
языка, если, конечно, оставить за скобками литературные образы.  
Обретая в языке свое имя, семантическая структура символа 
«утраивается»: план содержания имени-номинанта образа уже 
сам выступает как план выражения другого содержания, и этот 
процесс вполне отчетливо заметен в так называемых словарях 
символов, где наглядные изображения получают вербальное толкование. 

В соответствии с тематическим принципом классификации 

выделяются символы научные, религиозные, художественные, 
идеологические (политические), бытовые (обиходные), мифологические 
и другие, где особый интерес представляет такая разновидность 
политических символов, как символы, отражающие 
идею государства или нации: гимн, герб и флаг. Геральдика (гербоведение), 
как известно, наука, занимающаяся описанием и толкованием 
геральдических знаков, преимущественно гербов, которые 
могут быть личными, родовыми, профессиональными, ведомственными, 
земельными (региональными), этническими и пр., 
однако исключительно значимой представляется геральдика государственная (
национальная). И если национальная гимнодия 
в лингвистике уже получила определенное освещение (см.: Золо-
това 2011; Зотеева 2013; Воркачев 2020б; 24–81), то вербальное 
представление национальной геральдики еще ждет своего исследователя.  

Нужно, однако, заметить, что исследование языкового во-
площения национальной символики не сводится к одному лишь 
описанию вербализации значимых образов, а подразумевает так-
же 
выявление 
способов 
реализации 
здесь 
государствен-
ной/национальной идеи – ипостаси идеи патриотизма, для уста-
новления семантической структуры которой вполне адекватным 

представляется обращение к данным обыденного сознания, за-
фиксированного в общей лексикографии.  
Блазонированием (от французского blason – родовой герб) 
в геральдике называется толкование гербов и изъяснение при-
сутствующих на них символов, заключающееся как в прочте-
нии и расшифровке значения геральдических знаков, так и в их 
описании в соответствии с определенными правилами, то есть 
в строгой последовательности и с применением признанной ге-
ральдической терминологии (см.: Похлебкин 20001: 45–50). 
Главной задачей блазонирования в геральдике является лако-
ничное и терминологически выдержанное, адекватное вербаль-
ное описание символических образов, не требующее дальней-
ших пояснений. Однако для целей данного лингвокультурного 
исследования достаточно безразлично, с какого конца начинать 
описание герба – с правой верхней части щита или с левой 
нижней, вначале называть цвет, затем фигуру или наоборот, 
сначала указывать форму щита, а только затем описывать его 
членение, или наоборот. Главное здесь – установить, как в ге-
ральдической символике выражается идея государства или 
нации. Тем более что на практике в настоящее время государ-
ственные гербы, составленные в полном соответствии с гераль-
дическими требованиями, скорее, исключение из правил, чем 
норма: достаточно взглянуть на гербы Киргизстана и Бразилии, 
где наличествуют по два гербовых щита, или на гербы Паки-
стана и Белоруссии, где гербового щита как такового вовсе нет, 
или на гербы демократических государств, наполненных сим-
волами монархической власти. В лингвистическом плане бла-
зонирование национальной геральдики, очевидно, представляет 
собой некий письменный речевой жанр.  
Описание национальной геральдики в работе осуществля-
лось кластерно: в группах эмблем, выделенных на основании 
языкового либо географического признака или же на основании 
обоих этих признаков. По признаку государственного языка вы-
деляется анго-, франко- и португалоязычная национальная ге-
ральдика; по лингво-территориальному признаку выделяется 
национальная геральдика испаноязычных стран Латинской Аме-
рики. Национальная геральдика стран бывшего СССР выделяется 
территориально, а также на основании наличия блазонирования 
на русском языке, хотя в ходе исследования используются тексты 

описания геральдики на модавском и армянском языках, тюрк-
ских (казахском, киргизском, туркменском и узбекском) языках, 
а также на белорусском и украинском языках.  
Материалом описания национальной геральдики послужили 
тексты на сайте «Гербы стран мира» (http://www.world-
globe.ru/countries/arms/), описание геральдики в Википедии на со-
ответствующих языках (https://ru. wikipedia.org/wiki) и сайты по-
сольств соответствующих государств.  
Композиционно работа распадается на две части: Глава 1 
посвящена теоретическим аспектам метафоризации и символиза-
ции, в ней также содержится описание речевых свойств имени 
«символ» по данным корпусной лингвистики; в Главе 2 исследу-
ется воплощение национальной идеи в государственной гераль-
дике стран бывшего СССР, испаноязычных государств Латин-
ской Америки, стран Франкофонии, англоязычных и португало-
язычных стран.  
 

Глава 1 
МЕТАФОРА И СИМВОЛ 
 
1.1 Метафорзация в области абстрактных смыслов 
 
Перенос имени, сопровождаемый обновлением смысла, 
остается в центре внимания гуманитарной мысли со времен Ари-
стотеля и Квинтилиана по наши дни. В российской лингвистике 
интерес к изучению метафоры особенно усилился к концу 20-го 
века и совпал по времени с антропологическим поворотом в 
науке о языке, породившем дискурсологию и лингвоконцептоло-
гию: слово «концепт», например, уже регулярно «мелькает» в 
статьях сборника 1988 года «Метафора в языке и тексте» (см.: 
Метафора 1988: 56, 65). «Метафорический бум», конечно, прихо-
дится на начало 21-го века, когда появляется неисчислимое мно-
жество кандидатских диссертаций, защищаются докторские дис-
сертации (см.: Бородулина 2009; Кондратьева 2014; Панкратова 
2013; Самигуллина 2008; Шустрова 2008; Юрков 2011 и пр.) и 
публикуются фундаментальные монографии или разделы в них 
(см.: Арутюнова 1999: 346–402; Балашова 2014; Москвин 2006; 
Скляревская 1993; Чудинов 2001). 
Метафора – древнейший способ постижения мира и один из 
основных генераторов новых смыслов в языке. Безусловно, это 
семиотическая, знаковая сущность («семиотический концепт» – 
Арутюнова 1999), обладающая двумя планами – выражения и содержания, 
между которыми осуществляется взаимодействие, 
и даже при невербальном выражении (например, дверная ручка, 
выполненная в виде человеческой руки, браслет в виде змеи 
и пр.– см.: Москвин 2006: 114) она сохраняет свои семиотические 
свойства, поскольку носителями образа здесь выступают артефакты.  
К множеству признаков, существенных и не очень, отличающих 
homo sapiens от животного, очевидно, можно еще добавить 
и способность к метафорическому порождению смыслов. В то же 
самое время именно способность к пониманию метафоры, как 
представляется, отличает естественный интеллект от искусственного, 
и не случайно как раз препятствием для адекватного машинного 
перевода художественных текстов выступает присут-
ствие в них метафоризованных, вторичных смыслов, когда ма-
шина переводит евангельское The spirit is willing, but the flesh is 

weak («Дух бодр, плоть же немощна» – Мф. 26: 41) как «Водка 
крепкая, а мясо протухло».  
Общая схема метафорического переноса как перенесения 
«несвойственного» имени или с рода на вид, или с вида на род, 
или с вида на вид, или по аналогии на основании сходства, обо-
значенная Аристотелем (см.: Аристотель 1998: 1096–1097), за по-
следние две с половиной тысячи лет принципиальных изменений, 
очевидно, не претерпела: именно она воспроизводится в лингви-
стической лексикографии (см.: Квятковский 1966: 156; Ахманова 
1969: 231 и пр.). Видовая пролиферация метафоры осуществляет-
ся главным образом за счет расширения её функциональных воз-
можностей, дополнения этой схемы частными элементами и кон-
кретизации семантических разрядов субъектов переноса.  
Интерактивная теория метафоры (interaction theory of meta-
phor) (см.: Richards 1965: 90; Телия 1988: 32–33) рассматривает 
взаимодействие между двумя субъектами метафорического пере-
носа, которые у различных авторов получают различные имена: 
основной субъект (primary subject) и вспомогательный субъект 
(secondary, subsidiary subject) (см.: Black 1962: 286–287), сфера-
источник (source domain) и сфера-мишень (target domain) (см.: 
Lakoff-Johnson 1980: 260), исходное слово и результирующее 
слово (см: Дюбуа и др. 1986: 197), слово-аргумент и слово-
параметр (см.: Москвин 1997: 13) и пр. Двухкомпонентная схема 
метафорического переноса расширяется до 4-компонентной, ко-
гда к субъектам этого переноса добавляются соответствующие 
им свойства (см.: Арутюнова 1990: 296). 
Метафорический перенос осуществляется путем установле-
ния гомоморфного соответствия между семантикой основного 
субъекта и субъекта вспомогательного, когда в семантическом 
составе смыслового новообразования вместе с существенными 
признаками основного субъекта сохраняются совпадающие при-
знаки вспомогательного (см.: Гак 1998: 482; Дюбуа и др. 1986: 
200), а несовпадающие признаки «вычеркиваются» (см.: Арутю-
нова 1990: 296), «редуцируются» (Дюбуа: 196), «отфильтровыва-
ются» (Black 1962: 41). 
Первоначально метафора относилась к риторическим прие-
мам, способствовавшим украшению речи, и функционально не 
отделялась от сравнения, сокращенной формой которого она 
и считалась («Сравнение есть также метафора, так как между тем 

и другим существует лишь незначительная разница» – Аристо-
тель 1998: 952): при создании метафоры из сравнения эллипти-
руются компаративная связка и общий признак сравниваемых 
объектов (см.: Вежбицка 1990: 149; Арутюнова 1990: 297). В то 
же самое время метафора как инструмент смыслопорождения – 
совсем не то же самое, что сравнение: если в сравнении предици-
руется подобие сопоставляемых предметов, то в метафоре декла-
рируется их фиктивное тождество, побуждающее сознание к по-
иску нового смысла, к тому же метафора, в отличие от сравнения, 
указывает на устойчивое подобие и постоянный признак объекта 
(см.: Арутюнова 1990: 354). Отождествляя нетождественное – 
объекты различных таксономических классов, метафора высту-
пает как «семантический скандал» и «вызов языковому созна-
нию» (Дюбуа 1986: 195), «интерпретируемая аномалия» (Арутю-
нова 1999: 346), используя компьютерную метафору, можно ска-
зать, что метафора позволяет process unprocessible (Dan Brown) – 
обрабатывать необрабатываемую информацию. 
Как справедливо считается (см.: Москвин 2006а: 125), не-
противоречивой и последовательной классификации метафор, 
позволяющей разложить все виды метафорического переноса «по 
полочкам», на сегодняшний день не существует – типология ме-
тафор осуществляется на основании самых различных и пересе-
кающихся признаков. Прежде всего, выделяются два понимания 
метафоры: широкое, включающее все формы переноса имени 
с одного предмета на другой, и узкое, включающее перенос име-
ни по семантическому сходству объектов. Наиболее распростра-
ненной, конечно, является семантическая классификация мета-
фор по тематической принадлежности вспомогательного субъек-
та – переносимого имени, когда выделяются антропометафора, 
зоометафора, фитометафора, пирометафора, гидрометафора, про-
странственная метафора и пр. По степени освоенности лексиче-
ской системой языка и степени сохраненности внутренней формы 
метафоры разделяются на образные (поэтические, «живые») 
и языковые («стертые», «мертвые»), окказиональные и узуаль-
ные; по формальным признакам – на простые и развернутые, суб-
стантивные, адъективные, глагольные, генитивные и пр. (см.: 
Москвин 2006: 126–138). Наиболее же значимой для понимания 
смысловой и коммуникативной сущности метафорического пере-
носа, как представляется, выступает функциональная классифи-

кация метафор – по их целевому назначению. Тогда выделяются 
три основных функциональных разряда метафор (см.: Балашова 
2014: 25–26; Москвин 2006: 157–162): 1) метафора номинативная 
(индикативная, идентифицирующая), используемая для присвоения 
имён новым и безымянным понятиям; 2) метафора тропеиче-
ская – экспрессивно-оценочная (поэтическая, художественная, 
образная, декоративная), используемая для придания выразительности 
речи и оценки предмета речи и 3) метафора когнитив-
ная (концептуальная), назначением которой является создание 
новых смыслов и познание мира, разновидностью последней выступает 
корневая (фундаментальная) метафора, задающая концепции 
научного и обыденного сознания. Представления о ко-
гнитивной метафоре появились в научном обиходе относительно 
недавно и в последнее время изучаются достаточно активно (см.: 
Будаев 2007; Опарина 1988; Чудинов 2001; Attila 2010; 
MacCormac 1985). Когнитивная метафора конкретизируется 
и уточняется в многочисленных подфункциях (см.: Чудинов 
2001: 48–50), ей приписывается главенствующая роль в познании: 
any human conceptual system is mostly metaphorical in nature; 
Much of our conceptual system is structured by metaphor (Lakoff-
Johnson 1980: 144, 184); это «основная ментальная функция, спо-
соб познания, структурирования и объяснения действительности» 
(Чудинов 2001: 7).  
В языке метафора, конечно, один из базовых способов вто-
ричной номинации, где её идентифицирующая разновидность, 
основанная на переносе имени с одного конкретного объекта на 
другой конкретный, сводится к замене одного декскриптивного 
значения на другое без изменения существенных признаков ос-
новного субъекта: нос (корабля), ручка (двери), лист (бумаги) 
и пр. Эта метафора очень быстро утрачивает образность, «стира-
ется». В то же самое время её предикативная разновидность свою 
образность сохраняет и сопровождается модификацией смысла 
основного субъекта: Х медведь, козел, дятел и пр. (см.: Арутюно-
ва 1999: 358–359). Предпочтения и ограничения употребления 
функциональных типов метафоры связаны, прежде всего, с дис-
курсной стратификацией речи: метафора в целом недопустима 
в юридическом и деловом дискурсах, номинативная метафора 
преобладает в обыденной речи, экспрессивно-оценочная – в речи 
художественной. В семантике лингвокультурных концептов до-