Гарцони Томазо. Больница неизлечимо помешанных

Т О М А З О  Г А Р Ц О Н И
Т О М А З О  Г А Р Ц О Н И

БОЛЬНИЦА 
НЕИЗЛЕЧИМО 
ПОМЕШАННЫХ

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
«НАУКА»

2021

Издание подготовил
 Р. Л. Шмараков

УДК 821.131.1
ББК  84(0)4
         Г20

Га р ц о ни Томазо. Больница неизлечимо помешанных / 
Перевод с итал., статья, комментарии Р. Л. Шмаракова. — СПб.: 
Наука, 2021. — 231 с. 

ISBN 978-5-02-040504-2

Томазо Гарцони — итальянский писатель конца XVI века, которого 
мало кто знает, даже в итальянских пособиях по истории литературы он 
упоминается одной строкой как автор между маньеризмом и барокко. Его 
книга «Больница неизлечимо помешанных», вышедшая в 1586 году, — 
нечто среднее между «Похвалой глупости» Эразма и «Анатомией мелан-
холии» Бертона: более барочная, чем первая, и менее ученая, чем вторая. 
Гарцони берется описать все виды помешательства, причем понимает его 
очень широко: там есть и помешательство во вполне медицинском смыс-
ле, и разделы вроде «Безумцы ленивые и нерадивые», «Помешанные 
простоватые и недалекие», «Помешанные винопийцы», «Помешанные от 
любви» и т. п.; едва ли читатель не узнает себя хоть в одном из типажей. 
Каждую главу Гарцони начинает с почтенных античных примеров, но 
быстро переходит к безумцам, меланхоликам и простофилям родной Ита-
лии: это феерическая россыпь анекдотов, колоритных и местами очень 
смешных. Для специалистов и широкой читательской аудитории.
Издание подготовил медиевист Роман Львович Шмараков, доктор 
филологических наук, доцент Департамента филологии НИУ ВШЭ (пе-
тербургский кампус).

ISBN 978-5-02-040504-2

© Шмараков Р. Л., перевод, статья, 
комментарии, 2021
© Редакционно-издательское оформ-
ление. Издательство «Наука», 2021
© Палей П., оформление, 2021

Томазо Гарцони и его книги

Р. Л. Шмараков
Томазо Гарцони и его книги

Итак, я почитаю за верное, что в каж-
дом из нас есть некое семя помешатель-
ства, которое, стоит его пробудить, может 
расти почти безгранично.
Б. Кастильоне «Придворный»

«Вполне очевидно, что Конгрегация регулярных ка-
ноников, нарицаемых Латеранскими, представляет со-
бою Театр изысканных дарований наравне с любым бо-
лее знаменитым орденом всего христианства. Но среди 
них, подобно светлейшей звезде среди толикого множе-
ства прочих на лучезарном небе, яснейшим блеском сия-
ет отец Томазо». Так Джироламо Гилини, член Академии 
Неизвестных (Accademia degli Incogniti), начинает биографическую 
справку о Томазо Гарцони в книге, вышедшей 
через 58 лет после смерти последнего (Ghilini 1647, 
216).
Томазо Гарцони, в крещении Оттавиано, родился в 
марте 1549 г. в Баньякавалло близ Равенны, в Папской 
области. Он с детства выказывал хорошие способности 
(«11 лет от роду c удивительным изяществом описал в 
октавах сраженьица, какие обыкновенно учиняются ребятами», — 
пишет Гилини), а семья, видимо, была достаточно 
состоятельна, чтобы дать ему приличное образование. 
Он учился праву в Ферраре, потом логике в 
Сиене, но университетского курса не кончил. В 1566 г. 
он вступил в конгрегацию Латеранских каноников в аб-

Р. Л. Шмараков
4

батстве Санта Мария ин Порто в Равенне, сменив имя 
на Томазо. В Равенне он прожил остаток своей недолгой 
жизни, за исключением времени, проведенного им по 
обязанности проповедника в других городах (Феррара, 
Болонья, Тревизо, Венеция, Падуя, Мантуя). Принятый 
в члены равеннской Accademia degli Informi, Гарцони не 
успел произнести вступительную речь. Он умер в родном 
Банья кавалло 8 июня 1589 г., сорока лет от роду.
Гарцони имел случай свести разнообразные знакомства: 
среди его друзей были Чельсо Манчини, тоже ла-
теранский каноник, философ и теолог, в 1590-х гг. пре-
подававший моральную философию в Ферраре, а в 1597 
назначенный епископом Алессано; Фабио Паолини, пре -
подаватель греческого языка в Венеции, основатель Accademia degli Uranici (1587), Абрамо Колорни, военный 
инженер на службе Альфонсо II д’ Эсте. Он был знаком 
с такими людьми, как великий Торквато Тассо, написав-
ший ко второй книге Гарцони посвятительный сонет, и 
выдающийся врач Бернардино Патерно, которому Гарцо-
ни посвятил «Больницу неизлечимо помешанных».
Его первая книга вышла в Венеции в 1583 г. Это был 
«Театр различных мозгов всего света» («Il Teatro dei vari 
e diversi cervelli mondani»). О содержании этого энцикло-
педического произведения, структура которого станет 
обычной для следующих книг Гарцони, можно отчасти 
судить по названиям глав: «О мозгах спокойных и безмя-
тежных» (disc. I), «О мозгах отважных и воинственных» 
(disc. II), «О мозгах веселых и жизнерадостных» (disc. III), 
«О мозгах доблестных и благородных» (disc. X), «О каб-
балистических головах» (disc. XXXVI), «О мозгах мелан-
холических и диких» (disc. XLVIII) и т. д. Втянувшись в 
спор об ingenium («нраве», «темпераменте» или «харак-
тере»), занимавший Европу в XVI—XVII вв., Гарцони, 
по замечанию Паоло Керки, интересуется не этиологией 
человеческого нрава, будь то астрологическая или гумо-

Томазо Гарцони и его книги

ральная, но скорее проблемой личной ответственности, 
оживляя свое моралистическое рассуждение «быстры-
ми набросками персонажей, почерпнутых из истории и 
литературы, с потоком анекдотов, взятых из нескольких 
гуманистических сборников, приучивших Европу ценить 
быстроту анекдота, остроту или сальность словца, изы-
сканность ученых сведений» (Garzoni 1993, 9).
Вступив на свое недолгое литературное поприще, 
Гарцони выказал удивительное усердие и плодовитость. 
В 1585 г. в Венеции вышла, с посвящением Альфонсо II, 
герцогу Феррарскому, вторая его книга, огромная «Все-
ленская ярмарка всех ремесел мира» («La piazza univer-
sale di tutte le professioni del mondo»), заключающая в 
себе 155 разделов, каждый из которых описывает одно 
или несколько людских занятий. В идейном смысле эта 
книга — полемика со знаменитым сочинением Агриппы 
Неттесгеймского «О неопределенности и тщете наук» 
(«De incertitudine et vanitate scientiarum», 1527): Гарцони 
говорит о законности и необходимости всякого ремесла 
и выстраивает «этику профессий». «Вселенская ярмарка» 
пользовалась невероятной популярностью: до 1675 г. она 
была переиздана по меньшей мере 25 раз, а особенно 
любима была в Германии, где оценили отсутствие в ней 
контр реформационного пафоса: с 1619 по 1649 г. она че-
тыре раза публиковалась в немецком и один раз — в ла-
тинском переводах; еще Гриммельсгаузен, широко поль-
зовавшийся гарцониевской энциклопедией, включает в 
свой «Вечный календарь» (1670) два длинных диалога 
Симплициссимуса и Цонагри (анаграмма Garzoni).
В 1586 г. выходят еще две книги Гарцони, одна пита-
ющаяся от светских источников, одна — от церковных: 
«Больница неизлечимо помешанных» («L’hospidale de’ 
pazzi incurabili») и «Жизнеописания прославленных жен-
щин Священного Писания» («Le vite delle donne illustri 
della Scrittura sacra»); обе написаны в Тревизо, где Гар-

Р. Л. Шмараков
6

цони, вероятно, находился по своим обязанностям про-
поведника.
Следующее сочинение Гарцони, «Синагога невежд» 
(La sinagoga degli ignoranti), появилось в 1589 г., после 
трехлетнего перерыва, за время которого Гарцони лишь 
подготовил издание сочинений Гуго Сен-Викторского. 
Накануне смерти Гарцони вновь оказывается в своем аб-
батстве: посвятительное письмо «Синагоги», адресован-
ное епископу Альфонсо Эррере, подписано: «Равенна, 
10 марта 1589». Это последняя книга, за изданием кото-
рой Гарцони мог проследить сам. После его смерти были 
изданы бурлескная похвала рогоносцам «Дивный рог изо-
билия» («Il mirabile cornucopia consolatorio», 1601) и кни-
га, о завершении которой Гарцони писал на последних 
страницах «Синагоги невежд», — «Дворец волшебств» 
(«Palagio degli incanti»). Но поскольку в 1605 г. виченти-
нец Чиконья Строцци уже издал книгу по демонологии 
с таким названием, издатель Гарцони счел за лучшее пе-
ременить титул, и последняя значительная работа Гар-
цони вышла под названием «Сераль мирских чудес» («Il 
Serraglio degli stupori del mondo», 1613).
Мы представляем читателю третью книгу Гарцони — 
«Больницу неизлечимо помешанных».
«Больница» вышла в 1586 г., в трех типографиях од-
новременно — в Венеции, Ферраре и Пьяченце. Было ли 
это следствием уговора между издателями, желавшими 
дать книге более широкое распространение, или нет, во 
всяком случае это свидетельствует об известности, какой 
успел добиться автор «Театра» и «Ярмарки».
«Больница» примечательна в особенности тем, чего 
в ней нет. В этой книге, притязающей охватить все ви-
ды безумия и достигающей впечатления полноты с по-
мощью головокружительной и мелочной классификации, 
так что читатель, вынужденный узнать себя хотя бы в 
одной из этих рубрик, задается вопросом, кого же Гар-

Томазо Гарцони и его книги

цони приглашает в свою Больницу в привилегированной 
роли зрителя, — так вот, в этой галерее этиологий, ха-
рактерологий и анекдотов нет того, чего следовало ждать 
от христианского писателя: апологии христианского не-
мудрия и безумия, вдохновленной посланиями апостола 
Павла (1 Кор. 1:17—27; 3:18—20). Безумие у Гарцони во 
всяком случае подозрительно как отступление от соци-
альной нормы и не спасено включением в христианский 
этос. Связано это удивительное умолчание, видимо, с 
тем, что главной неназванной фигурой «Больницы не-
излечимо помешанных» делается Эразм Роттердамский: 
упоминать апостола Павла для Гарцони значило бы так 
или иначе ввести в круг обсуждения своего крупнейшего 
предшественника, апеллирующего к павлинистской идее 
избранного Богом немудрия (Похвала Глупости. LXV). 
Гарцони не ссылается на Эразма и не упоминает его даже 
как мишень полемики: возможное объяснение этому — 
необходимость «сообразоваться с предписаниями жест-
кой посттридентской цензуры, в планах которой было не 
опровержение и даже не недвусмысленное осуждение 
Эразма <...> но скорее его устранение с культурного го-
ризонта» (Garzoni 2004, XXXVII). Единственное исклю-
чение — «Адагии», очищенные от предосудительных с 
католической точки зрения мест и изданные без имени 
автора на титульном листе: Гарцони не единожды упоми-
нает их как произведение Паоло Мануцио.
Взявшись писать трактат о безумии, Гарцони не об-
ратился ни к форме диалога, широко распространенной в 
XVI в., ни к просопопее, которой можно было заимство-
ваться из «Похвалы Глупости». Его книга устроена как 
путешествие зрителя по дому скорби, где в отдельных па-
латах размещены разные виды безумцев. Держа в памяти 
«Неистового Роланда» (отсылки к нему в изобилии встре-
чаются на страницах книги), Гарцони не сосредоточива-
ет внимание на одном персонаже, пусть воплотившем в 

Р. Л. Шмараков
8

себе безумие с несравненной полнотой, но дробит тему 
на бесконечные рубрики — склонность, заставившая од-
ного из исследователей говорить о его «таксономической 
обсессии», — а рубрики заполняет анекдотами, античны-
ми и современными. Его жанровая модель — не столько 
поэма Ариосто вообще, сколько путешествие Астольфа, 
пробирающегося по Луне среди великого множества 
людских потерь в поисках сосуда с Роландовым умом 
(Or. Fur. XXXIV. 73—86).
В «Прологе автора к зрителям» Гарцони сообщает, что 
к «строительству сей великолепнейшей Больницы» его по-
будила досада на тщеславных безумцев; их он поместил в 
центр своего заведения, в пятнадцатое рассуждение из три-
дцати. Больница Гарцони сообразно врачебным предписа-
ниям эпохи состоит их двух отделений, мужского и жен-
ского. За вычетом вступительного рассуждения, трактую-
щего безумие вообще, мужскому отделению посвящены 
все рассуждения, со второго по тридцатое. Строятся рас-
суждения по одному образцу: за более или менее научной 
дефиницией типа безумия следует набор анекдотов, а эта 
тематическая галерея помешанных заканчивается инво-
кацией: всякое безумие имеет своего бога-покровителя, и 
Гарцони взывает к здешнему божеству с просьбами прий-
ти на помощь людям, вверенным его попечению; как поло-
жено в молитве, пусть и игровой, он приводит ряд эпите-
тов бога, напоминает о прежних его благодеяниях, просит 
новых и обещает дары, какими помешанные ответят на его 
благосклонность. Выделенные точки в этой веренице па-
лат — середина (Рассуждение XV, «тщеславные») и конец 
(Рассуждение XXX, «дьяволовы помешанные»); прочее не 
только не отмечено логической последовательностью, но 
и не всегда позволяет различать близкие типы (чем, напри-
мер, «помешанные шуты» в Рассуждении XXI отличают-
ся от «веселых, приятных, остроумных и благодушных» в 
Рассуждении XXII).

Томазо Гарцони и его книги

Женское отделение заключается в финальном «Рас-
суждении автора к зрителям»: здесь в строгом порядке 
повторены все 29 форм безумия, представшие зрителю 
в мужском отделении. Но здесь каждое безумие пред-
ставлено лишь одним персонажем, взятым не из древней 
истории и не из городского быта, а в большинстве случа-
ев — обобщенно-античным, с символическими именами 
(Терония Гельвеция, Флавия Друзилла и пр.). Усилива-
ется эмблематическая составляющая: над каждой поме-
шанной висит герб с девизом, изображающий существо 
ее недуга, и сами эти женщины, не известные ниоткуда 
больше и не имеющие другой жизни, призваны быть 
лишь иллюстрацией своего помешательства; неподвиж-
ность этой картинки усиливается тем, что Гарцони не 
взывает к богам с просьбой исцелить этих женщин: им 
надежд на выздоровление не оставлено, они замкнуты в 
своем эмблематическом быту. Впрочем, последняя в этом 
отделении, Остилия из Мутины, оставлена без герба, по-
тому что никакое изображение не в силах очертить ее 
дьявольского безумия.
Итальянские типографы не прогадали: книга Гарцо-
ни, в которой материал, взятый из энциклопедических 
трудов, укладывался в колоритные перечни, сохраняя 
видимость учености, имела большую и долгую славу и 
переводилась на разные языки.
Анонимный английский перевод вышел в Лондоне в 
1600 г.; переводчик (на эту роль выдвигали, между про-
чим, Томаса Нэша), вообще очень точный, в XXVII рас-
суждении снимает пространный выпад Гарцони в адрес 
гугенотов, а в XXX рассуждении сохраняет все обвине-
ния против них, заменив, однако, гугенотов магомета-
нами. Немецкий перевод (Георг Фридрих Мессершмид, 
Страсбург, 1618) не прозаический, а прозиметрический: 
молитвы переведены рифмованными двустишиями, чем 
акцентируется родство этого произведения с немецкой 

Р. Л. Шмараков
10

Narrenliteratur и ее родоначальником Себастьяном Бран-
том. Французский перевод Франсуа де Кларье вышел в 
1620 г. В 1634 г. была поставлена и имела большой успех 
трагикомедия Шарля Беи (Beys) «Больница помешан-
ных» (L’hospital des fous), впоследствии переработанная 
и переименованная в «Знаменитых помешанных» (Les il-
lustres fous). 
Несмотря на неприязненное суждение о Гарцони в 
«Критиконе» Грасиана («Многие из этих итальянцев толь-
ко названия пышные ставят, а за названиями ни правды, 
ни содержания: большинство грешат вялостью, их писа-
ния без перца, они сплошь да рядом лишь портят громкие 
названия, например, автор „Вселенской ярмарки“»: Гра-
сиан 1984, 440), на протяжении XVII в. мнение Гилини, 
что сочинения Гарцони, «основанные на разно образной 
и приятной учености, благодаря печати стяжали вечную 
жизнь и славу» (Ghilini 1647, 217), едва ли могло вызывать 
серьезные сомнения. В конце столетия в барочном рома-
не Франческо Фульвио Фругони (ок. 1620—1686) «Пес 
Диогена» («Il cane di Diogene», опубликован посмертно, 
1687) главный герой, пес Саэтта (Стрела), сожравший 
все записи своего хозяина Диогена и потому изгнанный, 
среди своих бесконечных странствий попадает в фокид-
скую Антикиру, славную в древности чемерицей, которой 
лечили безумие; поэтому ассоциировать Антикиру 
с помешательством было привычным (ср. Hor. Sat. II. 3. 
82—83; Ov. Pont. IV. 3. 53—54; Juv. XIII. 97; Adagia 1575, 
350). На Антикире, которую Фругони вслед за Плинием 
(HN. XXV. 21. 52) и Геллием (NA. XVII. 15. 6) считает 
островом, расположена лечебница для душевнобольных. 
Там есть приют для поэтов, нуждающихся в уходе, — отдельный, 
но примыкающий к обширной больнице, содержащей 
прочих безумных. Саэтта и Меркурий, ведомые 
сторожем, обходят ее жильцов и наконец оказываются в 
зале, «где, как в горшке, кипели женские мозги»; засим