Журнал политических исследований, 2023, № 1

ISSN 2587-6295 
 
ЖУРНАЛ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ 
Сетевой научный журнал 
Том 7 
■ 
Выпуск 1 
■ 
2023 
 
Выходит 4 раза в год   
 
 
 
 
 
 
      Издается с 2017 года 
 
 

Свидетельство о регистрации средства массовой 
информации  
Эл № ФС77-63242 от 06.10.2015 г. 
 
Издатель:  
ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М» 
127282, г. Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1 
Тел.: (495) 280-15-96 
Факс: (495) 280-36-29 
E-mail: books@infra-m.ru 
http://www.infra-m.ru 
 
Главный редактор: 
Федорченко С.Н. – доктор политических наук, доцент, 
профессор 
кафедры 
управления 
наукоемкими 
и 
отраслевыми и региональными проектами, НИЯУ МИФИ 
 
Ответственный редактор:  
Титова Е.Н. 
E-mail: titova_en@infra-m.ru 
 
 
 
Журнал включен в Перечень ВАК по следующим 
научным специальностям: 
5.5.1. История и теория политики (политические 
науки),  
5.5.2. Политические институты, процессы, технологии 
(политические науки), 
5.5.3. Государственное управление и отраслевые 
политики (политические науки), 
5.5.4. 
Международные 
отношения 
(политические 
науки), 
 
 
 
 
 
Присланные рукописи не возвращаются.  
Точка 
зрения 
редакции 
может 
не 
совпадать  
с мнением авторов публикуемых материалов.  
Редакция оставляет за собой право самостоятельно подбирать к 
авторским 
материалам 
иллюстрации, 
менять 
заголовки, 
сокращать тексты и вносить в рукописи необходимую 
стилистическую 
правку 
без 
согласования 
с 
авторами. 
Поступившие в редакцию материалы будут свидетельствовать о 
согласии авторов принять требования редакции.  
Перепечатка 
материалов 
допускается  
с письменного разрешения редакции.  
При цитировании ссылка на журнал «Журнал политических 
исследований» обязательна.  
Редакция не несет ответственности за содержание рекламных 
материалов.  
 
© ИНФРА-М, 2023 
 
Опубликовано 25.03.2023 
 
САЙТ: http://naukaru.ru/ 
E-mail: titova_en@infra-m.ru

СОДЕРЖАНИЕ

 
Федорченко С.Н.  
Государство-цивилизация в цифровой 
ойкумене  
  
Полосин А.В.  
Больше, чем консерватизм: историко-
политические основания российской 
государственности  
  
Подшибякина Т.А.  
Идеологические аспекты мировоззрения: 
методология исследования в политической 
науке  
  
Шмелева О.Ю., Шаблов В.А.  
Ценностно-мировоззренческие основы 
восприятия молодежью современного 
российского государства в условиях 
глобальной нестабильности  
  
Полулях Д.С.  
Концепция культурной войны и ее 
потенциал для анализа политико-
мировоззренческих конфликтов 
 
Виноградов М.Ю., Джибилова Е.Г., 
Попов Н.С., Султанова Г.Д., Фидря Е.С.  
Образ цифрового мира и восприятие 
политики цифровизации в общественном 
сознании россиян  
  
Антонова Ю.Т., Винокурова В.С.  
Проблемы мировоззрения глазами 
обучающихся Крайнего Севера  
  
  

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ 
 

Федорченко С.Н.  — д-р полит. наук, доцент, профессор кафедры 
управления наукоемкими отраслевыми и региональными проектами, 
НИЯУ МИФИ 
Абрамов А.В.  — канд. полит. наук, доцент, доцент кафедры 
сравнительной политологии, МГУ им. М.В. Ломоносова  
Афанасьев В.В.  — д-р полит. наук, доцент, профессор отделения 
социологии традиционной культуры, Академия гуманитарных и 
общественных наук  
Багдасарян В.Э.  — д-р ист. наук, профессор, декан факультета 
истории, политологии и права, Московский государственный 
областной университет  
Безносов М.А. — канд. социол. наук, доктор философии в области 
политологии (Ph.D. in Political Science), преподаватель, Департамент 
политической науки, Университет Западной Джорджии, США 
Бодрунова С.С. — д-р полит. наук, доцент, профессор кафедры 
менеджмента массовых коммуникаций, Институт «Высшая школа 
журналистики и массовых коммуникаций», Санкт-Петербургский 
государственный университет 
Быков И.А.  — д-р полит. наук, доцент, профессор кафедры связей 
с общественностью в политике и государственном управлении, 
Санкт-Петербургский государственный университет  
Ветренко И.А.  — д-р полит. наук, профессор, профессор 
факультета социальных технологий, Северо-Западный институт 
управления РАНХиГС 
Володенков С.В.  — д-р полит. наук, доцент, профессор кафедры 
государственной политики факультета политологии, МГУ им. 
Ломоносова 
Грачев М.Н.  — д-р полит. наук, профессор, профессор кафедры 
теоретической и прикладной политологии факультета истории, 
политологии и права Историко-архивного института, Российский 
государственный гуманитарный университет 
Кирнос А.В.  — канд. полит. наук, доцент, начальник кафедры 
теории и истории государства и права, Воронежский институт 
Министерства внутренних дел РФ 
Кросстон Мэтью Д.  — д-р филос. наук, профессор факультета 
безопасности и глобальных исследований, Американский Военный 
Университет, США 
Курылев К.П.  — д-р ист. наук, доцент, профессор кафедры теории 
и истории международных отношений, Российский университет 
дружбы народов 
Маринов А.И. — профессор политических наук (публичная 
администрация), 
PhD 
в 
области 
социологии, 
Софийский 

Университет 
„Св. 
Климент Охридски”, 
кафедра 
публичной 

администрации; Пловдивский Университет „Паисий Хилендарски”, 
кафедра 
политических 
наук 
и 
национальной 
безопасности; 

Председатель Стратегического Совета при Президенте Республики 
Болгария 
Мартынов М.Ю.  — д-р полит. наук, доцент, главный научный 
сотрудник, 
заведующий 
Лабораторией 
социологических  

и правовых исследований, профессор кафедры политико-правовых 
дисциплин, БУ ВО «СурГУ ХМАО — Югра» 
Матюхин А.В.  — д-р полит. наук, доцент, профессор кафедры 
теории 
и 
истории 
международных 
отношений 
института 

международных отношений и социально-политических наук, 
Московский государственный лингвистический университет 
Мацузато Кимитака — доктор права, профессор, Высшая школа 
права и политики, Токийский университет, Япония 
Младенович М. – д-р полит. наук, профессор факультета 
безопасности, Председатель Совета факультета безопасности, 
Белградский университет, Сербия 
Орлов И.Б.  — д-р ист. наук, профессор, заместитель руководителя 
Департамента политики и управления, заведующий Научно-учебной 
лабораторией 
исследований  

в области бизнес-коммуникаций, Национальный исследовательский 
университет "Высшая школа экономики" 
Саква Ричард — доктор философии, профессор российской  
и европейской политики, Университет Кента, Великобритания 
Сельцер Д.Г.  — д-р полит. наук, профессор, профессор кафедры 
политологии, социологии и международных процессов, Тамбовский 
государственный университет имени Г.Р. Державина  
Тарасов И.Н. – д-р полит. наук, профессор, профессор, Балтийский 
Федеральный университет им. Иммануила Канта 
Ярулин И.Ф.  — д-р полит. наук, профессор, научный руководитель 
Института социально-политических технологий и коммуникаций, 
Тихоокеанский государственный университет 

Савенков Р.В.  
Отражение идей Н.Я. Данилевского в 
«Стратегии национальной безопасности 
Российской Федерации»  
 
Шичанин А.В., Гривков О.Д.  
Умеренный консерватизм как 
мировоззренческая основа современной 
России  
 

 

Государство-цивилизация в цифровой ойкумене 
 
State-civilization in the digital ecumene 
 

DOI: 10.12737/2587-6295-2023-7-1-3-26 
УДК 321 
Получено: 23.02.2023 
Одобрено: 
21.03.2023 
Опубликовано: 25.03.2023 
 
Федорченко С.Н.  
Д-р полит. наук, доцент кафедры истории и теории политики МГУ имени М.В. Ломоносова, 
профессор кафедры управления наукоемкими отраслевыми и региональными проектами 
НИЯУ МИФИ. 
e-mail: s.n.fedorchenko@mail.ru  
 
Fedorchenko S.N.  
Doctor of Political Science, Associate Professor of the Department of History and Theory of Politics, 
Lomonosov Moscow State University, Professor of the Department of Management of Science-
Intensive Industry and Regional Projects NRNU MEPhI. 
e-mail: s.n.fedorchenko@mail.ru 
 
Аннотация 
В начале работы представлен краткий обзор статей текущего тематического номера «Журнала 
политических исследований», посвященного политическим аспектам, проблемам феномена 
мировоззрения. При этом основной целью статьи является исследование особенностей 
конструирования цифровых ойкумен на примере государств-цивилизаций России и Китая. 
Методологической оптикой данной статьи стали принципы сравнительного анализа, 
основанные на сопоставлении однопорядковых, схожих политических феноменов, процессов 
и явлений. В качестве таковых выступили государства-цивилизации, их цивилизационные 
особенности, а также приемы конструирования их цифровых ойкумен (государственная 
политика 
иновещания; 
стратегические 
нормативные 
документы, 
касающиеся 
информационной сферы; цифровая дипломатия). Сопоставлены и уточнены признаки 
государства-цивилизации как специфической формы политии. Также в работе была 
предпринята попытка концептуализации феномена цифровой ойкумены – системы из 
информационных агентств, корпораций, интернет-ресурсов, радио, телевидения, ведущей 
медийную активность в других странах для позиционирования и защиты интересов, 
ценностно-цивилизационной, 
политической, 
экономической 
повестки 
создавших 
ее 
государств. Такая концептуализация основана на рецепции Античности и соотносится с 
пониманием ойкумены как сферы влияния государства через цифровые технологии и 
коммуникации. Рецепция предполагает и сохранение цивилизационного смысла ойкумены. 
Сделан вывод, что государства-цивилизации в условиях развития глобальных сетевых 
коммуникаций для сохранения своих цивилизационных ядер ориентированы на поддержание 
собственных цифровых ойкумен, как новых полей технологических и культурных 
стратегических 
действий. 
Выдвинуто 
предположение, 
что 
цивилизационная 
бескомпромиссность Запада, его стратегия divide et impera, скорее всего, будут способствовать 
укреплению такой формы политии как государство-цивилизация. В условиях существующей 
геополитической турбулентности государства-цивилизации могут сосредоточиться на 
выстраивании новой, более справедливой системы международных отношений, основанной 
на урегулировании политических, религиозных и этнических конфликтов, а не их эскалации 
и консервации.  
Ключевые 
слова: 
государство-цивилизация, 
цифровая 
ойкумена, 
мировоззрение, 
цивилизация, иновещание, цифровая дипломатия, ойкумена, Россия, Китай, Запад. 

Abstract 
At the beginning of the work, a brief review of the articles of the current thematic issue of the «Journal 
of Political Research», devoted to political aspects and problems of the worldview phenomenon, is 
presented. At the same time, the main goal of the article is to study the features of the construction of 
digital ecumene on the example of the Russian and Chinese states-civilizations. The methodological 
optics of this article is the principles of comparative analysis, based on the comparison of the same 
order, similar political phenomena, processes and phenomena. The methodological optics of this 
article is the principles of comparative analysis, based on the comparison of the same order, similar 
political phenomena, processes and phenomena. These were the state-civilizations, their civilizational 
features, as well as the methods of constructing their digital ecumene (state policy of foreign 
broadcasting; strategic regulatory documents related to the information sphere; digital diplomacy). 
The features of the state-civilization as a specific form of polity are compared and clarified. Also, an 
attempt was made to conceptualize the phenomenon of the digital ecumene – a system of news 
agencies, corporations, Internet resources, radio, television, leading media activity in other countries 
to position and protect the interests, value-civilizational, political, economic agenda of the states that 
created it. Such a conceptualization is based on the reception of Antiquity and correlates with the 
understanding of the ecumene as a sphere of influence of the state through digital technologies and 
communications. Such a reception also presupposes the preservation of the civilizational meaning of 
the ecumene. It is concluded that the state-civilizations in the context of the development of global 
network communications are focused on maintaining their own digital ecumene as new fields of 
technological and cultural strategic actions in order to preserve their civilizational cores. It has been 
suggested that the civilizational uncompromisingness of the West, its strategy of «divide et impera», 
will most likely contribute to the strengthening of such a form of polity as a state-civilization. In the 
conditions of the existing geopolitical turbulence, the states-civilizations can focus on building a new, 
more just system of international relations based on the settlement of political, religious and ethnic 
conflicts, rather than their escalation and conservation. 
Keywords: state-civilization, digital ecumene, worldview, civilization, foreign broadcasting, digital 
diplomacy, ecumene, Russia, China, West. 
 
Ойкумена – населенная земля, по представлениям древних греков,  
окруженная кольцом пустынной, необитаемой суши, обтекаемой кругом океаном. 
И.А. Ефремов, «На краю Ойкумены» 
 
Вместо введения:  
комментарии к тематическому номеру и методологические пояснения 
Предлагаемый 
читателю 
новый 
тематический 
номер 
«Журнала 
политических 
исследований» посвящен политическим аспектам, проблемам феномена мировоззрения. Это 
уже второй номер журнала, ориентированный на академическую дискуссию по поводу 
мировоззрения. Первый был опубликован в 2022 г. [28]. Диапазон акцентов, расставленных 
авторами номера в своих статьях, довольно широк, но отвечает определенной логике 
полифонии академического дискурса: если часть исследований больше отражает 
концептуальную и методологическую стороны феномена мировоззрения, то другие ученые 
сосредоточились на эмпирических нюансах данного вопроса. 
Большое внимание авторы решили уделить консервативной идеологической мысли. К 
примеру, в своей статье «Больше, чем консерватизм: историко-политические основания 
российской государственности» доктор политических наук, профессор МГУ имени М.В. 
Ломоносова, научный руководитель проекта «ДНК России» А.В. Полосин рассматривает 
часто игнорируемые в современных трудах концепции русского космизма, коммунитаризма и 
солидаризма. Однако, обращаясь к этим концепциям, автор приходит к выводу, что они 
«…воплощают значимые для российской цивилизации ценностные константы общинности, 
соборности, согласия и солидарности, а также подчеркивают глобальную укорененность 

российского мировоззрения при самобытном характере прочтения и интерпретации 
идеологических ориентиров ведущих течений социально-политической мысли» [21]. Система 
аргументации статьи предполагает широкое обращение к цитатам из работ А. Герцена, П. 
Чаадаева, Н. Страхова, В. Соловьева, Г. Гинса, Л. Карсавина, С. Гессена, С. Франка и других 
мыслителей в сравнительном ключе.  
Совместная работа А.В. Шичанина и О.Д. Гривкова «Умеренный консерватизм как 
мировоззренческая основа современной России» обращается к современному состоянию 
российского общества, потенциалам умеренного консерватизма как концепции возрождения 
духовно-нравственных ценностей в России, останавливается на соотношении умеренного 
консерватизма и экономических ценностей, образе будущего. Размышляя о российском 
«мировоззренческом ДНК», авторы пишут [34], что «…для российского идентификационного 
кода важны такие понятия как справедливость, уважение, правда, реализм, единство, создание 
атмосферы 
общества 
соотечественников, 
соработничество, 
мотивированность 
управленческих решений, творчество и конструктивная инициативность». 
Т.А. Подшибякина, доктор политических наук, автор из Южного федерального 
университета целью своей статьи «Идеологические аспекты мировоззрения: методология 
исследования в политической науке» делает выявление базовых междисциплинарных 
методологических подходов, применимых к политологическому анализу идеологических 
аспектов мировоззрения. В ее исследовании сравниваются неомарксистские концепции, 
определяются 
методологические 
возможности 
дискурс-анализа, 
контент-анализа, 
бихевиоризма, социокультурного подхода. Ряд своих доводов автор связывает с 
аналитическими построениями М. Фридена [20]. Следует отметить, что такого рода 
исследования весьма полезны для развития и совершенствования методологического 
инструментария современной политической науки. 
Следует подчеркнуть, что авторы номера активно комментируют как отечественный, так 
и зарубежный опыт исследования феномена мировоззрения, учитывая современные 
политические реалии. Так, исследователь из Воронежского государственного университета, 
доктор политических наук Р.В. Савенков проводит сравнительный анализ ряда тезисов 
российского философа Н.Я. Данилевского, предложенных им в книге «Россия и Европа», и 
положений «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации». Любопытно, что 
сравнительный анализ приводит автора к выводу, что перед Российской империей и 
Российской Федерацией стояли схожие вызовы [23]. 
Исследователь из МГУ имени М.В. Ломоносова, кандидат политических наук Д.С. 
Полулях в статье «Концепция культурной войны и ее потенциал для анализа политико-
мировоззренческих конфликтов» выделяет два подхода к анализу феномена культурных войн 
– системный и эмпирический. Параллельно рассматриваются «горячие точки» культурных 
войн в современных социумах, проводится анализ существующих исследований об 
американских культурных войнах. В статье дается и авторская трактовка политико-
мировоззренческих конфликтов. Под ними понимаются «…столкновения, в основе которых 
лежат противоречия убеждений, морально-этических оценок и ценностных ориентаций по 
отношению к политически релевантным проблемам данного сообщества» [22]. 
Важно прокомментировать и работы, основанные на эмпирических исследованиях. 
Например, в статье О.Ю. Шмелевой и В.А. Шаблова из Нижегородского государственного 
университета им. Н.И. Лобачевского «Ценностно-мировоззренческие основы восприятия 
молодежью современного российского государства в условиях глобальной нестабильности» 
актуализируется 
проблематика 
«…обеспечения 
и 
сохранения 
целостности 
и 
непротиворечивости мировоззренческого ядра российского общества» [35]. Опираясь на 
методику «предельных смыслов» Д.А. Леонтьева, теорию «личностных конструктов» Дж. 
Келли, а также на результаты проведенного анкетирования (с учетом формулы К. Нобла при 
обработке данных), авторы приходят к следующим выводам: с одной стороны, 
«…мировоззренческий остов в сознании современной молодежи формируют такие идейно-
смысловые единицы восприятия государства, как развитие, инновации, мощь, безопасность, 

сила, справедливость, ответственность…», с другой, «…политическое мировоззрение россиян 
в возрастном диапазоне 14 – 35 лет фрагментировано, внутренне неоднородно и 
рассогласовано» [35]. Очевидно, что специалистам нужно присмотреться к подобным 
наблюдениям. 
Интересные результаты имеются и в области изучения цифровых явлений, связанных с 
формированием мировоззрения. Так, в коллективном исследовании «Образ цифрового мира и 
восприятие политики цифровизации в общественном сознании россиян» на основании 
проведенных фокус-групп авторы пришли к пониманию, что «…в общественном сознании 
респондентов цифровой мир слабо концептуализирован. Представления о цифровых 
технологиях у респондентов носят поверхностный характер и различаются в разных 
возрастных группах» [5]. Статья содержит интересные выводы о положительно и негативно 
воспринимаемых сторонах цифровых технологий.  
Другое коллективное исследование, проведенное посредством анкетирования, показало 
сложный характер политического мировоззрения: с одной стороны, «…большинство 
опрошенных были заинтересованы в отстаивании своих принципов и взглядов», однако, с 
другой стороны, респонденты осознают свою внушаемость, что можно считать признаками 
критического мышления [1]. 
 
*** 
Перед тем как перейти к аналитической части статьи, следует сделать методологические 
пояснения. Методологической оптикой данной статьи станут принципы сравнительного 
анализа, исходящие из однопорядковости сопоставляемых схожих политических феноменов, 
процессов и явлений. Основной упор будет сделан на сопоставлении схожих явлений в России 
и Китае. В качестве таких однопорядковых явлений в сравнительном ключе будут 
исследоваться следующие: государства-цивилизации, их цивилизационные особенности и 
цифровые ойкумены, а также аспекты, направления, технологии, приемы конструирования 
данных цифровых ойкумен (государственная политика иновещания; стратегические 
нормативные документы, касающиеся информационной сферы; цифровая дипломатия).  
Также будет предпринята попытка концептуализации феномена цифровой ойкумены, 
рассмотрена ее значимость для государства-цивилизации. Отдельно будут подчеркнуты и 
факторы, силы, препятствующие развитию цифровых ойкумен Российской Федерации и 
Китайской Народной Республики. На основании этих отправных методологических 
соображений основной целью статьи станет исследование особенностей конструирования 
цифровых ойкумен на примере государств-цивилизаций в России и Китае.  
 
Цивилизация vs цифровизация? 
Со времени появления идеи культурно-исторических типов, изложенной Н.Я. 
Данилевским в книге «Россия и Европа», отечественные и зарубежные ученые проделали 
определенную работу, посвященную пониманию сущности цивилизации и самому 
цивилизационному подходу. Но однозначного видения и объяснительных моделей в этом 
проблемном контуре до сих пор не существует. М. Вебер предлагал сопоставлять разные 
культурные миры, А. Тойнби, У. Макнил и Б. Нельсон – определять особенности 
межцивилизационных взаимодействий. Э. Дюркгейм и М. Мосс относились к цивилизациям 
как к «семействам обществ» – длительно существующим совокупностям обществ со 
специфическими видами интеграции, взаимодействия и дифференциации. Ш. Эйзенштадт 
предложил вести цивилизационные исследования, учитывая множественность вариантов 
глобализации, интерпретативные (культурная интерпретация мира) и институциональные 
(регулирование социальных арен жизни) компоненты. Н. Элиас постарался объяснить 
развитие цивилизаций через идею смены, усложнений фигураций – социальных цепочек 
взаимодействия людей [2, с. 37-59]. Современные тренды академического дискурса по этому 
вопросу также имеют свои особенности, что ярко проявляется на примере категории 
«государства-цивилизации». 

Разные авторы, обращаясь к научной проблеме «государства-цивилизации», часто 
противопоставляют этот феномен «государству-нации» (развивающейся после Французской 
революции традиции политического дизайна), считая специфическую политию nation state 
результатом эволюции западной, евроатлантической цивилизации и причисляя к ней такие 
ценностные ориентиры как приоритет материального над духовным, доминирование права 
над этикой, «внеморальность» законов и политики государства, прагматизм, утилитаризм, 
политическое понимание «интересов», «национальных интересов», «интересов национальной 
безопасности» как того, что способно принести прибыль. Хотя защита собственных интересов 
и установление «нового мирового правопорядка» не редко осуществляется государствами-
нациями внеправовыми приемами [29, с. 23-24]. К государствам-цивилизациям разные авторы 
относят Россию, Китай, Индию [2; 8; 19], а также Иран и Турцию [18]. Такие соображения 
наводят на мысль, что западная цивилизация состоит из нескольких поддерживающих друг 
друга государств-наций (США, Соединенного Королевства, Франции, Германии, Австралии, 
Канады, Новой Зеландии и др.), имеющих, безусловно, свою специфику, но и отстаивающих 
общие политические и другие интересы, а также согласовывающих обосновывающую, 
легитимирующую эти интересы цивилизационную повестку.  
С одной стороны, уже с 1990-х гг. модель государства-цивилизации на фундаменте 
культуры начинает в виде альтернативы противопоставляться модели государства-нации, 
находящейся в кризисе (М.В. Ремизов)1, с другой стороны, появились академические труды, 
старающиеся примирить эти две модели в рамках концепции «национально-цивилизационной 
идентичности» – общности, сочетающей в себе как черты цивилизации, так и нации (В.И. 
Пантин) или в формате концепции цивилизационного кода [39]. Другие авторы (В.В. 
Наумкин) выделяют государства промежуточного типа, обладающих лишь некоторыми 
признаками государства-цивилизации [18]. И, конечно, существуют ученые, которые как Дж. 
Дорси критикуют саму эту концепцию. 
Государство-цивилизация обладает определенными признаками. Это – связь основ 
государственного 
устройства 
с 
цивилизационными 
ценностями, 
обеспечивающая 
адаптивность к различным вызовам на протяжении длительного исторического периода; 
двухуровневая идентичность из цивилизационной и этнической систем идентификации 
(фактически – надэтничность); наличие надэтничной мировоззренческой конструкции; 
гетерогенный (разнородный), неунифицированный характер государства при сохранении 
интегративной функции цивилизационного ядра; наличие системы воспроизводства 
ценностей, обеспечивающей преемственность в государственном развитии; политический 
суверенитет, обеспечиваемый защитой цивилизационных основ [3]. К примеру, такие 
признаки, по мнению В.Э. Багдасаряна, отличают государство-цивилизацию от государства-
нации, государства-ордена, государства-клана, государства-этноса. А.Г. Володин к признакам 
государства-цивилизации 
добавляет 
[8] 
«географический 
каркас» 
– 
единство 
территориального и исторического пространства, наличие общей исторической памяти, 
фактор высокоразвитого литературного языка (русского, китайского, хинди и др.)., 
принимаемого большинством населения. О государстве-цивилизации с определенной долей 
осторожности можно говорить, если в стране есть значительная общность, которая осознает 
себя не просто частью глобального мира, а некой культурно-политической целостностью. 
Авторы отмечают, что государство-нация может колебаться между попытками влияния на 
другие суверенные страны и защитой собственного суверенитета; считают вопрос 
возможности влияния государства-цивилизации на страны с другими цивилизационными 
признаками недостаточно разработанным [19]. Однако серьезной проблемой современного 
политологического исследования является не только операционализация понятий и 
классификационный анализ, но и определение характера, специфики проявления процесса 
цифровизации в разных политиях – от государства-цивилизации до государства-нации. Пока 

 

1 Харин А.Н. Государство-цивилизация: от евразийства к византизму //Электронное научное издание Альманах 
Пространство и Время. 2015. Т. 9. №1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/gosudarstvo-tsivilizatsiya-ot-evraziystva-
k-vizantizmu (дата обращения: 10.03.2023). 

эта проблема не приобрела должного внимания в политологических работах, хотя ключевой 
элемент цифровизации – распространение алгоритмов в сфере культуры, образования, науки, 
политики, государственного управления и экономики начинает приобретать по истине 
экзистенциальный характер.  
У активизации цивилизационогенеза – обращения в ряде стран представителей элиты к 
политике идентичности, корректировке механизмов идентификации общества и государства 
на основе цивилизационных признаков – есть несколько объяснений, но все они хорошо 
укладываются в закон А. Тойнби «вызова и ответа». Цивилизационогенез происходит как 
«ответ» на определенный «вызов», которым может быть глобализация, а также агрессивное, 
разрушительное для исторически сформированных ценностей в обществе воздействие иной 
цивилизации. Здесь важно помнить, что каждое государство имеет область, сферу своего 
влияния 
– 
от 
территориальной, 
политической, 
экономической 
до 
культурной, 
технологической, информационной. Причем, культурное, политическое, технологическое, 
информационное влияние совсем не обязательно укладывается лишь в территориальные 
границы государства, а напротив, не редко заходит за них, распространяясь на другие 
государства, их города, группы населения, отдельные территории, крупные регионы из 
нескольких стран.  
Обращаясь к рецепции Античности, каждую из вышеперечисленных сфер влияния 
государства можно соотнести с категорией ойкумены – обитаемой, осваиваемой частью мира. 
Не так давно появились небезынтересные попытки проанализировать эту проблему через 
призму определения России, как «государства-ойкумены» – системы со своими внутренними 
законами [14]. Однако в подобных теоретических изысканиях следует идти дальше, чтобы 
снять противоречие между политическими границами государства и пониманием ойкумены 
как более широкой локации, находящейся за пределами границ государства, но, безусловно, 
испытывающей его культурное, политическое, информационное воздействие. Все-таки со 
времен Геродота ойкумена – внешнее по отношению к государству пространство, а не 
внутренняя его часть. Н. Луман описывал это явление как «окружающий мир 
самореферентной системы». Такие системы способны воспроизводить собственные 
функциональные единства в виде общих смыслов.  
Общие смыслы устраняют различие между системой и ее окружающим миром – 
ойкуменой. Государство-цивилизация не просто замыкается в своих политических границах, 
а сохраняет, поддерживает или даже распространяет собственное влияние на другие 
государства, регионы и территории. Возможно, для более глубокого понимания сути 
взаимоотношения государства-цивилизации, а также альтернативных политий с их 
ойкуменами лучше подойдет теория стратегических полей Н. Флигстина и Д. Макадама, в 
которой перемешенные поля стратегических действий – это социально конструируемые, 
подвижные арены, являющиеся площадками борьбы акторов, обладающих разными 
ресурсами [29, с. 51-56, 236]. В ходе такой аксиомахии (растянутой во времени длительной 
ценностной борьбы) происходит интерпретативный процесс (Г. Блумер), обеспечивающий 
определение и преемственность цивилизационных основ и смыслов.  
Важно оговориться, что в данной статье цифровые ойкумены рассматриваются именно 
как внешние поля стратегических действий государств в цивилизационном, цифровом, 
политическом, экономическом плане. Конечно, важная роль принадлежит центрам генерации 
подобных цифровых ойкумен внутри самих государств. Однако в рамках одной статьи 
проанализировать эти центры не представляется возможным. Попытка анализа и 
концептуализации таких генераторов цифровых ойкумен была проделана автором в его 
предыдущих исследованиях о феномене «сетевого полиса»2.  

 

2 Например, см. попытки концептуализации «сетевого полиса» как коммуникационных арен, формирующих 
идентичности: Федорченко С.Н. Сетевой полис: гражданин на перекрестке реальной и виртуальной политики 
//Обозреватель. 2019. № 4(351). С. 68-85. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/setevoy-polis-grazhdanin-na-
perekryostke-realnoy-i-virtualnoy-politiki (дата обращения: 10.03.2023); Федорченко С.Н. Алгоритмизация власти: 
цифровые метаморфозы политических режимов и суверенитета //Журнал политических исследований. 2021. Т. 

Пока же можно предположить, что такая форма политии как государство-цивилизация 
сможет сохранять мировоззрение страны посредством цифровых технологий и на основе 
устойчивого 
цивилизационного 
ядра, 
препятствуя 
пропагандистским 
устремлениям 
недружелюбных государств, радикальных политических группировок и организаций, 
нацеленных на расчленение общности на микро-группы, где индивид лишен поддержки 
единомышленников (о таком механизме, к примеру, давно предупреждал Ж. Эллюль [37, с. 
27]; цифровизация, внедрение технологий искусственного интеллекта и алгоритмов лишь 
расширили возможности политической пропаганды, в том числе и деструктивные, нацеленные 
на мировоззренческие расколы).  
Следует отметить, что греческие полисы, финикийские, этрусские, римские города 
поддерживали связи с собственными ойкуменами культурно (язык, храмы, культы), 
экономически (эмпории, торговля), политически (соглашения), информационно (дороги, 
дорожное сообщение, почта), тогда как их ойкумены становились органичным механизмом по 
воспроизводству их оригинальных цивилизаций. Собственные ойкумены стараются 
поддерживать и разные современные политии – как государства-нации, так и государства-
цивилизации. Ойкумены как поля стратегических действий государств-цивилизаций 
формируются на базе совместной генерации цивилизационных смыслов, возникающего 
общего нарратива, осознания цивилизационной идентичности и миссии. Иными словами, 
цифровые ойкумены – закономерный этап развития таких полей стратегических действий. 
Рецепция Античности дает ключ к пониманию ойкумены как сферы влияния государства через 
цифровые технологии и коммуникации. Такая рецепция предполагает и сохранение 
цивилизационного 
смысла 
ойкумены. 
Цифровые 
ойкумены 
– 
это 
системы 
из 
информационных агентств, корпораций, интернет-ресурсов, радио, телевидения, ведущие 
медийную активность в других странах для позиционирования и защиты интересов, 
ценностно-цивилизационной, 
политической, 
экономической 
повестки 
создавших 
их 
государств. Такая защита интересов имеет свои отличия от традиции защиты интересов 
западных государств, где доминирует материальный фактор достижения прибыли. 
Коммуникационная формула, связывающая воедино государство-цивилизацию и его 
ойкумену, была предложена уже в Античности. Еще Аристотель в начале первой главы своей 
«Политики» понимал под государством «общение политическое», стремящееся к высшему и 
наиболее важному из всех благ. Плотин же напоминал, что «постоянство Целого требует 
разнообразия форм». Ойкумена как раз и означает политическое разнообразие вокруг 
государства-цивилизации, соединяемое общими смыслами (не случайно Плотин уподоблял 
Космос сети). 
Важно обратить внимание на тот факт, что академический дискурс и риторика политиков 
высокого ранга о проблеме государства-цивилизации актуализировались на период развития 
и формирования цифрового капитализма, логика и особенности развития которого 
определялись крупными цифровыми корпорациями. 
Либеральная 
эрозия 
западной 
цивилизации и ее идеалов свободного выбора, личной свободы, политики меньшинств, 
принятия бесконечных изменений и глобальной мобильности также совпала с этими 
процессами, вступив в противоречие с запросом сообществ на устоявшуюся, безопасную и 
предсказуемую жизнь, определяемую нематериальными ценностными ориентирами. Феномен 
тесной связи нового этапа цивилизационогенеза с цифровизацией общества и государства в 
своей работе довольно детально поясняет профессор политологии Университета Кент А. 
Пабст. Несмотря на то, что угроза перерождения демократии актуализировалась в 
политической философии еще со времен Платона, Аристотеля и Цицерона, идеологи 
либерализма своей деятельностью в правительствах ряда стран не укрепили конкурентные 
рынки и свободный политический дискурс, а, наоборот, создали комфортные условия для 
развития плутократической власти технологических монополий – Google, Apple, Amazon, 
Microsoft, Facebook (признана экстремистской организацией и запрещена в РФ), получивших 

 

5. №2. С. 3-18. DOI: 10.12737/2587-6295-2021-5-2-3-18. URL: https://naukaru.ru/ru/nauka/article/45285/view (дата 
обращения: 10.03.2023). 

эксклюзивный доступ к контролю информационных потоков и цифровых коммуникаций. В 
результате западная цивилизация, идентифицирующая себя хранительницей либеральных 
ценностей с периода конвергенции социального и экономического либерализма 1960-х гг., на 
практике оказывается не способна эти самые ценности открытости, демократического 
плюрализма, равенства защищать [19], что закладывает новые мировоззренческие расколы, 
чреватые делегитимацией либерально-демократических режимов. 
Процесс развития идеалов автономного человека западной цивилизации и ориентация на 
потребительское поведение способствовали тому, что индивид получил преимущество над 
коллективом, а также приобрел право покидать любые социальные группы. К. Штренгер 
подчеркивает, что возникший на Западе либеральный порядок привел к его слабой стороне – 
вопросы о «больших смыслах» были переведены в персональное распоряжение каждого 
человека: «В отличие от наших предков мы сегодня не можем принять какую бы то ни было 
смысловую систему как самоочевидную» [36, с. 120]. Такая позиция – откровенное лукавство 
и нуждается в уточнении, так как сложившаяся медиакратия и система цифрового капитализма 
в современных западных странах при всех грезах индивидов о «смысловой автономности» 
генерирует и пропагандирует те же смыслы индивидуалистического отношения к обществу, 
политической активности, государству, культуре, экономике посредством целой «индустрии 
сознания», блестяще описанной Г. Энценсбергером в одноименной работе [38, с. 18], в 
которой он актуализирует вопросы нематериального обнищания и возникновения массы 
политически неимущих. Западное государство, как политический институт, умело скрылось 
за медиакратическим фасадом, передав часть функций цифровым корпорациям, вступив с 
ними в тесные отношения симбиотического характера (этот процесс хорошо проясняет модель 
постдемократии 
К. 
Крауча, 
в 
которой 
государство 
как 
политический 
институт 
эволюционирует в сторону своеобразного эллипса, оставляющего за собой стратегические 
функции безопасности, политического управления).  
Существует мнение, что западные страны ради глобального проекта пожертвовали своими 
уникальными культурами, при этом Запад теряет свою монополию на трансляцию ценностей 
(К. Крокер, Б. Масаес) [25]. Хотя нельзя полностью исключать, что обострение 
информационных войн может привести к актуализации цивилизационных отличий, а значит, 
определенной «перезагрузке» и кристаллизации западных ценностей. Вполне вероятно, что с 
этим связаны и неоднократные попытки цифровой глобализации – навязывания глобальными 
цифровыми корпорациями посредством популярных цифровых коммуникаций и технологий 
единых технологических стандартов, а также некой единой цифровой ойкумены для всех 
государств. Однако описываемая российскими политологами «двойная функциональность» 
коммуникации [6] помогает понять, почему такие попытки цифровой глобализации 
наталкиваются на противодействия со стороны государств, в особенности государств-
цивилизаций. Такого рода цифровая глобализация на самом деле может представляться 
государствами-цивилизациями 
как 
прикрытие 
односторонней 
вестернизации 
– 
бескомпромиссного навязывания западных ценностей и мировоззрения через разрастание 
западной цифровой ойкумены. Поэтому со стороны государств-цивилизаций возникает 
ответная реакция по защите своих мировоззренческих систем в виде культурной и 
технологической политик, стратегически переплетающихся и поддерживающих друг друга в 
феномене цифровой ойкумены. Государства-цивилизации, не предусматривающие ресурсы на 
собственные цифровые ойкумены, рискуют в будущем лишиться своего цивилизационного 
ядра, испытав ценностную интервенцию со стороны других государств-наций или государств-
цивилизаций. Другими словами, цифровая ойкумена – это защитный барьер государства-
цивилизации в современных сетевых условиях. Но такая ойкумена не исключает и расширение 
ценностного влияния государства-цивилизации.  
Форсированная цифровизация, вызванная COVID-19, активное вмешательство цифровых 
корпоративных гигантов в экономику, науку, политику, образование, культурную сферу 
многих важных для них стран, как рынков сбыта собственных технологий, обозначили перед 
политическими элитами государств масштабные риски десуверенизации. Такие процессы 

заставляют задумываться над проблемой трансформации ряда западных государств в новый 
тип политии – «государство-корпорацию» [26], что можно расценивать как определенный 
«ответ» государства-нации на «вызов» кризиса его же либеральных ценностей. Государства-
корпорации – это результат тесного переплетения сфер деятельности некоторых западных 
государств и крупнейших корпоративных игроков, обладающих общими интересами и 
договоренностями. Цифровые корпорации, являющиеся налоговыми резидентами западных 
государств-наций, конструируют совместные ойкумены – поля стратегических действий, 
воспроизводя общие для них основания западной цивилизационной идентичности. При этом 
фактор цифрового капитализма и цифрового монополизма сообщает тренд на формирование 
некой общей западной цифровой ойкумены в виде единого поля стратегических действий, где 
разные западные государства-нации, их местные корпорации вынуждены согласовывать свои 
медийные, экономические, культурные, политические повестки.  
Учитывая другой тренд, проявляющийся в том, что результатом проникновения таких 
цифровых корпораций на рынки различных государств становится распространение 
цифровых медиа, следует подчеркнуть, что в основе таких новых медиа, в отличие от 
традиционных, лежит софт и алгоритмы (Л. Манович). Данный софт, его интерфейс и 
аффордансы являются результатом деятельности разработчиков, программистов, которые, в 
свою очередь, являются носителями определенного мировоззрения. Н. Луман в своей работе 
«Власть» предположил, что власть подразумевает управляемую кодом коммуникацию. Тогда 
как в основе усиления власти лежит генерализация символов, влияющая на характер 
символических кодов. Й. Арнасон также пишет, что не только «власть культурно 
детерминирована», но и культура поддерживается самой властью [2, с. 129]. На основании 
такой гипотезы остается только определить, какие символические, цивилизационные коды 
транслируются посредством цифровых алгоритмов и для каких государств они генерируют 
цифровые ойкумены. 
Создание цифровых ойкумен вокруг западных государств, по сути, описано Г. Иннисом в 
монографии «Империя и коммуникация» (1950 г.), Г. Шиллером в работе «Массовая 
коммуникация и медиаимперия» (1969 г.), Н. Хомским, Э. Херманом в книге «Производство 
согласия» (1988 г.), О. Бойд-Барреттом в более позднем труде «Медиаимпериализм» (2015 г.) 
на примере феномена медиаимпериализма. Так, по мнению Бойд-Барретта, признаками 
медиаимпериализма выступают наличие следующих факторов: появление олигополии из 
медиакорпораций (обычно 3-4 корпоративных игроков в сговоре между собой и конкретным 
государством); подавление данной медиаолигополией деятельности менее крупных 
медиакорпораций в других государствах; как результат – снижение креативных мнений, 
представленных подавленными массмедиа в определенной стране [4, с. 29]. Каждая цифровая 
ойкумена может воспроизводить собственную социотехническую основу [7]. Как правило, 
западные медийные олигополии продвигают посредством цифровых коммуникаций и 
популярных платформ те новости, темы, повестку, которые близки западным государствам в 
цивилизационном плане.  
Справедливости ради отметим, что формирование цифровых ойкумен – очень 
неоднозначный процесс. М. Кастельс обращает наше внимание на то, что национальные и 
региональные медиакорпорации часто сами бывают заинтересованы на вступление с 
глобальными корпоративными игроками в партнерские взаимоотношения для облегчения 
своей же медийной экспансии. Со своей стороны, крупные цифровые, медийные корпорации 
могут идти на такую сделку, так как медиаконтент часто нуждается в адаптации 
(индивидуализации) под культуру, мировоззрение, распространенные в конкретном 
государстве [11, с. 119]. Согласно наблюдениям Кастельса, индивидуализация аудитории 
стран сопутствует диверсификации цифровых платформ, концентрации собственности в руках 
корпораций, образующих ядро медиасетей глобального масштаба. Так или иначе, во многих 
исследованиях читается дискуссия по поводу наличия, отсутствия либо степени влияния 
манипулятивных эффектов, искажающих у людей подлинное видение политической 
реальности и порождаемых массмедиа.  

О проблеме истинного и ложного понимания окружающей человека реальности 
задумывались еще в архаичные времена. Гомер задолго до Платона в своей XIII песне 
«Одиссеи» аллегорически изложил «миф о пещере». Порфирий в своей философской экзегезе 
«О пещере нимф» понимал эту гомеровскую песню символически, усматривая в «маслине у 
пещеры» мудрость, необходимую для понимания скрытых потенций в «пещере». 
Отталкиваясь от этого поэтического образа у Гомера и Порфирия, «пещеру нимф» можно 
трактовать как ту ложную реальность (подобное мнение высказывал А.Ф. Лосев), которую 
«ткут» на своих «станках» современные массмедиа, цифровые корпорации – «нимфы-наяды», 
погружая людей («пчел»), оставляющих важные для сохранения медиакратии цифровые 
следы («мед»), в «каменные амфоры» – своеобразные эхо-камеры К. Санстейна. И самое 
примечательное, что из этой ложной реальности есть только два выхода – один доступен всем, 
а другой только для «бессмертных богов», то есть просвещенных, понимающих разницу 
между ложной и подлинной реальностью и способных читать код «нимф». Приблизиться же 
к этому пониманию, истинному космосу за пределами «пещеры» поможет не только 
просвещение («широкосенистая маслина на вершине залива» как дерево Афины Паллады и 
символ мудрости познания), но и работа над собой (Одиссей со спутниками оставляют у этого 
дерева богатые дары феакийцев, то есть отказываются от всего материального). Таким 
образом, формирование цифровой ойкумены должно выстраиваться на принципах 
просветительской политики государства, а не на манипуляциях. Тем самым государство-
цивилизация добьется внутреннего согласия и доверия со стороны внешней по отношению к 
себе среде. 
Конструирование цифровых ойкумен в первую очередь фиксируется на примере 
возникновения государственной политики иновещания – создания и функционирования 
цифровой ойкумены из информационных агентств, корпораций, интернет-ресурсов, радио и 
телевидения, их бюро, представительств, ведущих медийную активность в других странах и 
позиционирующих 
культурно-ценностную, 
цивилизационную, 
политическую, 
экономическую повестку аффилированного с ними государства, защищающих его интересы. 
Такая политика иновещания прошла несколько этапов своего развития: появление пилотных 
практик иновещания (первый этап, 1920 – 1940-е гг.); второй этап конституирования 
иновещательной практики (от 1950-х до 1990-х гг.); третий этап в виде технологической, 
алгоритмической цифровой трансформации политики иновещания (с 2000-х гг.) [9].  
Конструирование, защиту и экспансию цифровых ойкумен можно рассматривать не 
просто через государственную политику иновещания, а обращаясь к довольно актуальной 
политологической проблематике цифровой дипломатии – форме современной дипломатии, 
использующей цифровые коммуникации и технологии для защиты сферы интересов, 
внешнеполитической стратегии государства [40]. К этой теме начали обращаться Ф. Хансон, 
К. Бьола, С. Олубукола, И.В. Сурма, Н.А. Цветкова, К.Е. Петров, О.В. Лебедева и другие 
ученые. Американская политическая традиция также использует терминологию «публичной 
дипломатии 2.0». Цифровая дипломатия как отдельная политологическая область пока 
недостаточно концептуализирована, поэтому к ней часто относят широкий диапазон 
цифровых дипломатических практик, начиная от воздействия на общественное мнение другой 
страны, внешнеполитических технологий «мягкой силы» (soft power) и «острой силы» (sharp 
power) до выстраивания цифровых дипломатических сетей, приемов «дипломатии данных» 
(data diplomacy), применяющихся для анализа политизированного контента в сетевых 
коммуникациях и выявления фейков, дезинформации [31]. Практики цифровой дипломатии и 
государственной политики иновещания также обеспечивают цифровой суверенитет 
государства – соблюдение его интересов во внутренней и внешней цифровой деятельности. 

Несмотря на полярные оценки влияния корпоративных акторов на национальные и 
региональные медиа, следует признать факт, что наиболее активную реакцию на это 
корпоративное воздействие проявляют именно правительства, которые апеллируют к 
дискурсу государства-цивилизации. На попытках конструирования цифровых ойкумен таких 
государств-цивилизаций необходимо отдельно остановиться в следующем разделе.