Между Бисмарком и Бебелем: немецкий левый либерализм и его вожди

МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ  
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

УРАЛЬСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ  
ИМЕНИ ПЕРВОГО ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ Б. Н. ЕЛЬЦИНА

Екатеринбург
Издательство Уральского университета
2020

Н. Н. Баранов

МЕЖДУ БИСМАРКОМ И БЕБЕЛЕМ:  
НЕМЕЦКИЙ ЛЕВЫЙ ЛИБЕРАЛИЗМ  
И ЕГО ВОЖДИ

Б23

Баранов, Н. Н.
Между Бисмарком и Бебелем: немецкий левый либерализм и его 
вожди : монография / Н. Н. Баранов ; Министерство науки и выс‑
шего образования Российской Федерации, Уральский федеральный 
университет. —  Екатеринбург : Изд‑во Урал. ун‑та, 2020. — 186 с. — 
300 экз. —  ISBN 978‑5‑7996‑3056‑0. —  Текст : непосредственный.

ISBN 978‑5‑7996‑3056‑0

Выражение «немецкий либерализм» может восприниматься как ок‑
сюморон. Тем не менее, в Германии сложилась собственная либеральная 
традиция, которая, несмотря сокрушительные удары, понесенные в первой 
половине XX столетия, доказала свою жизнеспособность. Самыми выда‑
ющимися лидерами левого политического либерализма в кайзеровской 
Германии были Ойген Рихтер и Фридрих Науман. При первом сравнении 
бросаются в глаза резкие различия в их характерах и судьбах. Рихтер —  
почти забытый сейчас современник и бескомпромиссный оппонент Бис‑
марка, который всю жизнь вел вой ну на два фронта —  против консерва‑
торов и против социал‑ демократов. Науман —  до сего дня своего рода 
наиболее почитаемый «светский святой» немецкого либерализма. Человек 
вильгельминской эпохи, Науман прошел путь от лютеранского пастора 
до либерального империалиста, желавшего соединить либерализм с мас‑
совым рабочим движением, демократию с имперством. Однако оба они 
были едины в стремлении сформулировать и реализовать либеральную, 
основанную на признании безусловной ценности свободы альтернативу 
кайзеровскому государству.
Для специалистов по истории Германии.
УДК 94(4)“15/19”
ББК 63.3(4)5

УДК 94(4)“15/19”
ББК 
63.3(4)5
 
Б23

© Баранов, Н. Н., 2020
ISBN 978‑5‑7996‑3056‑0 
© Уральский федеральный университет, 2020

Ре ц е н з е н т ы:
Н. В. Ростиславлева, доктор исторических наук, профессор  
(Российский государственный университет, Москва);
Р. Ю. Болдырев, кандидат исторических наук, доцент  
(Северный (Арктический) федеральный университет  
имени М. В. Ломоносова, Архангельск)

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение 
4
Глава 1. Немецкий политический либерализм в исторических 
исследованиях 
14
1.1. Немецкий либерализм в отечественной и зарубежной 
историографии 
14
1.2. Левый либерализм как историографическая проблема 
34
Глава 2. Ойген Рихтер: левый либерализм в бисмарковской Германии 
46
2.1. Жизненный путь и основы мировоззрения 
46
2.2. Борьба с Бисмарком и парламентская деятельность 
61
2.3. Рабочий вопрос и отношение к социал‑демократии 
78
2.4. Милитаризм и империализм в оценках Рихтера 
84
2.5. Рихтер‑публицист 
90
Глава 3. Фридрих Науман: левый либерализм  
в вильгельминскую эпоху 
102
3.1. От христианско‑социального учения  
к социал‑либерализму 
102
3.2. «Срединная Европа»: от образа к проекту 
125
3.3. Поборник сближения Германии и Франции 
159
Заключение 
179
Именной указатель 
183

См.: Watkins F. Political Tradition of the West. Cambridge (Mass.), 1948.

ВВЕДЕНИЕ

История немецкого либерализма середины XIX —  начала ХХ в. 
по‑прежнему остается «тайной за семью печатями». Зачастую даже 
в представлениях профессиональных историков, напрямую не со‑
прикасающихся с этой проблематикой, немецкий либерализм пред‑
стает terra incognita или находится глубоко в тени традиционных 
представлений о значимых, но имеющих, как правило, негативный 
оттенок маркерах эпохи: Бисмарк, объединение железом и кровью, 
кайзеровская империя, «альянс ржи и стали», милитаризм, мировая 
политика и т. п. Это объясняется тем, что либерализм воспринима‑
ется, как правило, в качестве универсальной доктрины и модели, 
как «политическая традиция Запада», которая практически не при‑
жилась в Германии1.
В соответствии с доктриной классического либерализма наи‑
более устойчивым и способным к развитию является общество, 
основанное на свободной рыночной экономике, социуме свободных 
индивидуумов, политической демократии и толерантности. Обра‑
зец такого общества впервые появился в англосаксонских странах 
в Новое время и затем распространился по всему христианскому 
миру. В действительности данная абстракция была создана только 
вo второй половине ХХ в. усилиями нескольких известных немец‑
коязычных мыслителей, волею судеб переселившихся в Великобри‑
танию и очарованных ее историческим опытом. Это Л. фон Мизес, 
Ф. фон Хайек, К. Поппер, Р. Дарендорф. Историческая реальность 
гораздо сложнее и разно образней: либерализм —  многоликое яв‑

Введение

ление, которое неоднократно меняло свои формы и сущность в за‑
висимости от конкретно‑исторических условий и региональных 
особенностей. По словам известного немецкого историка Л. Галя, 
«термин „либерализм“ часто используется произвольно и служит 
этикеткой для самых различных политических, экономических 
и социальных сил, идей и устремлений»2.
Самым травматичным в исторической памяти немцев остается 
период национал‑социалистической диктатуры и Второй мировой 
войны. Неудивительно, что с тех пор и до сего дня любые интерпре‑
тации событий и процессов Нового и Новейшего времени вольно или 
невольно интериоризируются «германской катастрофой» середины 
ХХ столетия (Ф. Майнеке)3. Среди прочего немалая доля ответствен‑
ности за путь к катастрофе возлагается на немецкий либерализм. 
Наиболее последовательно эту мысль отстаивают вслед за Ф. Фише‑
ром и Г. У. Велером сторонники концепции «особого пути» Германии 
в эпоху модерна4. В связи с экономической отсталостью Германии 
и отсутствием национальной буржуазии в первой половине XIX в. 
немецкий либерализм характеризуется как слаборазвитый. С самого 
начала своего политического существования, со времени потерпевшей 
поражение революции 1848 г. он демонстрирует две взаимодейст‑
вующие между собой особенности, которые не позволили создать 
в Германии прочную либеральную традицию, подобную британской 
или французской. Во‑первых, его поздний старт; во‑вторых, отказ 
от собственных принципов во имя национального объединения 
(сначала единство, затем свобода). Подчеркивается капитуляция 
либералов перед силовым государством. Все это в контексте кон‑
цепции континуитета между Бисмарком и Гитлером привело к тому, 

2 Gall L. Liberalismus und „bürgerliche Gesellschaft“. Zu Charakter und Entwicklung 
der liberalen Bewegung in Deutschland // Liberalismus / Hrsg. von L. Gall. Königstein/
Ts, 1985. S. 162.
3 См.: Meinecke F. Die deutsche Katastrophe. Betrachtungen und Erinnerungen. 
Wiesbaden, 1946.
4 См.: Ullmann H.‑P. Politik im deutschen Kaiserreich 1871–1918. München, 1999. 
S. 53–63; Kocka J. German History before Hitler: The Debate about the German Sonder‑
weg // J. of Contemporary History. 1988. Vol. 23, Nr 1. P. 3–16.

Введение

что немецкие либералы не смогли предложить и реализовать жиз‑
неспособную альтернативу кайзеровскому режиму, что и сделало 
неизбежным приход к власти национал‑социалистов.
Подобный прямолинейный детерминизм скорее затемняет, чем 
проясняет проблему. Чтобы полнее понять специфику немецкого 
либерализма, необходимо вписать его в более широкий европей‑
ский и региональный исторический контекст. Идеология немецкого 
либерализма, как и других национальных вариантов этого течения, 
формировалась в эпоху зрелого Просвещения и Великой француз‑
ской революции. Однако она испытывала на себе мощное влияние 
политической традиции старой империи, которая в новых условиях 
нашла выражение в комплексе представлений «исторической школы 
права» Ф. К. фон Савиньи и К. Ф. Эйхгорна. В рамках идеи дуализма 
государства и общества основами германской государственности 
считались сословная конституция (не столько свод основных за‑
конов, сколько органическое строение государства) и сословный 
федерализм, а ее национальная специфика виделась в сочетании 
сословно‑корпоративного представительства и выборной дина‑
стической монархии. С позиций историко‑романтической школы 
в трудах Ф. К. Дальмана и Р. фон Моля необходимость конституции 
и народного представительства обосновывалась не потребностями 
настоящего и будущего, а давними прецедентами.
Политическая практика немецких либералов также испытывала 
влияние опыта Великой французской революции. Поначалу револю‑
ция дала мощный импульс весьма незрелой антифеодальной оппози‑
ции в Германии. В дальнейшем, однако, по мере того как революци‑
онные лозунги свободы, равенства и братства все больше уступали 
место имперским амбициям Бонапарта, воздействие со стороны 
Франции воспринималось в Германии в большей степени как уста‑
новление иностранного господства, чем как освобождение от фео‑
дально‑абсолютистских пут и партикуляристской раздробленности. 
В сопротивлении наполеоновскому господству слабые силы буржу‑
азного общества вынуждены были объединяться с легитимистскими 
интересами князей. Таким образом, возникла крайне противоречивая 
тенденция: борьба с иностранным господством означала сопротив‑

Введение

ление новому общественному порядку. Стремление к национальной 
независимости и объединению связывалось с интересами трона 
и алтаря. В этой же связи необходимо учитывать наличие в большин‑
стве германских государств, и особенно в Пруссии, многочисленной 
и достаточно эффективной образованной бюрократии, —  формально 
стоящего вне политики «всеобщего сословия» (Г. В. Гегель), которое 
способно было осуществлять либеральные по духу и содержанию 
реформы ради укрепления существующего государственного по‑
рядка. Такая деятельность получала поддержку либералов. Но уже 
со времени реформ Штейна и Гарденберга в начале XIX в. в Пруссии 
наметилась тенденция к расхождению путей общества и государства. 
Первое медленно, но необратимо двигалось к буржуазной организа‑
ции и торжеству индивидуализма, а второе, в лице правящих кругов, 
бюрократии и армии закостенело на позициях традиционализма.
Установление режимов Реставрации в рамках системы Мет‑
терниха явилось кульминацией традиции бюрократического аб‑
солютизма на пространстве Германского союза. Два крупнейших, 
наиболее влиятельных германских государства —  Австрия и Прус‑
сия —  оставались неограниченными монархиями. Карлсбадские 
постановления 1820 г. стали символом политической реакции. 
В то же самое время, согласно ст. 13 Акта Германского союза, к се‑
редине XIX в., в 14 из 35 монархических государств были приняты 
октроированные конституции, созданы представительные орга‑
ны власти —  ландтаги. Начала новой политической активности 
явно просматривались в деятельности земельных парламентов, 
организации «Молодая Германия», Вартбургской и Гамбахской ма‑
нифестациях, движении основателя спортивных гимнастических 
союзов «турнфатера» Яна, студенческих буршских корпораций. Они 
пробуж дали к жизни те конфликты, которые окажут решающее вли‑
яние на публичную жизнь Германии во второй половине века. Обе 
эти тенденции зачастую переплетались в сознании и практической 
деятельности даже наиболее ярких представителей этой эпохи, как, 
например, Г. В. Гегель или В. фон Гумбольдт5.

5 См.: Krieger L. The German Idea of Freedom: History of Political Tradition. Boston, 
1957; Koselleck R. Preussen zwischen Reform und Revolution. Stuttgart, 1967.

Введение

В период освободительной борьбы греков против турок в 20‑х гг. 
XIX в. филэллинизм стал для немецкого общества компенсацией 
безнадежной борьбы против угнетателей в собственной стране. 
Благовоспитанный подданный мотивировал свое воодушевление 
освободительной борьбой греков защитой христианства против му‑
сульман. В ходе Вартбургской манифестации студенты‑корпоранты 
«бурши» предали огню одновременно с «пасквилями на Отечество» 
(литература, которую они считали антинациональной, в том числе 
произведения еврейских авторов) Кодекс Наполеона —  самый про‑
грессивный свод законов своего времени. Турнфатер Ян соединял 
жесткую критику отжившего свое партикуляризма с пламенными 
воодушевленными призывами в пользу монархии, глухой немец‑
кий национализм и полные ненависти выступления против всего 
«чужеземного». В своей ненависти к Франции он желал бы видеть 
Германию лучше всего защищенной от нее искусственно устроен‑
ными пустошами с дикими животными.
В таких сложных условиях происходило становление идеоло‑
гии и политической практики немецкого либерализма. В первой 
половине XIX столетия в Германии национальная буржуазия как 
класс еще не сложилась, а либеральные ценности под влиянием 
британского и французского опыта усваивались и воспроизводи‑
лись в основном представителями традиционных по происхожде‑
нию городских слоев, которых объединял относительно высокий 
образовательный уровень и достаточно широкие возможности 
социальной самореализации.
Еще более сложная ситуация с определением содержания не‑
мецкого левого либерализма. Само словосочетание «немецкий ле‑
вый либерализм» кажется едва ли не оксюмороном. Тем не менее, 
такое политическое явление существовало и существует в исто‑
рии Германии, по крайней мере с середины XIX столетия. Однако 
в то время понятие «левый либерализм» не использовалось, а вместо 
него употреблялся термин «радикальный либерализм». Очевидное 
противоречие между понятиями «либеральный» и «радикальный» 
в уникальном единстве воплощали личности первых представителей 
решительной оппозиции. Это противоречие заключалось в первую 

Введение

очередь в радикальном преувеличении либеральных принципов. 
То же смысловое противоречие иллюстрирует охотно использовав‑
шееся левыми либералами название «народная партия», поскольку 
они в целом оказались не способны к мобилизации масс и даже 
не стремились к этому.
В своем развитии левый либерализм пережил несколько ка‑
чественных и драматичных поворотов, которые содержали в себе 
диалектический элемент отрицания отрицания. В период становле‑
ния основных идейно‑политических течений в Германии в первой 
половине —  середине XIX в. немецкий либерализм распадается 
на революционно‑демократическое движение мелкобуржуазного 
характера и конституционно‑легалистское направление, которое 
выражало интересы крупной буржуазии. Тогда же радикально‑ли‑
беральные демократы —  «цельные» —  стали противопоставляться 
умеренным либералам —  «половинчатым». При этом принципиаль‑
ные различия между демократами и левыми либералами оставались 
трудноуловимыми. И те, и другие отстаивали принцип народного 
суверенитета, верховенство конституции, ратовали за преоблада‑
ние народного представительства над исполнительной властью. 
Но для одних —  левых либералов —  эти требования выступали 
в качестве главных условий реализации индивидуальных свобод, 
а для других —  демократов —  в качестве условий, гарантирующих 
всеобщее гражданское равноправие. Они составляли ядро первых 
общегерманских партийно‑политических образований —  Нацио‑
нального союза (1859–1867) и Немецкой прогрессистской партии 
(1861–1884). Окончательное организационно‑политическое разме‑
жевание между ними произошло только в конце 1860‑х гг., когда 
сложилась новая собственная гомогенная база демократического 
движения —  рабочий класс. При этом многие прежние демократы 
образца 1848 г., такие как Г. Шульце‑Делич, Р. Вирхов, Б. Вальдек, 
склонились к левому либерализму.
Одновременно в конце 1860‑х гг. под влиянием успехов Бисмар‑
ка в строительстве единого государства произошел окончательный 
раскол внутри относительно единого до тех пор либерального 
движения (это единство обеспечивалось их общим стремлением 

Введение

к национальному государству). Вследствие этого раскола значи‑
тельная часть либералов заняла позицию безоговорочной под‑
держки Бисмарка, исходя из принципа «сначала единство, потом 
свобода». Необходимо учитывать, что и сам прагматичный «желез‑
ный канцлер» в своей политике поначалу использовал некоторые 
либеральные (свобода предпринимательства) и даже демократиче‑
ские (всеобщее избирательное право) элементы. В этой ситуации 
левые либералы встали в жесткую оппозицию бонапартистскому 
режиму Бисмарка, поскольку не желали поступаться традицион‑
ными принципами либерализма во имя национально‑государст‑
венной идеи. При этом почти на протяжении четверти века, вплоть 
до отставки Бисмарка в 1890 г., их принципиальная оппозиция 
хоть и имела множество конструктивных элементов, оказалась 
не способной к созданию эффективной политической альтернати‑
вы. В это время левый либерализм в Германии фактически отож‑
дествлялся с классическим манчестерским либерализмом и был 
представлен прогрессистами, а затем Немецкой свободомыслящей 
партией (1884–1893), которая возникла в результате объединения 
прогрессистов с отколовшимися в 1880 г. от национал‑либералов 
представителями левого крыла этой партии —  сецессионистами. 
На германском католическом юге (Бавария, Баден, Вюртемберг) 
одновременно действовала межрегиональная леволиберальная 
Немецкая народная партия (1868–1910).
Очередной качественный этап в истории немецкого левого ли‑
берализма связан с эпохой империализма, которую принято считать 
антилиберальной по самой своей сути. Социально‑экономические 
перемены обусловили такую расстановку политических сил, которая 
вошла в противоречие с основами либеральной теории и либераль‑
ного мировоззрения. Прежде всего прежняя оптимистическая вера 
буржуазии в прогресс с ее утопическими представлениями о свободе 
и равенстве всех людей в свете ускоренной индустриализации столк‑
нулась с новыми вызовами со стороны социалистического рабочего 
движения, которое противопоставило либеральной концепции 
экономического освобождения стремление к социальному ниве‑
лированию и государственному протекционизму. Вследствие этого 

Введение

перед либерализмом в целом возникла малопривлекательная перс‑
пектива объединения с консервативным течением с целью создания 
единого фронта во имя сохранения старого существующего порядка 
против социальных перемен, которые отныне явно противоречили 
базовому либеральному идеологическому принципу обеспечения 
и защиты основных прав человека на индивидуальном уровне. 
Минимум социальной безопасности и справедливости требовал 
вмешательства государства во многие сферы, в том числе в сферу 
частного предпринимательства, что казалось либералам, особенно 
представителям «радикального либерализма», абсолютным злом. 
При этом в их представлениях соединялись такие демократические 
ценности, как стремление к ограничению власти государства в поль‑
зу граждан и манчестерские установки. Однако это было возможно 
только пока большинство работодателей в их глазах представало 
в образе мелких предпринимателей. В условиях безраздельного по‑
литического господства «альянса ржи и стали» налицо происходили 
процессы формирования массового общества, которые ярче всего 
проявлялись в социальной и политической активности рабочего 
класса и его партии социал‑демократов.
Окончательный крах потерпел курс правых либералов (нацио‑
нал‑либералов) на соглашательство с властью, а левые либералы 
осознали необходимость качественного обновления своей идео‑
логии и практики, что диктовалось прежде всего необходимостью 
политического выживания, поскольку в условиях политической 
мобилизации левые либералы по‑прежнему представляли собой 
«объединение почтенных людей», представлявших интересы тра‑
диционных образованных средних городских слоев протестантской 
Германии. В этой ситуации ими была принята новая политическая 
установка —  на принципиальное обновление и расширение соб‑
ственной социальной базы за счет проведения активной социаль‑
ной политики в интересах абсолютного большинства трудящихся, 
прежде всего рабочих. Политические установки этой стратегии 
предполагали создание широкого фронта оппозиции кайзеровскому 
режиму «от Бебеля до Бассермана», т. е. всех тех политических сил, 
которые осознавали необходимость качественной модернизации