Русский Париж - за Советский Союз? Идейные искания русских эмигрантов во Франции (вторая половина 1940-х гг.)

А. В. Антошин

РУССКИЙ ПАРИЖ – ЗА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ?
ИДЕЙНЫЕ ИСКАНИЯ РУССКИХ  
ЭМИГРАНТОВ ВО ФРАНЦИИ 
(ВТОРАЯ ПОЛОВИНА 1940-Х ГГ.)

Екатеринбург 
Издательство Уральского университета 
2017

УДК 325.2
ББК T3(2)6–284.6
A 727
Рецензенты:
П. Н. Базанов, доктор исторических наук, профессор,  
Санкт-Петербургский государственный институт культуры
М. Н. Мосейкина, доктор исторических наук, профессор, 
Российский университет дружбы народов

Научный редактор
В. А. Кузьмин, доктор исторических наук, профессор,  
Уральский федеральный университет

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ –  
отдел гуманитарных и общественных наук, проект  17-21-07002 а(м) 
«Человек советский» в амбивалентной рецепции венгерской  
и русской гуманитаристики XX–XXI вв.».

Антошин А. В.
Русский Париж – за Советский Союз? Идейные искания 
русских эмигрантов во Франции (вторая половина 1940-х гг.). – 
Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2017. – 190 с.
ISBN 978-5-7996-2177-3

В монографии анализируется феномен «советского патриотиз-
ма» в русской эмиграции во Франции (вторая половина 1940-х гг.). Ос-
новное внимание уделяется деятельности Союза советских патриотов 
и Объединения русской эмиграции для сближения с Советской Россией, 
эволюции их идеологических установок в первые послевоенные годы.  
Особо рассматривается восприятие русскими эмигрантами международ-
ных процессов в 1945–1947 гг. 
Для историков, философов, филологов, а также всех, кто инте-
ресуется историей Русского зарубежья.  

УДК 325.2
ББК T3(2)6–284.6

ISBN 978-5-7996-2177-3 
© Антошин А. В., 2017

A 727

 
ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4

Глава 1. Такие разные дороги... 
На путях в ряды «советских патриотов» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 14

Глава 2. За сближение с Советской Россией: 
В. А. Маклаков и группа «Русских новостей» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 38

Глава 3. Между славянофилами и большевизмом: 
идеология и тактика Союза советских патриотов 
в 1945–1947 гг.  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 68

Глава 4. «Сильная Россия, будь то императорская 
или советская, редко кому нравится»: послевоенный мир 
в оценках публицистов «Русских новостей» 
и «Советского патриота» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 136

Вместо послесловия. Возвращение… в Европу…  . . . . . . . . . . . . . . . . 179

CONTENTS

Introduction . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4

Chapter 1. So different ways…
On the ways to «Soviet patriots»  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 14

Chapter 2. For the convergence with Soviet Russia:  
Vasily Maklakov anf «Russkie novosti» group  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 38

Chapter 3. Between Slavophils and Bolshevism: ideology  
and tactics of the Council of Soviet Patriots in 1945–1947 . . . . . . . . . . . . . 68

Chapter 4. Post-War world in perception by «Russkie novosti»  
and «Sovetsky Patriot» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 136

Conclusion  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 179

ВВЕДЕНИЕ

Просоветские настроения в Русском зарубежье первых послевоенных 
лет – феномен, который в эмигрантской литературе 
чаще всего оценивался весьма негативно. Вслед за эмигрантами 
и многие современные исследователи полагают, что тех, кто начинал 
активное сотрудничество с Советским Союзом, участвовал 
в проводимых советскими посольствами акциях, а то и вовсе брал 
советские паспорта, следует исключать из числа представителей 
Русского зарубежья. Думается, при таком подходе картина эмигрантской 
жизни оказывается излишне упрощенной, не учитывается 
все многообразие оттенков политических настроений русских 
эмигрантов, вышедших из самой тяжелой и кровопролитной вой-
ны в мировой истории.
Вряд ли стоит рассматривать просоветски настроенную эми-
грацию только как духовно слабых личностей, прельстившихся 
теми выгодами, которые давало сотрудничество с победившим 
во Второй мировой войне Советским Союзом. При такой оценке 
не принимается во внимание вся сложность той атмосферы, в ко-
торой жила в 1940-е гг. русская эмиграция.
В советской историографии на изучение темы возвращения 
эмигрантов на Родину, как и других вопросов истории Русского за-
рубежья, оказывала сильное влияние политическая конъюнктура. 
Данный сюжет тесно связан с проблемой выбора, который стоял 
перед русским эмигрантом в годы Второй мировой войны. Одно-
временно он неизбежно затрагивает тему «двух Россий» – совет-
ской и зарубежной, их взаимоотношений. Контакт с эмигрантом 
для советского человека всегда был событием, которое могло по-
влечь за собой самые разные последствия. Поэтому и данная тема-
тика долгое время относилась к числу «теневых» страниц войны. 
Одними из первых, кто «приоткрыл» для читателя эту страницу, 
были М. А. Кокорин и А. А. Стручков. Опираясь на материалы 
Центрального партийного архива, они смогли рассказать о дея-
тельности советских солдат и офицеров, бежавших из нацистских 

Введение

лагерей и участвовавших в борьбе против гитлеровцев во Фран-
ции. При этом исследователи упоминали о том, что помощь совет-
ским партизанам оказал и «русский по происхождению» житель 
Вердена Г. П. Мороз1. Однако термин «эмигрант» по отношению 
к этому человеку не употреблялся, зато говорится, что Г. П. Мороз 
был членом компартии Франции. Подобная ситуация будет наблю-
даться и позднее. Для того чтобы сделать «допустимым» для со-
ветских людей принятие помощи от зарубежного соотечественни-
ка, его нужно было поместить в привычную для читателя из СССР 
«систему координат». 
Каждая из этапных публикаций по данной теме была связана 
с определенным периодом в истории советского общества и несла 
на себе отпечаток его духовной атмосферы. Так, издание сборника 
воспоминаний участников Движения Сопротивления «О чем не гово-
рилось в сводках» стало возможным только в условиях хрущевской 
«оттепели»2. На его страницах нашлось место и мемуарам некоторых 
русских эмигрантов (например, И. А. Кривошеина, Г. В. Шибанова). 
Настроения патриотической части Русского зарубежья одним из пер-
вых донес до массового советского читателя И. А. Кривошеин – сын 
соратника П. А. Столыпина и главы Южнорусского правительства  
П. Н. Врангеля А. В. Кривошеина, подчеркнув: «Оторванный от  
Родины, я не переставал чувствовать себя русским»3.
В 1960-е гг., как уже отмечалось, предпочитали не писать 
о сотрудничестве советских партизан с русскими эмигрантами 
во Франции. Так, партизанивший в Нормандии, Бретани, окрест-
ностях Парижа советский артиллерист И. Ф. Фомичев вспоминал, 
что ему помог «бывший боец Интербригад в Испании» М. Гафт, 
не упоминая, что и этот человек был эмигрантом из России4. Тот же 

1 См.: Кокорин М. А., Стручков А. А. О боевой деятельности советских 
патриотов на территории Франции в 1943–1944 гг. // Вопросы истории. 1960.  
№ 3. С. 93. 

2 См.: О чем не говорилось в сводках. Воспоминания участников Движения 
Сопротивления. М., 1962.

3 Кривошеин И. А. Неожиданный союзник // Там же. С. 363. 

4 См.: Фомичев И. Ф. Нормандия, Бретань, Париж // От Карпат до Норман-
дии. Харьков, 1965. С. 148. 

А. В. Антошин

И. Ф. Фомичев называет «советским партизаном»5 и одного из соз-
дателей Союза советских патриотов во Франции – Г. В. Шибано-
ва, бывшего парижского таксиста. Однако важнее то, что сборник  
«От Карпат до Нормандии», где были опубликованы воспоминания 
И. Ф. Фомичева, вообще увидел свет. Он был приурочен к 20-летию 
Победы, когда в СССР впервые столь широко был отмечен юбилей 
разгрома нацизма. Тогда же были опубликованы и записки участ-
ника французского Сопротивления Андре Пьеррара, посвящен-
ные В. Порику – одной из ярчайших фигур партизанского движе-
ния советских военнопленных во Франции6. Во второй половине  
1960-х гг. значительный вклад в изучение данной темы внес  
Г. А. Нечаев7. При этом важно то, что в одной из своих работ 
он прямо называет П. Бадоева (Бодоева) «русским эмигрантом- 
патриотом»8, давая читателю частицу правды об участии русских 
эмигрантов в антифашистском Сопротивлении во Франции.
Широкую известность приобрел выход в свет в 1970 г. моногра-
фии М. И. Семиряги. По сути дела, это было первое столь крупное 
исследование, посвященное данной теме. Он прямо пишет о «рез-
ком размежевании», случившемся в русской эмигрантской колонии 
во Франции в годы Второй мировой войны, о том, что многие эми-
гранты «питали ненависть к Германии и стремились нанести вред 
гитлеровцам»9. Именно из его книги советский читатель узнавал 
имена В. А. Оболенской, Е. Ю. Кузьминой-Караваевой, И. А. Криво-
шеина и других, ставших ныне символами русского Сопротивления 
во Франции. Тем не менее, бесспорно, приоритет отдавался тради-
ционным сюжетам, прежде всего, роли Французской коммунисти-
ческой партии (ФКП) в руководстве Резистансом. 

5 См.: Там же. 

6 См.: Пьеррар А. Наш друг Василий // Память сердца. Воспоминания участ-
ников антифашистского Сопротивления в Европе. М., 1965. С. 86–92. 

7 См.: Нечаев Г. А. Советские люди – участники французского Сопротивле-
ния // Вопросы истории. 1967. № 8. С. 215–218.  

8 См.: Он же. Советские люди сражались в Дордони // Вопросы истории. 
1969. № 10. С. 193. 

9 Семиряга М. И. Советские люди в европейском Сопротивлении. М., 1970. 
С. 158. 

Введение

Выход в свет сборника «Против общего врага» был связан 
с эпохой «разрядки»10. Акцент здесь делался на возможности со-
трудничества СССР и Франции в случае, если возникнет серьезная 
угроза миру и безопасности в Европе. Составители данного изда-
ния стремились подчеркнуть, что между простыми французами 
и советскими людьми нет принципиальных барьеров. Среди ме-
муаров, опубликованных в данном сборнике, выделяются записки  
И. А. Кривошеина, где он вернул из небытия имена многих рус-
ских эмигрантов-участников французского Сопротивления. Мно-
гие из упомянутых им стали после войны видными членами Сою-
за советских патриотов. Русский эмигрант попытался вычленить 
и важнейшие причины, которые толкнули его товарищей стать 
«русскими» (а затем и «советскими») патриотами: ненависть к фа-
шизму «с его насилием, расизмом и духовным порабощением», 
привязанность к Франции, где они прожили долгие годы, и, нако-
нец, самое главное – любовь к покинутой этими людьми Родине11. 
Заметим, впрочем, одно важное обстоятельство, которое было ха-
рактерно для обоих советских сборников мемуаров: и в издании 
1962 г., и на страницах книги «Против общего врага» записки 
эмигрантов располагались в самом конце, после многочисленных 
мемуаров советских военнопленных. Очевидно, такая структура 
была неслучайна: все-таки отношение к «белоэмигрантам», даже 
участникам Сопротивления, у советских властей было особым. 
Совершенно иной, в отличие от указанных выше сборников, 
идеологический подтекст имела публикация сборника произведе-
ний репатриантов «Почему мы вернулись на Родину». Он вышел 
в условиях обострения международной напряженности в начале 
1980-х гг., резкого ухудшения отношений между СССР и Западом. 
Предваряя данное издание, авторы предисловия А. П. Осадчая,  
А. Л. Афанасьев и Ю. К. Баранов стремились политизировать 
само явление «возвращенчества». Они пытались доказать, что сво-
дить его только к «национальному чувству» было бы искажением  

10 См.: Против общего врага. Советские люди во французском движении Со-
противления. М., 1972.

11 См.: Кривошеин И. А. Так нам велело сердце // Там же. С. 261–285. 

А. В. Антошин

реальности: «Разговорами о живописных церквушках и березках 
затушевывается главный аспект проблемы, который состоит в том, 
что наш век – век политического выбора, обусловленного Великой 
Октябрьской социалистической революцией. И наши соотечествен-
ники, по разным причинам оказавшиеся за рубежом, возвращались 
в социалистическое Отечество… Они выбрали другой, социально 
справедливый образ жизни, вкусив жизни буржуазной и нередко отнюдь 
не бедствуя за рубежом»12. Очевидно, что при всей явной по-
литизированности такой оценки в ней есть и зерно истины. Как будет 
показано в данной книге, поиски «царства правды и справедливости» 
действительно были характерны для многих представителей 
русской интеллигенции. У этих людей вызывали отторжение буржуазная 
мораль и атмосфера «общества потребления», и они с интересом 
начинали присматриваться к Советскому Союзу, представлявшему 
иной, альтернативный вариант социального развития. 
В постсоветской историографии уже предпринимались попытки 
анализа своеобразия морально-психологической атмосферы 
Русского зарубежья во французской столице в 1945–1947 гг. Нельзя 
не выделить, в частности, исследование О. В. Будницкого, основанное 
на материалах американских архивов. Автор занимает весьма 
взвешенную позицию, показывая, что в конкретных условиях 1945 г. 
знаменитый визит группы эмигрантов во главе с В. А. Маклако-
вым к советскому послу во Франции был вполне закономерен, хотя 
инициаторы этой акции исходили из неверной посылки – «расчета 
на эволюцию той власти, которая была к ней неспособна»13. Нельзя 
не отметить и осуществление О. В. Будницким публикации огромного 
комплекса переписки В. А. Маклакова и М. А. Алданова14.
В современной историографии вызывает дискуссии и история 
Союза советских патриотов во Франции. Появились новые возмож-

12 Почему мы вернулись на Родину. Свидетельства реэмигрантов. М., 1983. 
С. 11. 

13 См.: Будницкий О. В. Попытка примирения // Диаспора: новые материалы. 
Париж; СПб., 2001. Вып. 1. С. 240. 

14 См.: «Права человека и империи»: В. А. Маклаков – М. А. Алданов. Переписка. 
1929–1957 / Сост., вступительная статья и примечания О. В. Будницкого. 
М., 2015.  

Введение

ности для изучения участия русских людей в Движении Сопротивления, 
в том числе с привлечением фондов Национального музея 
Сопротивления (Шампини, Франция). Эти документы используются, 
например, Р. В. Лебеденко и В. В. Зюзиным. Анализируя участие 
русских эмигрантов в Резистансе, современные историки обратили 
внимание на одно важное обстоятельство: большую долю среди них 
представителей молодежи. «Это не столько эмигранты, сколько дети 
эмигрантов, – справедливо пишут Р. В. Лебеденко и В. В. Зюзин. – 
Они, как правило, не сохранили собственных воспоминаний о революции, 
гражданской войне, “военном коммунизме” и “красном терроре”. 
Отрицательный образ большевизма, очевидно, не мог заслонить 
идеализированного образа России, создававшегося эмигрантской 
печатью и старшим поколением российского зарубежья»15.  
Достаточно взвешенную позицию стремится занять Р. Л. Уриц- 
кая, активно использующая материалы Национального архива 
Франции, Центра архивов новейшего времени, Архива МИД Франции, 
Архива префектуры полиции Парижа, Архива музея человека. 
Именно активное привлечение материалов французских архивов является 
отличительной особенностью ее работ. При этом Р. Л. Урицкая 
подчеркивает: «Пройдя через все перипетии, связанные со Второй 
мировой войной, белая эмиграция сделала следующие выводы:
– народ и советская власть едины;
– советская власть создала мощное государство;
– советская власть способна защищать это государство». 
Для некоторых эмигрантов признание таких выводов проявилось 
в «новом» патриотизме, уже не русском, а советском. Все же 
в конце книги Р. Л. Урицкая указывает и на другую сторону этой 
проблемы, о которой ни в коем случае нельзя забывать: «Совето-
филия белоэмигрантов обернулась для некоторых из них трагическими 
последствиями, сделав их заложниками “холодной войны” 
и жертвами сталинского режима»16.

15 См.: Лебеденко Р. В., Зюзин В. В. Участие российской эмиграции и советских 
военнопленных во французском движении Сопротивления в годы Второй 
мировой войны (1939–1945). Пятигорск, 2014. С. 131. 

16 Урицкая Р. Л. Они любили свою страну… Судьба русской эмиграции во 
Франции с 1933 по 1948 г. СПб., 2010. С. 232. 

А. В. Антошин

Этот аспект темы «советского патриотизма» стал главным 
для проживающих во Франции Дмитрия и Ирины Гузевичей. Им 
удалось создать исследование, с тезисами которого трудно полностью 
согласиться, но все же подчеркнем: эту работу ныне практически 
невозможно игнорировать любому исследователю данной 
проблемы. Труд Д. и И. Гузевичей отличает подчеркнутый 
антикоммунизм и антитоталитаризм, который лежит в основе их 
концептуальных построений, поэтому вся история «советского 
патриотизма» во Франции вызывает у них «ощущение коллектив-
ного безумия». Тема «попытки примирения» Русского зарубежья 
и Советской власти заставляет Д. и И. Гузевичей задать вопрос: 
«Можно ли договориться с раковой опухолью?»17 Эмоционально 
окрашенное, но вместе с тем и основанное на весьма солидной 
источниковой базе, данное исследование весьма важно для осмысления 
темы «советского патриотизма».
Концептуально во многом на этих же позициях стоит московский 
историк А. Ю. Вовк, который специально занимается темой 
репатриации. Активно используя материалы архива Г. А. Нечаева, 
хранящиеся в Доме Русского зарубежья имени Александра Солженицына, 
он подробно анализирует создание и деятельность Союза русских 
патриотов во Франции в годы Второй мировой войны. При этом 
он полагает, что организацию трудно назвать строго законспирированной. 
В целом А. Ю. Вовк отличается критическим подходом 
к деятельности Союза, доказывая, что большинство поставленных 
руководством задач организации решить не удалось, ее деятельность 
«не находила понимания у массы русских эмигрантов»18. 
Современный историк К. Кустанович (эмигрант «третьей волны») 
пишет о «наивной и трагической попытке примирения» патри-

17 См.: Гузевич Д., Гузевич И. Российская эмиграция во Франции в 1940-е гг., 
или почему Париж не возродился как столица русского изгнания // Закат россий-
ской эмиграции во Франции в 1940-е гг.: история и память. Париж; Новосибирск, 
2012. С. 118–119. 

18 См.: Вовк А. Ю. Деятельность «Союза русских патриотов» во Франции 
по материалам Архива ДРЗ [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.
academia.edu/25932805_The_activity_of_the_Union_Russians_patriots_in_France_
based_on_the_DRZ_archive.

Введение

отически настроенных эмигрантов со сталинским режимом после 
Второй мировой войны. Эта попытка, по его мнению, осложнялась 
тем, что «пуповина», связывавшая старых эмигрантов с Родиной, 
была перерезана, и, «если продолжать метафору, родина-мать их 
знать не хотела, а некоторых… уничтожала». Большинство из них 
утратили все контакты с близкими и родными в Советском Союзе. 
Тем сильнее этой части эмиграции хотелось вернуться на Роди-
ну, добавим мы. Однако в глазах Советской власти, подчеркивает  
К. Кустанович, эти люди были «предателями в буквальном, юри-
дическом смысле этого слова»19. 
Освещается в современной историографии и тема истории со-
ветского патриотизма на «заморских» территориях Франции. Так, 
тунисский историк Х. Каздагли, используя материалы Архива МИД 
Франции, писал о произошедшей в годы Второй мировой войны 
среди русских эмигрантов «переоценке личных жизненных ори-
ентиров». Как показывает проведенный им анализ, и в Тунисе па-
триотизм становился решающим фактором, определившим симпа-
тии к Советскому Союзу среди части русских эмигрантов: «Та же 
армия, которая вынудила их бежать из собственной страны, стала 
предметом их гордости»20. Заметим, впрочем, что русский эмигрант 
К. В. Махров не склонен преувеличивать степень распространения 
просоветских настроений в русской общине Туниса. Он полагает, 
что «таких движений и раздоров», какие были во Франции, в Туни-
се не было. В качестве доказательства им приводятся данные о том, 
что в 1958 г. в стране было всего 12 человек с советскими паспорта-
ми21. Однако следует учитывать, что пик движения «советских па-
триотов» пришелся на 1945–1946 гг., к 1958 г. ситуация существенно 
изменилась. Тема истории организации Союза советских патриотов 
в Тунисе затрагивается также в исследовании Н. А. Жерлицыной22.

19 Кустанович К. Америка глазами россиян: типы восприятия в ХХ веке // 
Новый журнал. Нью-Йорк, 2007. Кн. 248. С. 127.  

20 Каздагли Х. Положение русской колонии после Второй мировой войны // 
Русская колония в Тунисе. 1920–2000. М., 2008. С. 192. 

21 См.: Махров К. В. Русская колония в Тунисе. 1920–2000 // Там же. С. 48. 

22 См.: Жерлицына Н. А. Российско-тунисские отношения. 1780–1991. М. 
2014. С. 100–104.