Международно-политический анализ

Москва
2019

Московский государственный
 институт международных отношений (Университет)
МИД России

А. Д. БОГАТУРОВ

МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ 

АНАЛИЗ

УДК 327
ББК 66.4
 
Б73

 
  
Богатуров А. Д.

Б73   
Международно-политический анализ: Научное издание / А. Д. Богату-
ров. — М.: Издательство «Аспект Пресс», 2019. — 208 с.

 
ISBN 978–5–7567–0951–3

 
  
Война и мир — важнейшие проблемы мирового развития. По каким 
критериям сегодня можно судить об удельном весе предпосылок к кон-
фронтации или стабилизации? Каково влияние общности и различий 
внешнеполитических интересов государств, поведения населения боль-
ших и малых стран в зависимости от стремления к миру — ответы на эти 
вопросы можно узнать на страницах книги.
 
  
Книга рассчитана на университетский преподавательский и научно-
исследовательский актив, занимающийся выявлением внешних, внутрен-
них и «интуитивных» элементов предлагаемого анализа, на специалистов, 
занимающихся выявлением приоритетов и их динамики на внешнеполи-
тическом направлении в деятельности государств. Она будет полезна ба-
калаврам, магистрам и аспирантам, а также всем, кто интересуется проб-
лемами международных отношений, сегодняшним и завтрашним днем 
российской внешней политики.

 
  
Издание выходит в свет в авторской редакции.

 
УДК 327
 
ББК 66.4

ISBN 978–5–7567–0951–3  
© Богатуров А. Д., 2018, 2019
 
© ООО Издательство «Аспект Пресс», 2018, 
2019
 

Все учебники издательства «Аспект Пресс» на сайте
www.aspectpress.ru

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 5

Г л а в а 1. МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА   .  .  21
 
Цель работы  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  22
 
Аналитический метод  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  26
 
Формы работы .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  29
 
Ценность источника информации  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  32
 
Логика построения текста   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  36

Г л а в а 2. МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫЕ СООТНОШЕНИЯ 
МЕЖДУ СИЛОЙ И ВЛИЯНИЕМ   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  47
 
Группа передовых стран   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  48
 
Превосходство и паритет .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  51
 
Цели государственности   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  55
 
Неклассовые общества .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  60
 
Социальные субъекты   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  64

Г л а в а 3. ПРОЦЕССЫ МИРА И ВОЙНЫ .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  72
 
Восток или Запад?   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  73
 
От конфронтационного сюжета к нейтральному   .  .  .  .  .  .  74
 
Конвенционная и неконвенционная борьба   .  .  .  .  .  .  .  .  .  79
 
Тотальные войны   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  81
 
Международное и внешнеполитическое 
сотрудничество   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  83
 
Мир и война — состояние и средство   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  85
 
Справедливо или «не вполне» .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  88
 
Мораль и война   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  90

Г л а в а 4. ПОНЯТИЕ СТАБИЛЬНОСТИ МЕЖДУНАРОДНО-
ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  94
 
Диагностика внутренней ситуации   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  95
 
Динамическая стабильность .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  99
 
Международная специфика   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .104
 
Внешнеполитическая среда   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .108

3

Г л а в а 5. МЕЖДУНАРОДНЫЙ И ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ 
РЕСУРСЫ   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .116
 
Внешнеполитическая стратегия и программа   .  .  .  .  .  .  .  .117
 
Общегосударственный интерес  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .122
 
Стратегический резерв  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .129

Г л а в а 6. ПОВЕДЕНИЕ ГРАЖДАН И ВЛАСТИ БОЛЬШИХ 
И МАЛЫХ ГОСУДАРСТВ   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .136
 
Поведение законопослушных людей  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .137
 
Политические личности .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .141
 
Международная ситуация и большие государства.  .  .  .  .  .143
 
Малые и средние страны  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .147
 
Отношение средних стран к сверхбольшим  .  .  .  .  .  .  .  .  .151

Г л а в а 7. МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ 
КОНФЛИКТНОСТЬ   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .156
 
Базовые понятия.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .156
 
Правила кодификации   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .160
 
Конфликтность и соблюдение правил поведения 
в конфликтности.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .163

Г л а в а 8. МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПОРЯДОК 
И ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .172
 
Основы поддержания баланса .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .173
 
Типы международного порядка  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .177
 
Децентрализация мирового пространства  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .183

Г л а в а 9. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ПРИОРИТЕТЫ В ПОЛИТИКЕ   .  .  .189
 
Фундаментализм (консерватизм) и либерализм .  .  .  .  .  .  .189
 
Дилемма мирового сообщества  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .194
 
Угрозы для мировой и международной ситуации  .  .  .  .  .  .200

Вместо эпилога   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .207

Введение

М
еждународно-политической анализ — дело перспективное, но 
забирающее много сил, требующее затрат больше, чем другое 
профессионально увлекающее ремесло. Почему бы с головой не от-
даться изучению политики США, Франции, Германии, Японии или 
Китая? Потому, что знакомство с тактикой и стратегией столь разных 
стран, политикой этих разных стран в новых направлениях междуна-
родных отношений дает ключ к пониманию общей картины, замысла, 
ключ к новому прочтению смысла завтрашней расстановки сил, кон-
фигурации мира. Как иначе представить себе политику завтрашнего 
или послезавтрашнего дня в Центральной Азии, Латинской Америке, 
на Ближнем и Среднем Востоке, в Тихоокеанской Азии и Европе?
А еще потому, что, держа в голове мысли о вселенной, не дающей 
покоя своим грандиозным своеобразием, неизбежно пишешь работу 
по своей узкой теме, избранный опус из современной истории и поли-
тической науки выбранной страны. Размышляя о сегодняшнем кон-
кретном сюжете из истории государства, по которой обязан написать 
опус, временами думаешь о далеком будущем, книге по общим угро-
зам мировому сообществу. Вот почему, мучительно размышляя, не 
можешь оторваться от ежедневности политики той или иной страны 
в конкретном месте.
Процесс войны и мира — та идея, которая не ослабевает, продол-
жает волновать даже в спокойную минуту жизни. Как сделать так, что-
бы партнеры по переговорам перестали «тянуть одеяло на себя», пугать 
военной угрозой, чтобы они оценивали контраргументы и наконец со-
глашались на перемирие? Мир, который каждый раз становится ухо-
дом от войны, чтобы однажды вернуться к сути полемики при много-
кратном возрастании угрозы, — это и есть переговорный процесс на 
международном уровне. Мир — центральный вопрос, без которого не 
будет исполненного цивилизациями многообразия его разных частей.
Конечно, не вся книга посвящена проблеме перемирия. Она затра-
гивает более обширный круг задач, входящих в поле переговоров по 
широкому списку вопросов. Ключ, объяснение, почему что-то случи-
лось так, а не иначе, находится в изучении международной политики 
в конкретном месте, независимо от того, где это место — в «старых» 
державах или в молодых государствах. Например, по смыслу матери-
ала, когда говорят о сути политики новых стран, недавно освободив-

В В Е Д Е Н И Е

шихся от репутации республик в большем государстве, используют 
нейтральное слово «лимитрофы» (от лат. limitrophus — пограничный), 
применение которого было осовременено российским политологом1. 
Оно звучит ядовито, но точно. Так стали обозначать государства, воз-
никшие на окраинах Российской империи в результате революции 
1917 г. и занявшего ее место Союза ССР, распущенного в 1991 г. Ли-
митрофы заметным фактором политики не стали, хотя они старались 
оказаться таковыми в отношениях России с другими странами.
Внешняя политика государств, выросших из республик Советско-
го Союза, остается более или менее функцией от факта существования 
России. Эти страны живут не столько в системе мировых политиче-
ских координат, сколько вдоль оси отношений «Россия—Запад», при-
пав к ней и от нее питаясь — идеологически, политически и финан-
сово. Ругая нашу страну, они «втайне молятся» о продлении ее дней 
и о нис послании России могущества — исчезни сверхбольшая страна, 
и пропадет интерес «большого мира» к лимитрофам. Случись разру-
ха — они не смогут кормиться от транзита российских товаров, расска-
зывая, как страшно им жить рядом с Россией.
Наши партнеры следят за нашими отношениями с соседями и ищут 
свою выгоду. В экономическом подъеме увидели самостоятельность 
российской политики и ее намерение проводить энергичную полити-
ку. Это последнее, что нужно Европе и Америке, но, может быть, не 
Азии и Латинской Америке. Трения, конфликт в вопросах о Крыме 
и двух восточноукраинских «республиках» — Донецкой и Луганской, 
о поставках газа через Украину были восприняты как подтверж дение 
худших опасений «старых» держав на этот счет. Скандал между Мо-
сквой и Киевом оказался на руку Западу, который ждал случая послать 
предостережение Москве по поводу «резких движений». Был очерчен 
круг стран, которые будут помогать США. Лимитрофы счастливы — 
в Америке признали за ними функцию. Неуверенные в себе, они дела-
ют то, что, как они думают, ждет от них Запад.
Злорадствовать не хочется: религиозный экстремизм — другой 
вызов России. Угроза раскола Украины на западную и восточную ча-
сти — об этом на Украине думают все время. Если фанатики победят, 
скажем, в Ираке, то жди беды в исламских районах Российской Феде-
рации, а также в Китае, Болгарии, Македонии, Боснии и Герцеговине, 
Франции, Италии, Германии и Британии — везде, где много мусуль-

1 Цымбурский Вадим Львович (1959–2009). См. его статью: Геополитика как миро-
видение и род занятий // Полис. 1999. № 4. С. 7–17. 

В В Е Д Е Н И Е

ман. Светским правительствам исламских стран не поздоровится — от 
Узбеки стана, Таджики стана и Пакистана до Индонезии и Филиппин. 
Мусульманскую Африку и Ближний Восток ожидает то же самое.
Выходить из афганской и иракской «трясины» 2002–2003 гг. было 
тяжело, оставаться в ней — опасно. Иракский, сирийский, саудовский 
национализмы помолодели. Кто мог ожидать, что иракцы-сунниты 
и иракцы-шииты начнут воевать против американцев и европейцев 
на своей земле? Боевые действия, которые в наши дни (2015–2017 гг.) 
ведут Россия, США и Франция вокруг государственных армий Сирии 
и Ирака, поддерживают сопредельные с Курдистаном страны — Тур-
ция и Иран, которые не хотят создания Курдского государства. Одна-
ко курды достаточно сильны, чтобы попытаться добиться независимо-
сти вооруженным путем.
Но первый и второй мир с позиций идеологии не лучше: Республи-
канская партия США — партия своеобразного американского нацио-
нализма; тот же национализм пышно, но не столь своеобразно расцвел 
на западе Украины; политика Марин Ле Пен — вариант французского 
державничества; национализм в форме государственничества присущ 
России. Все это — новый вызов позициям социального, общественно-
го государства.
Важными становятся государства с точки зрения добычи и транс-
портировки нефти и газа, и среди них — Кавказ. Причиной тому были 
интриги российского нефтяного бизнеса, и он от этого выиграл; Рос-
сия сохранила монополию на «северную трубу» (КТК — Каспийский 
Трубопроводный Консорциум), через которую шла каспийская нефть. 
Отсюда — неприязнь к «южному марш руту» от Азербайджана к Черно-
морскому побережью Грузии (БТД — нефтепровод Баку—Тбилиси—
Джейхан).
Дело не в том, что из Москвы закавказские государства казались 
просто республиками. Эти закавказские страны, когда им выгодно, 
притворяются строптивыми, но «младшими братишками», чтобы по-
лучить от России послабления — от отмены визового режима до поста-
вок энергоносителей. Кто освоил приемы византийский дипломатии? 
Закавказские соседи!
Уступки между соседями — дело обычное, если они встречные. 
Даже если соотношение уступок не равное, оно может быть прием-
лемым для России. Если вдуматься, то, что происходит в отношениях 
Азербайджана с Арменией, — это часть интеграционного процесса. Он 
рассчитан теми, кто содействует сближению между Россией и Китаем, 

В В Е Д Е Н И Е

США и Мексикой, Австрией и Словакией в рамках Евросоюза, а на 
многосторонней основе — в рамках ЕврАзЭс.
«Северный вектор» устремлений закавказских стран — не миф. 
Экономически соседние кавказские государства связаны с Россией. 
В военно-политическом отношении они связаны сильнее. Армении 
нужен союз с Москвой, который она пытается противопоставить от-
ношениям с Азербайджаном из-за Карабаха. Азербайджан, храня оби-
ду на Москву за военную помощь, которую она оказывает Армении, 
благоразумно сохраняет с Россией конструктивные отношения.
«Судорожнее» они стараются выстроить «западно-южные» век-
торы своих политик. Армения, научившись использовать ресурсы за-
рубежных армянских диаспор, убеждает США и западноевропейские 
страны в готовности служить форпостом их интересов в «черномор-
ско-каспийском пространстве». Азербайджан, опираясь на союз с Тур-
цией, стремится к сближению с НАТО и посылает об этом сигналы 
в Вашингтон. Грузия была вынуждена забыть о льготах, которые она 
(лишенная природных ресурсов и неспособная снабжать себя хлебом) 
имела от пребывания в большем экономическом организме и сделала 
ставку на превращение в «транзитное» государство.
«Западно-южный» вектор закавказской политики — конструкт не 
случайный. Дело не в строптивости закавказских соседей. Этот вектор 
стал возможен потому, что он «вписался» в более важные геополити-
ческие сдвиги. Западным экспертам плохо понятны привычные нам 
гео графические реалии — Кавказ, Каспий, Центральная Азия. Для них 
проще — массив от Абхазского побережья Грузии до Китая, «Тибет-
ско-Черноморская нефтегазовая провинция», и ничего больше. Все 
понимают, что на этой территории существуют какие-то государства 
(Россия в их числе). Но государства — вторичны, первичны — ресурсы 
нефти и газа. К ним устремлен интерес, который определяет позиции 
сторонних государств в отношении происходящего на Кавказе. Аб-
хазы, осетины, чеченцы, азербайджанцы и армяне Карабаха, русские 
старообрядцы и армяне Джавахети — до тонкостей карты этническо-
го расселения мастерам большой политики дела мало. Зато есть ясное 
понимание, что местные конфликты можно использовать и получить 
рычаги влияния на кавказские дела. Чувствуется «привкус нефти».
США уверились в необходимости приобретения новых позиций, 
способных гарантировать Соединенным Штатам энергоснабжение 
до середины наступившего века, а желательно на более протяженный 
исторический срок. Геологически, технически и политически это воз-

В В Е Д Е Н И Е

можно при формировании в зоне рентабельных месторождений ин-
фраструктуры добычи энергосырья и его транспортировки к местам 
потребления. Дело не просто в том, чтобы захватить Ирак или, допу-
стим, Саудовскую Аравию. Речь идет о реконструкции пространства — 
от Кавказа на севере до Персидского залива на юге, от Пакистана на 
востоке до Турции, Израиля и Ливана на западе.
Есть элементы правды в идее Большого Ближнего Востока. И хотя из 
закавказских стран нефтеносной является всего одна, проблема транзи-
та связывает их вместе. Не будет азербайджано-турецкого нефтепровода 
через грузинскую территорию — не получится реализовать закавказскую 
часть этой схемы. Случись новая армяно-азербайджанская война — не-
фтепровод будет разрушен. Вот почему, когда говорят о настрое на мир 
и ускорение развития государств Закавказья, можно в это поверить. Это 
выгодно при условии, что нефть будет, ее будет много и пойдет она по 
маршрутам, выбранным западными специалистами.
Демократическим переменам в Азербайджане, Армении и Грузии 
будут оказывать помощь. Не только в силу религиозной убежденности 
в «преображающую силу демократической благодати» (демократизации), 
но по холодному разумению: плюралистические и условно демократиче-
ские режимы медленнее принимают решения о вступлении в войны друг 
с другом, а войны в зоне нефтедобычи — явление нежелательное.
Россия и США оказываются конкурентами в кавказском раскладе. 
Знание ситуации, сохранившиеся экономические привязки, связи ди-
аспор, военное присутствие в Армении — преимущества российской 
позиции. Превосходство в потенциале для оказания помощи и со-
блазн «легкого» увеличения доходов (Азербайджана и Грузии) от экс-
порта нефти придают вес позиции другой стороны.
Армения, непричастная к «пирогу», демонстрирует симпатии Мо-
скве. Однако ориентация Еревана — инструмент воздействия на Баку 
и Вашингтон. Армения стремится закрепить выгодный ей статус-кво 
в карабахском конфликте, хотя она понимает его уязвимость: в отсут-
ствие легитимного решения экспорт нефти позволит Азербайджану 
нарастить военную мощь, необходимую для восстановления контро-
ля над Карабахом при помощи силы. Союз с Россией для Армении — 
средство удержать Азербайджан от войны за Карабах. Этот союз — 
средство убедить США в потенциальной важности «стратегического 
партнерства» Армении и США в Закавказье, играя на недоверии Ва-
шингтона к России. Смысл — в попытке побудить США заняться ка-
рабахским урегулированием и найти приемлемое для Армении и Азер-

В В Е Д Е Н И Е

байджана решение, гарантом которого выступили бы Соединенные 
Штаты — самостоятельно или с Россией, допустим, как в Сирии.
Взлет влияния клерикалов — еще одна общая тенденция. В Рос-
сии рост влияния конфессиональных групп и течений происходит 
уже около 30 лет. Долгое время общественное мнение и власть были 
склонны недооценивать опасность политических притязаний рели-
гий, считая «запрос» на религиозность реакцией на засилье атеизма до 
1991 г. Российский фундаментализм в его исламской, а в меньшей сте-
пени иудаистской и православной версиях некоторое время выступал 
инструментом стабилизации общественного сознания. В дальнейшем, 
однако, стала происходить быстрая политизация конфессий, и разные 
политические группы, апеллируя к религиозным идеям и лозунгам, 
стали претендовать на место в политическом пространстве страны. 
Российский исламизм при этом сумел одержать ряд побед, став кон-
солидирующей силой в ряде ключевых регионов Федерации от По-
волжья до Северного Кавказа. Кровавые кризисы — не исламские по 
происхождению, но демонстративно исламистские по обличью.
Бомбардировка российскими самолетами антиправительственных 
баз в Сирии, совпавшая с нашествием сирийских беженцев в Евро-
пе, — беда всего ЕС (против продолжения своего участия в котором 
летом 2016 г. проголосовала Великобритания). В США и Западной 
Европе рост значения религиозно-конфессиональных составляющих 
политической жизни происходил с семи-восьмилетним отставанием 
по сравнению с Россией. Мгновенный крах идеологии и усиление ре-
лигиозности проявились в общем потоке очередного цикла консерва-
тизма. Это было спонтанной «низовой» реакцией общественных масс 
на болезненное осознание последствий глобализации.
Бесконтрольные миграции населения из Азии и Африки в зоны 
Европы и Северной Америки породили крупные диверсии, культур-
ные, а затем социально-экономические и политические проблемы. 
Франция фактически оказалась в состоянии войны (2016 г.), учитывая 
возросший слой нефранцузских соотечественников. Германия, дол-
гое время выжидавшая, пока темнокожее «нашествие незваных» не 
уляжется, теперь вынуждена принимать политические меры против 
притока беженцев из Сирии. Это вылилось в осложнение взаимоотно-
шений между коренным и пришлым, но настроенным на укоренение 
принятых мер населением. И коренное, и пришлое население повер-
нулось к религиозности, увидев ней средство предохранения от чуже-
родных культурных воздействий.

В В Е Д Е Н И Е

В Европе возрождение интереса к традиции, культуре, культам 
сыграло в пользу роста популярности консервативно-националисти-
ческих партий. Их электоральные успехи заметны, прежде всего во 
Франции, Австрии и Нидерландах. Попытки французского прави-
тельства законодательно ограничить влияние религиозного консерва-
тизма на образование, культуру и политику, равно как дозированные 
шаги британского кабинета к реабилитации атеизма, — реакция ев-
ропейских элит на осознание опасности религиозного консерватизма.
В настроениях традиционных этнических групп американско-
го населения (белых и небелых) стала усиливаться приверженность 
к религиозной обрядности, библейским ценностям, патриархально-
семейным отношениям, условно-традиционному укладу. Эта при-
верженность стала выше светских свобод, реформ, движения вперед, 
конкуренции и перемен, свободы самовыражения. Сегодня, опери-
руя российскими понятиями, американские «национал-патриоты» 
(республиканцы) и «либералы» (демократы) конкурируют в борьбе 
за роль выразителей патриархальных и окрашенных религиозностью 
устоев нравственности и семейных отношений. Лидеры партий хором 
ратуют за евангельскую чистоту нравов, ограничение абортов, осужда-
ют однополые «браки», присягают на верность «своим» конфессиям, 
осуждают атеизм. Нация испытывает потребность в твердых мораль-
ных основаниях внешней политики. Поскольку найти их в сфере ра-
ционального сложнее, американская элита обращается к религиозно-
сти. Своего рода «иммунный ответ» американского общества.
Не странно, что традиционализм в форме воинственного ислама 
одерживает победы в исламских регионах мира — на Ближнем и Сред-
нем Востоке. Пакистан, первое в мире исламское ядерное государ-
ство, балансирует у черты клерикальной революции. Можно утешать 
себя тем, что американские, русские или французские церковники 
в политике менее опасны, чем сирийские, иракские, саудовские или 
афганские.
Германию и всю Европу лихорадило до окончания Второй ми-
ровой войны. Разновеликие немецкие земли были сплочены вокруг 
Пруссии путем включения в Германское государство заселенных 
немцами земель, включая Мемель на востоке (современный литов-
ский порт Клайпеда) и Эльзас с Лотарингией на западе. Но политика 
«баланса сил» потерпела крах, а попытки вернуться к ней после Пер-
вой мировой войны возбудили реваншизм, подготовив Вторую миро-
вую войну.

В В Е Д Е Н И Е

В ходе бойни 1939–1945 гг. переворота в германском вопросе не 
произошло. Главным средством против германской угрозы сочли ста-
рый метод — разукрупнение Германии. В 1943 г. в Тегеране было ре-
шено отторгнуть Восточную Пруссию (разделенную между Польшей 
и СССР). Чехословакии была повторно передана населенная немцами 
Судетская область. Франции возвращены Лотарингия и Эльзас. Капи-
туляция режима в 1945 г. стала прологом к расколу Германии на два 
независимых государства, продолжавшемуся до 1990 г., когда Совет-
ский Союз, США, Великобритания, Франция и оба германских госу-
дарства заключили Договор об окончательном урегулировании в отно-
шении Германии.
Новая Германия оказалась по размеру меньше империи 1871 г. 
США, Великобритания и Франция, с одной стороны, и Советский 
Союз, с другой, не желали видеть единую Германию самостоятельной. 
Еще в начале 1950-х первые три державы приняли курс на вовлечение 
западногерманского государства в отношения взаимозависимости 
в НАТО и европейских интеграционных институтов. ГДР 
действовала в системе Организации Варшавского договора и СЭВ. 
Зрели условия для германского единства на основе включения Германии 
в европейскую интеграцию. Этот вариант объединения Германии 
сработал — очаг войны в Европе не образовался.
В Евросоюзе возникла «внутренняя биполярность». Основопо-
ложницы интеграции (Германия и Франция) ощутили стремление 
«новообращенной» Польши — стать «вровень со всеми». Было сложно 
заговорить с Парижем и Берлином с позиций равенства — несмотря на 
несопоставимость западных и восточных участников интеграции. Расслоение 
в ЕС сопрягалось с отношениями Евросоюза с США. «Основательницы» 
чувствуют себя в отношениях с Вашингтоном увереннее 
и ведут себя самостоятельнее. «Новообращенные» стремятся подчеркнуть 
приверженность Соединенным Штатам и не боятся критиковать «
основоположниц».
Германский фактор начинает играть роль в вопросе реформирования 
ООН. Берлин добивается повышения статуса внутри ооновской 
системы, блокируясь с Японией, Индией, Бразилией и другими странами. «
Пятерка» старых членов Совета Безопасности взирает на эти 
игры без всякого одобрения.
Но главное — восстановить российско-германские связи — прагматичные, 
сложные и многослойные, но взаимовыгодные. Дипломатия 
России «шла в Европу» и оставалась главной, выступая точкой