Антропоцентрический и синергетический принципы лингвистики в динамическом исследовании лексических гнёзд

Н. В. Пятаева 

АНТРОПОЦЕНТРИЧЕСКИЙ 
И СИНЕРГЕТИЧЕСКИЙ  
ПРИНЦИПЫ ЛИНГВИСТИКИ 
В ДИНАМИЧЕСКОМ 
ИССЛЕДОВАНИИИ  
ЛЕКСИЧЕСКИХ ГНЁЗД 

Монография 

3-е издание 

Москва 
Берлин 
2019 

УДК 81’373 
ББК 81.053 
 П99 

Научный редактор: 
заслуженный деятель науки Республики Башкортостан, 
д-р филол. наук, проф, Почётный академик АН РБ Л. М. Васильев 

Рецензенты: 
заслуженный деятель науки Республики Башкортостан, д-р филол. наук, проф. Д. С. Тикеев; 
заслуженный деятель науки Республики Башкортостан, д-р филол. наук, проф. Е. А. Яковлева; 
кафедра современного русского языкознания Башкирского государственного университета 

Пятаева Н. В. 

П99 
Антропоцентрический и синергетический принципы лингвистики 

в динамическом исследовании лексических гнёзд : монография / 
Н. В. Пятаева. – 3-е изд. – Москва ; Берлин : Директ-Медиа, 2019. – 
185 с. 

ISBN 978-5-4475-2987-1

Монография посвящена синхронно-диахроническому исследованию сложных 
лексических систем – этимологических гнёзд и лексико-семантических парадигм – в 
границах антропоцентрического и синергетического принципов современной лингвистики. 
Такой подход к изучению лексико-семантической системы языка автор 
считает более рациональным и продуктивным, а комплексное исследование генети-
чески близких сверхсложных лексических объединений на оси сменяющих друг 
друга лингвохронологических уровней отвечающим духу динамического понимания 
национальной языковой картины мира. 
Для лингвистов, преподавателей языковедческих специальностей высших 
учебных заведений, аспирантов, магистрантов и бакалавров-филологов. 

УДК 81’373 
ББК 81.053 

ISBN 978-5-4475-2987-1
© Пятаева Н. В., текст, 2019
© Издательство «Директ-Медиа», макет, оформление, 2019

ВВЕДЕНИЕ

Понятие парадигмы в современной науке. 
Новая парадигма в лингвистике 

Начало XXI в. характеризуется выработкой принципов планетарного 
мышления, включающего в себя рассмотрение всей структуры предель-
ной активности человека. Нынешняя авангардная парадигма естествозна-
ния – синергетика – даёт возможность по-новому взглянуть на классиче-
ские, традиционные проблемы познания истории и законов жизни социу-
ма. Синергетика – это наука о сложном, это изучение законов коэволюции 
(совместного развития) сложных систем. В самом таком подходе заклю-
чена необходимость выработать понимание взаимодействия и создать 
условия сосуществования весьма различных форм знания.  
В настоящее время происходит становление нового типа научного 
освоения мира, провозглашающего новый, интегративный тип целостно-
сти научного знания. Мера этой интегративности будет в конечном итоге 
определяться факторами социокультурного и мировоззренческого поряд-
ка. Важнейшие среди них – жизненно-практическая необходимость раз-
решения противоречия между объективностью законов природно-
космического универсума и антропоцентризмом человеческой деятельно-
сти, утверждение в общественном мировоззрении идеи коэволюции чело-
века и природы, признание равноценности человеческого и природного 
бытия, самоценности природы. 
Для лингвистики конца XX века характерно и подведение итогов 
достигнутого почти за тысячелетний период развития науки о языке, и 
смена научной парадигмы: от сравнительно-исторического, системно-
структурного и функционально-коммуникативного направлений к антро-
поцентрической лингвистике, в интерпретации целей, задач, единиц и 
методов исследования которой можно отметить, по крайней мере, четыре 
подхода: семасиологический, лингвокогнитивный, лингвопоэтический и 
лингвокультурологический.  
Американский философ и историк науки Томас Кун под парадигма-
ми подразумевает «признанные всеми научные достижения, которые в 
течение определённого времени дают научному сообществу модель по-
становки проблем и их решений» [Кун 2001: 17]. Применительно к лингви-
стической науке, парадигма – это «господствующий в какую-нибудь дан-
ную эпоху взгляд на язык, связанный с определённым философским тече-
нием и определённым направлением в искусстве, притом таким именно 
образом, что философские положения используются для объяснения 
наиболее общих признаков языка, а данные языка в свою очередь – для 
решения некоторых философских проблем» [Степанов 1985: 4]. 

3 

Лингвофилософская мысль XIX–XX вв. разработала целую галерею 
образов языка, начиная от понимания языка как «языка индивида», как 
«системы» и «структуры» до понимания его как «типа» и «характера», 
«пространства мысли» и «дома духа» (см. об этом в [Степанов 1995]), как 
энергии духа и духовной активности [Гумбольдт 1984]. 
Эти образы разрабатывались в рамках трёх основных программ = парадигм 
изучения языка:  
1) имманентно-семиологической, при которой язык рассматривается 
«в самом себе и для себя» как система различительных единиц,  
2) антропологической, при которой язык рассматривается в широком 
экзистенциальном и понятийном контексте бытия человека – в тесной связи 
с сознанием и мышлением человека, его духовным миром,  
3) теоантропокосмической (трансцендентальной), при которой язык 
рассматривается в максимально широком экзистенциальном и понятийном 
контексте – Бог, человек, мир – в аспекте «мистической прагматики» [Булгаков 
1994, 1998; Лосев 1990, 1991, 1993 а); Камчатнов, Николина 1999: 29–92].  
Эти три парадигмы в типологическом плане могут быть представлены 
как ступени внутрилингвистического и общенаучного синтеза, 
направленного на разработку адекватного образа языка и определения его 
места в научной картине мира. 
Период существования в науке какой-либо парадигмы, Т. Кун [Кун 
2001] называет периодом «нормальной науки», который отличается 
накоплением научных результатов, найденных при решении очередных 
задач по стандартным образцам и методикам («решение головоломок»), 
тогда как смена парадигм воплощает период научной революции, коренной 
ломки, трансформации, переориентации основных научных результатов 
и достижений, этап принципиального видоизменения всех главных 
стратегий научного исследования и замещения их новыми. Однако он 
признаёт и такой факт, как мирное сосуществование парадигм в более 
поздний период их становления и развития. Более того, формирование 
парадигмы и появление на её основе более эзотерического типа исследования 
является, по Т. Куну, признаком зрелости развития любой научной 
дисциплины. 
Т. Куном выделены и позиции, определяющие развитие науки: 
1) утверждение принципиальной теоретической нагруженности эмпирических 
фактов;  
2) стремление опереться на историю науки как на эмпирическую основу 
методологии, смещение центра внимания со структуры научного 
знания к его развитию, понимаемому вовсе не как простое накопление 
фактов и теорий, но как последовательность кардинальных изменений 
облика науки, а также самих стандартов и идеалов научной рациональности;  

3) отказ устанавливать жёсткие разграничительные линии между 
наукой и ненаукой; 

4 

4) признание существенной роли метатеоретических социокультурных 
факторов в процессе смены тех или иных господствующих научных 
представлений новыми. 
В. В. Ильин [Ильин 1994] выделяет пять принципов порождения нового 
научного знания: 
1) принцип терпимости (толерантность к продуктам научного творчества); 

2) принцип признания многообразия взглядов нормальным, освобождения 
от теоретического фанатизма; 
3) принцип условности (относительность собственных результатов); 
4) объективные факторы, касающиеся предмета исследования, или 
внутренние по отношению к этому предмету, которые применительно к 
лингвистике можно обозначить следующим образом:  
а) недискретность многих языковых явлений,  
б) асимметрия языкового знака,  
в) многоаспектность языковых явлений; 
5) субъективные факторы, касающиеся самого исследователя, внешние 
по отношению к предмету научного анализа, которые проявляются в расплывчатом 
характере понятий, которыми оперируют люди, и в избирательности 
субъекта познания по отношению к объекту. 
Лингвистика в России во второй половине ХХ в. прошла путь возврата 
от марксистского языкознания к традиционным воззрениям, к 
структурализму, к разработке онтологической системной лингвистики 
(направление научной мысли В. фон Гумбольдта, А. А. Потебни, 
И. А. Бодуэна де Куртенэ, И. И. Срезневского) с характерным учётом связей 
естественного языка с мыслительной и психической деятельностью 
человека. В это же время прослеживается формирование и развитие во 
многих странах мира и в нашей стране междисциплинарных направлений: 
антропологическая лингвистика, когнитивная лингвистика, лингвокульту-
рология, математическая лингвистика, нейролингвистика, психолингвистика, 
социолингвистика, этнолингвистика. 
 
Когнитивная лингвистика (от лат. cognitio ‘знание, познание’) – 
направление в языкознании, исследующее проблемы соотношения языка и 
сознания, роль языка в концептуализации и категоризации мира, в познавательных 
процессах и обобщении человеческого опыта, связь отдельных ко-
гнитивных способностей человека с языком и формы их взаимодействия. 
Возникло в начале 80-х гг. ХХ в. [НИЭ 9: 27]. 
 
Лингвокультурология – «отрасль лингвистики, возникшая на стыке 
лингвистики и культурологии, интегративная область знаний, вбирающая в 
себя результаты исследований в культурологи и языкознании, этнолингви-
стике и культурной антропологии» [Маслова 2001: 32]; «дисциплина, изучающая 
проявление, отражение и фиксацию культуры в языке и дискурсе, непосредственно 
связанная с изучением национальной картины мира, языкового 

5 

сознания и особенностей ментально-лингвального комплекса» [Красных 2002: 
12]. 

  
Математическая лингвистика – математическая дисциплина, предметом 
которой является разработка формального аппарата для описания 
строения естественных и некоторых искусственных языков [НИЭ 11: 107]. 
  
Нейролингвистика (от греч. νεϋρον // neuron ‘волокно, жила, нерв’) – 
область знания на стыке неврологии и лингвистики, занимающаяся изучением 
и восстановлением нарушенных языковых навыков и умений, т. е. исследующая 
психолингвистические аспекты афазии (нарушения речи) [НИЭ 12: 
184].  
 
Психолингвистика (от греч. ψυχή // psychē ‘душа’) – наука о закономерностях 
порождения и восприятия речи [НИЭ 15: 53]. 
 
Социолингвистика (от лат. socialis ‘общественный’) – научная дисциплина, 
развивающаяся на стыке языкознания, социологии, социальной пси-
хологии и этнографии, исследующая проблемы, связанные с социальной 
природой языка, его общественными функциями и воздействием социальных 
факторов на язык [НИЭ 17: 100]. 
 
Этнолингвистика (от греч. έθνος // ethnos ‘племя, народ’) – направле-
ние в языкознании, изучающее взаимодействие языковых, этнокультурных и 
этнопсихологических факторов в функционировании и эволюции языка [НИЭ 
20: 199].  
 
В языкознании современного периода можно наблюдать характерное 
взаимодействие различных направлений в изучении языка, вносящих зна-
чительный вклад в освоение его устройства, функционирования, структуры 
и видов. Сосуществование различных подходов в исследовании языка и 
объединение усилий учёных даёт плодотворные результаты для планомер-
ного развития науки о языке. Взаимопроникновение различных направле-
ний даёт возможность для более комплексного, объёмного, разносторонне-
го рассмотрения языковых явлений. На смену исследованиям, построенным 
на формальных критериях, пришло стремление к учёту «человеческого 
фактора» в языкознании, так как для того, чтобы понять и познать язык, 
нужно обратиться к его носителю – человеку, говорящей, мыслящей лично-
сти. 
Анализ новейшей лингвистической литературы, исследующей итоги 
развития языкознания до начала XXI в. позволяет сделать заключение о  
 
[Степанов 1995, 2007, 2016; Алпатов 1993, 2001 а) и б); Кубрякова 1994 а) 
и б), 1995, 2012; Воробьёв 1994; Паршин 1996; Фрумкина 1996, 1999; Руси-
стика 1999; Воркачёв 2001; Золотова 2001; Левицкий 2001; Кибрик 2003; 
Гринберг 2004; Иванов 2004; Падучева 2004; Верещагин, Костомаров 2005; 
Звегинцев 2008; Алефиренко 2009; Жинкин 2009; Кронгауз 2009; Чемода-
нов 2010; Комарова 2013; Корнилов 2013; Никитина 2014; Даниленко 2016; 
Потапова 2016; Седов 2016; Перехвальская 2017; Постовалова 2017 и др.]  
 

6 

том, что в современной лингвистике, согласно выше упомянутым теориям 
Т. Куна и В. В. Ильина, сформировалась новая научная парадигма, 
накладывающаяся на уже существующие парадигмы – сравнительно-
историческую, системно-структурную, типологическую и функциональ-
но-коммуникативную (в терминологии В. М. Алпатова [Алпатов 2001 а]). 
 
В трактовке Ю. С. Степанова [Степанов 1985], эволюция теоретических 
представлений в сфере лингвистики предстаёт как переход от семантической 
парадигмы («философия имени») к синтаксической парадигме («философия 
предиката») и далее к прагматической парадигме («философия эгоцентриче-
ских слов»). 
Т. В. Гамкрелидзе предлагает рассматривать историю европейской 
лингвистики в виде смены восьми научных парадигм: 
1) «Универсальная грамматика» Антуана Арно и Клода Лансло; 
2) «Сравнительно-историческая грамматика» Франца Боппа, младо-
грамматиков и Антуана Мейе; 
3) глоттогоническая теория и «Яфетическое языкознание» Николая 
Яковлевича Марра;  
4) синхроническая лингвистика Фердинанда де Соссюра, продолжен-
ная как  
а) структурная лингвистика Николая Сергеевича Трубецкого и Рома-
на Осиповича Якобсона,  
б) «Дескриптивная лингвистика» Леонарда Блумфилда,  
в) структурная типология и лингвистика универсалий Джозефа Грин-
берга и Георгия Андреевича Климова;  
5) «Трансформационно-порождающая грамматика» Ноама Хомского; 
6) структурно-типологическая компаративистика Романа Осиповича 
Якобсона, Освальда Семереньи, Уэйна Лемана, Тамаза Валериановича 
Гамкрелидзе / Вячеслава Всеволодовича Иванова; 
7) ностратика и языковые семьи Хольгера Педерсена, Владислава Мар-
ковича Иллича-Свитыча, Аллана Бомхарда, Сергея Анатольевича Старости-
на, Джозефа Гринберга и Мерритта Рулена; 
8) рассмотрение языка с точки зрения генетики в работах Тамаза Вале-
риановича Гамкрелидзе, Романа Осиповича Якобсона, Ангела Лопеса Гар-
сия, Марка Михайловича Маковского, Бернара Бичакьяна (или Бичакджана) 
[Гамкрелидзе 2005].  
 
Эта новая парадигма оформилась в виде двух равнозначных и взаи-
мосвязанных направлений – антропоцентрической и системоцентри-
ческой лингвистики (термины предложены в статье [Рахилина 1989]). 
В. М. Алпатов рассматривает историю формирования этих двух под-
ходов к изучению языка [Алпатов 1993], которая, вкратце, выглядит так: ан-
тропоцентрический подход исторически первичен и представлен в различ-
ных национальных лингвистических традициях: европейской, индийской, 
арабской, китайской, японской; идеи европейской традиции продолжали 
служить базой для синхронных описаний языка вплоть до начала ХХ в., 
позднее этот подход потерял всеобщность, но продолжал существование в 
практической сфере (учебная литература, практическая лексикография), а в 

7 

последнее время в какой-то мере расширил свои позиции, особенно в се-
мантических исследованиях. 
Все эти традиции формировались на основе наблюдений над каким-
то одним языком, обычно выступающим в роли языка культуры соответ-
ствующего ареала (классическая латынь, классический арабский, санскрит 
в Индии, вэньянь в Китае, бунго в Японии). При этом всегда этот язык был 
хорошо известен и практически нужен исследователю, выступавшему в 
качестве его носителя. Задача исследователя в таком случае – осмысление 
и описание своих представлений носителям языка, часто именуемых 
лингвистической интуицией. В таком случае, как считает В. М. Алпатов, 
перед исследователем не стоит задача открытия языковой системы. Он 
изначально ею владеет. Перед ним стоит другая проблема: определить, 
какие свойства имеют те или иные единицы языка. Главная трудность 
антропоцентрического подхода проявилась, когда круг исследуемых язы-
ков в новое время начал быстро расширяться. «Пока круг учитываемых 
языков состоял из типологически близких и генетически родственных 
языков Европы, выработанный ими понятийный аппарат был вполне при-
емлем, – далее пишет В. М. Алпатов, – но описания далёких от европей-
ских по строю «экзотических» языков были слишком явно субъективны и 
неадекватны. Период так называемых миссионерских грамматик длился 
около четырёх столетий, но значительный прогресс на этом пути так и не 
был достигнут. Расширение языковой базы и возврат к синхронной лингви-
стике на грани XIX и ХХ вв. потребовали иного подхода» [Алпатов 1993: 17]. 
Системоцентрический подход к языковым явлениям сформировался 
в это время в трудах И. А. Бодуэна де Куртенэ [Бодуэн де Куртенэ 1963] и 
Ф. де Соссюра [Соссюр 1977, 2001] и позднее получил развитие в различ-
ных направлениях европейского и американского структурализма. Этот 
подход «в отличие от антропоцентрического подхода, приближающего 
лингвистику к психологии и философии, <…> пытается сблизить её с 
естественными науками в их современном понимании. Согласно этому 
подходу, язык есть некоторая почти независимо от нас функционирующая 
система1. Лингвист изучает её законы, носитель языка им подчиняется» 
[Рахилина 1989: 50]. Исходный пункт анализа в этом случае – множество 
устных и письменных текстов со строгой формулировкой процедур исследования.  

Особые трудности, по мнению В. М. Алпатова [Алпатов 1993], систе-
моцентрический подход всегда вызывал в семантике. Недаром в период 
его полного господства в мировой науке семантика не достигла значительных 
успехов, и лишь обращение к антропоцентризму на новой, более 
высокой основе дало возможность продвинуться в её изучении, тем более 
учитывая тот факт, что семантика в том или ином виде присутствует везде, 
что не всегда учитывали сторонники системоцентрического подхода. 

1 См. об этом также [Хомский 2005; Шрёдингер 2015; Черниговская 2016]. 

8 

                                                 

Каждый подход имеет свои плюсы и минусы. Антропоцентрический 
подход позволяет построить психологически адекватные описания, однако 
он даёт принципиально не допускающие проверки результаты, а его 
применение к языкам, далёким по строю от родного языка лингвиста, 
приводит к неадекватным результатам. Системоцентрический подход, 
наоборот, позволяет получить точные, сопоставимые и формулируемые 
описания, но они могут оказаться психологически неадекватными, т. е. 
искажённо представляющими реальный психолингвистический механизм.  
Итак, два подхода не отрицают, а дополняют друг друга, будучи используемыми 
для разных целей. В этом случае мы имеем дело с проявлением 
фундаментального принципа дополнительности Нильса Бора, на 
важность учёта которого в лингвистике указывал ещё Р. О. Якобсон 
[Якобсон 1985: 374, 404].  
Е. С. Кубрякова [Кубрякова 1995: 207] отмечает, что в представлениях 
о языке современной лингвистике свойственно следование определённой 
системе общих установок, сложившихся в начале ХХ в. и обусловивших 
формирование новой лингвистической парадигмы: 
1) экспансионизм, проявляющийся в соединении лингвистики с другими 
областями знания – психологией, социологией, антропологией, 
культурологией, этнологией, поэтикой, мифологией; 
2) антропоцентризм, согласно которому человек (языковая личность) 
есть основная мировоззренческая категория, исходя из которой и 
можно разработать систему представлений о языке и мышлении, об отражении 
в языке картины мира (модели мира); 
3) функционализм (или, скорее, неофункционализм), представляющий 
языковые явления, прежде всего, с точки зрения их функций, а не 
формы, рассматривающий собственно лингвистические (семиологически 
релевантные), а не физические свойства языковых единиц, включающий в 
задачи лингвистики изучение не только языковой системы и составляющих 
её взаимоотношений лингвистических элементов, но и рассмотрение 
отношений лингвистических систем и их манифестаций к внеязыковой 
реальности; 
4) экспланаторность – стремление не столько к описанию языковых 
фактов, сколько к объяснению их сущности, причин формирования, 
условий развития и распространения в языке.  
К этим четырём принципам следует добавить ещё один, сформулированный 
Е. В. Падучевой – лексикографическая установка современного 
научного дискурса [Падучева 2004: 18]. 
А. Е. Кибрик [Кибрик 1996] афористично описал будущее лингвистики 

как 
переход 
от 
«что-лингвистики» 
(описание 
структур) 
к  
«как-лингвистике» (описание процессов), и далее – к созданию «почему-
лингвистики», тем самым подчёркивая ценность объяснения, а не только 
описания, что соответствует положению дел в лингвистике наших дней, 

9 

которая ищет источник адекватных и продуктивных объяснений в истории 
и культуре. 

Таким образом, современная лингвистика, достигнув высокой научной 
абстракции и сделав единственным объектом изучения язык и его 
единицы, существенно расширила круг своих исследований, включив в 
него все аспекты речевой деятельности и речевого взаимодействия. Интерес 
к минимальным языковым единицам сменился интересом к тексту 
(дискурсу), рассматриваемому в его взаимодействии с прагматическими 
факторами, и крупным лексическим объединениям – функционально-
семантическим полям, тематическим группам, лексическим гнёздам и 
корпусам. 
Изменение объёма и качества изучаемого материала имеет один источник – 
введение в фокус рассмотрения феномена жизни, в центре которого 
находится человек со всеми его психическими «составляющими», 
формами социально-исторического существования и культурной деятельности. 
Поэтому характерной чертой науки о языке конца ХХ – начала 
XXI вв. является ориентация на переход от позитивного знания к глубинному 
на путях целостного синтетического постижения языка как антропологического 
феномена.