Литературоведение России: основные теоремы и концепции

К.А. Баршт

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ РОССИИ

Основные теоремы и концепции

Учебное пособие

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2022

УДК 821.161.1(075.8)
ББК  83.3(2=411.2)5-6я73
         Б26

Б26          

Баршт К.А.
   Литературоведение России: основные теоремы и концепции : 
учебное пособие / К.А. Баршт. — Москва : ФЛИНТА, 2022. — 
384 с. — ISBN 978-5-9765-4675-2. — Текст : электронный.

Учебное пособие содержит систематическое описание двадцати 
четырех литературоведческих концепций с краткими биографическими 

сведениями 
о 
ведущих 
отечественных 
теоретиках литературы; прилагаются вопросы для повторения и 
списки рекомендуемой литературы для подготовки к экзаменам 
и самостоятельного изучения.
Книга предназначена для широкого круга читателей, интересующихся 
теоретическими проблемами в области литературоведения, 
а также для студентов и преподавателей средней и высшей 
школы, в предметное поле которых входят теория и история 
отечественного литературоведения.

УДК 821.161.1(075.8)
ББК  83.3(2=411.2)5-6я73

ISBN 978-5-9765-4675-2 
© Баршт К.А., 2022
© Издательство «ФЛИНТА», 2022

ВВЕДЕНИЕ.  
ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ РУССКОЙ 
ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ

Наш предмет — возникновение и развитие в России литературове-
дения, науки о генезисе, внутреннем устройстве и функционировании 
художественного текста. Надо признать, что далеко не всеми призна-
ется возможность систематического описания столь многообразного 
материала, каким является набор гипотез и концепций, выработанный 
поколениями русских и советских литературоведов, однако такого рода 
комплексное описание различных подходов к литературному произ-
ведению в последние годы обретает все более высокую актуальность, 
учитывая бесконечные теоретические «возвращения» к прошлому, 
особенно частые в последние десятилетия.
Известно, что любой науке для утверждения факта своего существо-
вания требуется наличие собственного материала исследования, своего 
научного принципа, системы методов и соответствующего терминоло-
гического аппарата. Не исключение и наука о литературе, которая вот 
уже более столетия борется против методологической экспансии других 
наук — истории, социологии, психологии, лингвистики и культурологии, 
возвращая себе предмет изучения — художественный текст, настаивая 
на своем научном принципе и очищая терминологию от наслоений 
чуждых ей смыслов. Нельзя сказать, что попытки поглощения литерату-
роведения другими науками закончились, они продолжаются и поныне, 
временами выступая под эгидой «междисциплинарного исследования».
Слово «литературоведение» обозначает систему концепций и гипотез 
о сходстве и различиях в типологическом аспекте текстов и поэтических 
языков, созданных художниками слова, описание закономерностей воз-
никновения и восприятия сообщений на этих языках — художествен-
ных произведений, с возможностью проверки данных, полученных в 

результате исследования. Этим литературоведение, систематически 
описывающее художественные тексты, отличается от критики, где такого 
рода проверка не требуется и является излишней. В науке о литературе 
вырабатываются и накапливаются научные данные о происхождении, 
контекстуальных основаниях и внутренней структуре произведения, в 
то время как критика создает авторский продукт — художественные 
тексты о других художественных текстах, где верификация удается 
лишь иногда, но принципиально не требуется. Фактически литерату-
роведение — это метаязык описания художественного текста, востре-
бованный постольку, поскольку культура заинтересована в изучении 
и запоминании языков, служащих для связи между человеческими 
индивидуальностями. Это обстоятельство объясняет высокую гума-
нитарную и культурную значимость науки. Выступая в роли само-
сознания культуры как семиотической личности, литературоведение 
становится фактором повышения системности культуры, тем самым 
активно способствует обращению цивилизации в «сферу разума», 
пользуясь термином В.И. Вернадского.
Возраст литературоведения сегодня — полтора века. Это очень 
немного, однако уже возможна историческая ретроспектива. Что же 
касается перспектив молодой науки, то рано еще ставить точки и под-
водить итоги. Многие проблемы еще только намечены, многие науч-
ные направления лишь начаты, существуют трудности и в методоло-
гии, и в определении границ литературоведческого научного поля. 
Именно поэтому полезен обзор сделанного, тем более, что уже сейчас 
видны некоторые кардинальные линии развития науки, и, оглядыва-
ясь назад, лучше видно, каковы ее наличные возможности, насколько 
тяжелы потери, становятся видны маршруты движения научной мысли, 
осваивающей столь трудный предмет, каким является литературное 
произведение. Многообразие и взаимная противоречивость литера-
турно-эстетических школ, концепций, доктрин, существовавших ранее 
и существующих сегодня, требуют такого изложения, которое пред-
ставило бы этот чрезвычайно трудный материал в систематическом 
виде. Вряд ли возможно полное описание этого многообразия в преде-
лах одной книги. Мы будем считать свою задачу выполненной, если 
окажем помощь в попытке прояснить специфику, сходство и противо-
речия, свойственные основным подходам к художественному тексту 
и представлениям о задачах литературоведения как науки, вырабо-

танным в России и Советском Союзе с конца XIX в. и по настоящее  
время.
Начало развития отечественной литературоведческой мысли было 
положено первыми попытками летописцев Древней Руси логически 
обосновать свойства повествований на только что созданном пись-
менном языке. Правда, средневековая литература не знала понятия 
«критика текста» в современном его понимании; проповедническое, 
исповедальное и молитвенное начала исключали возможность появле-
ния «текста о тексте», тесная связь с религиозным обрядом обращала 
строй литературы в систему жанров, непосредственно выраставших 
из норм церковной жизни. Отношение к письменному слову, достовер-
ность и истинность которого предопределялись прямой связью с Благой 
Вестью, было высокоуважительным; вся словесность понималась как 
распространение и истолкование Слова, мир осознавался как символ 
и автотекст, в прямом смысле этого слова — воплощаемое в факты 
реальной жизни Провидение. Произведение древнерусской литературы 
оказывалось частью развития абсолютного мирового текста и про-
должением текста евангельского.
Рождение русской литературной критики как рефлексии литературно-
эстетического процесса произошло в середине XVIII в. вместе с расцве-
том журналистики, преподносившей новые литературные произведения 
как крупные события в жизни страны. Увлеченность демонической 
темой не помешала романтикам начала XIX в. с особой пристально-
стью вглядываться в нравственные категории, управляющие законами 
организации внутреннего пространства литературного произведения. 
К началу XIX в., благодаря усилиям сентименталистов и романтиков, 
бурное развитие получила философская критика, осмыслявшая значение 
концепций Мироздания, которые были представлены тем или иным 
произведением (Н.М. Карамзин, Н.И. Надеждин, Д.В. Веневитинов,  
П.Я. Чаадаев, А.С. Хомяков, И.В. Киреевский и др.). В эти годы впервые 
в отечественной филологической жизни были поставлены вопросы о 
природе художественного творчества, задачах словесного искусства, его 
общественной и культурной роли, о связи между мифом и литературой, 
о природе и внутреннем устройстве художественного произведения. 
Были сделаны первые попытки систематического изложения истории 
русской литературы, например, в статьях В.Г. Белинского о Пушкине. 
Получила свое обоснование «филантропическая» критика, во многих 

отношениях пролагавшая путь социологическому литературоведению 
конца XIX — начала ХХ в. Первые термины новой науки — «народ-
ность» и «реализм», к поискам следов которых сводился чаще всего 
анализ текста, не знавший практически никаких форм, кроме прило-
жения к художественному тексту общепринятого культурного кода 
эпохи. К середине XIX в. были сформированы первые курсы истории 
русской литературы: М.А. Максимовича (1839), А.В. Никитенко (1845), 
С.П. Шевырева (1846) и др. В последнюю треть века их число достигло 
нескольких десятков: Н.С. Тихонравов (1863), П.З. Тимошенко (1870), 
Н. Лебедев (1875), А.Н. Пыпин (1898) и мн. др.
Научного литературоведения со своими принципом и методологией 
еще не существовало; критика, продуцировавшая философско-эстети-
ческие и историко-биографические эссе, понималась как единственный 
способ освоения произведения словесного искусства. Редкие попытки 
выстроить позитивную и логически непротиворечивую систему лите-
ратурного произведения принимались с трудом и неохотно, и только 
лишь стараниями историков, представителей передовой гуманитарной 
науки XIX в., вмещавшей практически все наличные возможности науч-
ного подхода к литературному тексту. Критика XIX в. охотно прила-
гала к художественной литературе достижения философской эстетики 
(особенно немецкой классической философии), к этому моменту уже 
признанной наиболее ценным теоретическим достижением в области 
анализа свойств окружающей жизни, в которую включалась как ее часть 
и художественная литература.
Важнейший для нашей науки тезис о несводимости художествен-
ного мира к отражению социально-бытовой реальности получил в те 
годы форму концепции «чистого искусства», которой не остался чужд и  
А.С. Пушкин. Эта идея сохраняется в роли высшего достижения эстети-
ческой мысли на пути к созданию научного описания сущности художе-
ственного творчества и конструктивных особенностей художественного 
текста. Концепция «чистого искусства», отвергавшая идею «копирования» 
реальности в художественной литературе и формировавшая представ-
ление о художественном мире как самостоятельной эстетической сущ-
ности, обязана своим бурным развитием литературной критике второй 
половины XIX в., подготавливавшей рождение науки о литературе.
Значительную роль в формировании такого рода модели литературной 
критики, упорядочивающей закономерности литературно-художествен-

ных явлений, сыграл сентиментализм начала XIX в. с его апологией 
«доброго чувствительного человека», обладающего исключитель-
ными духовными и моральными качествами, взгляду которого на мир 
свойственна особая проницательность, способного «срывать покровы 
лжи» и «обнажать тайну истины». Сентименталисты вскрыли важное 
свойство литературного произведения — формирование в нем особой 
точки зрения на мир, в которой реализована позитивная ценностная 
система. В основе требования морального идеала для автора и читателя 
художественного текста лежала мысль о том, что этическая чистота 
повествователя является условием приближения к художественности 
и правде, а этическое совершенство читателя обеспечивает исключи-
тельное качество понимания смысла заложенных в тексте значений. То, 
что эти значения реально существуют и они непосредственно связаны 
с насущным бытием Вселенной, не вызывало никаких сомнений; речь 
шла только о сочетаниях смыслов, спор был только о месте расположе-
ния опорных центров строительства художественного пространства. 
Определяемый этим поиск этического идеала («положительного героя») 
в русской литературе XIX в. шел параллельно требованию позитивной 
точки зрения на художественный текст. Гуманитарные устремления 
сентименталистов были поддержаны школой В.Г. Белинского, других 
критиков, искавших в художественном тексте в той или иной его трак-
товке нравственный смысл.
К середине XIX в. стало очевидно, что художественный текст нуж-
дается в специальных средствах его истолкования, суть которых —  
в адекватном прочтении заложенного автором смысла. Такого рода 
интенсивное прочтение художественного произведения высоко цени-
лось, было в глазах человека XIX в. значительным событием и большим 
личным достижением читателя. Русская критика, которая весь XIX в. 
шла рука об руку с литературой (многие критики писали художествен-
ные произведения, многие писатели создавали критические статьи), 
тяготела к психологической, исторической и философской прозе. Было 
создано немало произведений, находящихся на границе между худо-
жественным произведением и критической статьей, само такое смеше-
ние не казалось необычным. В сущности, русская критика середины  
XIX в. — очевидная отрасль литературы, чуждая утилитарности, не 
признававшая научности знания о литературе, однако охотно призна-
вавшая свое высокое эстетическое достоинство.

Литература и словесность звучали в эти годы как синонимы. Редкие 
попытки обосновать видовую самостоятельность литературно-худо-
жественных текстов в XIX в. были связаны с популяризацией различ-
ных политико-философских концепций: социализма (В.Г. Белинский,  
Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов), славянофильства (А.С. Акса-
ков, И.В. Киреевский), западничества (Т.Н. Грановский, М.Н. Кат-
ков), народничества (Н.К. Михайловский), «реализма» и «социаль-
ного дарвинизма» (В.А. Зайцев, Д.И. Писарев и др.), почвенничества  
(А.А. Григорьев, Н.Н. Страхов, Ф.М. и М.М. Достоевские), космизма 
(Н.Ф. Федоров, В.С. Соловьев, А. Фет, А. Блок) и других религиозно-
общественных движений. Попытки создания системы знаний о лите-
ратуре часто связывались с политико-идеологическими концепциями. 
Литературная критика чаще всего трактовала художественный текст как 
опосредованный контакт автора произведения с читателем, заменяя на 
обращение автора к своему читателю сложную систему эстетической 
коммуникации, где важнейшую роль играет повествователь, от лица 
которого ведется рассказ. Это упрощение имело свои плюсы, обнажались 
свойства систем ценностей, заложенных в характерах персонажей, но 
одновременно повествователь или герои произведения смешивались с 
автором, как бы возвращая литературно-эстетический диалог между 
ним и читателем в сферу тождественности исходных систем ценности, 
свойственную средневековой культуре.
Проповедь оказывала на литературную критику XIX в. столь же 
значительное влияние, как на жанры литературы — исповедь. Не случайно 
почти все крупные писатели XIX в. (например, Н.В. Гоголь,  
Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой) переболели на вершинах их писательской 
популярности особенной, типично русской болезнью критически-
исповедального наставничества. В этой связи с традициями 
христианской культуры одна из причин того, что русская критика 
XIX в. стала столь читаемой и оказывала мощное воздействие на умы, 
формируя общественное мнение. Яркий пример здесь — феномен  
В.Г. Белинского. Его усилиями критика превратилась в один из ведущих 
жанров литературы, оказав воздействие на становление «натуральной 
школы», заложив основу тургеневского «общественного романа», дав 
направление целой плеяде писателей середины XIX в. Однако именно 
это — принципиальная вовлеченность в общественно-политические 
процессы — и помешало критике обрести черты научного знания.

Представление о художественном тексте как носителе определенной 
точки зрения на мир, связанной с индивидуальной системой ценностей, 
разрабатывалось в трудах едва ли не всех критиков XIX в., однако 
представление о художественном тексте как о чем-то отдельном от 
реальной жизни давалось с большим трудом. Лишь спустя век оказалось 
возможно установить, что произведения различных литературно-эсте-
тических направлений — классицизма, сентиментализма, романтизма 
и реализма — получают смысловой знаменатель в виде наличия в них 
характерной модели «точки зрения текста», которая в каждом случае 
имеет специфический ценностный адрес: в государстве (классицизм), 
в природе (сентиментализм), в личном «я» человека (романтизм).  
В русском классическом романе эта точка может находиться в каждой 
человеческой индивидуальности, не отрицающей никакую другую. На 
этом основан философский диспут по коренным проблемам бытия, 
свойственный русскому классическому роману: былые монологические 
поэмы романтизма первой трети XIX в. сменяются с середины века 
такого рода обсуждениями широкого круга вопросов, которые мы видим 
на страницах романов Тургенева, Достоевского и Толстого. Наблюде-
ния, сделанные русской критикой XIX в., содержат ценнейшие данные, 
на основе которых двигалась теоретическая мысль и в более поздние 
времена. Анализ этого богатого теоретического наследия показывает, 
что некоторые литературно-эстетические направления ХХ в., называя 
себя новыми и «революционными», фактически варьируют забытые 
модели. Так, например, «социалистический реализм» 1920—1950-х го- 
дов есть концептуальное повторение классицизма конца ХVIII в., а 
постмодернизм конца XX — начала XIX в. нередко повторяет эстети-
ческие схемы романтиков.
Рождение в конце XIX в. научного литературоведения оказалось 
адекватным ответом на насущные требования эпохи. Классическая 
литература 1860—1880-х годов поколебала условные правила распреде-
ления информации о мире на «правильную» и «неправильную», сменив 
прежнюю «черно-белую» картину мира на полихромную со множеством 
цветовых переходов. Понимание того, что правда и правдоподобие в 
литературе — вещи не тождественные, — было одним из крупнейших 
достижений литературно-критической жизни XIX в. Параллельно вызре-
вал научный принцип литературоведения, основанный на существенном 
различии между художественными и нехудожественным текстами, 

по-разному реализующими свои функции в процессе межличностной 
коммуникации. Это понимание было свойственно даже критике «социо- 
логистов», настойчиво искавших влияние «среды» на литературного 
героя, «униженного и оскорбленного» окружающей действительностью. 
Утвердившийся в эти годы термин «произведение» сосредотачивал 
отношение к литературному тексту как «производному от автора» в 
роли прямого и полного выражения его внутренней сущности; само-
стоятельность текста по отношению к автору казалась несуществен-
ной или несуществующей. Неразделение автора как исторического 
лица и имплицитного автора произведения породило ощущение, что 
личность автора составляет центральную смысловую точку, сдвигая 
художественный текст на периферию, вследствие этого аналитический 
разбор творчества писателя временами обращался в разговор об авторе 
как философско-эстетической персоне и исторической личности; из 
этих ростков с учетом крепких и живых традиций житийной литера-
туры возникли первые исследования «биографического литературо- 
ведения».
Повышенный интерес к истории, свойственный русской научно-
общественной жизни ХIХ в., проявился в том, что почти все попытки 
систематизации изучаемого литературного материала сводились либо 
к пересказу «содержания» с определенным идеологическим ракурсом, 
признававшегося затем публикой в качестве «правильного» (В.Г. Белин-
ский), либо к превращению автора литературного произведения в «героя 
жизни»: социально-бытовая реальность трактовалась как текст, а писа-
тель — как ее главный герой. Возникала так называемая «творческая 
биография», способ описания творческого процесса писателя и до сей 
поры чрезвычайно популярный. Другая популярная версия критического 
исследования, свойственного литературной публицистике XIX в., объ-
единяет в себе и то и другое: в ней трактуется история жизни персонажа 
произведения, вынутого из литературного хронотопа и размещенного 
непосредственно в поле соответствующей социально-бытовой реальности. 
Литературный герой признается здесь характерным или нехарактер-
ным, типичным или нетипичным, положительным или отрицательным.  
С этими подходами связано возникновение историко-культурной школы 
и эстетических исканий «литературоведов-социологов», придавших 
вопросу о «жизненности» персонажа политическую окраску, искавших 
в литературном герое черты «передового», «отсталого» или «лишнего»