Имеет ли будущее Россия?

Московский государственный институт 
международных отношений (университет)
МИД России

Андраник Мигранян
Имеет ли будущее 
Р О С С И Я?

Москва
2022

УДК 32 (47+57)
ББК 66.3 (2Рос)
 
М57

Издание подготовлено при поддержке
Фонда развития (Эндаумента) МГИМО

 
М игранян А.
М57  
Имеет ли будущее Россия?: Научно-публицистические работы / А. М иг-
ранян. — М.: Издательство «Аспект Пресс», 2022. — 678 с.

 
 
ISBN978-5-7567-1169-1

 
 
Книга посвящена анализу широкого круга проблем теории демократии, 
особенностей политических режимов, специфических аспектов транзита от 
тоталитарно-авторитарных режимов к демократии и узловых проблем внутренней 
и внешней политики СССР и России за последние почти сорок 
лет. При таком разнообразии тем следует отметить, что две группы проблем, 
которые пронизывают многие работы, включенные в эту книгу, являются 
стерж невыми для понимания того, что же произошло с нашей страной, почему 
распался Советский Союз и что нас ожидает впереди.
 
 
Для студентов, аспирантов и преподавателей гуманитарных вузов, всех 
тех, кто серьезно интересуется проблемами политологии, вопросами внутренней 
и внешней политики.

УДК 32 (47+57)
ББК 866.3 (2Рос)

ISBN 978-5-7567-1169-1 
© Мигранян А., 2022
 
© МГИМО МИД России, 2022
 
© ООО Издательство «Аспект Пресс», 2022

Все учебники издательства «Аспект Пресс» 
на сайте и в интернет-магазине   https://aspectpress.ru

СОДЕРЖАНИЕ

Введение   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .5

ЧАСТЬ I

В ОЖИДАНИИ ИСТОРИЧЕСКОГО ШАНСА

Буржуазная идеология: проблемы новой парадигмы  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 11

Проблема «справедливости» в современной буржуазной политологии  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 25

Кризис теорий демократии на Западе   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 41

Переход от тоталитарно-авторитарных режимов к демократии  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 57

Политическое участие в буржуазных теориях демократии   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 65

Плебисцитарная теория демократии Макса Вебера и современный 
политический процесс     .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 81

Потому ли трудно говорить правду?  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 95

Демократия и нравственность: индивид — общество — государство  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  103

Предисловие ко второму изданию (103); Демократия и нравственность (108)

Демократия в теории и исторической практике     .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  149

Диалог не состоялся, или Еще раз о возможном переходе 
к демократии в СССР    .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  161

Переосмысливая консерватизм  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  171

Немарксистская модель социализма .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  185

Токвиль и Достоевский     .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  197

Диалог о «Конце истории»     .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  209

ЧАСТЬ II

РОССИЯ В ПОИСКАХ ИДЕНТИЧНОСТИ

Россия в поисках идентичности (1985–1995)  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  221

Предисловие ко второму изданию (221); Предисловие к первому изданию (227); 
Часть 1. Имеет ли будущее Россия? (размышления по мотивам первого философического 
письма П.Я. Чаадаева) (229); Почему победили большевики и что из этого вышло (249); 
Роль насилия в процессе демократизации России (265); Механизм торможения 
в политической системе и пути его преодоления (282); Долгая дорога к Европейскому 
дому (323); Перестройка как попытка трансформации тоталитарной империи (355); 
Часть 2. Популизм (381); Нужна «железная рука»? (391); По поводу исторических 
параллелей (399); Союз нерушимый? (401); Все дороги ведут в Центр? (411); Может ли 
выжить ельцинская Россия? (416); Беловежская Пуща: сокрушительная победа Кравчука 
(419); Провал путча и перспективы русского национального движения. Бывшая империя 
в послепутчевой ситуации (422); От VII съезда народных депутатов к референдуму. 
Опасности нынешнего политического процесса в России (431); Авторитарный режим 
в России: каковы перспективы? (443); 1995-й: год великого перелома или окончательного 

краха российской государственности? (размышления в связи с событиями в Чечне) (447); На 
пути к мобилизационному режиму. Проблемы и перспективы исполнительной власти (453); 
Часть 3. Эпитафия «доктрине Брежнева» (457); Подлинные и мнимые ориентиры 
во внешней политике (461); Россия и ближнее зарубежье. Становление нового 
внешнеполитического курса РФ (вводные замечания) (467); Россия и ближнее зарубежье. 
Все пространство бывшего СССР является сферой жизненных интересов России (473); 
Внешняя политика России: катастрофические итоги трех лет. Пора сделать паузу, 
поменяв и политику, и министра (498); Россия и НАТО (507); Вместо заключения (509)

Обращение «Группы 13-ти»  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  516

Осень патриарха   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  518

Зачем вступать, если лучше не вступать  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  528

Ошибка или нет?  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  533

Нужно ли нам помогать Югославии   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  537

Избирательная лихорадка в странах СНГ     .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  544

Коктейль победы: апельсиновый сок с русской водкой, или Почему 
Россия выиграла украинские выборы  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  548

ЧАСТЬ III

К ЧЕМУ ВЕДЕТ КОНСОЛИДАЦИЯ 
ВЛАСТИ В РОССИИ

Конец России?   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  557

Что такое «путинизм»?     .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  567

Век империй прошел? Почему перестройка закончилась 
распадом страны     .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  579

«Нищета лидерства». О главной политической проблеме России     .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  585

Преемником В. Путина может быть сам В. Путин  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  593

Реквием по однополярному миру. Мюнхенский «грех» Путина: 
он сказал правду о внешней политике США  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  596

Особенности российской политики     .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  599

Откуда возникли массовые антипутинские митинги?    .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  633

Наши Передоновы  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  638

Наши Передоновы-2     .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  644

Сокрушительное поражение Запада Украины и Запада на Украине   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  649

Битва за Украину как этап в борьбе за новый миропорядок  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  653

Китай заставит США передумать ломать Россию   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  662

Записки политолога   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  665

Почему Россия и Китай сотрудничают теснее, чем когда-либо      .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  674

ВВЕДЕНИЕ
В 
1990 г. по приглашению Джорджа Бреслауэра, руководителя совместной 
программы по изучению Советского Союза, организованной двумя выда-
ющимися американскими университетами Западного побережья — Беркли и Стэн-
фордом, я приехал в Беркли, чтобы в ходе семинаров, проводившихся в обоих уч-
реждениях, представить вниманию профессоров и аспирантов мою концепцию 
перехода от советского тоталитаризма к демократии через авторитаризм. После це-
лой серии моих публикаций на эту тему с 1988 по 1990 г. эта концепция вызывала 
небывалый интерес и жаркие дискуссии в политических, интеллектуальных и ака-
демических кругах СССР и многих соцстран. В СССР из печатных изданий, может 
быть, только «Пионерская правда» не прокомментировала поднятые в моих работах 
вопросы. Представляя меня аудитории в Беркли, где присутствовали все видные 
политологи, историки, международники этих двух университетов, Бреслауэр вы-
сказался в очень лестном для меня ключе, но, как мне тогда показалось, подобрал 
очень точные слова относительно основных идей моей концепции. Мне особенно 
запомнилось его замечание о том, что за многие десятилетия мы привыкли к тому, 
что идеи в политологии, связанные с анализом политических режимов, особенно-
стей и возможностей их трансформации, шли с Запада (США, Западная Европа) на 
Восток (СССР, Китай и т.д.). «Сейчас же, — сказал он, — я с радостью констатирую, 
что выдвинутая Вами концепция показывает, что идеи, провоцирующие бурные ди-
скуссии и обсуждения, могут прийти и с Востока на Запад». Мне, конечно, было 
очень приятно это слышать, но к тому времени я уже знал, что не только в СССР, 
но и практически во всех более или менее серьезных центрах, занимающихся СССР 
и социалистической системой как в США, так и во многих странах Европы и Латин-
ской Америки, проходили семинары с обсуждением этой моей концепции. 
За пару недель до приезда в Беркли я посетил Нью-Йорк по приглашению Гар-
римановского института для выступления перед преподавателями и аспирантами 
Колумбийского университета. Впервые войдя в Большой зал института, куда вы-
ходили двери кабинетов руководителей и сотрудников института, с удивлением и, 
честно говоря, удовольствием обнаружил на центральной полке одного из книжных 
шкафов первый номер только что вышедшего журнала аспирантов Soviet Observer, 
где прямо на обложку было вынесено начало статьи с очень неожиданным для меня 
названием: «Андраник Мигранян — советский Макиавелли?»1. 
В статье анализировались мои последние публикации, и основной вывод, ко-
торый делал автор, звучал так, что только очень изощренный ум мог предложить 
переход к демократии через авторитаризм. Отсюда и сравнение меня с Макиавел-
ли. Надо сказать, он не был одинок в своем недоумении. С подобным недоумени-

1 Walker Edward W. Andranik M. Migranyan: A Soviet Machiavelly? // Soviet Observer. 1990. April. No. 1. 
Vol. 1. P. 1–4. The W. Averell Harriman Institute for Advanced Study of the Soviet Union. Columbia University.

Посвящаю 
моей любимой внучке, Лусинэ

ем и неприятием мои идеи столкнулись в подавляющем большинстве случаев как 
в СССР того периода, так и в других странах. И это имело свое объяснение, на чем 
я хотел бы коротко остановиться.
За редким исключением, как на Западе, так и в СССР в интеллектуальных кру-
гах бытовало мнение, которое имеет хождение и сейчас, что после смерти Сталина 
и хрущевской «оттепели», в результате которой партия взяла под контроль спецслужбы (
особенно КГБ), после освобождения из лагерей сотен тысяч невинно осужденных 
заключенных природа режима в СССР пережила радикальную трансформацию. 
К моменту прихода во власть М.С. Горбачева в 1985 г. считалось, что в СССР 
режим или авторитарный, или, как отмечали некоторые более продвинутые и осторожные 
политологи в США, посттоталитарный1. Правильное определение на тот 
момент имело не только теоретическое, но и колоссальное конкретно-политическое 
значение. От этого зависел выбор стратегии реформ и модернизации политического 
режима и социальной системы.
Подавляющее большинство исследователей как в СССР, так и на Западе считали, 
что СССР, по многим признакам, готов к переходу к демократическим институтам 
и ценностям западного образца. Они исходили из того, что народ поголовно 
грамотен, есть в наличии огромный средний класс, репрессивные органы поставлены 
под контроль политических институтов, и в первую очередь КПСС, покончено 
с политикой массового террора и преследований сотен тысяч невинных людей. Так 
как во второй половине 70-х годов и далее как в Южной Европе (Испания, Португалия, 
Греция), так и в странах Латинской Америки и Юго-Восточной Азии проходили 
процессы перехода от авторитаризма к демократии, то казалось, что и в СССР 
можно осуществить подобный «транзит». Будучи хорошо знаком с процессом «транзита» 
в перечисленных странах и регионах и понимая, насколько режим в СССР 
и вся социально-экономическая система отлична от этих стран, я точно знал, что 
радикальная политическая реформа в СССР приведет не к демократии, а к распаду 
страны. Поэтому я попытался практически в одиночку, не считая Мартина 
Малиа, известного историка из Беркли, отстаивать позицию, что режим в СССР 
к тому времени был все еще тоталитарный и что, хотя после смерти Сталина и хрущевской «
оттепели» в СССР и произошли серьезные изменения, эти изменения 
не затронули сущностные черты режима. Сталинский агрессивный тоталитаризм 
с постоянным террором и всевластием спецслужб сменился бюрократическим тоталитаризмом, 
где люди к моменту прихода к власти Горбачева по-прежнему оставались 
тотально отчуждены от власти и собственности, в политике господствовала 
одна партия, а в духовной сфере — одна идеология. Все так же индивид был лишен 
каких бы то ни было прав и свобод и поглощен обществом, а индивид и общест-
во —  государством; в свою очередь, индивид, общество и государство — партией. Об 
этом я развернуто писал в 1987–1989 гг. в работах, которые включены в эту книгу. 
Вот почему я считал, что в обществе ни в институциональном, ни в духовном плане 
нет никаких инфраструктур для перехода к либеральной демократии. В отличие от 
многих стран Восточной Европы, в СССР отсутствовали даже зачатки гражданского 
общества. Демократия не может существовать без индивида с его неотчуждаемыми 
правами и свободами, без развитых институтов гражданского общества. 

1 См.: Linz J. J., Stepan A. Problems of Democratic Transition And Consolidation Southern Europe, 
South America, and Post-Communist Europe. Baltimore and London: The Johns Hopkins University Press, 
1996 (особенно параграф: Post-Totalitarianism. P. 42–51).

Поэтому я считал, что переход от тоталитаризма советского образца 80-х годов 
в СССР к демократии — это путь к разрушению страны. Моя концепция перехода 
учитывала все эти особенности характера советского режима, отсюда и разработка 
порядка действий в сфере реформ и модернизации, с тем чтобы сохранить целост-
ность СССР и одновременно осуществить модернизацию. Вот почему я считал са-
мым революционным на тот период переход от тоталитаризма к авторитаризму, то, 
что никогда не было рассмотрено даже теоретически, не говоря уже о практической 
реализации. Между прямым переходом от советского тоталитаризма к демократии, 
который привел бы СССР к неминуемому распаду (в те годы я много об этом писал), 
и переходом от тоталитаризма к демократии через авторитаризм с сохранением це-
лостности советского государства и управляемости социально-экономических про-
цессов в стране я однозначно выбирал второй вариант. В моих многочисленных ра-
ботах того периода (1987–1990), включенных в эту книгу, мне приходилось не только 
анализировать ключевые проблемы внутренней и внешней политики, но и давать 
практические рекомендации: что надо предпринять, чтобы избежать катастрофи-
ческих последствий в результате неправильно принимаемых решений. К сожале-
нию, многие из этих предложений так и оказались «гласом вопиющего в пустыне». 
Никогда не забуду свое выступление в 1990 г. в самом знаменитом вашингтонском 
«мозговом центре» по «стратегическим и международным исследованиям», где при-
сутствовали на тот момент наиболее известные и влиятельные стратегически мы-
слящие аналитики, дающие рекомендации своему правительству (достаточно отме-
тить Збигнева Бжезинского, Фрэнка Фукуяму и ряд других), которые уже «потирали 
руки» в ожидании краха СССР в результате избранного горбачевским руководством 
пути реформ, ведущих к катастрофе, и с ужасом думали, «а каким путем пойдет Рос-
сия, если вдруг какие-то силы в СССР последуют рекомендациям этого человека, 
который сегодня выступает перед ними?». Увы, карикатурный путч 1991 г., клоуна-
да Горбачева, не рискнувшего возглавить этот путч, который мог бы стать револю-
ционной коррекцией политических реформ, не просто не спасли, а, к сожалению, 
ускорили распад страны, о котором я предупреждал еще с 1988 г. 
По всем этим сюжетам читатель найдет в книге много статей, а сличив даты, 
убедится, что многие события были предсказаны до того, как они произошли (име-
ется в виду распад СССР в результате избранной стратегии реформ), а также анализ 
и осмысление трагических событий после того, как они случились.
Остается только сожалеть, что 30-летие распада СССР не удостоилось должного 
внимания ни со стороны политических, ни со стороны аналитических кругов Рос-
сии. Показательно, что интерес к этим событиям в Китае по-прежнему очень вы-
сок. Публикация в Поднебесной моих двух книг на китайском языке, где говорится 
о субъективных ошибках, допущенных горбачевским руководством при проведении 
политики перестройки, свидетельствует о том, что китайское руководство внима-
тельно изучает ошибки других для того, чтобы не допустить подобного в собствен-
ной политике. Что могу сказать? Честь и хвала!
Читатель этой книги обнаружит также труды по политической философии, те-
ории демократии, транзитологии, а также по международным отношениям. Понят-
но, что во введении невозможно подробно остановиться на всех этих вопросах. Тем 
более что я рассматриваю многие статьи, написанные в 80-е годы и размещенные 
в первом разделе, как результат моей своего рода «подготовительной работы», когда 
я много лет накапливал знания в ожидании шанса, когда смогу их использовать на 
пользу своей страны. И такой шанс представился в период перестройки, когда для 

нахождения адекватных решений для тех проблем и вызовов, которые стояли пе-
ред СССР, мне понадобился весь накопленный в предыдущие годы «багаж». Кроме 
того, некоторые дополнительные пояснения по очень серьезным вопросам, подня-
тым в этой книге, читатель найдет в предисловиях ко второму изданию двух работ, 
включенных в эту книгу: «Демократия и нравственность: индивид, общество, госу-
дарство» и «Россия в поисках идентичности».
В заключение не могу не сказать несколько слов по поводу моего многолет-
него диалога с выдающимся русским мыслителем и гражданином П.Я. Чаадаевым 
по вопросу о том, есть ли все-таки будущее у России. Более развернуто на эту тему 
я высказался в предисловии ко второму изданию книги «Россия в поисках иден-
тичности», которая открывается очерком «Имеет ли будущее Россия?», написанным 
в форме некоего диалога между мной и П.Я. Чаадаевым.
Если еще лет пятнадцать назад я мог бы более определенно ответить на утвер-
ждение Чаадаева, так как, чтобы определенно судить относительно того, имеет ли 
какой-то народ или государство будущее, то необходимо представлять какой-то 
«идеальный тип» (по Максу Веберу), с которым можно соотносить актуальное состояние 
твоего народа или государства. Другой вариант — сравнение с другими странами 
или народами, которые занимают безоговорочно ведущие позиции в мире, как 
некие «знаменосцы», гордящиеся тем, что в их обществе царят мир, благополучие 
и процветание, где созданы эффективные институты, которые решают основные социально-
экономические проблемы внутри страны и обеспечивают достойное место 
этим странам в системе международных отношений. 
Однако интересно, что на данный момент нет того общепризнанного «идеального» 
типа государства и общества, которые смогли бы стать ориентиром для государств, 
догоняющих западные страны с их развитыми институтами и ценностями 
либеральной демократии. Это означает, что в значительной степени исчезает 
влияние внешнего фактора в плане заимствования готовых форм экономического, 
социокультурного и политического развития. На первый план выдвигается вопрос 
о том, насколько тот или иной народ в состоянии выразить свой национальный дух 
в адекватных этому духу экономических, социальных, культурных, политических 
институтах и ценностях. В европейской истории есть только два таких народа. В Античности 
это сделали греки, в Новое время — англосаксы. Сегодня англосаксонский 
мир в лице своего лидера, США, переживает глубокий кризис идентичности и теряет 
свою привлекательность. Одновременно в качестве третьего народа и страны, 
которая претендует на создание своей национальной модели жизни в соответствии 
с духом своего народа и как универсальный образец для других, выдвигается Китай. 
Четвертой в этом списке стран и народов может оказаться Россия и российский 
народ. Перестав заимствовать готовые модели у других народов и стран, в силу их 
неадекватности своему духу и устремлениям, российскому народу придется создавать 
собственные духовные и материальные институты и ценности. От успеха усилий 
в этом направлении зависит уже более определенный ответ на поставленный 
Чаадаевым вопрос — имеет или не имеет будущее Россия? По крайней мере, именно 
сейчас Россия получила шанс утвердить свой дух в соответствующих институтах 
и ценностях. Это даст возможность нашему народу обрести чувство самодостаточ-
ности, что и станет результатом обретения своей идентичности.

Январь 2022 г.

Ч а с т ь I

В ОЖИДАНИИ 
ИСТОРИЧЕСКОГО 
ШАНСА

Часть I. В ожидании исторического  шанса 

Буржуазная идеология: проблемы новой парадигмы 

 БУРЖУАЗНАЯ ИДЕОЛОГИЯ: 
ПРОБЛЕМЫ НОВОЙ ПАРАДИГМЫ*1

В 
70-е годы XX века в странах государственно-монополистического капита-
лизма наступила пора самых драматических за весь послевоенный период 
потрясений в политической и социально-экономической жизни, вызвавших бо-
лезненную реакцию в интеллектуальных кругах. Послевоенная, довольно длитель-
ная благоприятная экономическая конъюнктура и относительная консолидация 
стран Запада под эгидой американского империализма в 60-е годы уступили место 
резким конфликтам и распаду иллюзорного единства западных обществ. Этот рас-
пад происходил как внутри отдельных государств с выделением конфликту ющих 
интересов, так и в мировом капиталистическом сообществе в целом с последу-
ющим выделением отдельных самостоятельных регионов. Относительно благо-
приятная как для отдельных стран, так и для всей капиталистической системы 
социально-экономическая и политическая ситуация послевоенных годов уже во 
второй половине 60-х годов стала достоянием истории. Такие серьезные структур-
ные сдвиги внутри отдельных стран и в международном капиталистическом сооб-
ществе на фоне успехов стран социализма во внутренней и внешней политике не 
смогли не вызвать необходимость для буржуазных идеологов и политологов всех 
мастей выяснить причины происшедших перемен, оценить, осмыслить нынеш-
нюю ситуацию западного мира, наметить перспективы его развития1. В этих целях 
с конца 60-х годов стали регулярно проводиться симпозиумы по самым различным 
проблемам современного капитализма, на которых ведущие буржуазные идеологи 
пытаются найти ответы на актуальные вопросы 60–70-х годов.
В одном из докладов «Трехсторонней комиссии»2 была предпринята первая 
попытка комплексного анализа состояния буржуазных демократий в трех основ-
ных центрах капиталистического мира: США, Западной Европе и Японии. Перед 
авторами доклада стояла задача выявить степень пораженности системы, воз-
можности оздоровления и перспективы развития. Несмотря на обнадеживающий 
в целом вывод о способности западных демократий выжить, авторам пришлось 
констатировать, что в настоящее время западная демократия находится в глубо-
чайшем кризисе. В предисловии Зб. Бжезинский отметил, что вопрос, находится 
ли демократия в кризисе, задают сейчас все публицисты, журналисты, политологи 
и политики, представители широкой общественности. В некотором смысле на-
строй сейчас напоминает начало 20-х годов, когда взгляды Освальда Шпенглера, 
высказанные в «Закате Европы», были очень популярны. О степени серьезности 
ситуации для Запада говорит тот факт, что в предисловии специально выделены 
пессимистические пророчества В. Брандта при уходе с поста канцлера в 1973 году 
о том, что западные демократии вряд ли доживут до конца этого века.

* Мигранян А. М. Буржуазная идеология: проблемы новой парадигмы // Вопросы философии. 
1982. № 6.

Часть I. В ожидании исторического шанса  

По мнению авторов доклада, все три центра капиталистического мира пережи-
вают процесс «искушения тоталитаризмом». Этот термин вошел в политическую 
литературу и стал очень популярным на Западе благодаря книге французского по-
литолога-антикоммуниста Ж.-Ф. Ревеля «Искушение тоталитаризмом»3.
Дальше всех, по мнению авторов, в направлении тоталитаризма продвинулась 
Западная Европа, где в политической жизни существенную роль играют комму-
нистические партии, а социал-демократия скатывается на нейтральные позиции 
в борьбе между коммунизмом и либерализмом. За ней идут США, где ситуация 
несколько более стабильна, но страна переживает кризис доверия к власти, упа-
док авторитетов, разрыв между поколениями, усиление социальных и расовых 
антагонизмов, углубление кризисных явлений в экономике. США теряют одну за 
другой позиции в мировом экономическом хозяйстве. Наиболее благоприятное 
положение в отношении социальной и экономической стабильности наблюдается 
в Японии, однако, утверждают авторы, она также не избежала многих негативных 
сторон быстрой индустриализации, присущей капиталистической цивилизации.
Признание глубокого кризиса буржуазной демократии вызвало резкую нега-
тивную реакцию у представителей правых кругов, которые нашли доклад пора-
женческим. Этот пессимизм в докладе «Трехсторонней комиссии» объясняется 
тем, что для Запада сейчас характерны «дезинтеграция гражданского порядка, упа-
док социальной дисциплины, слабость лидеров и отчуждение граждан»4.
Следует отметить, что нынешний кризис напоминает не только 20-е годы, 
но и в еще большей степени 30-е, когда неспособность либеральной демократии 
справиться с экономическими и социальными трудностями, стоящими перед раз-
витыми капиталистическими странами, вызвала идеологический и политический 
кризис, приведший к власти в ряде стран фашистские партии.
Многие буржуазные идеологи либерального направления очень болезненно 
перенесли события 30-х годов, ставшие крушением мира их ценностей. И тогда, 
как и в 70-е годы, часто устраивались симпозиумы и конференции с участием веду-
щих политологов, философов и экономистов с целью выяснить, что же произош-
ло. Из потока литературы, обобщающей итоги развития 30-х годов, хотелось бы 
выделить работы двух крупнейших представителей буржуазной социальной мысли 
этого периода — итальянского философа Б. Кроче6 и австрийского экономиста 
Дж. Шумпетера6.
Нынешние буржуазные идеологи пытаются учесть предостережения и реко-
мендации, содержащиеся в работах философов, экономистов и политических 
деятелей тех лет. В кризисе либеральной демократии Кроче обвинил в первую 
очередь тех философов, которые так и не смогли правильно сформулировать ли-
беральный идеал, вследствие чего он оказался неспособным защитить себя от 
нападок возникших новых учений, выражающих интересы других социальных 
сил. Равную вину он возложил на атомистический индивидуализм английских 
утилитаристов, немецкую политическую философию с ее культом государства, 
социал-дарвинизм, считая их несостоятельными для обоснования либерального 
идеала. Например, указывал Кроче, англичане отнеслись к либерально-демокра-
тической модели общества только как к своей национальной собственности, а не 
как к универсальной человеческой ценности, которую надо распространить за 
рубежом, и с этим связаны судьбы их собственных свобод7. Сейчас все меньше