«Делать вещи нужные и веселые…»

«Делать 
вещи нужные 
и веселые…»

Мария Умнова

Авангардные 
установки 
в теории 
литературы 
и критике 
ОПОЯЗа

Прогресс-Традиция
Москва 2013

 
Умнова Мария Викторовна 
У 54  
 «Делать вещи нужные и веселые…» / Авангардные 
установки в теории литературы и критике ОПОЯЗа. — 
М.: Прогресс-Традиция, 2013. —  176 с.

 
ISBN 978-5-89826-414-7

 
 В книге анализируется связь теории и практики ОПОЯЗа, в первую 
очередь В. Шкловского, Ю. Тынянова и Б. Эйхенбаума, с наиболее ра
дикальными—  авангардными —  эстетическими течениями первой 
четверти XX века. Это взаимодействие предопределило базовые 
установки формального метода: релятивизм ценностей, которые 
становятся таковыми лишь в рамках конкретной художественной 
системы; подход к литературе исключительно как эстетическому 
объекту; оценка произведения исходя из того, насколько оно способно 
задать новый вектор развития литературной системы.  Литературнокритическая деятельность ОПОЯЗа рассматривается в контексте 
противостояния двух типов культуры: «горячей», поднимающей на щит 
новые худо жественные явления, нарушающие канон, и «холодной», 
стремящейся законсервировать унаследованную из прошлого систему 
ценностей.

ББК 80
УДК 829
У 54

ISBN 978-5-89826-414-7

В оформлении обложки 
использован фрагмент рисунка 
А. Родченко из коллекции 
Государственного центра 
современного искусства (ГЦСИ).

©  М. Умнова (наследники), 2013
©  А. Горшков, А. Яруллина, обложка, 2013
©  А. Яруллина, макет, 2013
©  А. Уткин, шрифты, 2012
©  Прогресс-Традиция, 2013

УДК 829
ББК 80

[Вместо предисловия] 
 

Это первая и, как ни больно это говорить, последняя книга 
Марии Умновой (1959–1998). Название восходит к письму, 
адресованному Юрием Тыняновым писателю Льву Лунцу: 
«...литературная культура весела и легка... она — не „традиция“, не приличие, а понимание и умение делать вещи 
нужные и веселые». 
Книга выросла из кандидатской диссертации, защищенной в 1996 году на факультете журналистики МГУ. 
«Наконец появилась женщина-теоретик», — так охарактеризовала работу своего аспиранта профессор Галина Андреевна Белая.  Мария Умнова неоднократно участвовала 
в Тыняновских чтениях, выступила с докладом на Международном конгрессе «100 лет Р. О. Якобсону», читала в РГГУ 
спецкурс «ОПОЯЗ: авангардная наука и авангардная критика», а также  вела семинары к курсу лекций Миха ила Леоновича  Гаспарова «Анализ поэтического текста». 
«Ведь это труд моей жизни!» — отшучивалась Мария 
в ответ на вопросы, когда же диссертация превратится 
в издательскую рукопись. Действительно, книга оказалась 
трудом ее жизни. Текст был сдан в издательство РГГУ в мае 
1998 года, а 5 августа Марии Умновой не стало.
Максимально, до ригоризма требовательная к себе, 
осторожно, по капле, доверяя мысли бумаге, она успела 
сказать много меньше, чем могла бы. 
 Хотелось бы выразить благодарность всем, кто оказал помощь в подготовке этого издания: Елене Войналович, Александру Горшкову, Наталье Ереминой, Ирине 
Степачевой-Бохенек, Артему Уткину, Анастасии Яруллиной. Все они кто советом, а кто деятельным уча стием 
помогли книге обрести тот вид, который она имеет сейчас.
Особая признательность — родителям автора: Марии 
Сергеевне и Виктору Ивановичу Умновым. Без их настойчивой заботы о судьбе книги она могла бы никогда не увидеть свет.

Содержание

[Вместо предисловия] 
5 

Введение 
 
Смена культурных парадигм начала ХХ века и ОПОЯЗ 9 

I.  Авангардные установки в системе идей ОПОЯЗа 

 
 Представление об относительном характере 
ценностей и аксиом 
19 

 
Высокий аксиологический статус эстетического 
30 

 
Установка на изменчивость 
39 

 
Концепция литературы — концепция критики 
59 

 
Проблема интерпретации 
66 

 
Проблема оценки 
81 

II. «Авангардная» критика формалистов 

 
«Ученая критика» vs. «критика как литература»  
95 
 
«Новая критика» ОПОЯЗа 
106 
 
‘Инновационность’ / ‘инерционность’  
110 
 
«Смещение вещной перспективы»  
115 
 
«Установка на материал» 
119
 
«Тема» 
127
 
«Литературная личность»  
133 
 
«Новая словесная семантика»  
137

Заключение 
142 
Литература  
146
Summary  
174

Смена культурных парадигм начала хх века и ОПОЯЗ

Смена культурных парадигм  
начала ХХ века и ОПОЯЗ

Многочисленные высказывания участников литературного 
процесса 10-х — начала 20-х годов ХХ века свидетельствуют о том, что ситуация, сложившаяся в русской науке 
о литературе этого периода, оценивалась ими как кризисная. Множественность взаимно не сводимых методов, 
представленных в науке о литературе (психологический, 
биографический, культурно-истори ческий и т. д.), интерпретировалась современниками как результат отсутствия 
единой точки зрения на предмет литературоведения, то 
есть отсутствия консенсусного, признанного всеми ответа 
на вопрос «Что есть литература?» [см. Смирнов 1923, с. 92]. 
Проблематичной представлялась не только методология науки о литературе, но и сущность самой литературы. 
«В научном и художественном движении последних лет, — 
писал Вяч. Иванов, — примечательна особенная устремленность внимания на существо, задачи и загадки слова 
и искусства словесного. Позволительно, быть может, усматривать в настойчивости и своеобразном, порою тревоном 
оттенке этих исканий одно из доказательств исторической 
значительности переживаемого времени как поры всеобщего расплава и сдвига» [Иванов 1922, с. 164–165]. 
Свидетельство кризиса — появление рефлексии, 
направленной на такие понятия, которые еще недавно воспринимались как незыблемые и вечные, с одной стороны, 
и «не требующие определения», «естественные», «само 
собой разумеющиеся» — с другой (ср. у Б. Эйхенбаума 
(1925): «Мы живем в эпоху сдвигов и неожиданных возвратов к отдаленным векам, к забытым традициям, к вопросам, 

Введение

ВВЕДЕНИЕ

которые людям ХIХ века казались давно и окончательно 
решенными. Мы многое начинаем как бы сначала — и в 
этом историческая сила нашего времени» [Эйхенбаум 
1987б, с. 424]). 
Ревизия и пересмотр базовых понятий, которые 
в предшествующий период расценивались в качестве 
заданных априори, говорит о том, что в культуре происходит некий существенный перелом, сходный с процессом, 
описанным в книге Т. Куна «Структура научных революций», — на смену одной мировоззренческой парадигме приходит другая. Хотя Т. Кун ставил перед собой лишь задачу 
выявить закономерности развития науки, сформулированные им принципы находят соответствие в более широком, 
культурологическом контексте, что дает основания говорить не только о парадигмах в науке (которые в рамках 
данной концепции понимаются как «признанные всеми 
научные достижения, дающие в течение определенного 
времени научному сообществу модель постановки проблем и их решений» [Кун 1977, с. 11]), но и о неких культурно-исторических парадигмах, определяющих для каждой 
конкретной человеческой генерации основные параметры 
постановки и решения вопросов мировоззренческих, онтологических, эстетических и т. д. (ср. подобное расширительное приложение термина «парадигма» в [Иванов 1986]). 
Своеобразие позиции ученых, составлявших ядро 
формальной школы, заключалось в том, что они выступили 
в качестве группы, подвергшей последовательной ревизии 
все фундаментальные понятия и принципы старой парадигмы и формировавшей «лицо» парадигмы новой 1. 
Характерно, что ощущение своей роли как исторической, своего дела как определяющего какой-то следующий 

1 
Несмотря на то, что понятия ‘ОПОЯЗ’ и ‘формальная школа в России’ 
частично не совпадают, во избежание тавтологии в дальнейшем оба 
они используются как синонимичные, то есть во всех случаях, когда 
речь идет о формализме, формальной школе и т. д., имеется в виду 
теория и практика ОПОЯЗа и прежде всего В. Шкловского, Б. Эйхенбаума и Ю. Тынянова.

Смена культурных парадигм начала хх века и ОПОЯЗ

этап развития культуры было в высшей степени присуще 
опоязовцам («Формальный метод сыграл, может быть, 
революционную роль» [Томашевский 1925б, с. 150]; «Мы 
с самого начала поняли свое дело как историческое, а не 
как личное дело того или другого из нас. В этом наша главная связь с эпохой» [Эйхенбаум 1987б, с. 407]) 2. Это ощущалось и современниками («гордая принадлежность к тем, 
кому принадлежит будущее» [Горнфельд 1922б, с. 5]). 
Следует отметить особо, что та новаторская роль, 
которую взяли на себя формалисты, затрагивала не только 
круг проблем собственно научных, но в не меньшей степени была обращена на формирование новой парадигмы 
культуры в целом. 
О том, что задачи, которые ставили перед собой формалисты, выходили за рамки чисто научных, но имели более 
широкую направленность и были нацелены на утверждение 
новой культурной парадигмы, говорит, на наш взгляд, 
не академичный характер их выступлений (традиционно 
рассматривавшийся лишь в связи с близостью формализма 
к футуризму с его эксцентричной, эпатирующей манерой 
самоподачи), обращенность высказываний формалистов 
не только к ученым коллегам, но и к публике 3.
Характерно, что в качестве своих основных оппонентов опоязовцы рассматривали не академическую науку, 
а теории символистов и импрессионистической критики, 

2 
Здесь и далее (за исключением специально оговоренных случаев) 
подчеркивание передает выделения (курсив, разрядка, подчеркивание), сделанные авторами цитируемых текстов.

3 
Ср. у П. Медведева: «Формалисты вели полемику не столько с дру- 
гими научными направлениями в литературоведении, сколько… 
с обывательскими воззрениями на искусство» [Медведев 1934, 
с. 620]. А. Горнфельд: «Часто приемы наших формалистов ближе 
к митинговым, чем к кабинетным»; «вопросы чисто научного метода 
они сделали темами для крикливой публицистики» [Горнфельд 
1922б, с. 5]; Я. Мукаржовский: Шкловский «обращается скорее 
к литературной общественности, чем к специалистам» [Мукаржовский 1975а, с. 28] и др.