Меры пресечения в уголовном процессе: теоретические основы

Федеральное казенное образовательное учреждение  

высшего образования «Кузбасский институт 
Федеральной службы исполнения наказаний» 

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

А. Б. Диваев 

 
 

МЕРЫ ПРЕСЕЧЕНИЯ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ:  

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ 

 

монография 

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Новокузнецк, 2020 

УДК 343.852  
ББК 67.411 

Д 44   

 

Рецензенты: 

старший преподаватель юридического факультета  

ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России,  

кандидат юридических наук, доцент С. П. Брыляков; 

доцент кафедры уголовного процесса Омской Академии МВД России, 

кандидат юридических наук Л. А. Пупышева 

 

Диваев А. Б.   

Д 44         Меры пресечения в уголовном процессе: теоретические основы :  
          монография / канд. юрид. наук, доц. А. Б. Диваев. — Новокузнецк: 
          ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России, 2020. — 144 с.  

ISBN 978-5-91246-128-6 
 
Автор монографии исследует теоретические основы наиболее суро
вых мер уголовно-процессуального принуждения — мер пресечения. В 
основу исследования природы мер пресечения автор кладет цель применения этих мер, которая определяет их правовую природу. В работе раскрыты признаки мер пресечения, дано авторское определение их понятия, 
изучены условия и основания применения мер пресечения. 

Издание предназначено для научных работников, преподавателей, 

аспирантов, 
адъюнктов, 
исследующих 
проблемы 
уголовно
процессуального принуждения; студентов, курсантов и слушателей юридических и иных правовых факультетов, а также работников суда, прокуратуры, органов предварительного расследования и адвокатуры. Работа 
может быть полезна и широкому кругу читателей, интересующихся рассматриваемой проблематикой. 

 
 

УДК 343.852 

ББК 67.411 

 
 

Монография рекомендована к изданию решением  

Совета по научной и редакционно-издательской деятельности  

ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России,  

протокол № 11 от 23 декабря 2019 года  

 
 

ISBN 978-5-91246-128-6                              © ФКОУ ВО Кузбасский институт 

ФСИН России, 2020 

Оглавление 

ВВЕДЕНИЕ ........................................................................................................ 4 

ГЛАВА 1. Понятие, сущность и признаки уголовно-процессуального 

принуждения .................................................................................... 7 

1.1. Понятие и признаки государственного принуждения в уголовном 

процессе ....................................................................................................... 7 

1.2. Содержание признаков  уголовно-процессуального принуждения .... 24 

1.2.1 Целенаправленность уголовно-процессуального принуждения 24 
1.2.2 Нормативность уголовно-процессуального принуждения ......... 31 
1.2.3 Субъектный состав уголовно-процессуального принуждения .. 35 
1.2.4 Процедурность уголовно-процессуального принуждения ......... 47 
1.2.5 Обоснованность уголовно-процессуального принуждения ....... 53 
1.2.6 Правоограничительный характер уголовно-процессуального 

принуждения .................................................................................... 60 

ГЛАВА 2. Меры пресечения в уголовном процессе: понятие, признаки, 

условия и основания применения ............................................... 65 

2.1. Понятие и признаки уголовно-процессуальных  мер пресечения ....... 65 
2.2. Система мер пресечения в уголовном процессе ................................... 91 
2.3. Условия применения мер пресечения .................................................. 101 
2.4. Основания применения мер пресечения .............................................. 114 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ .............................................................................................. 129 

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ ............................................ 132 

 

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

 
 

ВВЕДЕНИЕ 

 

… Право должно быть сильным, но для того 

 чтобы быть сильным, оно должно быть правом. 

И. В. Михайловский 

 

Вниманию читателя представляется работа, посвященная весьма 

популярной в уголовно-процессуальной науке тематике — мерам пресечения. Наряду с вопросами осуществления уголовно-процессуального доказывания, 
именно 
спорные 
аспекты 
регламентации 
уголовно
процессуального принуждения, составной частью которых являются проблемы применения мер пресечения, относятся к числу наиболее востребованных уголовно-процессуальной теорией вопросов. Их изучением наука 
занималась как в дореволюционный, так и в советский период развития 
уголовно-процессуальной доктрины. Занимает эта проблематика и современных исследователей. 

Такая популярность вопросов применения мер пресечения не пре
минула сказаться на количестве трудов, посвященных самым разнообразным их аспектам, что создает иллюзию абсолютной исчерпанности этой 
тематики, утраты актуальности этого научного направления. Только в последние годы в его рамках подготовлен ряд серьезных исследований, в 
том числе и уровня докторской диссертации, что усиливает эту иллюзию. 

Однако иллюзия бытия, как известно, — не есть само бытие, а по
этому анализ уголовно-процессуальной теории, современного закона и 
практики его применения, позволил сформулировать ряд, как представляется, актуальных вопросов, которые до настоящего времени так и не получили достаточного разрешения в науке уголовного процесса. 

Что это за вопросы? Сразу отметим, что размышляя над содержани
ем данного исследования, мы сознательно постарались избежать рассмотрения процедурных проблем, касающихся порядка применения мер пресечения, поставив перед собой задачу изучения их теоретических основ, 
так как именно здесь, в этом сегменте научного знания наметились самые 
значительные пробелы. Естественно, это вовсе не означает того, что процедура применения мер пресечения исчерпала свою актуальность — в 
этой сфере еще не мало «узких» мест, устранением которых занимается 
современная уголовно-процессуальная наука. Однако повторим — не эти 
вопросы были нами поставлены во главу угла при написании данной работы. Целью представленного исследования явилось теоретическое 
осмысление того, что в соответствии с положениями современного закона 
принято традиционно (а скорее — по инерции) называть мерами  
пресечения.  

Здесь можно задать вполне уместный вопрос: а ранее теоретические 

основы мер пресечения в уголовном процессе разве не становились предметом изучения, и, если эти разработки производились, чем плоха традиционная, устоявшаяся  теория? И ответ на его первую часть будет вполне 
ожидаемым — конечно, и такие исследования проводились, и теория имеется. Здесь наше исследование вряд ли можно считать новаторским. 

В то же время, вызывает сомнение состоятельность ряда аспектов 

имеющейся теории мер пресечения, индикатором чего является очевидная 
неэффективность большинства этих мер, их слабая востребованность правоприменителем, которая, зачастую, находится на грани абсолютной 
невостребованности. Причем, изучение практики применения этих мер 
позволило нам предположить, что природа многих проблем этой сферы 
деятельности кроется вовсе не в правоприменителе, его лени, некомпетентности, организационно-технических издержках и т. п. Их источником 
являются сами предусмотренные законом меры, а точнее несоответствие 
их существа той сущности, которой должны отвечать меры пресечения. 
Проще говоря, ряд мер, предусмотренных положениями главы 13 УПК 
РФ, отнесенных ею к мерам пресечения, на самом деле таковыми называться не могут, что и блокирует их применение в реальности. 

На протяжении долгого времени институт мер пресечения в уголов
ном процессе является своеобразной «священной коровой» для законодателя — он очень неохотно вносил  и вносит изменения в систему норм, 
регламентирующих систему и порядок их применения. Если же изменения и случаются, то они носят скорее косметический характер. Складывается впечатление, что на протяжении десятилетий законодатель в своем 
видении мер пресечения и технологии их использования в уголовном 
процессе, идет по когда-то и кем-то проложенной колее, опасаясь сойти с 
нее во избежание негативных последствий. Может это прозвучит излишне 
жестко, но для описания того, что происходит в этой сфере вполне уместно использование термина «стагнация», когда законодатель предпринимает попытки переломить сложившуюся практику, активизировать применение всего арсенала мер пресечения, однако, если подвижки и происходят, то на общем фоне практики применения закона они выглядят погрешностью. А правоприменитель, «по традиции», в подавляющем большинстве случаев действует по принципу: если невозможно заключить под 
стражу — отпущу под подписку. 

В чем причины сложившейся ситуации? Думается, что причин мно
го, однако одной из главных является несоответствие того традиционного, 
сложившегося, по сути, полвека назад, теоретического базиса, положенного в основу отраженного в законе института мер пресечения, реальной 
объективной природе большинства мероприятий, волей законодателя от

несенных к числу мер пресечения. А поэтому преодоление этого несоответствия должно осуществляться не только путем законодательных изменений. Эти изменения должны стать следствием переосмысления сути 
мер пресечения на теоретическом уровне, выявления их социальной и 
правовой природы, формулирования концептуально нового подхода к тому, что следует считать мерами пресечения, так как для нас совершенно 
очевидно, что любые изменения уголовно-процессуального закона, произведенные в рамках существующей теории мер пресечения, не приведут 
к изменению ситуации. 

 
 
 
 

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ, СУЩНОСТЬ И ПРИЗНАКИ  

УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ 

 
 

1.1. Понятие и признаки государственного принуждения  

в уголовном процессе 

 

Как представляется, разговор о мерах пресечения необходимо 

начать с ответа на вопрос о том, чем же является принуждение в уголовном процессе и может ли он существовать без применения принудительных средств. Это одна из актуальных проблем науки и предмет острой 
научной дискуссии. 

Интерес к указанной проблеме вовсе не случаен и объясняется не 

только ее сложностью, тем, что применение принудительных средств тесно соприкасается с вопросами обеспечения прав и свобод граждан или 
другими подобными обстоятельствами. Далеко не бесспорна сама возможность применения принудительных властных механизмов в уголовном процессе. Если не вдаваться в подробности, не заглядывать в суть, то 
применение какого-либо принуждения к участникам производства по 
уголовному делу, когда еще нет до конца установленного факта преступления, юридически оформившейся фигуры преступника может показаться 
излишним. Тем более «оттеняет» данный вывод сопоставление уголовнопроцессуальной деятельности с близко расположенной к ней сферой уголовно-правовых отношений, где применение принуждения не подвергается сомнению — там, где есть преступление, должно последовать и  
наказание. 

Так, все же является ли принуждение необходимым элементом уго
ловно-процессуальной деятельности и может ли уголовный процесс 
«обойтись» без принуждения? 

В теории уголовного процесса, вне зависимости от того, о каком пе
риоде ее развития идет речь (дореволюционном1, советском или совре
 

1 В данной работе мы сознательно упрощаем ситуацию, так как рассматривать период 

развития уголовно-процессуальной науки, предшествовавший Октябрьской революции 1917 г., 
как единый этап, в котором знание об уголовно-процессуальных явлениях пребывало в статике, нельзя. Так, нельзя игнорировать очень длительный исторический этап, предварявший судебную реформу 1864 г., который, хотя и не характеризуется обилием специальных научных 
работ по теории уголовного процесса (основную роль в этот период играли переводные научные источники), однако и он вполне может считаться самостоятельным периодом — этапом 
становления уголовно-процессуальной науки. И уж тем более, нельзя говорить о каком-либо 
статичном знании применительно к периоду с 1864 по 1918 г., который отмечен бурным развитием теории уголовного процесса, пик которого пришелся на первые полтора десятка лет 
прошлого века. За эти более чем 50 лет существенные изменения претерпел как сам уголовнопроцессуальный закон, так и уголовно-процессуальная теория. Однако в контексте нашего 
исследования, которое не является историческим и не ставит своей целью ретроспективный 

менном), единодушно признается, что: «…процедура уголовного судопроизводства объективно носит карательный характер. Уголовному процессу априори присущи институты принуждения, которые занимают в 
нем ведущее место и имеют решающее значение в плане достижения стоящих перед ним целей»2. Однако почему этот вопрос решен так  
однозначно? 

В лексическом понимании термин «принуждение» рассматривается 

как производное от глагола «принудить», что означает «заставить сделать 
что-то»3. Если говорить о правовом наполнении данной категории, то в 
теории права принуждение всегда употребляется применительно к таким 
правовым категориям как «власть» и «государство», что вполне объяснимо — принуждение в теории рассматривается как средство осуществления государственной власти. 

Любые социальные структуры характеризуются множественностью 

субъектов, а, следовательно, и многообразием присущих им интересов.4 К 
числу таких структур, вне всяких сомнений, относится и государство, которое, как известно, является формой организации общественной власти.  
Для реализации этих интересов субъекты — их носители постоянно вступают в отношения друг с другом. При этом, что вполне очевидно, если 
интересы субъектов данного отношения взаимны, не противоречат друг 
другу, дополняют друг друга, т.е. совпадают, их реализация не представляет особой сложности. 

Препятствия к их реализации возникают, когда интересы субъектов 

отношений противоречат друг другу, когда потребности и побуждения 
одних членов сообщества идут вразрез с интересами других его членов, 
конкурируют друг с другом. В таких случаях мы имеем дело с таким явлением как социальный конфликт, способы разрешения которого могут 
быть самыми разнообразными. Если участниками данного отношения — 
носителями противоречивых интересов — являются субъекты, каждый из 

 

анализ уголовно-процессуальной науки, мы не будем выделять конкретных этапов в развитии 
русской уголовно-процессуальной теории царского периода, сосредоточившись на точках 
зрения конкретных авторов. 

2 Булатов, В. В. Государственное принуждение в уголовном судопроизводстве : моно
графия. — Омск: Омская академия МВД России, 2003. — С. 10. 

3 Ожегов, С. И., Шведова, Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 80000 слов и фра
зеологических выражений / Российская Академия наук. Институт русского языка им. В. В. 
Виноградова. — 4-е изд. — М.: ООО «А ТЕМП», 2006. — С. 595.  

4 Категория «интерес» очень многозначна и используется во многих сферах научного 

познания, в том числе и в правовых науках. Применительно к данной работе, здесь и далее мы 
эту категорию будем использовать в ее социологическом значении как «реальную причину 
деятельности социальных субъектов, направленной на удовлетворение определенных потребностей, лежащую в основе непосредственных побуждений, мотивов, идей и т. п., определяющуюся положением и ролью этих субъектов в системе общественных отношений». (См.: 
Социологический энциклопедический словарь на немецком, французском и чешском языках  
/ редактор-координатор, академик РАН Г. В. Осипов. — М.: НОРМА, 2000. — С. 110. 

которых по отношению к другому обладает равными возможностями, 
наиболее действенным, «цивилизованным» способом разрешения данного 
социального конфликта являются переговоры, когда каждый из его участников, идя на взаимные уступки, отказываясь от части своих притязаний в 
пользу другого, удовлетворяет свой интерес в целом. Наиболее характерным примером таких отношений являются переговоры продавца и покупателя, когда между ними происходит «торг» и путем уступки части цены 
достигается конечная цель — продажа или приобретение товара. 

Совершенно по-другому развиваются отношения субъектов — но
сителей противоречивых интересов, когда их статусы не равны. Так уж 
исторически сложилось, что любая привычная для нас общественная 
структура, независимо от сложности ее внутреннего устройства, иерархична, а ее субъекты, в большинстве случаев, вступая в общественные отношения не равны. В основе этой иерархии могут лежать самые разнообразные факторы, начиная от таких неформализованных причин, как физическое превосходство (первобытные родоплеменные сообщества) или родительский авторитет (семья) и заканчивая такой чисто формальной причиной, как наличие у участника общественного отношения властных полномочий, что характерно для государства. Любой из представителей общества, находящийся выше в этой официальной или неофициальной 
иерархии — носитель власти, обладает средствами подчинения интересов 
одних участников отношений своим или общим и, в том числе государственным интересам. В последнем случае, когда речь идет о государственном интересе, власть применяется участником отношений — представителем государства, властные полномочия которого имеют государственную официальную основу. Использование им власти в своих личных 
интересах — правонарушение. 

Отсюда может возникнуть вопрос: а как же, собственно, определить 

государственным или личным является интерес, преследуемый представителем государства — участником данного общественного отношения? 
Единственный критерий этого — правовая норма. Каждая правовая норма 
и право, в целом, это универсальный регулятор наиболее важных, жизненно необходимых для существования данной общности отношений. 
Правовое воздействие на общественные отношения происходит не иначе 
как посредством осознания истинных объективных потребностей общества субъектом его управления и возведения их в ранг государственного 
интереса, следствием чего является генерация некоего общеобязательного 
правила поведения, отраженного в законе. В зависимости от того, как соотносится это правило поведения с объективными потребностями общественного развития, оно в равной мере может стать как стимулом к развитию общественных отношений, поставит их под охрану, так и бременем, 

«путами на ногах» общественного развития. С этой точки зрения, право 
— это не просто регулятор общественных отношений, но и официальное 
выражение государственного интереса, воли государства. 

Итак, власть и право находятся в жесткой детерминированной связи 

друг с другом. Насколько власть в своей основе имеет право, настолько 
же и право базируется на власти. Думается, что нет необходимости доказывать, что право, неподдержанное властью, беспомощно. Отсутствие 
властной основы права ставит под сомнение основополагающее свойство 
права — его общеобязательность. 

Каков же механизм властного воздействия на поведение субъектов 

общественных отношений, целью которого является подчинение его поведения правовым предписаниям — механизм обеспечения общеобязательности права? На самом деле это не самый простой вопрос, требующий отдельного обстоятельного исследования, а поэтому здесь мы остановимся только на одном из его аспектов — методах, используемых в 
этом механизме. 

Еще в конце 70-х гг. XX века В. Н. Кудрявцев в одной из интерес
нейших работ своего времени по теории права писал: «… представление 
об обязательности права складывается из идеи о его социальной ценности 
плюс понимания наличия мер государственного принуждения, гарантирующих исполнение закона»5. Таким образом, общеобязательность права, 
его реальность может обеспечиваться как путем убеждения, результатом 
чего становится осознание членами общества ценности правового предписания и необходимости придерживаться его в своем поведении, так и 
посредством принуждения — основанным на власти воздействием на поведение субъектов общественных отношений в целях их подчинения правовым предписаниям. Отсюда — имманентная связь между правом и 
принуждением. С этой точки зрения принуждение в целом необходимо 
рассматривать как метод реализации любой власти, а государственное 
принуждение — как метод осуществления государственной власти, применяемый в целях подчинения воли того или иного субъекта государственной воле, в целях реализации правовых предписаний, содержание 
которых отражает государственные интересы6. 

 

5 Кудрявцев, В. Н. Право и поведение. — М.: Юридическая литература, 1978. — С. 131. 
6 Мы намеренно подробно не останавливаемся на анализе общетеоретических подхо
дов к определению категории «государственное принуждение», ограничившись высказыванием своей позиции по этой проблеме. В теории права, между тем, имеются самые разнообразные подходы к определению понятия «государственное принуждение» и определение его как 
метода осуществления государственной власти лишь один из них (см. также, например: Попкова, Е. С. Юридическая ответственность и ее соотношение с иными правовыми формами 
государственного принуждения : дис. … канд. юрид. наук. — М., 2001. — С. 13). 

В частности, в теории государственное принуждение также рассматривают как: метод 

руководства обществом (Базылев, Б. Г. Государственное принуждение и правовые формы его 

Почему при регулировании общественных отношений не достаточ
но лишь метода убеждения? Ответ, думается, также очевиден. Убеждение, 
безусловно, необходимо рассматривать как приоритетный метод воздействия на поведение субъектов общественных отношений. Абсолютно прав 
был классик советской и российской юридической теории, С. С. Алексеев, 
когда утверждал, что право: «…выражает лишь возможность применения 
государственно-принудительных мер в тех случаях, когда лица не исполняют возложенных на них юридических обязанностей, когда возникают 
препятствия в осуществлении субъективных юридических прав. Иначе 
говоря, в праве принуждение как бы находится на втором плане, существует до известного времени в "скрытом виде"»7. 

Однако ситуация, когда субъекты общественных отношений полно 

и точно исполняют требования правовых предписаний, регламентирующих эти отношения, идеальна. К сожалению, в реальности, мы зачастую 
встречаемся с обратным поведением, когда человек или организация 
(субъект отношения) без достаточных оснований свой интерес ставит 
выше, отражающих общественную волю и воплощенных в норме права, 
государственных интересов, в силу чего тот приобретает свойство противоправности и для подчинения его поведения велению права необходимо 
применять принуждение. 

Отсюда одна из форм правового поведения — неправомерное пове
дение, поведение не соответствующее норме права, побуждающее государство, в лице своих органов и их должностных лиц, к осуществлению 
деятельности, направленной на охрану права, восстановление нарушенной системы социального регулирования. 

Технически это происходит следующим образом. Любая норма пра
ва имеет «информационный и ценностный аспекты»8. Оба этих аспекта 
объективны, и могут быть искажены только субъективно адресатом правового предписания — субъектом, на регламентацию поведения которого 
направлена данная норма права. 

Информационная составляющая права заключается в том, что лю
бая его норма, имея определенное информационное содержание, призвана 
доносить до адресата, содержащегося в ней предписания, информацию о 
том, какое поведение признается правомерным (обязывающие нормы), 

 

осуществления в советском обществе : дис. … канд. юрид. наук. — Киев, 1968. — С. 98); 
форму функционирования государственной власти (Мшвениерадзе, В. В. Размышления о власти // Власть: очерки современной политической философии Запада. — М, 1989. — С. 9); 
средство правления (Халипов, В. Ф. Кратология как система наук о власти. — М., 1999. —  
С. 31); часть государственных функций (Михайлов, В. А. Меры пресечения в российском уголовном процессе. — М., 1996. — С. 7) и т. д. 

7 Алексеев, С. С. Социальная ценность права в советском обществе. — М.: Юридиче
ская литература, 1971. — С. 108. 

8 Кудрявцев, В. Н. Указ. соч. — С. 129–130.