Русский религиозно-философский дискурс начала ХХ века: лингвориторические параметры групповой языковой личности (на материале сборника «Из глубины» 1918 г.)

И.В. АНИСТРАТЕНКО 

А.А. ВОРОЖБИТОВА 

РУССКИЙ  
РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЙ ДИСКУРС 
НАЧАЛА ХХ ВЕКА:  

ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ 
ГРУППОВОЙ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ 

на материале сборника «Из глубины» 1918 г. 

Монография 

2-е издание, стереотипное

Москва 

Издательство «ФЛИНТА» 

2021 

УДК 801.73 
ББК 81.2-5 
     А 67 

Р е ц е н з е н т ы :  
доктор филологических наук, профессор  
Армавирского государственного педагогического университета 
И.И. Горина 

доктор филологических наук, профессор Воронежского государственного университета 
И.А. Стернин 

Анистратенко И.В. 
А 67          Русский религиозно-философский дискурс начала ХХ века: лингвориторические параметры групповой языковой личности (на материале сборника «Из глубины» 1918 г.) [Электронный ресурс] : монография / И.В. Анистратенко, А.А. Ворожбитова. – 2-е изд., стер. – М. 
: ФЛИНТА, 2021. – 177 с. 

ISBN 978-5-9765-4599-1 

На концептуальной платформе Сочинской лингвориторической школы исследован русский религиозно-философский дискурс начала ХХ века, выполнена 
категориальная разработка понятия «групповая языковая личность». Материалом послужили тексты статей С.А. Аскольдова, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова и 
других известных философов, выразивших свои мировоззренческие позиции в 
эпоху революционных перемен.  
Адресуется специалистам-филологам, аспирантам, студентам филологических направлений, учителям-словесникам. 

УДК 801.73 
ББК 81.2-5 

ISBN 978-5-9765-4599-1
© Анистратенко И.В., Ворожбитова А.А., 2021   
© Издательство «ФЛИНТА, 2021 

ОГЛАВЛЕНИЕ 

Введение ………………………………………………………………....…………...………4 

Глава 1. Теоретико-методологические основы лингвориторического исследования 
русского религиозно-философского дискурса начала ХХ в. …………...…………..…9 

1.1. Проблема определения статуса философского дискурса. Типы философского дис
курса в диалектической взаимосвязи…………………………………..……………………9 

1.2. Тематический и метаязыковой базис русского религиозно-философского дискурса 

начала ХХ в. ………………………...…………………………………………………………27 

1.3. Групповая языковая личность в контексте русского религиозно-философского дис
курса: лингвориторический аспект………………….……………………………………..44 

Выводы по первой главе……………………………………….……………….……………56 

Глава 2. Лингвориторические параметры самопрезентации групповой языковой 
личности русских религиозных философов в дискурсе «Из глубины: сборник  
статей о русской революции»………………………………………………...…….…….59 

2.1. Этосно-мотивационно-диспозитивные параметры групповой языковой личности 

авторов сборника «Из глубины»…………..………………….……………………………59 

2.2. Логосно-тезаурусно-инвентивные параметры групповой языковой личности авто
ров сборника «Из глубины»……………………..………………………..…… ..…………81 

2.3. Пафосно-вербально-элокутивные параметры групповой языковой личности авторов 

сборника «Из глубины»………………………………....……….………….…………......110 

Выводы по второй главе……………………….…………….………………………….…131 

Заключение ………………………………………..…….…………………..……………..135 

Библиография ………………………………………..……………………...…………..…140 

Приложение 1. Лингвориторические параметры групповой языковой личности русских 
философов начала ХХ в. как триггеры синергетического эффекта ментально-экспрессивного континуума сборника статей о русской революции «Из глубины»..…………158 

Приложение 2. Дискурсивные процессы социокультурной коммуникации в свете лингвориторического подхода: российский общественно-политический дискурс конца 
ХIХ в. – первой половины ХХ вв. (обобщение результатов исследований Сочинской 
школы)……………………………………….…….…………..…….…………...…………162 

3

ВВЕДЕНИЕ 

Актуальность проблемы, рассматриваемой в предлагаемой монографии, обусловлена отсутствием комплексного языковедческого анализа – на 
основе достижений антропоцентрической и когнитивной лингвистики, 
психолингвистики, неориторики – наследия русских религиозных философов. Их отдельные концептуальные построения изучались лингвистами в 
дискурсивном аспекте (Э.А. Бальбуров, Л.Ю. Буянова, Е.В. Лисицына, 
Е.В. Сергеева и др.), однако очевидна потребность в системном описании 
ментально-языкового 
пространства 
отечественного 
религиознофилософского дискурса.  
Велико внимание современной гуманитарной науки, включая языкознание, к феномену «русского религиозно-философского возрождения» 
(С.С. Хоружий), ознаменовавшему начало ХХ в. в России. Переосмысление советского этапа российской истории на рубеже ХХ–ХХI вв. актуализировало обращение к явлениям, оппозиционным по отношению к официальной советской идеологии. Бурная полемика постперестроечного периода1 вокруг вопроса «Что произошло с нашей страной, почему та идеология, 
которой мы так долго поклонялись, просто не была в состоянии принести 
нашему народу мир и благосостояние?» [Ципко, 1990] приняла более спокойные формы, исследования обрели конструктивный характер; ученые 
обратились к детальному анализу мировоззренческих позиций выдающихся деятелей русской философии, науки и культуры, желавших процветания 
родной стране, однако насильственно отторгнутых от нее в революционную эпоху.  
Насущнейшей задачей российского общества на современном этапе 
его развития является выработка национальной идеи как духовноэтической стратегии российской государственности. Это невозможно без 
досконального изучения прошлого, обращения к именам тех, кто смог запечатлеть в слове национально-культурную трагедию ХХ в. Выдающиеся 
русские религиозные философы, выступив в переломный момент российской истории в сборнике «Из глубины» (1918) в качестве групповой языковой личности, продемонстрировали особый тип продуцента дискурса, 
который нуждается в детальном рассмотрении специфики его репрезентации в текстовом массиве.  
Объектом исследования в монографии выступает русский религиозно-философский дискурс начала ХХ в., предметом – лингвориторические 
параметры групповой языковой личности продуцентов данного типа дискурса в условиях социально-политической актуализации. 
Материалом исследования послужил текст издания «Из глубины: 
Сборник статей о русской революции» (1918) в переиздании 1990 г., в который вошли статьи одиннадцати русских религиозных философов: 

1 Перестройка 1985 г. осмысляется лингвистами как «начало конца тоталитарного 
языка» [Купина, 1995]. 

С.А. Аскольдова, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Вяч. Вс. Иванова, 
А.С. Изгоева, С.А. Котляревского, И.А. Покровского, П.Б. Струве, 
П.И. Новгородцева, В.Н. Муравьева, С.Л. Франка, – выразивших свои 
нравственно-мировоззренческие и философско-политические позиции в 
связи с Октябрьским переворотом 1917 г. в России. 
Цель монографии – выявить специфику лингвориторических параметров групповой языковой личности продуцентов русского религиознофилософского дискурса начала ХХ в. в ситуации социально-политической 
«мобилизации». 
Поставленная цель обусловила следующие задачи: 
– определить теоретико-методологические основы исследования философского дискурса, рассмотреть его типологию, установить взаимную 
соотнесенность ряда смежных понятий; 
– охарактеризовать тематику и метаязык русского религиознофилософского дискурса начала ХХ в. как уникального культурноисторического феномена; 
– обосновать необходимость введения понятия «групповая языковая
личность» по отношению к авторам сборника статей о русской революции 
«Из глубины», осуществить категориальную разработку данного понятия; 
– рассмотреть лингвориторические параметры групповой языковой
личности продуцентов дискурса сборника, систематизировать выявленные 
особенности в качестве триггеров синергетического эффекта единого ментально-языкового пространства. 
Гипотезой явилось предположение о том, что категориальная разработка понятия групповой языковой личности уточнит представления о типологии субъекта дискурсивно-текстообразующего процесса; комплексный анализ специфики ее лингвориторических параметров на избранном 
текстовом материале послужит моделированию картины мира выдающихся российских деятелей мировой культуры начала ХХ в., возвращенных в 
контекст отечественной философии в постсоветский период. 
Теоретико-методологическую основу исследования составили диалектическая логика, системный подход, философия языка (К.-О. Апель, 
М.М. Бахтин, Ж. Деррида, М. Фуко и др.); труды в области теории дискурса (Н.Д. Арутюнова, Е.А. Кожемякин, Е.В. Переверзев, Ю.С. Степанов, 
Е.В. Чернявская и др.), философского дискурса (Г.Б. Гутнер, Е.Н. Ищенко, 
С.Л. Катречко, Е.А. Кротков и др.), религиозного дискурса (В.И. Карасик, 
Н.Б. Мечковская, Е.И. Шейгал и др.), русского религиозно-философского 
дискурса (В.В. Варава, Н. Полторацкий, А.В. Усачев, С.С. Хоружий и др.), 
антропоцентрического языкознания (Н.Ф. Алефиренко, Ю.Н. Караулов и 
др.), психолингвистики и социолингвистики (В.П. Белянин, А.В. Петровский, Л.П. Крысин и др.), классической риторики и неориторики 
(Н.А. Безменова, Ю.В. Рождественский, И.А. Стернин, Г.Г. Хазагеров и 
др.); фундаментальные исследования в области концептосферы и языка 
русской религиозной философии (Э.А. Бальбуров, Е.В. Сергеева и др.); 

лингвориторическая парадигма как интегративное направление филологической науки в разработке Сочинской научной школы. 
В ходе работы применялись различные методы исследования: общенаучные – системного анализа, моделирования, категоризации понятий; 
языковедческие – описательный, стилистический, дистрибутивный, компонентного и контекстного анализа, лингвориторический; общефилологический метод интерпретации текста. 
Научная новизна предлагаемой монографии заключается в том, что: 
– впервые русский религиозно-философский дискурс начала ХХ в.
исследован в рамках лингвориторической парадигмы, с учетом референциально-тематического и концептно-метаязыкового критериев текстового 
маркирования; 
– впервые осуществлена категориальная разработка понятия «групповая языковая личность (ЯЛ)» применительно к субъекту совокупного 
дискурсивно-текстообразующего процесса, состоящему из нескольких индивидуальных ЯЛ, объединенных общей интенцией, мотивацией речемыслительной деятельности;  
– охарактеризованы этосно-мотивационно-диспозитивные, логоснотезаурусно-инвентивные, 
пафосно-вербально-элокутивные 
параметры 
групповой ЯЛ русских религиозных философов, репрезентированной в 
дискурсе сборника статей о русской революции «Из глубины» (1918).  
Теоретическая значимость данной работы обусловлена: 
– сопоставительным анализом понятий философского дискурса и
смежных с ним (религиозного, научного); уточнением терминологического 
спектра: религиозно-философский/социально(политико)-философский дискурс (содержание)/научно-философский, философско-публицистический 
дискурс (форма); определением содержания названных понятий и характера их взаимообусловленности; интерпретацией категории «философский 
дискурс» с учетом многопараметральной дискурсивной модели; 
– представлением тематического и метаязыкового базиса русского
религиозно-философского дискурса начала ХХ в. в качестве инвентивноэлокутивной координации особого типа; 
– дифференциацией понятий «коллективная ЯЛ», «совокупная ЯЛ
этносоциума», «социостратная ЯЛ», «групповая ЯЛ»; обоснованием термина «групповая ЯЛ», категориальной разработкой данного понятия; 
– выявлением специфики параметров самопрезентации групповой
ЯЛ и ее комплексной лингвориторической стратегии, реализованной в 
ментально-экспрессивном континууме сборника «Из глубины».  
Материалы монографии могут быть использованы в преподавании 
вузовских курсов по теории языка, филологическому анализу текста, психолингвистике, социолингвистике, риторике; в спецкурсах и спецсеминарах, обеспечивающих исследовательскую направленность образовательного процесса. 
В результате выполненного исследования нами были сформулированы в качестве ведущих следующие концептуальные положения:  

1. Философский дискурс определяется как погруженный в социокультурный контекст текстовой массив, продуцируемый языковой личностью, профессионально рефлексирующей на системной научной основе о 
сущности и процессе человеческого бытия. Конечной целью речемыслительного процесса продуцента философского дискурса является, вопервых, максимально адекватная интерпретация в избранной системе 
научных координат устройства и законов функционирования мироздания, 
места в нем человека как субъекта творческих преобразований; во-вторых, 
– внедрение в сознание реципиента авторской интерпретации действительности как мировоззренческой основы жизнедеятельности.  
2. Русский религиозно-философский дискурс начала ХХ в., будучи 
национально и исторически обусловленным комплексом мыслительноречевой культуры, характеризующимся всесторонностью тематики и синкретизмом стиля, является автономным и самодостаточным речемыслительным конструктом, цель которого – рассмотрение философских вопросов всемирной и русской истории и культуры на мировоззренческой основе православия. Референциально-тематический и концептно-метаязыковой 
критерии маркирования религиозно-философского текста позволяют выявить оригинальный тематически-метаязыковой базис русского религиозно-философского дискурса, реализуемый в виде уникальной инвентивноэлокутивной координации в рамках самобытной мировоззренческидиспозитивной структуры. 
3. Под групповой ЯЛ понимается несколько продуцентов совместного дискурса, представленного в концептуальном издательском проекте – 
коллективной монографии. Совокупность индивидуальных текстов, формирующих 
дискурс 
групповой 
ЯЛ, 
обладает 
инвариантным 
ядром/идиостилевыми наслоениями на уровне трех категориальных рядов 
лингвориторической парадигмы: идеологии речевого поступка (этос, логос 
и пафос в конкретике социокультурно-политической ситуации); уровней 
структуры ЯЛ (интенциальный спектр прагматикона, когнитивная база 
идеологической аксиоматики тезауруса, ключевые слова лексикона); риторической технологии дискурсивного процесса (этапы инвенции, диспозиции, элокуции).  
В сборнике «Из глубины» дискурс-ансамбль групповой ЯЛ образован совокупностью индивидуальных дискурс-практик, порождающей синергетический эффект приращения смыслов в публицистически заостренном воплощении философского содержания на уровне трех групп лингвориторических параметров. 
4. На уровне этосно-мотивационно-диспозитивных параметров 
сущностный признак групповой ЯЛ авторов: транслирование традиционных ценностей русской гуманитарной культуры и православного идеала, 
преимущественно в аспекте «дальней прагматики» – обусловил типологические черты дискурса «Из глубины»: на уровне композиционной структуры текста – «информационные сгустки» сильных позиций (заголовок, эпиграф, начало/конец текста, авторские отступления); на архитектоническом 

уровне – «ментальное выдвижение» (конвергенция, сцепление, градация) 
на фоне исторической перспективы (опора на значимые прецеденты русской культуры). 
5. На уровне логосно-тезаурусно-инвентивных параметров сущностный признак групповой ЯЛ: оппозитивность концептосферы (интеллигенция – народ; большевики – народ; интеллигенция – большевики; революция как разрушение – православие как созидание) – обусловил в качестве типологической черты дискурса «Из глубины» актуализацию тематического спектра «Проблема революции – социальной и духовной», «Русские болезни и их преодоление», «Религиозный антропологизм», «Религиозный космологизм». 
6. На уровне пафосно-вербально-элокутивных параметров сущностные признаки групповой ЯЛ (эмотивный спектр: идеальная любовь, вера, 
патриотизм, самоотверженность, созидательность, стремление к познанию, 
великодушие, ответственность и др.; романтический пафос – от религиозного восторга до гневного обличения; лексико-грамматические предпочтения: общественно-политическая лексика, литературные прецеденты, интерлингвистические инкрустации, библеизмы; сложный синтаксис) обусловили типологические черты дискурса на уровне языковых операций 
(повтор, словотворчество, модель «что (кто) есть что (кто)») и риторических действий (тропы: метафоры, метафорические ассоциации, развернутые аналогии; фигуры: риторический вопрос, полисиндетон).  
7. Специфика лингвориторических параметров групповой ЯЛ продуцентов дискурса «Из глубины» благодаря синергетическому эффекту состоит в усложнении структуры ментально-экспрессивного континуума 
(ядро – периферия), в расширении ядерной зоны и сужении периферии за 
счет превалирования общего над частным для данного типа ЯЛ. Ядро образуют общие тематико-метаязыковые элементы, периферию – индивидуальные проявления, находящиеся в рамках референциально-тематического 
и концептно-метаязыкового базиса русского религиозно-философского 
дискурса, однако «выступающие за пределы» данного совокупного продукта речетворческого процесса. 
Монография состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и двух приложений. 

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ 
ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ РУССКОГО  
РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКОГО ДИСКУРСА НАЧАЛА ХХ в. 
 
1.1. Проблема определения статуса философского дискурса.  
Типы философского дискурса в диалектической взаимосвязи 

 

В связи с решением задачи, выдвинутой во введении, – определить 

теоретико-методологические основы исследования философского дискурса, рассмотреть его типологию, установить взаимную соотнесенность ряда 
смежных понятий – в данном параграфе необходимо: 

– обозначить существующие подходы к определению дискурса; 
– выявить специфику философского дискурса по отношению к религиозному и научному, а также характер соотношения и взаимообусловленности 
разных 
типов 
философского 
дискурса: 
религиознофилософский/социально-философский/политико-философский/научнофилософский/философско-публицистический дискурс; 
– представить аналитический обзор исследований лингвистического 
аспекта философского дискурса. 
 
Характер исследований философского дискурса находится в зависимости от подхода к интерпретации ключевого термина. Так, при акцентировании внимания на первую часть терминологического словосочетания 
«философский дискурс», как указывает С.Л. Катречко в работе «Философия как пограничный феномен», исследователи изучают особенности философской деятельности, выявляют взаимосвязь философского дискурса с 
предметом и методом философии, устанавливают его отличие от других 
социокультурных феноменов. Отталкиваясь от второй части термина, ученые сосредоточивают анализ на специфике философского дискурса, рассматривая философию как некую дискурсивную практику, основные черты 
которой предопределены свойствами дискурсивного пространства. Суть 
данного подхода С.Л. Катречко поясняет модифицированным тезисом  
Л. Витгенштейна: «границы (характер) философии определяются границами (характеристиками) дискурсивного пространства» [Катречко, 1998, интернет-ресурс]. Рассматривая термин «философский дискурс» с позиций 
лингвистики и исходя, прежде всего, из дискурсивной сущности исследуемого явления, остановимся на существующих трактовках понятия дискурс. 
Первый тип современных теорий дискурса разработан Т.А. ван Дейком, второй – М. Фуко. Согласно Т.А. ван Дейку, «дискурс <…> является 
сложным единством языковой формы, значения и действия, которое могло 
бы быть наилучшим образом охарактеризовано с помощью понятия коммуникативного события или коммуникативного акта» [Дейк, 2000, с. 121–
122]. Преимущество данного когнитивно-прагматического подхода, обращенного к механизмам порождения/восприятия речи и разрабатывающего 
теорию фреймов, состоит в том, что в данном случае дискурс «не ограни

чивается рамками конкретного языкового высказывания» [Там же, с. 122]. 
В концепции М. Фуко дискурс рассматривается как социальноисторический феномен, определяющий языковое наполнение. Таким образом, при дискурсивном анализе одни авторы применяют постструктуралистскую теорию знака, подразумевая под дискурсом «текст, взятый в событийном аспекте» [Арутюнова, 1990а, с. 136], другие рассматривают дискурс как «”язык в языке”, представленный в виде особой социальной данности» [Степанов, 1995, с. 44], «языковое выражение (языковой коррелят) 
определенной общественной практики, упорядоченное и систематизированное особым образом использование языка, за которым стоит идеологически и исторически обусловленная ментальность», квалифицируя текст 
как «социальное высказывание», «отражение надындивидуальной, коллективной речевой практики» [Чернявская, 2003, с. 55].  
Из двух противоборствующих тенденций дискурсивного анализа: 
«дискурс как внеязыковой/языковой феномен» нами будет рассматриваться вторая, а именно лингвистическая (уже – риторическая) сторона дискурсивного процесса, хотя «идея приписывать дискурсу способность строить 
реальное становится живым нервом гуманитарных дискуссий» [Ищенко, 
2003, с. 201], сферой повышенного внимания не только лингвистов, но и 
психологов, литературоведов, антропологов, культурологов, философов.  
В «Новейшем философском словаре» дискурс определяется как вербально артикулированная форма объективации содержания сознания, регулируемая доминирующим в той или иной социокультурной традиции 
типом рациональности [Можейко, Лепин, 2001, с. 327]. В.П. Макаренко 
пишет, что истоки современного понятия дискурса восходят к трансцендентальному повороту в философии Нового времени, связанному с именем 
Канта. Согласно исходной посылке трансцендентального метода, «наблюдение, мышление и действие зависит от структуры смыслового поля, 
предшествующего фактам» [Макаренко, 2009, интернет-ресурс], т.е. является обусловленным широким внеязыковым контекстом. С философских 
позиций, по мнению А.Р. Усмановой, дискурс, или дискурсия, в широком 
смысле слова представляет собой сложное единство языковой практики и 
экстралингвистических факторов (значимое поведение, манифестирующееся в доступных чувственному восприятию формах), необходимых для понимания текста, т.е. дающих представление об участниках коммуникации, 
их установках и целях, условиях производства и восприятия сообщения 
[Усманова, 2001, с. 332].  
Таким образом, анализ любого дискурса, опираясь на сферу лингвистики, неизбежно включает экстралингвистические аспекты: содержательно-тематические, историко-культурные, лингвопрагматические, психолингвистические и др. 
В.Е. Чернявская указывает на то, что понимание дискурса «как интегративной совокупности текстов, связанных семантическими (содержательно-тематическими) отношениями и/или объединенных в коммуникативном и функционально-целевом отношении», делает ту или иную сферу 

человеческой коммуникации, области знания, типологии текста дискурсообразующей характеристикой [Чернявская, 2003, с. 55]. Данный факт позволяет 
ученым 
говорить 
о 
существовании 
институциональных/неинституциональных дискурсов: религиозного, политического, педагогического, научного, медицинского/бытийного, юмористического, ритуального (В.И. Карасик); политического, юридического, научного, педагогического, рекламного, религиозного, спортивного, военного/бытового, 
художественного (Е.И. Шейгал); выявлять физический, биологический, 
философский дискурсы, различать деловой, разговорный, публицистический дискурсы. Обилие эмпирического материала в области разных типов 
дискурса побуждает исследователей к поиску универсальной теории дискурс-анализа (Е.В. Переверзев, Е.А. Кожемякин и др.).  
Культурные коннотации во многом служат средствами организации 
стереотипов дискурса, его содержательными маркерами. Так, с точки зрения Н.С. Плотникова, философский дискурс есть совокупность институциональных условий, организующих и определяющих распространение словоупотребления в философском сообществе и за его пределами [Плотников, 2005, интернет-ресурс]. Б.М. Гутнер в работе «Теоретический и философский дискурс» дискурсом называет «полную (или, по крайней мере, 
претендующую на полноту) терминологическую конструкцию» [Цит. по: 
Анкин, 2009, интернет-ресурс], считая, что теоретический дискурс (например, научный) зависит от основных культурных или метафизических 
предпосылок, исторический или социологический дискурс – от идеологических. Всякий ученый имеет те или иные методологические предпочтения. Так или иначе, любой дискурс предполагает ряд предпосылок, которые не проговариваются в самом дискурсе. Экспликация этих предпосылок 
выливается в иной дискурс, который разворачивается, например, в сфере 
методологии, эпистемологии, культурологии и т.д. Поэтому, изучая тот 
или иной дискурс, можно задать вопрос о его скрытых предпосылках [Гутнер, 1996, интернет-ресурс]. По мнению Г.Б. Гутнера, философский дискурс оказывается «предельным» дискурсом, не допускающим никакой последующей рефлексии. Всеобщность и предельность философского дискурса исключают кумулятивность в развитии философии, философская система содержит все, что может содержать, а потому для нее невозможны 
столкновения с другим дискурсом. Возможность корректировки и дополнения противоречила бы всеобщности, а потому философский дискурс является такой конструкцией, в которой приобретают определенность предельно общие понятия [Там же] (курсив наш. – Авт.).  
В.А. Шапошников в работе «О нелокальном характере философского 
мышления» среди признаков философского знания называет:  
1) нелокальность (всеобщий характер); 2) «беспредпосылочность»; 3) 
поверхностность; 4) неприменимость прагматического критерия оценки 
(бесполезность в обыденной жизни с практической точки зрения) [Шапошников, 1998, интернет-ресурс].