Национальный миф в художествнной литературе

Л.Ф. Хабибуллина
Т.Н. Бреева

НАЦИОНАЛЬНЫЙ МИФ 
В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ 
ЛИТЕРАТУРЕ

Монография

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2019

УДК 82(035.3)
ББК  83.3(0)5/6
         Х12

Издание печатается по рекомендации Ученого совета  
Института филологии и межкультурной коммуникации 
Казанского федерального университета

Р е ц е н з е н т ы:
д-р филол. наук, проф. О.О. Несмелова
(Казанский федеральный университет);
канд. филол. наук, доцент Т.А. Карпеева
(СПО ИКТЗИ КНИТУ (КАИ))

Х12           

Хабибуллина Л.Ф.
Национальный миф в художественной литературе  [Электронный 
ресурс] : монография / Л.Ф. Хабибуллина, Т.Н. Бреева. — М. : 
ФЛИНТА, 2019. — 500 с.

ISBN 978-5-9765-4045-3

Данная работа представляет собой научное исследование проблемы 
национального мифа в литературе. Авторы определяют понятие 
«национальный миф» и прослеживают стадии формирования его 
компонен-тов, 
оформления 
и 
дальнейших 
процессов 
демифологизации и ремифологизации, приходя к выводу о 
динамичной 
природе 
национального 
мифа. 
Монография 
представляет собой дополненное и переработанное издание книги: 
Бреева Т.Н., Хабибуллина Л.Ф. Национальный миф в русской и 
английской литературе. Казань: РИЦ «Школа», 2009.
Издание рассчитано на специалистов-филологов, преподавателей, 
аспирантов и студентов филологических факультетов. Может быть 
использовано в качестве пособия по спецкурсу для специалистов и 
магистров филологии.

УДК 82(035.3)
ББК 83.3(0)5/6

ISBN 978-5-9765-4045-3
© Хабибуллина Л.Ф., Бреева Т.Н., 2019
© Издательство «ФЛИНТА», 2019

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ ..........................................................................................................4

Глава 1. СТАНОВЛЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ 
САМОИДЕНТИФИКАЦИИ В РАМКАХ ИМПЕРСКОГО МИФА ............. 16

1.1. Формирование образа национального «мы» в литературе ..............24

1.2. Формирование представления о «другом» в русской 
и английской литературе ............................................................................71

Глава 2. ОФОРМЛЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ КОНЦЕПТОСФЕРЫ 
В ЛИТЕРАТУРЕ ................................................................................................97

2.1. Проблема национального характера и образа жизни .......................99

2.2. Образ европейского «другого» ......................................................... 160

2.3. Становление колониального дискурса в русской 
и английской литературе .......................................................................... 218

2.4. Процесс национализации пространства в литературе ...................248

Глава 3. НАЦИОНАЛЬНЫЙ МИФ И ЕГО ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ 
В ЛИТЕРАТУРЕ XX ВЕКА ............................................................................288

Глава 4. НАЦИОНАЛЬНЫЙ МИФ В КОНТЕКСТЕ ИДЕОЛОГИИ ......... 355

4.1. Идеологическое и национальное в русской литературе 
30—80-х годов XX века ............................................................................ 356

4.2. Мессианская модель как концептуальное ядро новой версии 
английского национального мифа ...........................................................400

Глава 5. СТРАТЕГИИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО 
МИФА В ЛИТЕРАТУРЕ РУБЕЖА XX—XXI ВЕКОВ ................................ 416

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ...............................................................................................497

ВВЕДЕНИЕ

Проблема национального мифа рассматривается нами на примере 
русской литературы в ее соотнесении с английской, что обусловлено 
рядом причин. Во-первых, Англия и Россия характеризуются в равной 
степени культуроцентричностью и приоритетом этико-духовной системой ценностей, что обеспечивает параллелизм развертывания структуры 
национального мифа и общность форм его репрезентации. Во-вторых, 
имперская и колониальная составляющие русской и английской государственности весьма активно участвовали в формировании национальной идентичности. В этом смысле Англия и Россия значительно отличаются от большинства европейских держав, имеющих имперское прошлое. Вместе с тем общность колониального дискурса сопровождается 
принципиальным отличием вектора его направленности, приобретая в 
отношении России форму «внутренней» колонизации, а в отношении 
Англии, демонстрируя путь «внешней» экспансии. Подобное расхождение позволяет обозначить своеобразие форм репрезентации представлений о национальном в литературном дискурсе, формируя «свернутую» модель русского национального мифа, преломляющего и отражающего любые инонациональные конструкты, и «открытую» модель 
английского национального мифа, неизменно ориентированного вовне.

* * *

Вторая половина ХХ в., ознаменованная появлением постколониальной ситуации1, зарождением и все большим распространением процесса глобализации и сопутствующего ему феномена мультиэтнических государств и мультикультурности2, стала временем нового витка 
интереса к проблеме национального. По свидетельству И.В. Кабановой: «Наряду с процессами глобализации, ростом проницаемости 

1 Саид Э. Мысли об изгнании // Иностранная литература. 2003. № 1; Said E. Orientalism. New York: Pantheon, 1978.
2 См.: Тлостанова М.В. Проблема мультикультурализма и литература США конца 
ХХ века. М.: Наследие, 2000; Тлостанова М.В. Постсоветская литература и эстетика 
транскультурации. Жить никогда, писать ниоткуда. М.: Едиториал УРСС, 2004. 416 с.

государственных границ для товарно-денежных и людских потоков, 
повышением экономической и культурной однородности мира растет движение антиглобализма, идут параллельные и противоположно 
направленные процессы обострения национальных чувств, роста фундаментализма, а с ними возрастает значение категории национальной 
идентичности. Это понятие особенно актуализировалось с окончанием “холодной войны”, с изменением геополитической карты мира, 
и к нему сразу был применен весь аппарат современной критической 
теории, в которой проблеме идентичности уже и ранее принадлежало 
центральное место»1. В настоящее время абсолютно все направления 
гуманитарной сферы рассматривают разные аспекты национальной 
идентичности и комплекса понятий, с ней сопряженных. Именно на 
этот период приходится создание теоретических концепций, сменяющих традиционное представление о национальном как имманентной категории, раскрывающейся в понятиях «национальный дух», 
«гений нации», «национальный характер» и т.д., которыми оперировали И. Гердер, И. Кант, Ж.-Ж. Руссо. В XIX в. этот круг дополняется понятиями «национальное сознание» и «национальное самосознание». Вся совокупность подобных подходов к осмыслению нации 
составляет премордиальную концепцию определения национальной 
идентичности, в основе которой лежит представление о «естественном», «органистическом» пути зарождения нации. Такое понимание 
нации восходит к И. Гердеру и немецким романтикам: «Согласно их 
представлениям, нация и национальная идентичность суть феномены, 
данные народу “от природы” и не зависящие от наличия национального государства. В Германии еще на рубеже XVIII—XIX вв. возникает понимание национального начала как присущего людям искони —  
в этом случае речь идет о премордиальной, почвеннической национальной идентичности, возникающей на основе этнико-культурных 
признаков. Главенствующая роль в структуре национальной идентичности, таким образом, при этом отводится этнико-культурной 
составляющей»2.

1 Кабанова И.В. Теории национальной идентичности // Филологические записки. 
Вестник литературоведения и языкознания. Воронеж, 2006. Вып. 24. URL: www.vsu.
ru/science/sch-sem/publication/inotex.html/
2 Попова М.К. Национальная идентичность и ее отражение в художественном 
сознании. Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 2004. С. 18.

В противовес этому модернистская концепция определения нации 
и национальной идентичности, начинающаяся оформляться в середине  
ХХ в., утверждает, что нации и национализм — порождение относительно недавних исторических событий, прежде всего Великой французской революции и промышленной революции XVIII в.1: «Феномен возникновения наций и национализма трактуется как ответ на 
потребности капитализма, бюрократического государства, урбанизации и секуляризации. С точки зрения “модернистов” (термин в данном случае свидетельствует о самом широком понимании современности как капиталистической эпохи), нации — преходящие исторические образования, порождение эпохи национальных государств, и 
по мере изменения исторических условий, по мере трансформации 
национальных государств в космополитическое всеобщее государство, прообразом которого служит объединенная Европа, нации и 
национализм изживут себя»2.
И наконец, в 80—90-е годы ХХ в. на смену модернистским концепциям нации пришли постмодернистские3, в которых акцент перемещается на воображаемую гибридную природу наций и национальной идентичности. «“Постмодернистские” концепции принципиально 
отказываются от создания общей теории национализма и ограничивают свой аналитический материал новейшими явлениями в жизни 
наций (массовая миграция, рост феминизма), сосредоточиваются на 
ростках в современности “постнационального” мира. “Постмодернистские” концепции рассматривают национальную идентичность 
в свете “постнационального” мира и глобальной культуры, главным 
образом с позиций угнетенных наций и национальных меньшинств, 
поэтому ключевыми здесь становятся понятия фрагментации, гибридизации национальной идентичности»4. Нация начинает осмысляться 

1 См.: Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1992; Хобсбаум Э. Век Империи. 
1875—1914. Ростов н/Д.: Феникс, 1999. 512 с.; Хобсбаум Э. Век Капитала. 1848—
1875. Ростов н/Д.: Феникс, 2000. 480 с.; Хобсбаум Э. Век Революции. 1789—1848. Рос- 
тов н/Д.: Феникс, 2000. 480 с.; Bhabha H. The Location of Culture. London: Routledge, 
1994. 285 p.; Bhabha H. Nation and Narration. London; New York: Routledge, 1990.
2 Кабанова И.В. Теории национальной идентичности.
3 См.: Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: КАНОН-пресс-Ц: Кучково поле, 2001. 288 с.; Bhabha H.  
The Location of Culture. London: Routledge, 1994. 285 p.
4 Кабанова И.В. Теории национальной идентичности.

здесь как результат деятельности социальных авторов; национальные 
сообщества описываются как «осуществляемый процесс деятельности, состоящий в интерпретации различий, формировании границ, 
изобретении традиций, воображении сообществ, конструировании 
интересов и т.д.»1.
Центральное место в «модернистской» и «постмодернистской» концепциях занимает понятие национальной идентичности, пришедшее на 
смену более традиционному для XIX и первой половины ХХ в. термину 
«национальное самосознание». О.В. Рябов, определяя различие этих 
понятий, акцентирует внимание на более сложной структуре нацио- 
нальной идентичности, включающей в себя помимо сознательного компонента уровень национального бессознательного и наряду с коллективной национальной идентичностью индивидуальную национальную 
идентификацию. Коллективная национальная идентичность, в свою очередь, складывается из авто- и гетеростереотипов, формирующих архетипическую модель «мы / они», которая «лежит в основе национальноэтнических отношений и национальной идентичности»2. Помимо этого 
О.В. Рябов выделяет внутреннюю подвижность национальной идентичности: «...если термин “самосознание” содержит в себе значение “самоосознания”, осознание своего “Я”, своей подлинной сущности и, таким 
образом, известную тождественность бытия нации и ее сознания, то в 
понятии идентичности... заключена возможность рассматривать образ 
“Мы”, существующий у нации в тот или иной исторический момент, 
как не всегда адекватный, как только один из возможных»3. Развивая 
эту мысль, М.Ю. Тимофеев отмечает: «Идентичность — это не статическое, а динамичное явление, существующее в непрерывном процессе 
идентификаций»4.
Формирование и воспроизводство национального дискурса связываются с целым комплексом знаковых систем самого разного порядка. 
По замечанию М.Ю. Тимофеева: «Тексты нации могут читаться и как 
нарративы, и как визио- или аудиотипы. Хотя эти способы естествен
1 Тимофеев М.Ю. Нациосфера... С. 11.
2 Рябов О.В. «Матушка-Русь»: Опыт гендерного анализа поисков национальной 
идентичности России в отечественной и западной историософии. М.: Ладомир, 2001. 
С. 35.
3 Там же. С. 32.
4 Тимофеев М.Ю. Нациосфера... С. 89.

ным образом дополняют друг друга, иногда какой-нибудь из кодов 
становится доминирующим. Как писал Ж. Бодрийяр, “особое очарование Америки состоит в том, что за пределами кинозалов кинематографична вся страна. Вы смотрите на пустыню так же, как смотрите вестерн, на метрополитен — как на экран знаков и формул. То 
же самое ощущение возникает, когда выходишь из итальянского или 
голландского музея и оказываешься в городе, который кажется отражением этой живописи, словно она породила его, а не наоборот”»1. Как 
известно, русская культура, так же как и английская, литературоцентрична2; поэтому в репрезентации национального дискурса литературе 
принадлежит особая роль, она становится одной из ведущих составляющих в саморефлексии нации и конструировании национального 
воображаемого. В этом смысле можно говорить о нескольких основных функциях литературы в моделировании национального сообщества. Во-первых, это функция идентификации, в этом случае национальная литература выступает как гипертекст, знание которого является индикатором принадлежности к той или иной нации. По словам 
Э. Смита: «Создание канонической литературы представляет... популярную стратегию: Шекспир, Мильтон и Вордсворт; Расин, Мольер и 
Бальзак; Пушкин, Толстой и Лермонтов стали иконами нового воображаемого сообщества. В лице читающей публики была создана общность приверженцев, а национальные образы дополнены специально 

1 Тимофеев М.Ю. Нациосфера... С. 108—109.
2 Хрестоматийно известное высказывание Герцена: «У народа, лишенного общественной свободы, литература — единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести. Влияние литературы в подобном обществе приобретает размеры, давно утраченные другими странами Европы», 
пародийно преломляется в словах В. Пьецуха: «Это удивительно, но русская личность издавна находится под владычеством, даже игом родного слова. Датчане своего Кьеркегора сто лет не читали, французам Стендаль, пока не помер, был не указ, 
а у нас какой-нибудь саратовский учитель из поповичей напишет, что ради будущего нации хорошо бы научиться спать на гвоздях, и половина страны начинает 
спать на гвоздях». На рубеже XIX—ХХ вв. именно литературоцентричный характер русской культуры становился основанием для объявления литературы главной 
причиной исторической трагедии современности. Так, по словам В.В. Розанова, 
«все катастрофы в России — литературного происхождения», слишком настойчивое требование обновления жизни активизировало деструктивные силы в обществе.  
М. Волошин также именно литературе приписывал мистическую функцию формирования текста жизни.

созданным текстом»1. Второй функцией литературы становится собственно формирование элементов национального воображаемого (в 
этом случае они могут носить трансляционный характер), а в определенные периоды целостной системы национальной семиосферы. 
Именно эта функция становится предметом изучения в отечественном и зарубежном литературоведении.
Исследование данной области, как и само теоретическое осмысление проблемы национального, актуализируется в последней трети  
ХХ в. Здесь можно выделить несколько основных подходов к решению 
данного вопроса. Исторически первым складывается путь самоописания 
национального «мы»; в русском культурном поле объектом описания 
становится в основном художественная репрезентация феномена «русского характера»2, в английском — разные аспекты «английскости»3. 
Однако подобный путь характеризуется скорее спорадическими обращениями к проблеме национального, нежели системного рассмотре
1 Smith A.D. Gastronomy or geology?: The Role of Nationalism in the Reconstruction 
of Nations // Smith A.D. Myths and Memories of the Nation. Oxford; New York, 1999. 
P. 166. В этом процессе особая роль принадлежит школьному стандарту, равнозначными путями создания воображаемого сообщества становятся стандартизация 
истории через канонический учебник и формирование текста нации в школьном 
курсе преподавания литературы. М.Ю. Тимофеев, анализируя проект П. Вайля и  
А. Гениса «Родная речь. Уроки изящной словесности», приходит к следующим выводам: «Во-первых, учебник литературы задает парадигму семиотического пространства 
литературной классики. Во-вторых, классическая русская литература в полной мере 
выполняет функции священного гипертекста, в котором можно найти и моральные 
заповеди, и образцы для подражания, и объекты для осуждения. <...> Классическая 
русская литература формата школьной программы превращена в сакральный текст —  
почитаемый, но прочитанный многими фрагментарно, поверхностно и знакомый в 
большей степени в интерпретациях, экранизациях и анекдотах. Именно это делает 
гипертекст русской классической литературы в определенной степени лишенным 
этнических коннотаций. Выступая изначально в качестве символа русскости, он без 
особых усилий перекодируется в символ российскости» (Тимофеев М.Ю. Нацио- 
сфера... С. 110—111).
2 См.: Желтова Н.Ю. Проза первой половины XX века: поэтика русского национального характера: дис. ... д-ра филол. наук. Тамбов, 2004. 387 с.
3 Среди исследований на эту тему можно выделить: Gerivas D. Literary Englands. 
Versions of “Englishness” in modern writing. Cambridge University Press. 1993. Wein T. 
British Identities. Heroic nationalism and the Gothic Novel 1764—1824. London: Macmillan, 
2002. 300 p., Langford P. Englishness Identified. Manners and Character 1650—1850. 
Oxford University Press, 2000.395 p., Gicandi S. Maps of Englishness. Writing, Identity 
in the Culture of colonialism. New York: Columbia Univesity Press, 1996. 268 p.

ния ее преломления в литературе. Данный ракурс осмысления нацио- 
нального характерен не только для литературоведения, вначале он в 
большей степени свойствен писательской или литературной критике1.  
В сегодняшнем литературоведении путь самоописания национального 
«мы» начинает сближаться с мифопоэтической реконструкцией нацио- 
нальных смыслов2.
Одним из самых востребованных остается мифопоэтический аспект 
осмысления национального, «ведущий к признанию наличия у наций 
имманентно присущей им мифологизированной картины мира». В рус- 
ском литературоведении первенство в теоретическом осмыслении 
национального образа мира принадлежит Г.Д. Гачеву3. Традиционно 
построение национального образа мира внутренне соотносится с комплексом структурно-семантических подходов, формирующих художественный образ мира. Как следствие этого исследование национального образа мира предполагает моделирование представлений о национальном хронотопе, национальной образной типологии, национальной 
символике, что в конечном итоге позволяет конструировать целостную модель, ориентированную на реконструкцию предельных национальных смыслов, практически не соприкасающихся с историко-идеологическим контекстом.
В последнее время оформилась целая группа исследований, прое- 
цирующих социологический и культурологический аппарат описания 
национального на сферу художественного сознания, что позволяет высветить многоаспектность форм репрезентаций национальной идентично
1 См.: Белинский В.Г. Россия после Петра Великого. URL: http://az.lib.ru/b/
belinskij_w_g/text_0390.shtml
2 См.: Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск: 
Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995; Есаулов И.А. Пасхальность русской словесности. СПб.: Мир, 2006. 560 с.
3 См.: Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Общие вопросы. Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский. Армянский. М.: Советский писатель, 1988. 448 с.;  
Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Космо-Психо-Логос. М.: Академический 
проект, 2007. 511 с.; Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Америка в сравнении с 
Россией и Славянством. М.: Раритет, 1997. 487 с.; Гачев Г.Д. Национальные образы 
мира. Евразия: Космос кочевника, земледельца и горца. М.: Институт ДИ-ДИК, 1999.  
368 с.; Гачев Г.Д. Русский Эрос (Роман мысли с жизнью). М.: Интерпринт, 1994.  
297 с. См. также: Шешунова С.В. Национальный образ мира в русской литературе 
(П.И. Мельников-Печерский, И.С. Шмелев, А.И. Солженицын): дис. ... д-ра филол. 
наук. Дубна, 2006. 368 с.

сти в художественной литературе1. В рамках этого же подхода можно 
выделить рассмотрение нарративной природы национального, основанием которого становится формула Хоми Бхаба2: «Связь между нацией и 
наррацией имеет смысл представлять как отношение между двумя потоками становления: разворачивающимся, незавершенным повествованием и... столь же незавершенным становлением национального сообщества. Отношения же между нацией и нарративом (как продуктом наррации-повествования) может по аналогии рассматриваться как отношение 
между двумя ставшими целостными вещами. Собственно говоря, лишь 
в такой конфигурации филологический (литературоведения и лингвистики) инструментарий становится уместным и естественно занимает 
ведущее место в анализе»3. Продуктивность подобного подхода, однако, 
не отменяет задачи создания специфической, собственно литературоведческой системы описания механизма конструирования национального воображаемого в художественных текстах.
Предлагаемый в данной монографии подход отличает стремление 
рассматривать национальное воображаемое, складывающееся в литературе, как динамичную систему, включенную в процесс нациогенеза 
и в то же время моделирующую целостную конструкцию, подвижность 
которой не отменяет единства на каждом этапе ее существования. Концепция национального мифа соотносится как с системой «постмодернистских» представлений о нации как культурном воображаемом, так и 
с этносимволизмом (Э. Смит, Д. Хатчинсон, А. Гастингс, в отечественной науке — В. Шнирельман), предметом изучения которого становится семиосфера наций: «...этносимволисты подчеркивают важность 
этнических корней нации и сосредоточиваются на изучении национальной символики; гербов и эмблем, гимнов, национальных праздников, на особенностях устройства жилища, храмов и священных мест, 
на языке. Общие для этноса / нации воспоминания, механизм работы 
национальной памяти, способы ее передачи, образы святых, вождей и 
героев, военных побед и поражений привязаны к географически опреде
1 См.: Попова М.К. Национальная идентичность и ее отражение в художественном сознании. Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 2004. 170 с.
2 Nation and Narration / ed. H. Bhabha. London; New York: Routledge, 1990.
3 Нация как наррация. Опыт американской и русской культуры: мат-лы IV Летней фулбрайтовской гуманитарной школы в МГУ им. М.В. Ломоносова. М.: Аванти, 
2002. С. 8—9.