Грамматика комического в немецком прозаическом шванке

Т.А. Рохлина

ГРАММАТИКА КОМИЧЕСКОГО
В НЕМЕЦКОМ ПРОЗАИЧЕСКОМ
ШВАНКЕ

Монография

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2020

УДК 821.112.2
ББК 83.3(4=432.4)4/5
Р79

Р79 

Рохлина Т.А.
Грамматика комического в немецком прозаическом шванке 
[Электронный ресурс] :  монография / Т.А. Рохлина. — М. : 
ФЛИНТА, 2020. — 215 с.
ISBN 978-5-9765-4153-5
Монография посвящена языковому анализу текстов специфичного и значимого для немецкой культуры литературного жанра — 
прозаического шванка в период расцвета (XV—XVI вв.). Исследования шванков, имеющиеся на данный момент, немногочисленны. 
В основном это работы немецких исследователей второй половины 
XX в. В настоящей работе предлагается взглянуть на несовременные 
литературные произведения с точки зрения грамматики текста, мы 
предлагаем возможные ответы на вопросы: почему возникает комический эффект в шванке и какие языковые и, в первую очередь, 
грамматические средства его выражают? Как строится несовременный комический текст и какие особенности его текстового построения способствуют реализации комизма? В центре внимания находятся две текстовые категории: референция и композиция. На наш 
взгляд, рассмотрение именно этих категорий позволяет решить поставленную задачу — объяснить комический эффект на текстовом 
уровне. Помимо исследовательской части монография содержит два 
приложения. В первом приводятся 28 текстов шванков, анализируемых в ходе исследования, второе приложение содержит схемы анализа произведений жанра шванка.
Для студентов, аспирантов и преподавателей филологических факультетов вузов.

УДК 821.112.2
ББК 83.3(4=432.4)4/5

ISBN 978-5-9765-4153-5 
© Рохлина Т.А., 2020
© Издательство «ФЛИНТА», 2020

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ  .............................................................................................4

Глава 1. ШВАНК КАК ЖАНР НЕМЕЦКОЙ СМЕХОВОЙ
КУЛЬТУРЫ И КАК КОМИЧЕСКИЙ ТЕКСТ  ...............................6
1.1. Категория комического в эстетике и литературоведении  .....................6
1.2. Немецкий прозаический шванк в контексте европейской
смеховой культуры XV—XVI вв.  .........................................................15
1.3. Комический текст в когнитивно-дискурсивном аспекте  ....................30

Глава 2. РЕАЛИЗАЦИЯ КОМИЧЕСКОГО В РЕФЕРЕНТНОЙ 
СТРУКТУРЕ ШВАНКА  .....................................................................40
2.1. Основные подходы к теории референции  ............................................40
2.2. Общая характеристика референтной структуры шванка  ...................47
2.3. Коммуникативная ситуация и референтная структура шванка  .........56
 
2.3.1. Референция имени  .......................................................................56
 
2.3.1.1. Референтные сопроводители  .........................................78
 
2.3.2. Референция глагола  ......................................................................87
2.4. Схема-анализ референтной структуры шванка  ...................................93

Глава 3. РЕФЕРЕНТНАЯ СТРУКТУРА И КОМПОЗИЦИЯ
ШВАНКА  ...............................................................................................99
3.1. Композиция шванка как смехового и дидактического жанра  ............99
3.2. Композиционные элементы шванка и языковые средства
выражения комического  ......................................................................108
 
3.2.1. Заглавие шванка  .........................................................................108
 
3.2.2. Зачин шванка  ..............................................................................123
 
3.2.3. Концовка шванка  ........................................................................133
 
3.2.4. Срединная часть. Текстовые референты во взаимодействии 
композиционных элементов шванка.  .......................................142
3.3. Схема-анализ референтов в целостном тексте шванка.  ...................153

ПОСЛЕСЛОВИЕ  .........................................................................................164

ЛИТЕРАТУРА  ..............................................................................................166

ПРИЛОЖЕНИЕ 1  ........................................................................................175
ПРИЛОЖЕНИЕ 2  ........................................................................................211

ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящая монография посвящена языковому анализу текстов специфичного и значимого для немецкой культуры литературного жанра — прозаического шванка.
Немецкий шванк переживал период расцвета в XV—
XVI вв. — время перехода от Средневековья к эпохе Возрождения 
с присущими ему чертами религиозных традиций и площаднокарнавальных празднеств — и вобрал в себя эти черты. Герои 
шванков веселятся, напиваются, дерутся, изменяют своим супругам, обманывают простаков, оказываются без одежды в людном 
месте, пугают до смерти соседей, попадают в нелепые и комичные истории — таков комизм жанра. Но наряду с этим шванк дидактичен, за смехом следует урок: чтобы не оказаться в положении осмеянного героя, не стоит следовать его примеру.
Исследования шванков, имеющиеся на данный момент, немногочисленны. В основном это работы немецких исследователей второй половины XX в., где шванк рассматривается сквозь 
призму лингвокультурологии и литературоведения.
В настоящей работе предлагается взглянуть на несовременные литературные произведения с точки зрения грамматики 
текста, мы предлагаем возможные ответы на вопросы: почему 
возникает комический эффект в шванке и какие языковые и, в 
первую очередь, грамматические средства его выражают? Как 
строится несовременный комический текст и какие особенности его текстового построения способствуют реализации комизма?
Освещение этих вопросов невозможно без обращения к 
междисциплинарным когнитивно-дискурсивному и когнитивнокоммуникативному подходам, которые позволяют объяснить, 
каким образом в коммуникации человек может передавать свои 
знания другому человеку посредством текста, насколько адекватной будет восприятие этого текста собеседником, каким образом можно скрыть информацию от собеседника и как его 
можно непреднамеренно ввести в заблуждение.

В центре внимания находятся две текстовые категории: референция и композиция. На наш взгляд, рассмотрение именно 
этих категорий позволяет решить поставленную задачу — объяснить комический эффект на текстовом уровне.
То, как человек именует объекты действительности и как он 
соотносит эти имена с идеальными представлениями об этих 
объектах в своем сознании, — проблемная область теории референции. Адекватное именование объекта — половина успеха на 
пути к пониманию коммуникантов. Может ли имя стать причиной непонимания и каким образом? Могут ли два коммуниканта 
обозначать одним именем разные объекты действительности, не 
подозревая о том, что говорят о разном? Ответы на эти вопросы актуальны не только при рассмотрении литературных художественных текстов, они важны также для понимания причин 
коммуникативных неудач в современном общении как в письменном, так и в устном.
Имея дело с письменными произведениями, с целыми текстами, мы не можем не принимать во внимание закономерности их построения, их композицию. В каком элементе текста 
читателю стоит ждать комического эффекта, а в каком элементе 
содержится только намек на смешное? Какие персонажи обычно высмеиваются, а какие, наоборот, выходят победителями из 
сложившейся нелепой ситуации? А в целом, как строится несовременный комический текст шванка, как в этом тексте и посредством этого текста реализована коммуникация между персонажами и между автором и читателем?
Помимо исследовательской части монография содержит 
два приложения. В первом приложении приводятся 28 текстов 
шванков, анализируемых в ходе исследования, с сохранением их 
лексического, грамматического, стилистического и орфографического оформления составителями сборников. Второе приложение содержит схемы анализа произведений жанра шванка.

ГЛА ВА  1

ШВАНК КАК ЖАНР НЕМЕЦКОЙ
СМЕХОВОЙ КУЛЬТУРЫ
И КАК КОМИЧЕСКИЙ ТЕКСТ

1.1. КАТЕГОРИЯ КОМИЧЕСКОГО В ЭСТЕТИКЕ
И ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ

Изучение категории комического имеет долгую историю. 
Комическое вызывало интерес у философов, начиная с античных времен, и продолжает занимать умы исследователей в настоящее время. Однако, несмотря на пристальное внимание к 
данной проблеме на протяжении многих лет, до сих пор нет однозначного понимания категории комического, и будучи многогранным феноменом, она исследуется с различных позиций.
Начало изучению комического было положено древнегреческим философом Аристотелем (384—322 гг. до н.э.), который 
определял его как «какую-нибудь ошибку или уродство, не 
причиняющее страданий и вреда» [Аристотель 1998: 1070]. Он 
связывал комическое с безобрáзным, и противопоставлял его 
возвышенному трагическому [Аристотель 1998: 1070]. Данная 
позиция объясняется тем, что в античной Греции трагедия как 
жанр имела определяющее значение и комедия в то время могла быть определена только через противопоставление с трагедией.
Несколько иначе к пониманию комического подходит древнеримский философ и оратор Цицерон (106—43 гг. до н.э.). Он 
выделяет два рода смешного: смешное в словах и смешное в 
предметах. Философ утверждает, что комизм слов высоко ценится, однако, в отличие от комизма предметов, не вызывает 

большого смеха [Цицерон 1994: 296]. К причинам возникновения смеха он относит обманутое ожидание, забавное изображение чужих характеров, обличение чужой глупости и пр. [Цицерон 1994: 296].
Мысль Цицерона о двух видах смешного получила дальнейшее распространение в философской литературе. В «Коаленовском трактате», рукописи X в., идет речь о таких видах смеха, 
как смех «от словесного выражения» и смех «по поводу вещей». 
Первый вид смеха связан с его языковым аспектом, он возникает «от словесного выражения — в связи с омонимией, синонимией, балагурством, паронимией, прикрасой, новизной, и фигурой самого выражения» (цит. по: [Лосев 2000: 530]). Второй вид 
смеха связан с ситуацией и возникает «из уподобления, или из 
обмана, или из невозможности, или из возможности и несоответствия, или в связи с ожиданием, или благодаря использованию непристойного танца, или когда кто-нибудь из обладающих 
достатком, пренебрегая лучшим, хватается за худшее, или когда 
заключение является бессвязным и не имеющим никакого соответствия» (цит. по: [Лосев 2000: 530]).
Античная эстетика внесла значительный вклад в развитие 
теории комического: комическое было выделено в отдельную 
самостоятельную категорию, были рассмотрены ее основные 
характеристики и некоторые важные аспекты, тем не менее, с 
окончанием античной эпохи развитие теории комического приостановилось.
В раннем Средневековье интерес философов был направлен, 
в первую очередь, на изучение и интерпретацию сакральных 
текстов. Но это отнюдь не означало, что смех и комизм исчезли. 
Эта сторона жизни продолжала существовать, но долгое время 
находилась вне поля зрения ученых.
Интерес к смеху заново возникает в эпоху Возрождения, однако обширное теоретическое рассмотрение смех и комическое 
получают лишь в конце XVIII — начале XIX в. Возросший интерес к естественным наукам, к физиологии и психологии оказал влияние на то, под каким углом стало рассматриваться ко

мическое. Западных философов этого периода занимали прежде 
всего субъект и объект комизма — кто смеется и над чем он смеется.
Основоположник 
немецкой 
классической 
философии 
И. Кант (1724—1804) рассматривал объект смеха как нечто, содержащее в себе нелепость и обман. Восприятие данного объекта он определял как процесс разрушения иллюзии относительно его, обманутое ожидание, где напряжение от ожидания 
превращается в ничто, вызывая смех. Отсюда философ выводит 
определение смеха: «смех — это аффект, возникающий из внезапного превращения напряженного ожидания в ничто» [Кант 
1994: 207].
Мысль о переходе ожидания в ничто поддерживается немецким романтиком А. Шлегелем (1767—1845). Подобно античным эстетам он противопоставляет трагедию комедии, где 
первая связана с целесообразностью и ограниченностью, а вторая — с бесцельностью, хаотичностью и свободой душевных 
сил, являющейся выражением животных желаний, обычно подавляемых нравственностью. Бесцельность становится очевидной там, где различные ошибки, недоразумения и усилия 
превращаются в ничто, обесцениваются. Чем правдоподобней 
поднесена бесцельность — тем удачнее комедия (цит. по: [Рюмина 2010: 26]).
Комическое обесценивание затрагивается и в рассуждениях 
Г.В. Гегеля (1770—1831): в комическом обесценивается все возвышенное посредством реализации, т.е. через конкретных персонажей и ситуации. Уничтожая видимость явления, комическое 
служит выявлению его сущности [Гегель 1971: 580—582].
Те же идеи прослеживаются в гораздо более поздних работах, в частности у Н. Гартмана (1882—1950). Сущность комического, по мнению философа, заключается в «бессмыслице, видимости значительного или веского, которая должна существовать 
прежде всего, саморазрешение видимости в ничто и неожиданное» [Гартман 2004: 567]. Для комического имеет значение не 
сам недостаток, а его претензия на нечто важное и значительное 

[Гартман 2004: 568]. Комический эффект тем сильнее, чем значительнее представлено то, что переходит в ничто.
В данный период четко формулируется весьма важная мысль 
о том, что в основании комических явлений лежит противоречие. Идея о наличии в комизме противоречия между «видимым», кажущимся и реальностью получила более конкретное 
разъяснение в трудах А. Шопенгауэра (1788—1860), который 
утверждал, что «смех возникает не из чего иного, как из неожиданного сознания несовпадения между известным понятием и 
реальными объектами, которые в каком-либо отношении мыслились в этом понятии, — и сам он [смех] служит лишь выражением такого несовпадения» [Шопенгауэр 1999: 167]. Чем более 
явно выступает противоположность между объектом и понятием, тем сильнее комический эффект.
Другая сторона комизма — его субъект — получила детальное рассмотрение в трудах Жан-Поля, А. Бергсона, Г. Спенсера, 
Т. Липпса, К. Грооса, З. Фрейда и др. Однако, несмотря на обращение к субъекту смешного, сторонники данной позиции не 
отрицают наличия в комизме противоречия, а тоже относят его 
к основополагающим условиям комической ситуации.
Как пишет Жан-Поль (И.П. Рихтер) (1763—1825), наблюдающий субъект, обладающий субъективными установками, вступает во взаимодействие с объектом комизма, также обладающим 
субъективными характеристиками. Между субъективным субъекта и объекта комизма возникает противоречие, к которому 
добавляется противоречие с объективными обстоятельствами 
[Жан-Поль 1981: 134—139], в совокупности эти противоречия 
рождают комизм.
А. Бергсон (1859—1941) приписывает смех явлениям, присущим только человеку, т.е. связь комизма со смеющимся субъектом является для него первостепенной. По мнению А. Бергсона, 
комическое не существует вне человеческого. Животное само по 
себе не является смешным, но оно может стать таковым, если 
будет напоминать человека [Бергсон 1992: 11]. Комическое порождает смех, важнейшей функцией которого философ считает 

общественную. Общественный характер смеха заключается в 
том, что он наказывает людей, не приспособленных к жизни в 
обществе. Причинами такого смеха могут быть косность, механистичность, автоматизм, господство формы над содержанием 
[Бергсон 1992: 14—30]. Кроме того, смех возникает только тогда, когда смеющийся субъект равнодушен к высмеиваемым недостаткам [Бергсон 1992: 91].
Во второй половине XIX в. в связи с дальнейшим развитием 
психологической науки комическое подвергается исследованию с 
позиций психологии. Так, Г. Спенсер (1820—1903) рассматривает смех как освобождение избытка нервной энергии, накапливающейся в результате эмоциональных всплесков. При таком подходе не всякий смех признается комическим. Комический смех 
возникает, «когда сознание неожиданно обращается от великого 
к мелкому» (цит. по: [Рюмина 2010: 47]). Идеи Г. Спенсера впоследствии разрабатывались Т. Липпсом (1851—1914), рассуждающим о комическом следующим образом: «Комично то, что 
выражает притязание быть великим и значительным, что принимает внешний вид великого, чтобы потом внезапно обратиться в 
ничто» [Липпс 2006: 380]. С психологических позиций, философ 
объясняет возникновение смеха образованием лишней «психической энергии» вследствие обнаружения того, что комическое лишено чего-то значительного. Количество высвобождаемой энергии было предназначено для ожидания чего-то существенного в 
комическом, однако, не будучи затраченной, оно высвобождается, вызывая чувство удовольствия смеющегося субъекта.
Другой немецкий философ и психолог К. Гроос (1861—1946) 
выделяет три стадии восприятия комического субъектом: смущение, просветление и наслаждение чувством превосходства. 
Субъект чувствует превосходство благодаря нелепости, которая 
составляет внеэстетическую основу комического (Гроос, 1899).
Очевидно, что и в рамках психологического подхода противоречие в качестве основания комического остается базой, на 
которой строятся дальнейшие описания и объяснения данного 
феномена.

Наиболее известной и популярной работой в области психологии комического является исследование З. Фрейда (1856—
1939) «Остроумие и его отношение к бессознательному» (1905), 
в котором автор основывает свою теорию юмора и комического 
на представлениях об экономии в затратах психической энергии. 
З. Фрейд выделяет различные приемы и механизмы остроумия 
и подобно А. Бергсону утверждает, что комическое находит выражение прежде всего в человеке и лишь потом переносится на 
ситуации [Фрейд 2000: 229].
Основные труды по изучению комического были написаны 
зарубежными философами. В русской эстетике XIX в. комическое, к сожалению, не получило столь пристального внимания и представлено главным образом в работах В.Г. Белинского и Н.Г. Чернышевского. Анализу подвергались произведения 
русских писателей (например, Н.В. Гоголя, А.С. Грибоедова, 
А.С. Пушкина), в которых высмеивались недостатки общественного уклада.
Отмечая общественное значение смеха, В.Г. Белинский 
(1811—1848) относит к задачам комедии изображение отрицательной стороны жизни посредством противоречия явления с 
разумом и логикой [Белинский 1953: 448]. Он различает художественную комедию, которую относит к высшей разновидности 
комедии, наделяя ее эстетической целостностью и глубочайшим 
юмором, дидактическую комедию, нацеленную на донесение 
поучительных идей автора до читателя, и низшую разновидность комедии, целью которой является лишь веселость [Белинский 1986: 277—278].
В отличие от В.Г. Белинского Н.Г. Чернышевский (1828—
1889) видит суть комического в безобрáзном. Однако, несмотря 
на то, что безобразное существует и в трагическом, комическое 
безобразие не ужасно как в трагедии, оно вызывает насмешку 
над своей нелепостью. В объяснении сущности комического идеи Н.Г. Чернышевского сближаются с идеями И. Канта и 
представителей немецкой эстетики периода романтизма. Русский философ понимает суть комического в притязании ни