Номинация географических объектов

.. 


«» 
2019 

81-112 
81-3 
         30

 : 
-. , . .. (, . ) 

: 
-. , . .. 
(, . ); 
-. , . .. (... , . ); 

 .. 
30          
  [Электронный ресурс] : 
/ .. . — М.: ФЛИНТА, 2019. — 160 с.

       ISBN 978-5-9765-4092-7 

-, -, . 
, , . 
81-112 
81-3 

ISBN 978-5-9765-4092-7        
© .., 2019 
© «», 2019 

........................................................................................................ 4 
 
I. 
........................................................................... 6  
§ 1. ............................................................................... 6 
§ 2. ........................................................ 18 
§ 3. ...................................................................... 23 
§ 4. ........... 29 
......................................................................................................................... 33 
 
II. ............... 35 
§ 1. -........................................................... 35 
§ 2. ....................................... 44 
§ 2.1. – .... 50 
§ 2.2. , 
...................................................................................... 58 
§ 3. ........................................ 61 
§ 4. , 
.......................................................................................... 66 
§ 4.1. 
.........................................................................................75 
§ 4.2. , 
.................................................... 82 
§ 5. , 
.............................................................................................. 89 
§ 6. , ...................................................... 91 
......................................................................................................................... 99 
 
III. 103.............. 98 
§ 1. -.............................................................. 98 
§ 2. ........................................................................... 102 
§ 3. ............................. 111 
§ 4. .................................................. 118 
§ 5. ........................... 126 
....................................................................................................................... 130 
 
............................................................................................................... 139 
............................................................................................................... 142 
........................................................................................... 165 

ПРЕДИСЛОВИЕ 
Монография 
представляет 
собой 
комплексное 
описание 
русской 
и английской топонимии. В ходе анализа фактического материала решаются проблемы функционирования географических названий, рассматриваются аспекты 
системности русской и английской топонимии, конкретизируется этимология географических названий с позиции языкового структурирования и речетворчества 
(Е. С. Кубрякова, Щербак А. С., Фролов Н. К., Хвесько Т. В.). 
Теоретико-практическая значимость исследования проистекает из возможности проследить в индоевропейских языках специфику формирования географических названий, сходств и различий их структурно-семантической организации. Как подчеркивает В. В. Виноградов, связь языка со всеми сторонами 
эволюции общественной жизни особенно ощутима в лексике языка, которая не 
только чутко реагировала на те или иные изменения в истории народа, но и 
фиксировала постоянные изменения в семантике слова. Подтверждением этому, в частности, служат научные результаты ономастических исследований А. 
В. Суперанской, Е. Л. Березович, В. Д. Бондалетова, Е. М. Поспелова, Н. К. 
Фролова, Т. М. Зарипова, М. В. Голомидовой, В. А. Горпиныча, Г. М. Керта, 
С. В. Васильевой, А.В. Уразметовой и многих других. 
Раздел языкознания о собственных именах – ономастика – изучает относительно консервативный пласт лексики. Особой устойчивостью отличаются топонимы, использующиеся для обозначения географических объектов, о чем свидетельствуют наблюдения английских ономастов – Дж. Эверетт-Хиса (Everett-Heath 
2000), К. Майерс-Скоттон (Myers-Scotton 2002), Е. Экуолла (Ekwall 1929), Х. Менкена (Mencken 1957), С. Тейлора (Taylor 2004), Г. Р. Стюарта (Stewart 1954), Р. Коутса (Coates 2017). 
Топонимы служат важным источником культурно-исторического наследия 
народов и их языков, который позволяет в известной мере судить о древних 
языковых контактах, реконструировать этнические связи ныне живущих и исчезнувших народов. Это дает право считать топонимические изыскания весьма 
привлекательными для изучения этнических аспектов лингвоисторических 
дисциплин. Достигнутые результаты сигнализируют об эффективности и перспективности методики описания топонимической лексики в плане описания 
культурно-исторического наследия народов, предложенной учеными О. Н. 
Трубачевым, Б. А. Серебренниковым, С. Роспондом, Н. К. Фроловым, 
В. А. Никоновым, Е. Л. Березович и др. В монографии проводится сопоставление русской и английской топонимии во всей сложности и многообразии лингвоэтнических процессов, выявляются универсалии и локальные особенности, 
характерные для языков индоевропейской семьи. Сопоставительный анализ топонимов позволяет показать сходство и различие номинации географических 
объектов в пространственном отношении и временном (синхронический и диахронический подходы). Формирование системы географических названий явилось результатом многовековых усилий автохтонного населения в условиях 
контактирования различных языков.  

В монографии впервые рассматриваются вопросы лингвокреативности 
названий с точки зрения современных концепций теории номинации в рамках когнитивно-дискурсивной парадигмы знания, где онимы рассматриваются как концептуальные гибриды, совмещающие в себе базисные и признаковые способы 
номинации объекта. Предлагается комплексный подход к изучению особенностей 
имянаречения, новая в ономастике методика описания и классификация русских и 
английских топонимов. 
Основная цель исследования состоит в сравнении лексико-семантического 
и культурно-исторического аспектов русской и английской топонимии, структурной характеристики топонимических заимствований, условий их адаптации. 
Конкретными задачами исследования являются: 
–
интерпретация работ, посвященных описанию основных принципов и универсальных мотивов наименований географических объектов; 
–
выявление особенностей номинации объектов в плане дифференциации 
ономастической и апеллятивной лексики; 
–
проведение этимологического и структурно-словообразовательного анализа топонимов с целью их классифицирования; 
–
установление путей семантической адаптации заимствованных географических названий в системе ономастических единиц. 
В основу нашего исследования положен метод сравнительной типологии, 
включая сопоставительное описание языков, предполагающее сравнительное описание фундаментального сходства языков и одновременно установления своеобразия их системной и функциональной организации. В настоящее время получило 
развитие сопоставительное (негенетическое) языкознание, не налагающее ограничений на характер изучаемого материала. Оно представляет интерес для установления общих и специфических черт языков независимо от их генезиса и географии. 
Примером такого рода исследования является контрастивная лингвистика, основные принципы которой изложены в трудах В. Н. Ярцевой [Ярцева 1981]. Плодотворное сравнение языков предполагает учет не только их различий, но и сходств, 
так как языки служат средством передачи информации об окружающей человека 
действительности и, следовательно, обладают неким фундаментальным сходством. 
Подобный тип сравнения языков получил название конфронтативного сравнения 
[Helbig 1976]. Он предполагает введение глубинного компонента сравнения (tertium 
comparationis) как некоей содержательной величины, соотносимой с различными 
средствами плана выражения языков [Штернеманн 1989]. В нашем исследовании 
такими единицами являются апеллятивы и онимы русского и английского языков.  

ЧАСТЬ I  
КОГНИТИВНЫЕ И ЯЗЫКОВЫЕ АСПЕКТЫ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ 
НАЗВАНИЙ 

§ 1. Концептуализация названий 
Теория номинации связана, прежде всего, с выяснением того, как соотносятся между собой понятийные формы мышления, каким образом создаются, 
закрепляются и распределяются наименования разных фрагментов окружающей реальности. Несмотря на высокую частотность употребления термина 
«номинация» в лингвистической литературе, его содержание до сих пор остается многозначным. Так, в современной лингвистике этот термин трактуется и 
как процесс создания, закрепления и распределения наименований за разными 
объектами действительности, и как значимая языковая единица, образованная в 
процессе называния [Земская 1992, Колшанский 1980, Телия 1977, Фролов 
1996]. Считаем возможным принять устоявшийся в лингвистике терминологический аппарат и, вслед за В. Н. Телия, под номинативной деятельностью будем 
понимать процесс образования языковых единиц, служащих для называния и 
вычленения фрагментов неязыковой действительности и формирования соответствующих понятий о них в форме языковых единиц [Телия 1977]. 
Предметом номинации является описание общих закономерностей образования языковых единиц. В зависимости от характера материала исследования, 
его целепостановки различают два подхода к проблемам номинации – ономасиологический, когда анализ строится на основе изучения обозначаемой реалии, получившей то или иное именование, и семасиологический, если в качестве исходного выступает смысл имени в его отношении к обозначаемой реалии. В ономасиологии, таким образом, изучается словотворчество, «постижение тайн рождения имени», а в семасиологии – словоупотребление, анализ причин выбора конкретного вербального знака [Рут 1994]. В. Н. Телия считает, что 
ономасиологический подход к исследованию слова как единицы номинации дает возможность проследить, как формируются понятия, положенные в основу 
каждого отдельного значения, установить статическое соотношение реалии, 
понятия и имени для отдельного случая номинации [Телия 1977]. Семасиологический подход предполагает путь исследования от звучания к значению. Исследователь через соотнесенность внешней (звуковой) оболочки слова с предметом вербальной мысли подходит к анализу понятия, то есть занимается изучением самого значения слова, его структуры. Таким образом, ономасиология и 
семасиология отличаются, прежде всего, подходом к анализу слова, который 
характеризуется разнонаправленностью: либо от значения к звучанию, либо от 
звучания к значению [Голомидова 1998]. 
Явление номинации – это сложный, неоднозначный и противоречивый феномен речи, при котором происходит вербализация мыслительного процесса, 
направленного на освоение действительности с целью обозначить ту или иную 
реалию путем выявления ее общих и отличительных признаков. Итогом номинативной деятельности является вербальный знак, репрезентирующий некото

рый факт действительности (реальной или вымышленной) как результат познавательной деятельности человека, направленной на установление признаков, 
отражающих свойства называемых реалий. Структуру созданного знака образуют три составляющих – денотат, форма и значение. Форма и денотат соотносятся между собой не непосредственно, а через значение: денотат отражается в 
значении, значение придает знаковость форме. Денотат «заполняет» форму через значение. Следовательно, номинативный знак «…символизирует связь 
экстралингвистического (предмета, явления), лингвистического (звука или звуковой последовательности, образующей слово) и логического (наших представлений о данном предмете в ряду представлений о других, похожих и непохожих, предметов)» [Суперанская 1978]. 
Как известно, в номинативном знаке сосуществует две формы – внешняя и 
внутренняя, в которой отражаются результаты познания денотата. Внутреннюю 
форму знака следует рассматривать как материализованный в слове признак 
номинации, входящий в качестве особого компонента в состав его лексического 
значения. В ней, по мнению лингвистов, сохраняется представление о первичном признаке, находящемся в основе понятия [Блинова 1984, Кияк 1988, Суперанская 2002]. Таким образом, во внутренней форме слова закрепляются итоги познавательной деятельности человека, в ней реализовано как понятийное 
мышление, так и образное восприятие мира. Неоспоримым остается и тот факт, 
что внутренняя форма делает язык более выразительным и точным и совместно 
со слогофонемной структурой и с грамматическим строем придает национальный колорит языку [Комлев 1969]. 
Процесс номинации состоит из нескольких взаимообусловленных ступеней творчества: от предпосылок именования до реализации его в языковой действительности. В этой связи в теории номинации традиционно рассматриваются следующие основополагающие понятия: принцип номинации, способ номинации и средства номинации. В основе принципа номинации обычно лежит общее правило, позволяющее из разнообразных отношений называемого явления 
вычленить в рамках соответствующего аспекта более или менее определенный 
круг номинативных связей, который может быть использован в процессе именования [Серебренников 1970, Блинова 1984, Янценецкая 1985]. При интерпретации принципов номинации, как правило, характеризуются присущие анализируемой лексике мотивировочные признаки, поскольку в момент возникновения название представляет собой номинативную единицу, в которой объект, 
как часть внеязыковой действительности, обозначен через тот или иной признак, характерный для называемой реалии. Признак, таким образом, репрезентируя некий предмет как целое, занимает промежуточное положение между самим предметом и названием. 
Поиск мотивировочного признака является начальным этапом формирования номинации, и именно он в дальнейшем определяет внутреннее содержание 
слова. Поэтому процесс номинации, формирующийся на основе обобщения мотивировочных признаков, представляет собой явление семантическое, содержательное. В результате поиска и интерпретации характерных признаков именуе

мой реалии в семантическое пространство номинации включаются знания, отражающие разнообразные признаки реалии. Эти «знания» представляют: а) совокупность общих и отличительных признаков денотата в сравнении с денотатами определенного класса [Янценецкая 1979, Колшанский 1980], б) возможные, как правило типичные, функции денотата в типичных ситуациях его использования [Шанский 1968, Кияк 1988], в) оценку предметов по их утилитарности, по этическим и эстетическим нормам определенного языкового коллектива, эмоционально-субъективное отношение номинатора к именуемому объекту [Гак 1977]. Таким образом, выбор мотивировочного признака в номинативном процессе определяется разными критериями, а полученное название может 
приравниваться к условному знаку, обозначающему экстралингвистический 
факт. 
Современные исследователи неоднозначно оценивают факторы, влияющие 
на выбор номинативного признака. Среди них называются собственно языковые (речевые, системные): опыт, лингвистическая техника, общество, языковая 
системность [Серебренников 1970] и внеязыковые факторы: объективные и 
субъективные [Колшанский 1980]. Некоторые исследователи отмечают зависимость выбора мотивировочного признака от характера коммуникативного задания и целевой установки говорящего [Кубрякова 1986]. В отдельных исследованиях обращается внимание на то, что при номинации говорящий ассоциативно воспринимает именуемый объект, в результате чего всякое возникающее 
слово мотивируется свойствами называемого объекта ассоциативно вычлененными номинатором [Блинова 2007]. 
Механизм номинации включает два важных этапа: определение мотивировочного признака и поиск формы, для создания на основе содержательного 
признака вербального знака. При обозначении объекта используется известный 
способ именования, либо предлагается новая номинация. Переход от заданных 
значений к их выражению разноуровневыми языковыми средствами определяется в лингвистике как способ номинации [Блинова 1984, Кубрякова 1986, Янценецкая 1979]. Вслед за О. И. Блиновой, под способом номинации будем понимать набор приемов, с помощью которых в именовании реализуется принцип 
номинации, представленный мотивировочным признаком. Следовательно, все 
мыслительные операции, связанные с осознанием объекта номинации, выбор 
ведущего принципа наименования – явления субъективного порядка, связанные 
с внутренними побуждениями говорящего. Языковое выражение замысла тяготеет скорее к объективным аспектам, поскольку опирается на существующие в 
языке модели. Однако заметим, что выбор внешней формы номинации всегда 
зависит от воли и желания создающего имя. Таким образом, акт создания слова 
представляется как многоэтапный и многоаспектный процесс, связанный со 
сложным механизмом познавательной деятельности, представляющий собой 
многоуровневую систему с иерархически организованными компонентами. 
Номинация апеллятивов и номинация онимов имеют семантические и 
структурные отличия. Если в апеллятивах возможности словосложения ограничены рамками выражения понятия, то в топонимии такого ограничения не су

ществует. В топонимии выявляются практически безграничные возможности 
для объединения элементов, что ведет к появлению комбинаций, невозможных 
в апеллятивах. Чтобы показать структурную индивидуальность топонимных 
моделей, отражающих культурно-исторические особенности нации следует выяснить, почему вновь возникающие топонимы ориентируются не на апеллятивное словосложение, а на существующую системную топонимную модель, что 
имеет существенные последствия для этнолингвистической интерпретации топонимов.  
Функция адресности, свойственная топонимии, означает, что сопоставление происходит в ряду однотипных объектов; называя смежные озера, имядатель фиксирует в названии, как правило, тот признак, который не является общим, единым. Или же, в крайнем случае, это общее свойство может закрепляться лишь в названии одного из объектов, иначе адресность исчезает. Не 
вполне корректно утверждать, что топонимия прямо отражает объективную 
действительность, например, то, что было свойственно культуре создателей 
географических названий определенной местности и определенного времени. 
Это отражение достаточно специфично: единый для ряда географических объектов одного рода признак редко кладется в основу номинации. Отсюда, между 
прочим, следует, что чем более общий признак отражен в названии, тем ограниченнее, уже было число однотипных географических объектов, на фоне которых оно возникло. Если определяемый объект является общеупотребительным географическим термином, он при фиксации на картах, в словарях географических названий обычно выносится за пределы топонима. Белое, оз., Черная, 
р., Brownsea Island, Lake Windermere. 
При употреблении в речи второй компонент часто сохраняется (или в исконной постпозиции, или современной официальной препозиции) – иначе могут создаваться определенные трудности при коммуникации и идентификации 
объекта. Эта же проблема вызывает закономерный разнобой в географических 
изданиях, когда под давлением речевой традиции приходится фиксировать: 
Онежское озеро., Черное море, наряду с Белое, оз. Учитывая систематизирующую роль географического термина в русской топонимии И. С. Просвирнина 
представляет структуру составного топонима как трехчленную: определяемая 
часть топонима, выраженная чаще всего существительным и называющая, квалифицирующая географический объект, – квалификатор; определяющая часть 
топонима, выраженная чаще всего прилагательным и дифференцирующая объект, – дифференциатор. Квалификатор и дифференциатор являются собственно 
топонимом и отражают мотивы номинации. Но также необходимо учитывать и 
обозначение вида объекта, географический термин, идентифицирующий объект, – идентификатор, который может оставаться за пределами собственно топонима, лексически не совпадать с квалификатором. Например, для топонима 
Железные Ворота, где квалификатор Ворота, дифференциатор Железные, 
идентификатором является географический термин пролив, вынесенный за пределы топонима. В других случаях идентификаторами для омонимичных топонимов будут термины остров, мыс, поле (island, habour, field); для топонима 

Белая Речка той же структуры идентификаторы в зависимости от объекта – река, покос, озеро, деревня (river, land, loch, village) и др. При таком подходе к 
компонентам составных топонимов решается проблема метонимических переносов и омонимии названий [Просвирнина 2006]. 
Идентификацию объекта в названии на основе дифференцирующего признака 
можно 
в 
определенной 
степени 
соотнести 
с 
тем, 
что  
В. А. Никонов называл «относительной негативностью» топонимов, состоящей 
в том, что название не основано непременно на самом распространенном признаке местности, а часто как раз наоборот – на редком, выделяющем данный 
объект из окружающей среды [Никонов 1965]. 
Топонимы рождаются в ряду подобных с целью отличить искомый объект 
от подобных, и поэтому некая «негативность» в смысле выбора признака, определенным образом дифференцирующего, отличающего от ряда подобных, в 
нем присутствует. Субъект называния поневоле должен учитывать окружающую топонимию, особенно названия объектов одного разряда, и отказываться 
от тех возможностей называния, которые уже реализованы. В противном случае 
адресность не будет выполняться. Это не значит, однако, что за основу номинации может быть взят некий нереальный, несуществующий признак.  
Каждый объект обладает целым набором свойств: озеро может быть одновременно кривым по форме, с темной болотистой водой, с заросшими камышом 
берегами и находиться в верховьях водной системы. Из этого набора признаков 
для называния может быть выбран лишь один, и его выбор будет зависеть от 
целого ряда обстоятельств, среди которых не последнюю роль будут играть 
названия соседних озер, с которыми будет соотноситься родившееся название. 
Топоним, таким образом, не вступает в противоречие с объективной действительностью. Выбор признака будет осуществлен в рамках реально существующих особенностей географического объекта. С другой стороны, если бы перечисленные выше качества были присущи всем окрестным озерам, вряд ли они 
вообще нашли бы отражение в топонимах. Сказанное выше о содержательной 
стороне топонимов не вступает в противоречие с тем, что внутренняя форма 
несущественна для функционирования топонима. Действительно, она отступает 
на задний план, утрачивает этимологию при жизни географического названия, 
однако при рождении последний мотивирован. А значит, представление о семантике топоосновы в момент рождения топонима чрезвычайно существенно. 
Топонимическая система региона не есть зеркальное отражение действительности. Выбор признака объекта, отраженного в топониме, обусловлен рядом обстоятельств (в том числе человеческий фактор, временной фактор, природные особенности), среди которых роль принадлежит закономерностям ономастической системы. Носитель языка вместе с языком усваивает и систему 
окружающих его топонимов. Последняя становится для него моделью, когда он 
сам оказывается перед необходимостью имятворчества, т. е вынужден присваивать имена географическим объектам. Влияние модели распространяется на все 
стороны топонима – и на структуру, и на семантику, и на выбор конкретного 
лексического элемента для номинации. На славянском материале понятие то

понимической модели и топонимической системы и влияние последних на процесс номинации разработаны чешским ономастом Рудольфом Шрамеком. Исходя из того, что язык – система, а топонимия – одна из реализаций языковой 
системы, он логично предполагает, что и ей присуща системность. Это значит, 
что топонимы обычно не рождаются непосредственно из описательных, характеризующих называемый объект апеллятивов. Образование их опосредовано 
существующими моделями называния, которые зависят от коммуникативных 
потребностей, а поэтому включают в себя и социальный, и хронологический 
аспект. Ряд исследователей признают наличие апеллятивного омонима у ряда 
топонимов и не отрицают, что часть географических названий могла возникнуть в результате постепенной онимизации апеллятива. Не случайно сложно 
бывает в некоторых случаях провести границу между онимом и апеллятивом. 
Нужна система, в соответствии с которой можно легко образовывать большое 
количество онимических образований, которые отличаются от апеллятивов и 
структурно, и семантически. В основе этой системы лежат модели называния, 
служащие некими образцами в процессе номинации. 
Существование таких моделей оказывается чрезвычайно ценным для этнолингвистических изысканий, поскольку часть их имеет достаточно четко очерченные ареалы, формирование которых может быть увязано с экспансией определенных групп населения, историей образования этнических территорий, границ и т. д. В ходе освоения новой территории люди естественно опирались на 
ту систему топонимов, которая была им известна, и в рамках ее присваивали 
имена во вновь освоенном ареале. Использовались те же структурные модели 
(например, набор суффиксов), те же семантические и лексические типы, которые были известны и на материнской территории. В топонимах, восходящих 
непосредственно к апеллятивам, естественно воспроизводится лексика материнского диалекта. Это никоим образом не противоречит тому, что новые жизненные обстоятельства, природная среда, контакты и т. д. ведут постепенно к 
выработке новых топонимных моделей. Традиционные типы сочетаются с 
вновь появившимися. 
Для истории заселения наиболее продуктивно использование моделей, которые характеризуются хронологической и географической приуроченностью, 
т. е. они были популярны лишь в какой-то ограниченный промежуток времени 
или представляли топонимическую систему определенной локальной группы 
населения. В этом случае их ареал не размыт и поддается интерпретации. Ареальный или, иначе, типологическо-географический метод, основывающийся на 
этнолингвистической интерпретации ареалов бытования отдельных топонимных типов, достаточно активно применяется в настоящее время, позволяя в совокупности с другими методами реконструировать пути и этническое содержание освоения территорий на разных хронологических срезах, устанавливать 
границы этнокультурных зон.  
Чаще всего в топонимы переходят ландшафтные термины, при этом для 
индивидуализации оказываются достаточными, как правило, родовые термины 
(разновидностей болот, возышенностей и т. д.), имеющие широкий ареал быто