Цели риторики в классической публицистике и художественной литературе

Ж.В. Ганиев

ЦЕЛИ РИТОРИКИ  
В КЛАССИЧЕСКОЙ 
ПУБЛИЦИСТИКЕ И 
ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Монография

Москва
Издательство «ФЛИНТА» 
2018

УДК 808
ББК  80.7
         Г19

Р е ц е н з е н т ы:
д-р филол. наук, проф. кафедры русского языка и методики преподавания 
филологических дисциплин Института гуманитарных наук и управления 
ГАОУ ВО МГПУ Е.Ю. Геймбух;
канд. пед. наук, доц. кафедры русского языка и методики преподавания 
филологических дисциплин ИГНиУ ГАОУ ВО МГПУ, член Российской 
ассоциации исследователей, преподавателей и учителей риторики  
Е.Н. Абрашина

Ганиев Ж.В.
Г19       Цели риторики в классической публицистике и художественной лите
ратуре [Электронный ресурс]: монография / Ж.В. Ганиев. — М. : 
ФЛИНТА, 2018. — 196 с.

ISBN 978-5-9765-3905-1

Цели риторики определяются на основе риторического анализа текстов, 
который проводится на основе выработанной риторикой схемы изучения 
идеоречевого цикла и выявляет мощный воспитательный эффект литературного произведения — в каждом отдельном случае свой. В монографии 
выявляются риторические цели сократических диалогов Платона (IV в. до 
н.э.), «Повести о Петре и Февронии» Ермолая-Еразма (XVI в.), в повести  
А.С. Пушкина «Пиковая дама», в произведениях Ф.М. Достоевского 
об обездоленных детях (с параллельным выявлением риторических 
целей публицистического очерка М.Е. Салтыкова-Щедрина и речи 
петербургского юриста, профессора В.Д. Спасовича 1876 г.).

Для студентов-филологов, аспирантов и преподавателей.

УДК 808
ББК  80.7

ISBN 978-5-9765-3905-1
© Ганиев Ж.В., 2018
© Издательство «ФЛИНТА», 2018

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предисловие призвано привлечь внимание читателя, который желает 
получить определенное удовлетворение от знакомства со специальной литературой. В большинстве случаев такие работы служат источником, подталкивающим к продолжению изысканий, или становятся 
подспорьем в продолжении уже имеющегося «задела» в научной или 
методической работе. Считаем необходимым предупредить: как и вся 
монография, текст предисловия носит риторический характер, мы стремимся убедить нашего читателя в научной привлекательности работ 
такого типа, раскрыть их воспитательную роль. К сожалению, для большинства начальная композиционная часть произведения (предисловие) 
априори не представляется интересной, поэтому нередко читатели пропускают его, иногда возвращаются, чтобы лучше понять книгу и ее 
автора. Тем не менее необходимо здесь ради прояснения концепции 
непременно остановиться в самом общем виде на том, что мы подра- 
зумеваем под риторикой (существует великое множество определений 
этой дисциплины) и что означают для автора монографии цели риторики. Ближе к окончанию предисловия будет сформулирован определенный фактор — источник положительных впечатлений при знакомстве с данной книгой.
Согласно Сократу и Аристотелю риторика как «начало человеческой 
цивилизации» действует, чтобы добиться убедительности. Существует 
и французский вариант названия риторики как персуазивной (‘убеждающей’) лингвистики, в которой отчетливей выделяется роль лингвистических средств для достижения успеха при обращении к «нравам» и «страстям» как частям идеоречевого цикла (термин Н.А. Безменовой). В самом общем виде риторика есть искусство воздействия 
адресанта на реципиента, чтобы изменить его сложившееся мнение по 
определенному поводу, что зачастую приводит к изменению и его поведения. (Недаром в нынешних работах по речевому воздействию принято изначально опираться на современную интерпретацию античного 
речевого канона.)

Такой идеоречевой цикл в структурном отношении строится из 
непременных частей — инвенции, диспозиции, элокуции. В некоторых пособиях по риторике названные части идеоречевого цикла группируются (ведь риторика толкуется также как теория аргументации) 
на аргументы к этосу («нравы») и аргументы к пафосу («страсти»), что 
усиливает представление об эмоционально-экспрессивной стороне воздействия и намечает связь между последними названными частями и 
упомянутыми выше инвенцией, диспозицией и элокуцией.
Риторика с развитием искусства слова не могла быть ограничена 
только ораторскими выступлениями. История многовекового проникновения rētorikē technē в ткань художественных структур («литературизация» риторики) убеждает нас, что ей изначально свойственна магия 
слова: художественная форма речи и ее эмоциональное воздействие, как 
правило, облегчают процесс изменения мнений реципиента, вместе с 
тем риторика художественного слова может, как сказано выше, также 
перестроить поведение читателя. Обобщенная теория таких процессов открывает всё новые и новые тайны беллетристики. Использование правил риторики существенно углубляет наше понимание публицистических и художественных произведений. Очень многим любителям чтения интровертивно известен такой феномен, проявляющийся 
как результат любимого занятия: «Какие же мы молодцы — я и авторбеллетрист имярек: только мы и понимаем чудо происшедшего».
Теоретическое изучение риторики в образовательных учреждениях 
поставлено неплохо, однако освоить искусство убеждения словом учащимся мешает недостаток методического подкрепления научно-практической дисциплины. Имеющиеся хрестоматии по риторике или отдельные упражнения, построенные на отрывках, не дают достаточной культурной основы для овладения искусством воздействия: во-первых, в 
хрестоматиях или нет заданий к текстам, или перечень вопросов к ним 
не решает интегративных задач. Учащиеся плохо представляют себе, в 
каком контексте можно с успехом использовать тот или иной риторический прием. Здесь росту культуры читателя и вместе с тем умению 
применить на практике теоретические знания способствует чтение и 
усвоение рекомендованной классики с развернутым анализом риторических целей в произведении.
Произведения, на материале которых в монографии отслеживаются 
цели риторики, подобраны по принципу современного «звучания», то 

есть актуальности их содержания. Источники, откуда извлечены тексты 
для чтения и анализа, указаны как в начале каждой главы, так и перед 
списком использованной литературы, которым заканчивается глава.
Главное, как понимает читатель, не в объяснении основ риторической теории (она изложена в многочисленных общедоступных пособиях). Применительно к привлеченным классическим и художественным 
произведениям мы выявляем риторические цели и то, насколько убедительно они воздействуют на нас, читателей, в каждом случае отдельно. 
Таких отдельных великолепных литературных полотен в этой монографии привлечено всего семь.
Это два диалога Платона в защиту своего учителя Сократа, павшего жертвой обмана, клеветы и сокрушающей власти сильных тогдашнего афинского мира. Цель риторики в сократических диалогах воспитательная: будь честным, не «прогибайся» под давлением богатства,  
захватившего политическую власть, но вместе с тем будь верным гражданскому долгу, уважай законы, подчиняйся им, принятым в демократическом порядке; их авторитет выше мнения и желаний самых близких — жены, детей, учеников, друзей. Нельзя сказать, что во всём этом 
Сократ «утвердился» самостоятельно: его мировоззрение складывалось 
в юношеском возрасте, когда умами и судьбами афинцев владел стратег — главнокомандующий афинскими войсками легендарный Перикл. 
Спустя много лет Сократ после суда над ним, организованного тогдашними афинскими властями, убеждает своих друзей и учеников в том, 
что без точного соблюдения законов удержать государство от расшатывания и распада невозможно.
Образы святых Петра и Февронии в трогательном обрамлении наших 
обычных ромашек последние 10 лет являются утвержденным символом 
российской семьи, любви и верности. Предлагаемая глава об их подвижнической деятельности убеждает в том, что, во-первых, существует 
дарованная небесами женская премудрость, и блаженна женщина и все 
окружающие, осознающие это. Во-вторых, не всё по силам только одной 
женщине, например — управлять, воспитывать, защищать свое кровное. Во всём этом ее опора, помощник и советчик — мужчина, и лучше, 
когда он ей законный супруг. Пусть у нее еще будут родители, братья, 
сестры, но наличие законного мужа поддерживает обстановку общей 
любви, разумный баланс отношений. Воплощение всех этих черт, бесспорно, достойно быть символом любви, семьи и верности. Что каса

ется святости, то чудес бывает много, и при этом существует сакральная свобода совести. Наша исследовательская глава написана на основе 
современного перевода на сегодняшний язык, но в ряде случаев, где 
выразительность древнерусского текста XVI в. превосходит современный русский язык, мы оставили примеры на языке оригинала без риска 
быть непонятыми (см. также пояснения в подстрочных примечаниях).
Следующие две главы посвящаются целям авторской риторики в 
«Пиковой даме» А.С. Пушкина и в трех текстах о судебном заседании 
в С.-Петербурге в 1876 г., написанных крупнейшими авторами того времени Ф.М. Достоевским, М.Е. Салтыковым-Щедриным и самым знаменитым юристом того времени профессором С.-Петербургского университета В.Д. Спасовичем. Необычные приемы риторики А.С. Пушкина 
не оставляют выбора основным персонажам повести «Пиковая дама» 
в поисках на их жизненном пути. Все они в разной мере несчастны, 
потому что душевно одиноки. Все финалы в риторических комплексах пушкинской повести вызывают у читателя глубокое сожаление и 
стремление кардинально изменить каждый из «комплексов» от начала 
до конца — ведь так хочется пожелать этим персонажам и тому, кто 
сотворил их, понятного человеческого счастья, душевного комфорта. 
Обе последние главы монографии навеяны фундаментальными работами В.В. Виноградова, написанными в 20—30-е годы прошлого века, — 
статьей «Стиль “Пиковой дамы”» и книгой «О художественной прозе».
Смысл, в том числе риторическая цель последней главы, — каждый 
ребенок имеет от Господа и от отечества право быть счастливым. А нам, 
взрослым читателям, надо лучше понимать детей, постараться создать 
обстановку постоянного душевного «взаимопроникновения», чтобы в 
пределах своего личного пространства дети имели необходимую свободу. Нет необходимости перечислять, чего не стоит делать по отношению к детям, память у них, надо сказать, долговечная... Лучше всего, 
когда дети видят своих родителей и близких всю жизнь и, повзрослев, 
передают в свою очередь накопленное душевное тепло уже своим детям 
и внукам. (Однако очень многие семьи, к сожалению, нестабильны...)
Какой общий вывод напрашивается по поводу риторических целей, 
привлеченных для анализа текстов? Они призваны совершенствовать 
духовную сферу в нашем обществе — и духовность власти предержащей, и духовность в семейных и вообще межперсональных отношениях, и духовность каждого из нас в отдельности, поскольку мы, живя в 

«сетке» всевозможных человеческих связей, каждый раз входим в очередную «малую группу» (термин социальной психологии).
А что же интересное сулил автор монографии читателю предисловия? 
Нам хотелось бы поделиться радостью и душевным подъемом, которые 
охватывали автора на протяжении нескольких лет, пока он писал эту 
книгу. Он испытывал чувство, которое Василий Аксёнов назвал «тайной страстью» писателя, мечтающего дорваться в суете жизни до письменного стола. Нет ничего грустнее для ученого-читателя, когда он знакомится с банальной научной по жанру работой, сдобренной официально-деловыми языковыми средствами. Читатель в этом случае, вместо 
того чтобы получить удовольствие от чтения или желание подискутировать с автором, превращается в раздраженного «судью» с чувствами, 
далекими от уважения к написавшему. Читателю представляется, что 
автор взялся не за свое, родное для души, дело.
Просим обратить внимание, что каждая глава в монографии стилистически отлична от других в соответствии с предметом исследования. Так, Введение в риторический анализ текста погружается в толкование специфических черт данного типа анализа и занято поисками 
пользы для творчества для укрепления риторических навыков читателя.
В главе о неоправданной гибели Сократа показано трагическое противоречие между истиной (или человеческой совестью) и буквой закона 
в греческом полисе. Авторская речь, как и убедительное настроение 
Сократа, окрашена в бодрые тона уверенности в мировоззренческой 
правоте. Смеем утверждать, что с указанным противоречием человечество сталкивалось во все времена и при разных формах правления. 
Язык главы в соответствии с жизненным поведением главного героя 
воплощает поиски истины в решении человеческих судеб.
Глава о святых Петре и Февронии (вернее о повести, посвященной 
их судьбе и сакральному значению их деяний для нас сегодняшних) 
проникнута уважением к русской древности, поскольку это отношение 
воспитано веками церковью в православной пастве. Согласно господствующей тогда теории регресса дух древности имел значение качественного превосходства. Главное, чтобы в условиях жизни, отстоящей от нас восемью веками, ясно различались нами извечные и важнейшие понятия добра и зла.
Одиночество делает людей несчастными, каким бы упорством они 
ни обладали. Жизненные ошибки, зачастую трагические, неизбежны в 

этих условиях. Это один из основных выводов повести А.С. Пушкина 
«Пиковая дама».
Несчастен ребенок, если его заботливо не закрывает собой от 
боли и ужасов окружения в жизни родной человек. Эту мораль цивилизованное человечество исповедует тысячелетиями. Ее сторонник  
Ф.М. Достоевский ополчается против тех, кто жертвует детскими судьбами, опираясь на ложь и цепляясь за несовершенство существующих 
законов. Язык главы в монографии насыщен агональной иронией, отражающей мировоззрения Ф.М. Достоевского и М.Е. Салтыкова-Щедрина.
Другими словами, все главы монографии имеют языковое своеобразие 
в зависимости от предмета и целей, которые ставит перед собой риторика. Предлагая различное языковое оформление частей (глав) монографии при раскрытии целей риторики в публицистическом и художественном произведении, автор надеется доставить специалистам и 
неспециалистам несколько часов приятного чтения.

ВВЕДЕНИЕ В РИТОРИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ТЕКСТОВ

Ответим на ряд вопросов, или осветим ряд проблем, имеющих аксио- 
матический характер по отношению к риторическому анализу текстов:
 • какое место в обучении риторике занимает риторический анализ текстов;
 • каковы научные и ненаучные значения терминов «риторика», 
«риторический»;
 • всякий ли человек способен освоить риторические навыки и умение, освоить искусство нравственно-речевого убеждения слушателей и читателей, а также стать ритором, т.е. мастером риторики;
 • какие виды литературы по преимуществу риторичны;
 • каково воспитательное значение текстов, отобранных для риторического анализа;
 • существует ли проблема взаимоотношений между понятиями 
«текст» ↔ «персуазивное мастерство оратора»;
 • связь риторики с культурой речи, большей частью обязанной в 
своем становлении произведениям словесности.

1. Место риторического анализа текстов в обучении риторике. 
Как это ни кажется парадоксальным, сам теоретический курс риторики 
и представления о риторических приемах могут сообщаться аудитории в виде лекций или практических занятий преподавателями без собственных задатков убеждающей, персуазивной речевой способности. 
Другими словами, в этом отношении, в части убедительности, лектор 
по риторике ничем не отличается от коллег, читающих многие другие 
теоретические курсы. Упомянутые учебные процессы рассчитаны в 
первую очередь на мыслительные способности слушателей, в меньшей 
степени — на эмоционально-экспрессивное восприятие. Это же очевидно при анализе пособий по риторике, что сознавали и такие древнейшие авторы риторик, как Аристотель в Древней Греции и Квинтилиан в Древнем Риме. Эмотивное, воздействующее начало содержится 
в другом — в произведении (или в отрывке из него) публицистической 

направленности или в художественном тексте, построенном на элементах публицистики.
Издревле считалось, что необходимым компонентом в обучении 
риторике является изучение образцовых в риторическом отношении 
текстов, а также наблюдение выступлений успешных ораторов с целью 
(при желании) усвоения содержания и напрвленности ораторских приемов. Таким обогащающим освоением рекомендуется пользоваться до 
и после знакомства с риторическим каноном — с теорией и правилами 
риторики как воплощением научно-практической дисциплины. Ко многим пособиям по риторике (и к пособиям по культуре русской речи) 
приложены хрестоматии — тексты от античности до нашего времени, 
однако при них отсутствуют указания, как их анализировать и тем 
самым какие их особенности следует использовать в собственном риторическом творчестве. Восхищаться произведением и его автором или 
узнать о грандиозном успехе ритора — этого мало, чтобы можно было 
существенно обогатить свой творческий «багаж». Обратим внимание 
на то, что из всех разработанных типов анализа текстов — литературоведческого (в разных аспектах), герменевтического, филологического 
анализа, анализа языка произведения, в том числе стилистического, 
анализа в рамках лингвистики текста, коммуникативной лингвистики 
и т.д. — носителю языка существенно помогают создать собственный 
высококачественный текст и эксплицировать его именно достижения 
риторического анализа.
Первый и выдающийся пример такой работы у нас — произведение новой русской филологии, имевшее международное значение (см. 
оценку работ В.В. Виноградова у М.М. Бахтина: [Бахтин 20021]), — 
это глава «Поэтика и риторика», задуманная В.В. Виноградовым в  
20-е годы прошлого века и изданная им в составе книги «О художественной прозе» (см.: [Виноградов 1930]). Кстати, как и при других 
разновидностях анализа текстов, для постижения глубины и прелести виноградовского сопоставительного анализа необходимо изучить 
главу II из февральской книжки «Дневника писателя. 1876» Ф.М. Достоевского, главу V «Отрезанный ломоть» из «Недоконченных бесед» 
 М.Е. Салтыкова-Щедрина и опубликованную судебную речь В.Д. Спа
1 Из ссылок в квадратных скобках, размещенных в тексте, в конце каждой 
части книги составлены списки использованной литературы.