Сравнительно-историческое литературоведение

Я.В. Погребная 

СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ 

Учебное пособие

4-е издание, стереотипное

Москва 
Издательство «ФЛИНТА» 
2021 

УДК 82.09(075.8) 
ББК 83.3(0)я73 
        П43 

Н а у ч н ы й   р е д а к т о р
д-р филол. наук, проф., зав. кафедрой истории  
русской и зарубежной литературы В.М. Головко 

Р е ц е н з е н т 

д-р филол. наук, проф., кафедры истории
русской и зарубежной литературы Т.К. Черная 

П43

Погребная Я.В. 
      Сравнительно-историческое литературоведение [Электронный  
ресурс] :  учеб. пособие / Я.В. Погребная. – 4-е изд., стереотип. – 
М. :  ФЛИНТА, 2021. – 84 с. 

ISBN 978-5-9765-1137-8 

В учебном пособии содержатся материалы для подготовки к
практическим занятиям, предусмотренным по программе дисциплины
учебным планом. Содержание материалов и разработок соответствует
планам практических занятий. Все материалы для подготовки снабжены
списками основной и дополнительной литературы, а также обобщающими
итоговыми заданиями. 

Программа 
предназначена 
для 
магистрантов 
по 
направлению
«Филология», а также для студентов-филологов.  

УДК 82.09(075.8) 
ББК 83.3(0)я73 

ISBN 978-5-9765-1137-8 
© Погребная Я.В., 2016 
© Издательство «ФЛИНТА», 2016

ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА 

Предлагаемое 
учебное 
пособие 
по 
специальной 
дисциплине 

магистратуры 
«Сравнительно-историческое 
литературоведение» 
по 

программе «Теория литературы» выступает пособием скорее практическим, 

чем теоретическим, и адаптировано к курсу практических занятий. В системе 

учебно-методического комплекса по дисциплине специализации данное 

пособие 
принципиально 
не 
дублирует 
основную 
литературу 
по 

теоретическому 
содержанию 
дисциплины. 
Фундаментальные 

литературоведческие 
труды 
по 
сравнительному 
литературоведению, 

проактуализированные в списке «Основной литературы» широко доступны, 

их основные положения не только не подвергаются в современной науке 

сомнению, но выступают как базовые, наукообразующие.  

Таким образом, предлагаемое учебное пособие составлялось ни в коей 

мере ни как компендий, предлагающий повтор и пересказ основных трудов 

И.Г. Неупокоевой, М.П. Алексеева, Б.В. Томашевского, В.М. Жирмунского. 

Причем, именно такая тенденция в составлении учебных пособий по 

сравнительному литературоведению или исторической поэтике выступает в 

современном сравнительном литературоведении ведущей: «Историческая 

поэтика» С.Н. Бройтмана (М., 2001) в полной мере отвечает этой тенденции, 

поскольку основные теоретические положения исторической поэтики 

исследователь иллюстрирует не примерами, известными из работ А.Н. 

Веселовского или Е.М. Мелетинского, а принципиально новыми изыскания в 

области сравнительно-исторического анализа литератур Востока и Запада. В 

«Пояснительной записке» к программе по дисциплине уже подчеркивался 

тот факт, что принципы, приемы и сам предмет сравнительно-исторических 

исследований остаются неизменными, начиная с 1960-ых годов ХХ века, 

когда сравнительное литературоведение переживало пик своего развития. 

Изменениям 
подвержен 
сам 
объект 
сравнительно-исторических 

исследований, 
характеризуемый 
тенденцией 
к 
географическому 

(сопоставительный анализ литератур Востока и Запада) и хронологическому 

(активизация мифопоэтических исследований) расширению. Отчасти эта 

объективно 
существующая 
тенденция 
объясняется 
влиянием 

постмодернизма и его исследовательских стратегий, в первую очередь, 

интенсификацией 
интертекстуальных 
исследований. 
Едва 
ли 

интертекстуальное раскодирование конкретного текста способно заменить 

масштабные 
сравнительно-исторические 
исследования, 
непререкаемым 

образцом которых по-прежнему остаются труды Н.Я. Берковского, М.П. 

Алексеева, В.М. Жирмунского. Исследования, сопоставимого по масштабу и 

значению работам В.М. Жирмунского «Гете в русской литературе» (Л., 1982) 

или же И.М. Нусинова «История литературного героя» (М., 1965), за 

последние тридцать лет пока не появилось. Этот факт остается только с 

прискорбием констатировать, но игнорировать его невозможно. Поэтому 

необходимо ориентировать студентов на фундаментальные теоретические 

работы по сравнительному литературоведению, а не на постмодернистские 

штудии в области интертекста, нередко равнозначные квалифицированному 

комментарию. 

Предлагаемое учебное пособие таким образом не претендует на 

открытие новой теоретической концепции в области сравнительного 

литературоведения, а направлено на практическую адаптацию классических 

принципов и приемов сравнительно-исторического и мифопоэтического 

методов на творчество тех писателей, которое не выступало объектом 

активного сравнительно-исторического поиска: М.Ю. Лермонтова и В.В. 

Набокова. В пособие показано, к каким емким и значимым выводам 

приводит сравнительно-исторический анализ текста, спроецированный на 

конкретное произведение («Герой нашего времени», «Лолита») или же на 

массив произведений художника (лирика Лермонтова и Набокова). Пособие 

предлагает, 
таким 
образом, 
образцы 
практического 
применения 

сравнительно-исторического метода, а не дублирует его теоретическую базу. 

Данное пособие составлялось с учетом концентрированного изложения 

теоретического содержания дисциплины, которая призвана послужить 

итоговым, обобщающим звеном в процессе изучения историко-литературных 

дисциплин, как по русской, так и по зарубежной литературе. Традицией 

организации и формирования содержания базовых историко-литературных 

дисциплин на кафедре истории русской и зарубежной литературы 

Ставропольского государственного университета выступает включение 

элементов сравнительно-исторического анализа как в теоретический 

лекционный курс, так и в систему практических занятий. Так, в дисциплине 

«Древнерусская литература» проводятся аналогии между русским и 

западноевропейским эпосом по системе типологически общих признаков, 

устанавливаются 
аналогии 
мотивно-персонажной 
организации 

древнерусской средневековой «Повести о Петре и Февронии Муромских» и 

романом о Тристане и Изольде. Русский и западноевропейский классицизм 

сопоставляются на основании интеграции теоретических основ французского 

классицизма к русскому. Регулярные параллели между художественными 

явлениями русского и западноевропейского романтизма проводятся по 

нескольким стратификационным уровням: уровень перевода и его осознания 

как факта истории национальной литературы, уровень типологических 

контактов, уровень взаимного влияния творческих индивидуальностей, 

уровень типологических аналогий и типологических схождений. В процессе 

изучения истории русского реализма подчеркивается популяризаторская и 

переводческая деятельность русских писателей, в частности И.С. Тургенева, 

для приобщения западных читателя и критика к русской литературе. Таким 

образом, студенты снабжены уже определенным багажом знаний по 

сравнительному 
литературоведению, 
а 
также 
навыками 
адаптации 

принципов 
сравнительно-исторических 
исследований 
к 
конкретным 

художественным 
явлениям. 
Целью 
предлагаемого 
учебного 
пособия 

выступает систематизация теоретических знаний и практических умений и 

навыков в области сравнительно-исторических исследований, через их 

адаптацию к анализу текстов и творческих индивидуальностей, не 

актуализируемых в историко-литературных курсах с позиций сравнительно
исторического анализа – М.Ю. Лермонтова и В.В. Набокова. Выбор 

феномена Набокова как объекта исследования принципиально важен, 

поскольку набоковский билингвизм ставит его в зону соприкосновения двух 

культурных систем и национальных литератур, сообщая, таким образом, 

художнику статус связующего звена между русской и англоязычной 

литературами. 

Вместе с тем, основной задачей пособия выступал показ применения 

принципов и приемов современной компаративистики к классическому 

академическому 
сравнительному 
литературоведению. 
Организация 
и 

содержание учебного пособия, таким образом, в полной мере отвечают 

наметившийся в современном литературоведении тенденции к расширению 

объекта исследования. 

Пособие включает три раздела, соответственно трем темам практических 

занятий. В конце каждого раздела даны вопросы для самоконтроля. Вопросы 

направлены  как на репродукцию усвоенных знаний,  так и на их перенос в 

область самостоятельного анализа. Таким образом, вопросы и задания 

сочетают в себе репродуктивные и эвристические начала. 

Учебное 
пособие 
поможет 
студентам 
научиться 
применять 

теоретические знания по специальной дисциплине в практическом анализе 

конкретных произведений, кроме того, материалы пособия послужат 

источником для подготовки к практическим занятиям. 

 

 

 

 

 

 

ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ 

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ПОДГОТОВКИ специальной дисциплины «Сравнительно
историческое литературоведение» 

 

Занятие № 1. 

 

Пути и приемы практической адаптации типологического 

компаративистского исследования. Героический эпос как объект 

сравнительно-литературного исследования: аспекты типологической 

характеристики эпосов Зрелого Средневековья («Песни о Роланде», 

«Слова о полку Игореве», «Песни о Сиде», «Песни о Нибелунгах»). 

 

Материалы для подготовки: 

 

1.Западноевропейский эпос проходит два этапа в своем формировании: эпос 

Раннего Средневековья (Y-X вв.) или архаический, включающий германо
скандинавские «Песни Старшей Эдды», кельтские саги (скелы), англосаксонский 

эпос «Беовульф»; и эпос Зрелого Средневековья (X-XIII вв.), или героический, 

включающий французскую «Песнь о Роланде» (список 1170 года), средне- и 

верхненемецкую «Песнь о Нибелунгах» (список 1200 г.), испанскую «Песнь о 

Сиде» (список около 1307 г., в котором отсутствуют первые три страницы). (По 

типологическим характеристикам к героическим эпосам можно отнести и 

древнерусский эпос «Слово о полку Игореве»). 

Героические эпосы формируются в эпоху окончательного крушения родо
племенных 
отношений, 
становления 
раннефеодального 
христианского 

государства, основанного на вертикальной зависимости вассала от сеньора. 

Героический эпос отражает процессы государственной и народной консолидации, 

становления и действия сеньориально-вассальных отношений, утверждения 

территориальной 
целостности 
государства 
в 
определенных 
границах. 

Мифологическая фантастика уступает место христианской (особенно в «Песни о 

Роланде»). Разрабатывается единая крупная эпическая форма в отличие от 

разрозненных саг и песен. Если сага и песня по типологическим характеристикам 

близки к малым фольклорным формам эпоса (сказке, балладе, песни, героической 

элегии), то героический эпос как жанр выступает провозвестником романа. 

М.М. Бахтин, указывал на три признака, отличающие героический эпос от 

романа, связывая их с предметом эпопеи, его отношением к современности 

(периоду записи эпоса) и исторической правде, а также со степенью 

индивидуального авторского начала в создании эпопеи. В работе «Эпос и роман. 

(О методологии исследования романа)» М.М. Бахтин приводит следующую 

жанровую характеристику эпопеи: «реальная эпопея есть абсолютно готовая и 

весьма совершенная жанровая форма, конститутивной чертой которой 

является отнесение изображаемого ею мира в абсолютное прошлое 

национальных начал и вершин.» Из рассуждений М.М. Бахтина можно 

выделить три конститутивных черты, характеризующих эпопею как 

определенный жанр: 1) предметом эпопеи служит национальное эпическое 

прошлое, «абсолютное прошлое», по терминологии Гете и Шиллера; 2) 

источником эпопеи служит национальное предание (а не личный опыт и 

вырастающий на его основе свободный вымысел); 3) эпический мир отделен 

от современности, то есть от времени певца (автора и его слушателей), 

«абсолютной эпической дистанцией»[1] Выделенные признаки составляют 

основу для типологической идентификации героического эпоса как 

классической эпопеи.  

2.Всем героическим эпосам, таким образом, свойственны общие черты, 

позволяющие, во-первых, выявить общие типологические признаки эпопеи 

как жанра, во-вторых, на фоне типологического сходства определить 

оригинальные художественные признаки каждой из классической эпопей, в 

том числе, и выражающие особенности складывающегося менталитета 

нации. Таким образом, целесообразно «Песнь о Роланде» анализировать в 

одном контексте с другими эпопеями Зрелого Средневековья, находя 

интегральные типологические признаки и на их фоне выделяя интегральные. 

Эпосы народностей, достигших в период Зрелого Средневековья 

государственной консолидации, дистанцировались от мифологической 

архаики и перешли к разработке сюжетов, основанных на конкретных 

исторических фактах. Так, фактическую основу «Песни о Роланде» можно 

установить по историческим источникам времен Карла Великого, в 

частности в «Жизнеописании Карла Великого» (ок. 830) франка Эйнхарда, 

члена Академии императора, упоминается о разгроме арьергарда войска в 

Ронсенвальском ущелье Карла во время неудачного похода 778 против 

Сарагосы. Эйнхард упоминает Хруотланда макграфа Бретонской марки, 

павшего в этой битве в числе прочих именитых франков. Утраченная в 

рукописи 1307 года экспозиция «Песни о Сиде» восстанавливается как по 

героическим романсам и поэме «Родриго», так и по «Хронике двадцати 

кастильских королей». 

Направленность 
поведения 
героя 
в 
классических 
эпопеях 

государственная, а не личная. Сюжетное ядро составляет патриотическая 

борьба с иноземными и иноверными захватчиками, оборона отечественных 

границ («Песнь о Роланде») или их расширение (Реконкиста в «Песни о 

Сиде»). В «Песни о Роланде» патриотический пафос усиливается 

христианской идеей, которая приобрела особое значение в период записи 

эпического памятника (Оксфордская рукопись, ок. 1170 г.), совпавший со 

временем подготовки к Третьему Крестовому походу (1189-1192 гг.). 

3.В контексте патриотического пафоса классической эпопеи 

осмысливается и вассальная верность, интерпретируемая как верность 

отчеству, государству. Именно так понимает свой вассальный долг перед 

императором Карлом Роланд, Сид, сохраняя лояльность по отношению к 

несправедливо изгнавшему его королю Альфонсу YI, в одиночку 

осуществляет общегосударственное дело Реконкисты, отвоевывая у мавров 

целую провинцию – Валенсию, а также уничтожает полчища альморавидов, 

пришедшие с моря на выручку к мавританским правителям в Испании. 

Эпический король – фигура скорее символичная, чем персонажно 

определенная, выражающая идею единства и процветания государства. 

Именно поэтому Сид сохраняет верность даже несовершенному монарху и к 

нему обращается как к высшей судебной инстанции, как вершителю 

справедливости и хранителю законности, созывая кортесы и призывая к 

ответу зятьев, оскорбивших его дочерей. Испанский героический эпос 

повествует о несправедливости и слабости короля, критически изображает 

высшую знать, при этом намеренно снижая родовитость самого Сида, 

выражая 
таким 
образом 
антиаристократические 
и 
демократические 

тенденции. 

При этом, «эпический король», отвечая ролевому характеру эпоса, выступает 

как фигура пассивная, символизирующая единство и процветание страны. 

Поэтому Карл в «Песни о Роланде» изображается эпическим старцем (посол 

Марсилия Бланкандрин говорит об императоре: «Король ваш Карл седобород и 

сед, // Ему, как я слыхал, за двести лет»), облик Карла и его возраст отвечают его 

центрирующей роли в государстве, возраст Карла равен возрасту державы 

франков, король – это само отечество. Эпический король как фигура пассивная 

вступает в сложные отношения с эпическим героем, выражающим народный 

патриотический идеал. «Эпический герой», напротив, - фигура действующая 

активная, причем, действующая в интересах короля до тех пор, пока вассальный 

долг перед эпическим королем совпадает с патриотическим долгом перед 

народом и отечеством. Распределение возможностей и активности действий 

между эпическим королем и эпическим героем таит потенциальную возможность 

конфликта, принимая во внимание к тому же своеволие героя, наделенного силой 

и активностью. В «Песни о Роланде» Ганелон, убеждая Бланкандрина, что Роланд 

– причина всех войн, которые ведет Карл, вспоминает, как Роланд самовольно 

занял город Нопль и приказал вымыть испачканную в крови траву, чтобы Карл не 

узнал о его своеволии, вспоминает и о другом эпизоде, когда только что 

пробудившемуся Карлу Роланд преподнес румяное яблоко, сказав, что однажды,