Русский каламбур : семантика, поэтика, стилистика

О.Е. Вороничев

РУССКИЙ

КАЛАМБУР

СЕМАНТИКА

ПОЭТИКА

СТИЛИСТИКА

Москва Издательство

«ФЛИНТА» 2021

2-е издание, стереотипное

УДК 811.161.1 
ББК  81.2Рус-3 
В75 

Рецензенты: 
д-р филол. наук, профессор кафедры русского языка и общего языкознания
Московского городского педагогического университета Е.Ю. Геймбух; 
канд. филол. наук, доцент кафедры русского языка Брянского государственного 
университета им. акад. И.Г. Петровского Е.А. Бурдина. 

Научный редактор:  
д-р филол. наук, профессор кафедры русского языка Брянского государственного
университета А.Л. Голованевский. 

Вороничев О.Е.  
В75         Русский каламбур : семантика, поэтика, стилистика : монография / О.Е. Вороничев. 
— 2-е изд., стер. — Москва : ФЛИНТА, 2021. — 610 с. — ISBN 978-5-9765-2624-2.
— Текст : электронный.
В монографии каламбур рассматривается как широкое явление экспрессивной речи, 
сочетающее признаки фигуры с признаками жанра и эксплицируемое различными
стилистическими приемами, основным из которых является каламбурная рифма. 
Исследуется не только лингвосемиотическая специфика каламбура, но и особенности его
поэтики и стилистики, которые пока не нашли достаточного отражения в научных
работах по языкознанию. В книге акцентирована ключевая роль в образовании каламбура
единиц языка и речи с тождественным или сходным планом выражения. При этом
основное внимание сфокусировано на полисемичных, омонимичных и паронимичных
словах как первоэлементах (синергетических центрах, доминантах) каламбура. 
Представлена классификаация каламбура с учетом характера взаимодействия
экспрессивно-семантических полей его лексических доминант и разработана общая
лингвистическая типология каламбура, основанная на характере соотношения и степени
проявления его разноуровневой языковой природы. Демонстрируются и анализируются
каламбурообразующие стилистические возможности разноуовневых единиц языка и речи, 
имеющих тождественный или сходный план выражения. 
УДК 811.161.1 
ББК  81.2Рус-3 

ISBN 978-5-9765-2624-2  
 
 
      © Вороничев О.Е., 2016 

© Издательство «ФЛИНТА», 2016 

ОГЛАВЛЕНИЕ 
Введение.................................................................................................................................................. 6 
Глава 1. Общие особенности семантики, поэтики и стилистики каламбура ................................ 22 
1.1 Языковой статус и общая лингвистическая специфика каламбура ......................................... 22 
Каламбур в ряду сходных и смежных явлений языковой игры 
22 
Категориальный статус каламбура 
36 
Общая лингвистическая специфика русского каламбура 
40 
Собственно и несобственно языковые критерии удачности каламбура 
45 
Лингвистический эксперимент как прием постижения языковой природы каламбура 
50 
1.2 Виды каламбура и проблема его типологизации....................................................................... 56 
1.3 Каламбурная и некаламбурная неоднозначность ...................................................................... 63 
1.4 Заданная и незаданная каламбурность........................................................................................ 76 
1.5 Особенности стилистического употребления каламбура .......................................................... 88 
Связь каламбурности с категорией комического и его видами 
88 
Стилистические функции каламбура 
98 
Сферы стилистического употребления каламбура 
107 
1.6 Критерии тождества и сходства формы каламбурообразующих единиц.............................. 111 
1.7 Каламбур в свете теории экспрессивно-семантического поля................................................ 122 
1.8 Теоретические основания классификации лексических доминант каламбура...................... 138 
Собственно и несобственно лексические единицы с тождественным или сходным  
планом выражения 
138 
Соотношение понятий лексическая единица и лексическая единица с тождественным 
или сходным планом выражения 
140 
Принципы классификации слов с тождественным или сходным планом выражения 
146 
Классификационная таблица каламбурообразующих разрядов и типов слов с 
тождественным или сходным планом выражения 
155 
1.9 Общие типологические и функциональные особенности лексических доминант 
каламбура..................................................................................................................................... 157 
Классификационные границы смежных явлений на уровне слов и словоформ с 
тождественным или сходным планом выражения 
157 
Типы каламбуров и каламбурных аттракций по характеру их лексических доминант 
161 
Основные функции слов с тождественным или сходным планом выражения 
167 
Особенности жанрово-стилистического употребления каламбурообразующих слов 
172 
Выводы по первой главе.................................................................................................................... 173 
Глава 2. Смежные разряды лексических доминант каламбура, имеющих тождественный 
план выражения........................................................................................................................... 178 
2.1 Полисеманты и омонимы ............................................................................................................ 178 
Многозначные слова и собственно лексические омонимы 
178 
Энантиосеманты и омоантонимы 
189 
Стилистическое использование ЛСВ полисемантов 
202 
Окказиональные ЛСВ полисемантов и окказиональные омонимы 
219 
Стилистические возможности окказиональных ЛСВ полисемантов и окказиональных 
омонимов 
227 
Аббревиатуры-полисеманты и аббревиатуры-омонимы 
234 
Стилистические качества аббревиатур-омонимов и аббревиатур-омофонов 
238 
Стилистические качества окказиональных омонимических аббревиатур 
246 

Ономастические полисеманты и омонимы 
250 
Стилистическое использование ономастических омонимов 
254 
2.2 Полные и неполные лексические омонимы............................................................................... 258 
Стилистическое употребление лексических омонимов 
261 
2.3 Лексико-грамматические (лексико-морфологические) омонимы.......................................... 266 
Собственно лексико-морфологические и функциональные 
 лексико-морфологические омонимы 
266 
Омоформы (неполные лексико-морфологические омонимы) 
276 
Стилистическое употребление лексико-морфологических омонимов полных  
и неполных (омоформ) 
283 
Стилистические возможности окказиональной омоформии 
288 
2.4 Омофоны....................................................................................................................................... 291 
Стилистическое использование омофонов 
304 
Стилистические возможности окказиональной омофонии 
317 
2.5 Омографы...................................................................................................................................... 320 
Стилистические свойства омографов 
327 
Стилистический потенциал окказиональной омографии 
330 
Выводы по второй главе.................................................................................................................... 331 
Глава 3. Смежные разряды лексических доминант каламбура,  
имеющих сходный план выражения ......................................................................................... 333 
3.1 Паронимы и парономазы............................................................................................................. 333 
Проблема разграничения паронимов и парономазов 
333 
Дифференциальные признаки парономазов 
339 
Парономазы в свете теории ассоциативного поля 
345 
Уровни подобозвучия и фоноассоциативного сближения парономазов 
347 
Типы парономазов 
356 
Стилистическое использование парономазов 
370 
Окказиональные парономазы 
381 
Стилистическое употребление окказиональных парономазов 
390 
3.2 Паронимы и однокоренные синонимы ...................................................................................... 395 
Типы однокоренных синонимов 
396 
Соотношение однокоренных синонимов со словообразовательными  
вариантами слова 
400 
Общие критерии дифференциации паронимов и однокоренных синонимов 
405 
Разграничение паронимии и синонимии в полисемантах 
408 
3.3 Паронимы и однокоренные антонимы....................................................................................... 415 
Стилистические качества паронимов, однокоренных синонимов                                                
и однокоренных антонимов 
423 
Выводы по третьей главе................................................................................................................... 430 
Глава 4. Языковые и речевые средства второго уровня экспликации каламбурности.............. 433 
4.1 Каламбурные отрезки речи ......................................................................................................... 433 
Фразеологизированные каламбурообразующие единицы 
434 
Каламбурообразующие возможности фразеологизированных единиц языка и речи 
441 
Лексико-грамматические трансформанты и инверсивы 
455 
Синтаксические экспрессивно-семантические омонимы 
461 

Омофонические и парономатические цепи, гетерограммы, палиндромы, анаграммы, 
акростихи и другие комбинаторные формы выражения каламбурности 
466 
Литературные пастиши и травестии 
477 
4.2 Каламбурная рифма как основной прием экспликации каламбура . .......................................488 
Проблема определения содержания и границ понятия каламбурная рифма 
488 
Рифмообразующие типы слов с тождественным или сходным планом выражения 
493 
Лингвистическая специфика каламбурной рифмы 
495 
Типы каламбурных рифм 
499 
Каламбурная рифма как прием экспликации фонетического каламбура 
505 
Выводы по четвертой главе................................................................................................................512 
Заключение ..........................................................................................................................................515 
Список сокращений ............................................................................................................................522 
Литература ...........................................................................................................................................523 
ПРИЛОЖЕНИЯ (дополнения, комментарии, таблицы). ................................................................566 
Приложение 1.1 Различные типологии каламбура 
566 
Приложение 1.2 К вопросу о сложности разграничения полисемии и омонимии 
570 
Приложение 1.3 Разграничение полисемантов и собственно лексических омонимов 
в современных толковых словарях 
                  572 
Приложение 1.4 Отражение энантиосемантов в толковых словарях  
и словарях омонимов                                                                                                                  577
Приложение 1.5 Полные и неполные лексические омонимы в лексикологии и
лексикографии 
581 
Приложение 1.6 Лексико-грамматические (функциональные лексико-морфологические) 
омонимы группы «имя существительное – имя прилагательное» в лексикографии 
583 
Приложение 1.7 Критерии субстантивации имен прилагательных 
590 
Приложение 1.8 Сопоставительный анализ функциональных 
лексико-морфологических омонимов его, ее, их                                                                       592 
Приложение 1.9 Собственно грамматические разряды слов с тождественным 
или сходным планом выражения                                                                                                596 
Приложение 1.10 Паронимы и парономазы в лексикографии 
599 
Приложение 1.11 Паронимические и синонимические значения полисемантов
в словарях паронимов                                                                                                                 606

Введение 
 

Это не никакая глава, а никакая не глава  
(Л. Кэрролл – Б. Заходер. Алиса в стране чудес) 
Каламбур как один из «приемов колебания и компрометации смысла» 
[Ронен 2005: 321] на протяжении многовековой истории его существования 
оценивался литераторами и критиками неоднозначно, в том числе в таких радикальных формулировках, как «самая примитивная форма словесности, сближающая больших мастеров с большими пошляками» [Lanson 1908: 32], «мишура словесных острот», «пустое зубоскальство», «мелкое острословие», «словесная побрякушка» [Фролов 1954: 319, 324]. Скептическое и предвзятое отношение к каламбуру, согласно вполне обоснованному предположению А.А. Щербины, «объясняется лишь чисто терминологическим недоразумением», связанным с отождествлением понятий «каламбур» и «банальность», «плоская или 
пошлая острота», «плохая шутка» и т.д. в немецком языке, в то время как «в 
русском или французском языках (в которых понятия «каламбур» и «игра слов, 
jeu de mots» абсолютно тождественны) такое толкование может быть лишь сугубо субъективным и к тому же ошибочным» [Щербина 1958: 16].  
Ближе к истине те исследователи каламбура, которые полагают, что каламбуры «не любят прежде всего те, кто менее других способен их придумывать» [Э. По], что каламбур «может быть остроумным и глубокосодержательным» [Щербина 1958: 16], если «отражает какую-то существенную сторону 
изображаемого, его внутренние противоречия и неожиданные связи» [Вакуров 
1994: 47], и что «приемы каламбурных сближений слов не только органически 
входят в общую систему сатирического стиля многих русских писателей, но и 
отражают нашу национальную ментальность» [Виноградов 1981: 290–293].  
Поскольку «остроумие – и искусство игры слов как часть его – столь же 
древнее по происхождению, как наша цивилизация» [Рахимкулова 2004: 26], 
каламбурное столкновение слов издавна свойственно русскому языку [Ходакова 1968: 205]. О давнем употреблении каламбуров на Руси свидетельствует 
фольклор: Хотелось бы полежать, да надо поле жать; Лучше в год, да годное, 
чем в неделю недельное; На брюхе-то шёлк, да в брюхе-то щёлк; Начать гладью, а кончить гадью; Было времечко, осталось одно беремечко; Суд не на 
осуд, а на рассуд; Эта вина стоит полведра вина (присуждали на сходке) 
[Даль, Пословицы 1984]; В апреле земля преет – спеши пахать и сеять; Впрямь 
долбил Данило, да вкось пошло долбило; Дом не велик, да лежать не велит; 
Знаем сами, что кривы наши сани. По меткому определению Л.А. Осиной, «каламбур начинался с маленького словесного ручейка, постепенно вбирающего в 
себя все богатства русской речи; заимствуя у других народов то, что было 

близко его национальной природе, он веками накапливал силу, превращаясь в 
прекрасную, полноводную реку – настоящее сокровище и гордость русского 
языка и литературы».  
Уже в текстах XII–XIII вв. Д.С. Лихачев находит каламбуры наряду с 
другими основными особенностями древнерусского балагурства (это наиболее 
близкий по значению русский синоним понятия каламбур, «одна из национальных форм смеха», которая «разрушает значение слов и коверкает их внешнюю 
форму», так как «балагур вскрывает нелепость в строении слов, дает неверную 
этимологию или неуместно подчеркивает этимологическое значение слова, связывает слова, внешне похожие по звучанию, и т.д.» [Лихачев 1984: 21] ). В частности, отмечает, что строки Зане, господине, кому Боголюбово, а мне горе 
лютое; кому Бело озеро, а мне чернее смолы; кому Лаче озеро, а мне на нем седя плачь горкии; и кому ти есть Новгород, а мне и углы опадали, зане не процвите часть моя [Изборник, 1969: 226] из «Моления Даниила Заточника» – это 
«не простые каламбуры, а построение «антимира», в котором нет именно того, 
что есть в действительности» [Лихачев 1984: 24]. 
Историк В.Б. Кобрин обращает внимание на каламбур в одном из посланий Андрея Курбского: «Термин “опричнина” был известен задолго до Ивана 
Грозного. Происходит он от слова “опричь” – ‘кроме’. Эта этимология дала 
Курбскому повод для мрачноватого, но удачного каламбура. Опричников он 
называл кромешниками; в аду же, как считалось, господствовала “тьма кромешная”. Так опричники становились под пером Курбского адовым воинством» [Кобрин 1989: 47]. Н.М. Карамзин подтверждает каламбурную семантику 
слова кромешник, но ничего не сообщает о том, что оно было впервые употреблено Андреем Курбским (пишет лишь о синонимическом использовании наряду с опричник: «Опричник или кромешник – так стали называть их, как бы извергов тьмы кромешней – мог безопасно теснить, грабить соседа, и в случае 
жалобы брал с него пеню за бесчестье» [Карамзин (ИГР) 1990, IX: 362] ). 
А.М. Кузнецов, комментируя это место в ИГР Карамзина, замечает: «Связь с 
«кромешной тьмой» – невеселый н а р о д н ы й  (разрядка наша. – О.В.) каламбур» [Там же: 555]. 
По наблюдениям В.В. Виноградова, в русской литературе каламбуры стали заметны в ряду других выразительных средств с конца XVII века [Виноградов 1938: 25–26]. Каламбуры встречаются в сатирических повестях, в «Житии» 
и посланиях Аввакума, произведениях Симеона Полоцкого, Сильвестра Медведева, Феофана Прокоповича, Евфимия Чудовского, Мардария Хоникова и др. 
Однако в XVII в. и в первой половине XVIII в. употребление каламбуров не 
было распространено; нечасты, например, каламбуры в интермедиях петровского времени, в творчестве Антиоха Кантемира.  

Вместе с тем для ранней стадии развития каламбура (Х1–ХVIII вв.), которую Л.А. Осина, тесно связывающая в своем исследовании каламбур с жанром 
эпиграммы, называет «предэпиграмматическим периодом», были в большей 
степени характерны фонетические аттракции, чем подлинное, глубокое остроумие, проявляющееся при удачном контрастном столкновении значений созвучных и подобозвучных слов или выражений. В лексическом отношении преобладали каламбуры, построенные «на антонимии, антитезе, синонимии, лексических повторах» [Осина 2007: 5]. Управляемое каламбурное столкновение 
ЛСВ полисеманта, омонимов и паронимов, окказиональное словообразование, 
псевдочленение слова встречались лишь в единичных случаях. 
В русский литературный язык каламбур прочно вошел со второй половины XVIII в., когда «наше образование интенсивно питалось плодами западной 
жизни» [Виноградов 1946: 27] и «дворянское русское общество стало переживать настоящую лихорадку подражательности Европе, особенно – Франции, во 
всех внешних формах жизни, а также и в языке» [Винокур 1959: 87]. Вполне 
обоснованным представляется предположение Е.П. Ходаковой, что распространение каламбура, имевшего во Франции весьма широкое применение, повидимому, находится в непосредственной связи с влиянием французской культуры. Однако, с нашей точки зрения, эта гипотеза правомерна лишь в отношении семантизированных каламбуров. Каламбуры, основанные на созвучии и 
подобозвучии, были распространены в шутках и других жанрах балагурства 
скоморохов, пословицах и поговорках задолго до возникновения культурноисторических контактов с Францией, способных оказывать влияние на русскую 
культуру. Свою роль в распространении семантизированных каламбуров сыграло также расширение круга понятий и слов, вовлекаемых в литературный 
язык в XVIII в., приток иноязычных заимствований [Ходакова 1968: 205]. 
Есть основания утверждать, что в истории русского каламбура были свои 
периоды расцвета и упадка, хронологически не соотносимые с периодами повышения и снижения интереса к каламбуру в странах Западной Европы. Например, когда во 2-й половине XVIII века впервые возросло внимание к каламбурным произведениям, «количество каламбуров в литературных текстах было 
ещё незначительно. Широкое распространение они получили лишь в светском 
кругу, где культивировалась занимательная беседа» [Русские каламбуры 1988: 
11]. Своими меткими каламбурными высказываниями славились обершталмейстер Екатерины II Л.А. Нарышкин, князь Потёмкин Таврический, 
А.В. Суворов, А.П. Сумароков, Д.И. Фонвизин, Н.М. Карамзин, И.А. Крылов. 
Расцвет каламбурного творчества и пик интереса к этому виду языковой 
игры не только в высших, но и средних слоях общества приходится, как полагает Л.А. Осина, на первую треть XIX века [Осина 2007: 5]. Хронологические 

рамки «золотого века» русского каламбура, на наш взгляд, вполне могут быть 
раздвинуты до середины столетия (что подтверждается исследованиями 
В.В. Виноградова) и даже до его конца (напр., В.З. Санников замечает, что «в 
России расцвет каламбура падает на XIX в., особенно на вторую его половину» 
[Санников 2002: 513] ). В 1-й половине XIX в. возникла «носологическая» литература (ее вершина – повесть Н.В. Гоголя «Нос»), в которой мелькают «перед 
глазами читателя носы отрезанные, запеченные, неожиданно исчезающие и 
вновь появляющиеся» и «по разным жанрам блуждают «носологические» мотивы, утопая в каламбурах» [Виноградов 1976: 10–18] типа Как ни неприятно 
быть иногда с носом, но все-таки сноснее, нежели быть совсем без носа. 
Удачно 
инкрустировали 
тексты 
своих 
произведений 
каламбурами 
А.С. Пушкин, 
Е.А. Баратынский, 
П.А. Вяземский, 
М.А. Дмитриев, 
С.А. Соболевский, К.Н. Батюшков, А.Ф. Воейков, А.А. Бестужев-Марлинский, 
М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь [Там же: 11–13]. Как показывают исследования 
Е.П. Ходаковой, особой экспрессивной силой и остроумием отличались каламбуры А.С. Пушкина и П.А. Вяземского [Ходакова 1964: 285–333].  
Во 2-й половине XIX в. успешно каламбурили Н.А. Некрасов, 
И.С. Тургенев, А.И. Герцен, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, М.Е. СалтыковЩедрин, Н.С. Лесков, А.Н. Островский, А.П. Чехов. В ещё большей степени 
укрепились позиции каламбура в русской литературе в последние десятилетия 
XIX в. (благодаря популярности сочинений поэтов-каламбуристов, особенно 
Д. Минаева) и на рубеже XIX–XX столетий, когда заметно усилилось «влияние 
интеллектуальных стилей и индивидуальных стилей на литературный язык» 
[Леденева 2007: 77] и появилась плеяда талантливых писателей-юмористов серебряного века (А. Аверченко, Н. Тэффи, О. Дымов, О. Оршер и др.), публиковавших свои блестящие каламбуры в журналах «Сатирикон» и «Новый сатирикон».  
В первые десятилетия после Октября 1917 г. имела место относительная 
невостребованность каламбура в привычных для него жанрах художественной 
литературы. Каламбурные эффекты переместились в такие жанровые новации, 
как советский лозунг, советский плакат, советский фельетон. Тем не менее традиции литературного каламбура все же сохранялись в произведениях 
В. Маяковского, Н. Асеева, И. Ильфа и Е. Петрова и др. Со 2-й половины XX в. 
каламбур постепенно возрождался в сочинениях Э. Кроткого, С. Смирнова, 
Ф. Кривина, Б. Заходера, Я. Козловского, Н. Глазкова, В. Высоцкого и других 
прозаиков и поэтов советской эпохи. Однако в отличие от разговорной речи и 
художественной речи, из которой «каламбур полностью в Советской России 
искоренить так и не удалось» [Санников 2005: 13], поскольку она не может 
обойтись без этого важнейшего средства «создания комического эффекта в ре

чи того или иного персонажа» [Мурзина 1965: 57] и в речи автора, в языке 
СМИ советской эпохи этот якобы «легкомысленный» вид комического долгое 
время оставался на нелегальном положении. Одним из немногих исключений 
была «Литературная газета», на 13-й странице которой публиковалось немало 
удачных острот, особенно в монологах великого душелюба и людоведа Евгения 
Сазонова – вымышленного по аналогии с Козьмой Прутковым писателя, сатирический образ которого создан Вл. Владиным.  
Известно, что русские и советские писатели оценивали каламбур далеко 
не однозначно. Н.М. Карамзин, который первым ввел термин «каламбур» (в 
оригинале – каланбур) в русскую литературу в «Письмах русского путешественника» (1791–1792 гг.), использовал игру слов и в главном своем научном 
труде – «Истории Государства Российского». А.С. Пушкин часто расцвечивал 
каламбурами письма, в произведениях поэта управляемая игра слов встречается 
реже. Н.А. Некрасов был убежден в том, что «каламбуры – дело трудное и не 
всякому по силам». Ф.М. Достоевский относился к каламбуру с некоторым 
пренебрежением, но признавал его атрибутом речи русских «великих умов». 
Эту мысль выражает близкий к alter ego автора Рассказчик в романе «Бесы»: 
И наконец что за позорная страсть у наших великих умов к каламбурам в высшем 
смысле! Великий европейский философ, великий ученый, изобретатель, труженик, мученик, 
– все эти труждающиеся и обремененные для нашего русского великого гения решительно 
вроде поваров у него на кухне. Он барин, а они являются к нему с колпаками в руках и ждут 
приказаний. Правда, он надменно усмехается и над Россией, и ничего нет приятнее ему, как 
объявить банкротство России во всех отношениях пред великими умами Европы, но что касается его самого, – нет-с, он уже над этими великими умами Европы возвысился; все они 
лишь материал для его каламбуров. Он берет чужую идею, приплетает к ней ее антитез, и 
каламбур готов (Часть 3. Глава 1. Праздник. Отдел первый). 
Рассуждение великого писателя дало основание Ю.Н. Караулову и 
Е.Л. Гинзбургу рассматривать каламбур в ряду идеоглосс Достоевского [Караулов, Гингзбург 2008: 900]. Вместе с тем, например, А.Т. Твардовский, как и 
многие другие писатели эпохи «официального презрения к каламбуру», полагал, что «каламбур годится для домашнего употребления, для застолья, не 
больше», с чем, безусловно, трудно согласиться. 
В последние десятилетия XX в. и в начале XXI в. благодаря возрастающему интеллектуальному и творческому потенциалу населения, особенно интеллигенции, реализуемому прежде всего в многочисленных каламбурных 
анекдотах, а также в связи с массовой популярностью творчества современных 
мастеров юмористического жанра – таких как А. Арканов, А. Иванов, 
М. Задорнов, А. Кнышев, Г. Малкин, Б. Крутиер, В. Вишневский, С. Альтов, 
А. Инин, И. Иртеньев, Е. Смолин, В. Коклюшкин, А. Трушкин, Л. Измайлов, 
С. Дроботенко и др., – каламбур подвергается все большей социализации: становится все более распространенным и частотным явлением в речи разных сло

ев населения, в СМИ и художественных фильмах. Например, в популярной лирической кинокомедии «Покровские ворота», вышедшей на экраны в 1982 г., 
расцвечена каламбурами речь Костика, Аркадия Велюрова и других героев: 
«Ступил человек на скользкий путь» (Костик о Л.Е. Хоботове, впервые ставшем на коньки, с намеком на завязывающиеся отношения с медсестрой Людмилой), «Вашу ручку… В смысле, Ваше перо!» (в обращении Костика к будущей невесте Рите), На улице идёт дождь, а у нас идёт концерт! (в эстрадном 
монологе Велюрова) и т.д. В.З. Санников пишет о «каламбурном буме» в конце 
80-х и в 90-х гг. ХХ века.  
Сегодня каламбур, несмотря на некоторое («возможно, временное» – отмечает В.З. Санников в 2005 г.) охлаждение интереса к нему со стороны писателей и публицистов (в сравнении с двумя предыдущими десятилетиями), остается популярным как в художественной и разговорной речи, так и в языке СМИ 
и рекламы, где языковая игра имеет прежде всего прагматическую обусловленность [Шишкарева 2009: 10]. По наблюдениям того же В.З. Санникова, каламбур занимает «львиную долю среди шуток, используемых в русских СМИ в 
конце ХХ – начале ХХI в.». При этом «газеты чаще всего прибегают к языковой 
игре в заголовках – с целью привлечь внимание, заставить читать статью (зачастую неинтересную)».  
Лидирующее средство массовой информации – телевидение – часто доставляет 
эстетическое 
наслаждение 
зрителю 
каламбурными 
шутками 
И. Олейникова и Ю. Стоянова в программе «Городок», остротами автораведущего юмористической телепередачи «Измайловский парк» Л. Измайлова и 
других участвующих в ней писателей и артистов, удачными каламбурными высказываниями ведущих программы «Доброе утро, страна!» Л. Милявской и 
А. Цекало (пример: Тем более в Лондоне всегда стоит smog (смог); не может 
быть, чтобы я не смог там стоять), ведущего программы «Пока все дома» 
Т. Кизякова, в речи которого каламбур – любимый словесный изыск: 
Возможно, через века какой-нибудь далёкий недалёкий критик скажет: 
«Плывя против течения обычных представлений, художник Никас Сафронов в 
течение своей жизни объединил в своем творчестве самые разные художественные течения, но так как у него были и оставались «Пока все дома», его 
доброму имени это не повредило». 
Удачно инкрустируют свои иронические комментарии и замечания колкими остротами ведущие передачи «Прожекторперисхилтон» И. Ургант, 
С. Светлаков и Г. Мартиросян. Не пренебрегают каламбурами и др. телеведущие с развитым чувством юмора. 
Каламбур сегодня нередко звучит в музыкально-развлекательных радиопередачах. Например, спонтанно рождающимися остротами, которые основаны 

чаще всего на омонимии или паронимии, пестрит речь ведущих популярной 
музыкальной 
радиопрограммы 
«Золотой 
граммофон» 
А. Малахова 
и 
А. Довлатовой. Пример:  
У меня болит сердце, потому что вылетела (в знач. ‘не вошла в список 
лидеров хит-парада’. – О.В.) моя любимая группа «А-Студио» с композицией 
«Улетаю» (А. Малахов). 
Каламбурами насыщена речь ведущего интеллектуального ток-шоу «Гордон Кихот» А. Гордона и ведущих аналитического ток-шоу «Школа злословия» 
Авдотьи Смирновой и Татьяны Толстой, в провокационном речевом поведении 
которых языковая игра способствует намеренному усилению конфликтности 
ситуации общения с целью выявления позиции собеседника [Бирюкова 2012: 
15]. Пример:  
[Татьяна Толстая]: Так, понятно. Но Пушкин, Пушкин представляется 
вообще совершенным нам. Мне кажется, что это вот такое: обсуждать длину метра. Метр длинный или короткий? Он метр, он прекрасен! И ваши ярды 
уберите. Это наш метр. 
[Вера Павлова]: Пушкин наш метр. 
[Татьяна Толстая]: Наш мэтр! (15.06.2009, с В. Павловой) 
Хотя вполне закономерно, что в развлекательных теле- и радиопрограммах каламбуры звучат гораздо чаще, чем в аналитических, в речи М. Леонтьева 
(программа «Однако»), В. Шендеровича (программа «ИтогО») и других обозревателей насущных политико-экономических проблем России и ее ближнего или 
дальнего зарубежья основной вид языковой игры также не редкость, поскольку 
является одним из эффективных способов выражения авторской насмешки, 
скрытой иронии или открытого сарказма. Сравните: 
Отремонтировали здание Счетной палаты на 160 миллионов, даже выстроили сауну. Будут отмывать руки сидя в сауне (М. Леонтьев). 
На прошлой неделе – во время награждения себя орденом – космонавт 
Леонов нашел наконец слова для выражения нашего общего восхищения и сравнил Путина с Владимиром Красное Солнышко. Интересно, что сильно возражать наш новый президент не стал, а только заметил, что насчет солнца 
космонавту виднее (В. Шендерович) [Куранова 2008: 13–15]. 
Итак, преодолевая все исторические катаклизмы, «каламбур живет, он 
вечен, как вечен питающий его язык – с его непоследовательностями, наименованием разных понятий одним и тем же словом и т.п.» [Санников 2005: 5, 14]. 
Каламбур распространен в самых разных социальных кругах, он находит своих 
авторов и адресатов как в народных низах, так и в чиновных верхах, употребляется во всех сферах жизни, при этом особенно заметен сегодня в языке СМИ и 
рекламном дискурсе, в котором каламбуры, «как правило, кратки, экономичны, 

высоко информативны» [Лазовская 2007: 21–22]. Довольно высока частотность 
употребления самого слова каламбур во фрагментах текстов различной жанрово-стилистической принадлежности: в Национальном Корпусе русского языка 
зафиксировано 250 документов с этой лексемой [URL: http://ruscorpora.ru]. 
 
Вместе с тем каламбур все еще представляет собой «одну из наименее освещенных тем в западной и российской риторике» [Москвин 2011: 35] и языкознании в целом. Такие нередко встречающиеся сегодня в работах лингвистов 
скупые определения каламбура, как «наложение лексических значений» [Гаранина 1998: 4] или «замена слов схожими по фонетическому звучанию» [Лазовская 2007: 17], не дают даже приблизительного представления о языковых особенностях данного явления. Уже «само слово «каламбур», как и его английский 
эквивалент «pun», благодаря своей темной этимологии вызывает каламбуры» 
[Redfern 1985: 16]1.  
Парадоксальным несоответствием уровня популярности каламбура уровню знаний о нем мы объясняем все возрастающий исследовательский интерес к 
лингвистической специфике этого «любопытного материала для изучения» 
[Виноградов 1961: 19–22].  

                                                            

1 Несмотря на то что уже в конце XVIII в. слово каламбур считалось заимствованием из французского 
языка, исторически существуют не только различные взгляды на его происхождение, но и различные варианты 
его написания (calеmbour, calambour, calembourg).  
М. Фасмер возводит каламбур к франц. сalеmbour, но с оговоркой, что его происхождение, «объясняемое из анекдота о попе из Каленберга (славившемся своими шутками немецком пасторе Вейганде фон Тебене. – 
О.В.), романисты оспаривают», и ссылается на Клюге-Гётце, Брюкнера, Гамильшега, Преображенского и пр. 
[Фасмер 1986, II: 164]. П.Я. Черных, признавая источником слова французский язык (с 1768 г.), отмечает, что 
впервые в русской литературе оно встречается в «Письмах русского путешественника» Н.М. Карамзина (1790), 
а «в начале XIX в. уже вошло в употребление». Однако «этимология…считается…темной. По-видимому, связано с calembredaine – «пустые речи», «шутка» и с bourde – «чепуха», «вранье» (произведено так называемым 
вставочным (телескопическим) способом: (calemb)redaine + (bour)de); ср. диал. carambourdaine = calembredaine. 
Ср., с другой стороны, исп. carambola – «карамболь» и «каламбур» [Черных (ИЭС) 1994, I: 370]. А.А. Щербина, 
констатируя затемненность этимологии, считает наиболее вероятным толкование Буаста: из ит. kalamajo «чернильница» и burlare «смеяться, насмехаться» или из греч. kale «прекрасная» и фр. bourde «чепуха, вранье» и 
ссылается при этом на Dictionnaire synoptique d'etimologie francaise par Henri Stappers, 7. ed., Paris, p. 746 и словарь А. Преображенского (т. I, стр. 284) [Щербина 1958: 6]. 
Различные «литературные» гипотезы находим в книге «Всемирное остроумие», в которой слово каламбур генетически соотносят и с названием города Калемберга, и с разными анекдотическими историческими или 
псевдоисторическими личностями: графом Каланбером или Калембергом (Calember) из Вестфалии, жившим во 
времена Людовика XIV в Паре или при дворе Станислава Лещинского в Лешевилле, парижским аптекарем Каланбуром и др. Высказываются также предположения, что каламбур произошло от итальянского выражения 
«calamo burlare» (шутить пером) или, согласно гипотезе Ф. Шаля, могло быть выведено из появившегося ок. 
1500 г. сборника шуток «Der Pfaffe von Kahlenberg». Еще одна оригинальная версия – происхождение слова от 
названия некогда привозимого из Индии в Европу каламбурного (или орлиного) дерева. Это слово якобы было 
неудачно использовано и создало невольный комизм в ставшем впоследствии шуточным афоризмом стихотворном опусе бездарного сочинителя аббата Шерье Pleurons tous en ce jou / Du bois de calambour (в букв. переводе: «Будем плакать в сей день… / О каламбуровом дереве»), обнаруженном 26-го февраля 1720 г. французским драматургом Фюзелье [Всемирное остроумие 1995]. Сопоставление различных этимологических версий 
позволяет прийти к выводу, что большинство исследователей, во-первых, солидарны в том, что слово каламбур 
возникло не позднее 18 века, во-вторых, признают наиболее вероятным его источником французский язык.