За пределами бесконечности. Как не опускать руки, если у ребенка синдром Аспергера

Екатерина Ивицкая

ЗА ПРЕДЕЛАМИ БЕСКОНЕЧНОСТИ

Как не опускать руки,  
если у ребенка синдром Аспергера

Москва
2020

Электронное издание

УДК
82-9+376
ББК 74.3
И 253

И 253
Ивицкая, Екатерина Михайловна.
За пределами бесконечности. Как не опускать руки, если у ребенка синдром Аспергера / Е. М. Ивицкая. — Эл. изд. — 1 файл pdf : 184 с. — 
Москва : Генезис, 2020. — Систем. требования: Adobe Reader XI либо 
Adobe Digital Editions 4.5 ; экран 10". — Текст : электронный.
ISBN 978-5-98563-619-2

Книга написана в форме дневника и рассказывает об опыте воспитания ребенка с 
синдромом Аспергера (расстройство аутистического спектра). Автор делится с читателем своей историей: говорит о том, как осознать и принять то, что твой ребенок не 
такой, как все, и как не опускать руки, когда нет сил. Это книга о борьбе за счастье 
ребенка — она проникнута любовью к нему и содержит множество практических 
рекомендаций, которые могут быть полезны всем читателям.

УДК 82-9+376 
ББК 74.3

Электронное издание на основе печатного издания: За пределами бесконечности. Как не 
опускать руки, если у ребенка синдром Аспергера / Е. М. Ивицкая. — Москва : Генезис, 
2020. — 182 с. — ISBN 978-5-98563-614-7. — Текст : непосредственный.

В оформлении обложки использован рисунок Максима Ивицкого

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать от нарушителя возмещения убытков или 
выплаты компенсации.

ISBN 978-5-98563-619-2
© Издательство «Генезис», 2020.
© Ивицкая Е., 2020

ПРЕДИСЛОВИЕ
М
ы — обычная семья из Латвии. Папа Юра, 
мама Катя и два сына: Максим и Алеша. 
Кот, кошка и еще один кот. Семья со своими радостями и 
горестями. Когда на плановом осмотре у невролога впервые 
прозвучало словосочетание «синдром Аспергера», мы от него 
отмахнулись: ну нет у нашего Максима расстройства аутистического спектра! Ему было на тот момент четыре года. «Друзья 
есть, глаза при разговоре не отводит, общительный. Да, любит 
математику. Очень любит математику. Многие дети любят математику».
А потом началась школа. И когда словосочетание «синдром 
Аспергера» прозвучало снова, мы восприняли его как спасение. 
Потому что оно объясняло все: и любовь к математике, и тот ад, 
в котором мы оказались в первом классе и выбраться из которого 
смогли только к середине второго.
Эта книга — не рекомендации по воспитанию ребенка  
с синдромом Аспергера. Это дневник, который я вела с момента, 
когда Максим проявил интерес к математике (в два года). Здесь 
мои наблюдения, идеи, планы; наши диалоги; его мысли. Попытка 
описать со стороны, как живет и воспринимает мир человек, мозг 
которого устроен не совсем так, как у большинства. Это «рецепт 
выживания» в социуме, который зачастую не знает, что это за 
синдром и что с этим делать.
Почему я решила оформить свои записи и поделиться ими? 
Потому что в нашем обществе очень мало говорят о существовании подобных проблем, отгораживаются от них. Воспитатели, 
учителя, соседи или просто случайные прохожие не понимают, 
почему ребенок ведет себя так. Многие считают детей с расстрой

∞

ствами аутистического спектра невоспитанными, неуправляемыми. 
Ругаются, обвиняют родителей в том, что те не занимаются со 
своими детьми. И не знают, каково это на самом деле — воспитывать ребенка, который иначе воспринимает мир.
Мы поняли, что это Аспергер, когда Максиму было семь  
с половиной лет, а официально подтвердили диагноз за месяц до 
восьми. С момента, как я получила на руки заключение психолога, моя жизнь перевернулась. Началась моя самая большая работа — над собой. Работа по принятию того, что твой ребенок —  
не такой, как все, и никогда таким не станет. Психологически 
это оказалось нелегко — спасибо мужу и подругам, которые 
поддерживали меня. 
Я стала искать информацию о детях с синдромом Аспергера —  
о том, как они живут и как справляются родители, — но не 
находила ничего вдохновляющего. На психологических форумах 
есть много обсуждений на такие темы. Я прочитала несколько 
историй, но легче не стало, потому что почти все, что попадались 
мне на глаза, сводились к «мой ребенок был гением в начальной 
школе, а в средней все скатилось в тартарары». Меня такой исход категорически не устраивал, поэтому единственное, на что 
те рассказы меня вдохновили, — не сдаваться, бороться изо 
всех сил. И эта книга — попытка вдохновить других родителей 
бороться за своих детей.
Книга рассказывает о том, как мы жили с синдромом Аспергера восемь лет. Сильно забегая вперед, могу сказать, что описываемый промежуток времени — история с более-менее счастливым 
концом, но путь к нему не был легким...
Тема бесконечности очень важна для меня. Например, «Бесконечность — не предел» — любимая фраза Базза Лайтера 
из мультфильма «История игрушек». Максим обожал этого 
персонажа и около года отождествлял себя с ним. Бесконечность — это и математическое понятие, которое очень увлекает 
Максима и занимает важное место в его мировоззрении. Для 
меня бесконечность — это отражение того пути, что я про

∞

делала благодаря Максиму. Все эти значения объединились  
в названии этой книги.
Этот дневник — в том числе и подарок Максиму на десятилетие. Он часто спрашивает меня, что делал, когда был маленьким; что говорил; когда научился считать. Сначала я попросила 
разрешения поделиться описанием его жизни с другими, а после 
решила предостеречь:
— А ты понимаешь, Максим, чтобы книга была честная, я 
должна написать в ней не только о твоих достижениях, но и об 
истериках, обо всех наших проблемах? 
Он задумался.
— Пиши! — сказал сын. — Я уже вырос и истерики больше 
не закатываю!
Вот, пишу!

КАК МЫ УЗНАЛИ  
О СИНДРОМЕ АСПЕРГЕРА

Первые звоночки
К
огда я пришла записывать Максима в школу (ему было
пять лет), первым моим вопросом был: «Чем мой ребенок 
будет заниматься на уроках математики?» На тот момент он 
знал таблицу умножения и оперировал числами, как целыми, так 
и дробными, от минус до плюс бесконечности. В школе удивились, но сказали: «Не беспокойтесь, он будет учиться правильно 
оформлять задачи». И я решила не беспокоиться.
Отвела Максима к психологу на проверку готовности к школе. 
На первое сентября ему еще не было семи лет, и я могла оставить 
его в садике еще на год, но смысла в этом не видела. Психолог 
синдрома Аспергера не разглядела, сказала, что по тестам ребенок 
вполне готов, но состояние нервной системы не очень стабильное, 
поэтому рекомендовала выбрать школу, где нет особой нагрузки 
и мало детей в классе, — так будет проще.
Что я и сделала: отказалась от гимназий и отдала в простую 
школу около дома, в которой и сама училась семь лет. Три небольших класса по 20–22 ученика, хороший классный руководи- 
тель. Максим горел желанием наконец начать учиться в школе, а 
не в сотый раз повторять числа до двадцати в садике. Мечтал, 
рвался, предвкушал. А я продолжала не беспокоиться. 
И вот наступил первый школьный день...

До школы — спокойным шагом десять минут. Первое утро, 
первая беседа о возвышенном (во время всех прогулок мы либо 

∞

разговариваем о математике, либо Максим делится своими новыми идеями в конструировании вечных двигателей). Полдороги 
прошли, догоняет нас девчушка, на вид — того же возраста, в 
такой же форме. Разглядывает Максима и восклицает: 
— О! Ты тоже из нашей школы! А я тоже! — Обмен 
восторгами по этому поводу. — А из какого ты класса? Я из 
второго цэ!1
— А я из первого цэ!
«Ну вот, сейчас начнется», — подумала я. 
— А я старше тебя на год! Я на одну ступеньку выше! 
— Нет, — пытается отстоять свою честь Максим. — Мы 
оба на следующей ступеньке — в школе!
— Нет, я старше! Я на одну ступеньку выше! Я во втором классе, а ты в первом! А ты знаешь, сколько будет два 
умножить на десять? — Девочка произнесла это с чувством 
очевидного превосходства и не подозревала, что сделала в этот 
момент неверный ход. 
А я замерла в предвкушении. 
— Двадцать! 
— А пять на три?
— Пятнадцать! — парировал Максим. — Теперь моя очередь! Сколько будет семь на девять? 
— Не знаю... — Она начала что-то подозревать. 
— Шестьдесят три! — добил Максим. 
Но у девочки было не так просто выиграть: она поняла, что 
надо переменить тему, и ушла в гуманитарные науки...
— Ха! А давай лучше в загадки, не хочу в примеры. Что 
такое «не лает, не кусает, а в дом не пускает»? 
Тут-то она и отыгралась, так как с загадками у Максима  
не складывается, — разбила подчистую. 

1 В Латвии школьные классы обозначаются латинскими буквами 
(A, B, C), так что «цэ» равнозначно русскому «в». Прим. ред. (здесь 
и далее).

∞

— Ха-ха! Не знаешь, это потому, что я уже во втором классе, 
а ты еще в первом! 
От окончательного поражения Максима спасло прибытие  
в школу, — девочка убежала по своим делам. 

Итак, чего ожидает мама не по возрасту развитого ребенка, 
когда тот отправляется в школу? Мама ребенка, который тянется 
к знаниям? Ну, например, что ее сына похвалят за то, что он 
так много знает. Что после уроков сын будет приходить домой с 
горящими глазами и рассказывать, как много нового он сегодня 
узнал.
Помимо того, что к сентябрю Максим обладал выходящими за рамки первого класса знаниями по математике, он 
также очень любил латышский язык, знал много слов и мог 
составить простые фразы — спасибо воспитателю в детском 
саду, это целиком ее заслуга. Обожал английский — однажды увидел, как я занимаюсь на телефоне Duolingo1, попросил 
себе доступ и очень хорошо освоился в программе. Знания об 
окружающем мире из энциклопедий также были более чем об- 
ширны. 
Но все это разбилось об один вопрос: 
— Мама, скажи, почему нас в садике учили считать до 
двадцати, а в первом классе учат числа от одного до де- 
сяти? 
В твоей голове создается варп-двигатель2, ты обдумываешь 
теорию струн, для тебя бесконечность — не предел, а тут задача: «у Маши два яблока, у Пети — три, сколько всего яблок 
у детей?»... 

1 Duolingo — платформа для изучения языков.
2 Космический корабль с таким двигателем смог бы преодолевать межзвездные расстояния со скоростью, превышающей скорость  
света. 

∞

Правильно оформлять решение? Отсчитывать количество 
клеточек от полей? Слушать банальные вещи про математику, 
которых рядом сидящие дети зачастую не понимают, а ты не 
осознаешь, как такое вообще можно не понимать? 
Первый «звоночек» был в конце сентября: преподаватель 
группы продленного дня пожаловалась, что Максим неуправляем — не делает домашнее задание и мешает его делать 
другим детям. Второй — от классного руководителя, когда 
Максим неадекватно повел себя на перемене (дети подшутили 
над ним; он шутку не понял и отреагировал не очень хорошо). 
И все это происходило на фоне тотального нежелания делать 
домашнее задание вечером вместе со мной (до школы мы если и 
занимались, то по вечерам, и такой режим для него был привы- 
чен) — тотального нежелания тратить время и силы на выполнение банальных заданий. 

Диалог с мужем по скайпу в начале октября.
— Няня в шоке. Написала, что на продленке Максима... 
угадай...
— Истерика?
— Нет...
— Драка?
— Нет. Сидишь?
— Угу...
— Похвалили! Сказали, что сделал всю домашнюю работу 
и вел себя хорошо...

В принципе, этот диалог полностью описывает то, как «весело» нам было учиться в октябре... И наконец — третий звоночек, 
ставший последней каплей. Уже от школьного психолога: Максим 
ударил ногой учителя, когда та повернулась к нему спиной... 
Проигнорировать это в надежде на то, что «кризис привыкания 
к школе как-то сам пройдет», было невозможно.

∞

Песочная терапия
П
ервое, что мы сделали, — забрали его из группы продленного дня, с учителем которой у Максима был самый ярко 
выраженный конфликт. Он и раньше-то находился там всего два 
часа в день, пока его не забирала няня. Договорились, чтобы 
няня забирала сразу после уроков, — помогло, немного успоко- 
ился. 
Второе — начали активное сотрудничество со школьным 
психологом: пытались понять, почему Максим так остро на 
все реагирует. После нескольких бесед было решено попробовать песочную терапию для снятия стресса и нервного напря- 
жения.  
Ненадолго стало легче. Бывало, что раз в неделю домашние 
работы проходили без истерик. Причина начала «приступа» была 
непредсказуемой: от неправильно написанной буквы в тетрадке 
по русскому языку до потерявшегося колпачка от ручки. Любой 
шажок в сторону от того процесса, который Максим выстроил  
в голове, приводил к взрыву эмоций, что, конечно же, сразу выводило из себя и меня (я честно держалась первую неделю или 
две, но когда счет пошел на месяцы, то вспыхивала точно так же, 
как и он, — молниеносно). Он огрызался на меня, я на него...  
и так очередной вечер списывался в «не удался...». 
Помню, в тот период я очень завидовала тем мамам из книг 
по воспитанию, которые, по словам автора, в ответ на взрыв 
эмоций ребенка могли спокойно улыбнуться, желательно еще и 
сесть так, чтобы глаза были на одном уровне, обнять ребенка и 
сказать ему, что все будет хорошо, что мама гордится им и надо 
просто взять другую ручку, без колпачка. 
Песочная терапия была интересным опытом. Она помогла 
школьному психологу понять, как мыслит Максим и как направить его на уроках, чтобы он больше не конфликтовал с учителями. Она же тогда отметила особенность, которую я запомнила: 
Максим по-другому раскладывал фигурки и машинки. На песоч