Культуральное измерение права

Российский государственный педагогический 

университет им. А. И. Герцена

КУЛЬТУРАЛЬНОЕ

ИЗМЕРЕНИЕ ПРАВА

Коллективная монография

Санкт-Петербург

Издательство РГПУ им. А. И. Герцена

2018

ББК 67.0

К 90

Рецензент: д-р юрид. наук, проф. И. Б. Ломакина

К 90
Культуральное измерение права: коллективная монография / под 
ред. И. Л. Честнова. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 
2018. — 182 с.

ISBN 978–5–8064–2524–0

В монографии рассматриваются дискуссионные вопросы культурального измере
ния права. Такой подход позволяет акцентировать внимание на механизме воспроизводства правовой реальности, составляющем содержание правовой культуры. В представленной вниманию читателя монографии исследуются вопросы методологии 
культурального исследования права, предпринята попытка прояснения механизма воспроизводства правовой реальности как «культуральной процессуальной онтологии», 
специфики социального контроля с культуральной точки зрения, культурального аспекта наказания.

Монография адресована преподавателям, аспирантам, студентам старших курсов, 

всем, кому интересны новые подходы к исследованию права.

ISBN 978–5–8064–2524–0

ББК 67.0

© Коллектив авторов, 2018
© С. В. Лебединский, оформление обложки, 2018
© Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2018

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение (И. Л. Честнов) ................................................................................... 4

1. Культуральное исследование права как методологическая про
грамма (И. Л. Честнов) .......................................................................................... 6

1.1. Состояние современной методологии права.............................................. 6
1.2. Культуральный подход в социальных исследованиях............................ 15
1.3. Перспективы культурального исследования права ................................. 25

2. Правовая культура как механизм воспроизводства правовой ре
альности (И. Л. Честнов) ..................................................................................... 29

2.1. Правообразование как юридическое означивание и наделение 

правовым смыслом ..................................................................................... 32

2.2. Знаковая фиксация правовой инновации.................................................. 55
2.3. Интерпретация права в механизме воспроизводства правовой 

реальности ................................................................................................... 63

2.4. Реализация знаковой фиксации права в правопорядке ........................... 88

3. Социальный контроль как культуральный феномен (С. А. Сидоров)......... 108

3.1. Понятие социального контроля и его функции ..................................... 108
3.2. Социальный контроль и девиация........................................................... 119
3.3. Развитие системы социального контроля: переходные транс
формации и перспективы......................................................................... 125

4. Культуральное измерение наказания (А. В. Рабош)..................................... 140

4.1. Наказание как элемент юридической ответственности и пра
вовая основа социального контроля ....................................................... 140

4.2. Наказание в контексте культуры............................................................. 157
4.3. Эволюция пенитенциарной системы: от феодальных тюрем к 

«кризису наказания»................................................................................. 166

Заключение (И. Л. Честнов)........................................................................... 182

ВВЕДЕНИЕ

«Культура имеет значение» — с таким названием в 2000 году по
явилась работа крупных западных исследователей из разных областей 
социальных наук в рамках амбициозного проекта «Культурные ценности и прогресс человечества» под эгидой Гарвардской академии международных и региональных исследований1. Она «открыла» четвертую 
стадию (фазу) в эволюции культуральных исследований2. Условно, с 
моей точки зрения (не претендующей на неопровержимость3), социально-культуральные исследования включают «эпоху» неокантианства4, 
которая показала фундаментальную роль культуры, обусловливающую, 
в том числе, специфику общественной «понимающей» науки; период 
конца 60-х годов, связанный с идеями «поздней» Франкфуртской школы 
(Г. Маркузе, прежде всего), неомарксистов (Ф. Джеймисона и др.), и 
культуральными исследованиями Бирмингемского центра; постструктурализм, постмодернизм и постмарксизм конца ХХ — начала ХХI века. 
Именно в это время происходит «культуральный поворот» в политической науке, географии, экономике, психологии, антропологии, археологии и оживление «культуральных исследований», в результате чего 
«произошел сдвиг от признания всегда одинаковой рациональности

1 Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют обще
ственному прогрессу / под ред. Л. Харрисона и С. Хантинггона (Lawrence Harrison, 
Samuel Нuntington (eds.) Culture Matters: How Values Shape Нuman Progress. New
York: Basic Books, 2000). M., 2002.

2 Термин «культуральные исследования» гораздо точнее передает смысл англо
язычного понятия «cultural studies», нежели «культурные» или «культурологические» 
штудии, тем более, если исследование не относится к предмету культурологии. 

3 Несколько отличающееся и более детальное описание истории исследования 

культуры см.: Берк П. Что такое культуральная история? / пер. с англ. И. Полонской; под науч. ред. А. Лазарева. М., 2015; Белик А. А. Культурная (социальная) 
антропология: учебное пособие. М., 2009; Орлова Э. A. Культурная (социальная) 
антропология: учебное пособие для вузов. М., 2004. 

4 Сюда же следует отнести родоначальников современной герменевтики, 

М. Вебера, праотцов социальной антропологии и работы диалогистов начала ХХ века.

(теория рационального выбора, например, в процессе голосования или 
потребления) к нарастающему интересу к ценностям, которых придерживаются конкретные группы в конкретных местах и в конкретные периоды»5. Акцент на ценностях свойствен также теориям символического 
насилия П. Бурдье и делиберативной концепции Ю. Хабермаса, вписывающихся в общие рамки «культурального поворота».

Четвертая фаза символизирует возврат интереса к этой проблемати
ке и формирование «позитивной» программы культуральных исследований. В ней меньше радикальности постмодернизма. Основной акцент 
делается на прояснении того, как «работает» культура6. В то же время 
идея культурной гегемонии как процесса социального воспроизводства 
осталась «в наследство» от постструктуралистов и постмарксистов и 
нуждается в дальнейшей спокойной разработке.

С сожалением приходится констатировать, что культуральные ис
следования права пока не получили должного осмысления, как в нашей 
стране, так и за рубежом. Общие фразы о роли культуры так и остаются 
абстрактными пожеланиями, обращенными к будущим исследователям 
права. Многочисленные работы, посвященные правовой культуре, являются либо сугубо эмпирическими, не позволяющими сделать какиелибо серьезные теоретические обобщения, либо чисто спекулятивными рассуждениями о механической редукции права к предзаданной аксиоме —
культуре. В последнем случае все беды (в нашей стране) и успехи, с которыми эти беды сравниваются, «списываются» на особенности менталитета, «архетипы коллективного бессознательного» нашего общества.

Очевидно, что изменения, происходящие в глобализирующемся 

постсовременном обществе риска, требуют новых подходов в теоретическом и эмпирическом осмыслении его содержания, включая его правовую составляющую. Культуральные исследования, конкретизирующие антропологическую научно-исследовательскую программу, — один 
из наиболее перспективных подходов к анализу права постиндустриального социума.

В представленной вниманию читателя монографии исследуются 

вопросы методологии культуральных исследований права, предпринята 
попытка прояснения механизма воспроизводства правовой реальности 
как «культуральной процессуальной онтологии», специфики социального контроля как культурального феномена, культурального измерения 
наказания.

5 Берк П. Что такое культуральная история? С. 11.
6 О роли культуры как системы ценностей в процессе модернизации и демо
кратизации см.: Инглхарт P., Вельцель К. Модернизация, культурные изменения и 
демократия: Последовательность человеческого развития. М., 2011.

1. КУЛЬТУРАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ПРАВА

КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА

1.1. Состояние современной методологии права

Состояние современной методологии права обусловливается ситуа
цией в социальной эпистемологии, шире — в специфике картины мира 
постсовременного мира. Изменения, происходящие на наших глазах в 
экономике, политике, других сферах общества, взаимообусловлены с 
трансформациями в ментальной области — в господствующих представлениях об устройстве мира и месте человека в нем. Механистическая картина мира, предполагающая признание его объективности, закономерности и познаваемости, сегодня подвержена, как минимум, 
сомнению. «Классическая» социальная наука работает «на основе допущения, что мир может быть корректно понят только как множество 
достаточно определенных и более или менее опознаваемых процессов»7. 
Из этого допущения делается вывод: «…в мире протекают определенные процессы, и они ждут того, чтобы быть открытыми. … Такова цель 
социальной науки: обнаруживать наиболее важные из этих устойчивых 

7 Ло Дж. После метода: беспорядок и социальная наука / пер. с англ. С. Гав
риленко, А. Писарева и П. Хановой; науч. ред. перевода С. Гавриленко. М., 2015. 
С. 20. В другом месте он пишет: «С философской точки зрения, мы все работаем в 
терминах до некоторой степени непроверяемых метафизических (и онтологических) 
предпосылок. … Прежде всего (и это допущение наиболее общее), оказывается, что 
наш опыт во многом (если не полностью) организован вокруг интуиции что там 
вовне есть реальность — за пределами нас самих. …Большинство из нас, думаю, 
неявно предполагают, что эта внешняя реальность обычно независима от наших 
действий и в особенности от наших восприятий. … Другое, до некоторой степени 
родственное, допущение здравого смысла состоит в том, что внешняя реальность 
возникает до нас, она нам предшествует. … Следующее допущение здравого смысла: внешняя реальность имеет множество определенных форм или отношений, или 
образована ими. … Еще одно допущение здравого смысла сводится к тому, что мир 
является общим, совместным. Он везде один и тот же». — Там же. С. 55–58.

процессов»8. Такая установка напоминает фигуру «юридического Геркулеса», достичь уровня которого мечтали подавляющее большинство теоретиков права от У. Блекстона (который ввел в научный оборот этот образ) 
до Р. Дворкина, — ученого и одновременно политика, чей взгляд проникает в саму суть юридического, выявляет скрывающиеся от взора обывателя 
закономерности права и обеспечивает с помощью социальной инженерии 
достижение всеобщего блага. История показывает, что чаще всего поиски 
сущности социального (и правового) приводят к нахождению и изобличению врагов (как внешних, так и внутренних) строительства общества всеобщего блага со всеми вытекающими отсюда последствиями. Неудачи в 
социальных преобразованиях проще всего связать именно с ними — сознательными вредителями в деле нахождения объективной природы права, 
всеобщих законов его возникновения, развития и функционирования.

Постклассическая наука исходит из более скромного допущения: 

«…мир, … по сути, нельзя сполна понять как ограниченное множество 
определенных процессов. Это ключевой пункт: то, что важно в мире, 
включая его структуры, — не просто технически сложно. То есть события и процессы не просто сложны в смысле технической сложности их 
схватывания (хотя часто так и есть). Скорее, они сложны, поскольку 
необходимо превосходят нашу способность их познать. Конечно, локальные структуры можно идентифицировать, но мир в целом бросает 
вызов любому подходу, основанному на идее об упорядоченности…»9. 

8 Ло Дж. Указ соч. С. 21. Один из наиболее интересных философов-линг
вистов современности Дж. Лакофф описывает «традиционный объективистский 
подход» к миру и его категоризации в мышлении следующим образом: «С объективистской точки зрения, рациональное мышление целиком заключается в оперировании 
абстрактными символами, получающими свое значение через условные соотношения с вещами во внешнем мире». Среди более специфических объективистских положений можно отметить следующие: разум представляет собой абстрактную машину, оперирующую символами в существенных отношениях таким же образом, 
как это делает компьютер, то есть посредством алгоритмического исчисления. Символы (например, слова и ментальные представления) получают свои значения через 
соотношение с вещами внешнего мира. Все значения имеют такой характер. Символы, соотносящиеся с внешним миром, представляют собой внутренние репрезентации внешней реальности. Абстрактные символы могут находиться в соответствии с 
вещами в мире, не зависящими от особенностей каких-либо живых существ. Поскольку человеческий ум пользуется внутренними представлениями внешней реальности, он является зеркалом природы, и правильное мышление отражает логику 
внешнего мира. — Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории 
языка говорят нам о мышлении / пер. с англ. И. Б. Шатуновского. М., 2004. С. 11.

9 Ло Дж. Указ. соч. С. 22. «…методы, их правила и еще более их применение 

не только описывают, но и помогают производить познаваемую реальность». —
Там же. С. 19–20. 

Научный метод не открывает и запечатлевает реальность, а участвует в 
осуществлении этой реальности10. Сама же реальность многомерна и 
многогранна, стохастична и подвержена перманентной трансформации. 
Поэтому знания о ней всегда относительны, неполны.

Более того, постклассическая методология формирует значительно 

отличающуюся от классической теорию познания11. Прежде всего, познание мира включается в интерсубъективные, социокультурно обусловленные отношения. Социальная эпистемология доказала зависимость результатов научной деятельности от господствующих в данном 
социуме ценностей, от отношения власти к этой научной дисциплине и 
других социокультурных факторов, а В. С. Степин дал всему этому философское обоснование12. Дж. Лакофф, разрабатывая новую постклас
10 Ло Дж. Указ. соч. С. 99.
11 Следует заметить, что по мнению В. С. Степина возникновение «каждого 

нового типа рациональности не приводит к исчезновению предшествующих типов, 
а лишь ограничивает сферу их действия. При решении ряда задач неклассический и 
постнеклассический подходы могут быть избыточными и можно ограничиться 
классическими нормативами исследования. Научная рациональность на современной стадии развития науки представляет собой гетерогенный комплекс со сложными взаимодействиями между разными историческими типами рациональности». —
Степин В. С. Научная рациональность в техногенной культуре: типы и историческая эволюция // Рациональность и ее границы: материалы международной научной 
конференции «Рациональность и её границы» в рамках заседания Международного 
института философии в Москве (15–18 сентября 2011 г) / Рос. акад. наук, Ин-т философии; отв. ред.: A. A. Гусейнов, В. А. Лекторский. М., 2012. С. 18.

12 В. С. Степин замечательно показывает отличия неклассической и постне
классической эпистемологии от классической. «В классическую эпоху объективность знания связывалась с представлениями о своеобразном параллелизме между 
мышлением и познаваемой действительностью. Считалось, что логика разума тождественна логике мира и что если очистить разум от предрассудков обыденной 
жизни и ограничений наличных форм деятельности, то в идеале понятия и представления, вырабатываемые разумом, должны адекватно соответствовать изучаемой 
действительности. /…/ Неклассическая наука предполагает более глубокий уровень 
рефлексии над познавательной деятельностью. Она обнаруживает, что между разумом и познаваемой действительностью всегда существует промежуточное звено, 
посредник. /…/ Классические представления о теории как образе, адекватном исследуемому объекту, корректируются в рамках нового подхода. Теории рассматриваются не только как знания об объекте, но и как средство познания инструменты, с 
помощью которых мы получаем информацию об устройстве мира. /…/ В рамках неклассической рациональности познание предстает как включенное в более широкий 
круг различных форм человеческой деятельности (практической, коммуникациейной), характеризующих процесс взаимодействия человека со средой. /…/ Становление постнеклассической рациональности требует нового углубления рефлексии 
над научным познанием. В поле этой рефлексии включается проблематика социокультурной детерминации научной деятельности. Она рассматривается как погру

сическую теорию категоризации (шире — познания или даже восприятия мира) пишет: «Понятийные категории оказались в целом весьма отличны от того, что требует от них объективистский подход. Полученные 
данные предполагают принципиально иной подход не только к категориям, но к человеческому мышлению в целом: — Мышление является 
воплощенным. Это означает, что структуры, образующие нашу концептуальную систему, имеют своим источником наш чувственный опыт и 
осмысляются в его терминах; более того, ядро нашей концептуальной системы непосредственно основывается на восприятии, движениях тела и 
опыте физическою и социального характера. — Мышление является образным (imaginative) в том смысле, что понятия, которые не основываются 
непосредственно на опыте, используют метафору, метонимию, ментальные образы — все это выходит за пределы буквального отражения, или 
репрезентации, внешней реальности. /…/ — Мысль имеет свойства 
гештальта и таким образом не атомистична: понятия имеют целостную 
структуру, которая не сводится к простому объединению понятийных 
“строительных блоков” посредством общих правил. — Мысль имеет экологическую структуру. Эффективность когнитивных процессов, например 
при изучении и запоминании, зависит от общей структуры концептуальной системы и от того, что эти концепты значат. Мышление, таким образом, есть нечто большее, чем простое оперирование абстрактными символами»13. Зависимость реальности от мышления и, одновременно, от типа и 
содержательных соответствующей характеристик культуры — важнейшая 
особенность постклассической методологии. Все это имеет самое непосредственное отношение к юридической науке и ее методологии14.

женная в социальный контекст, определяемая доминирующими в культуре ценностями». — Степин В. С. Цивилизация и культура. СПб., 2011. С. 202–205. 

13 Лакофф Дж. Указ. соч. С. 13.
14 Именно методология как теория приемов и способов познания мира задает 

онтологию — представление о правовой реальности. «Методология науки, — пишет В. Н. Синюков, — это способы изучения, выражающие общие (исходные) и 
частные (специальные) позиции и подходы к конкретным явлениям. В основе метода науки находятся философские системы, на которых основано мировоззренческое 
кредо исследователя. Поэтому результаты науки в известном смысле заданы ее философскими предпосылками и основанными на них методами исследования. Кроме 
философской основы, методология правоведения включает фундаментальные общетеоретические концепции права, а также общие и частнонаучные методы исследования. Сердцевиной юридической методологии является теория правопознания —
изучение феномена права как целостного социального института». — Синюков В. Н.
Теория правопознания в России: проблемы обновления // Проблемы истории, методологии и теории юридической науки: монография / отв. ред. А. В. Корнев. М., 
2017. С. 30. 

Постклассическая юридическая теория как методология — это кри
тика классической юриспруденции с точки зрения постклассической 
философии права15. Постклассика признает потенциальную неисчерпаемость, отсутствие единого референта у любого сложного социального 
явления или процесса, в том числе, и права16. Это вытекает из постулата 
неисчерпаемости, постоянной изменчивости и непознаваемости всей 
полноты социального мира в силу как его (мира) предельной сложности, 
так и ограниченности человеческого познания, что не отрицает возможность и необходимость его познавать17. Отсюда — отказ или, по крайней мере, переосмысление с позиций постклассической эпистемологии 
сущности, истины, рациональности и т. п. онтических категорий права и 
в праве. Это не означает полный разрыв с классикой, но предполагает 
демонстрацию ее неполноты, ограниченности, односторонности18. 
Только человек, вооруженный «единственно правильным» «всепобеждающим» учением марксизма-ленинизма, которое, как известно, «всесильно, потому что верно», может претендовать на позицию божествен
15 По мнению А. В. Полякова, именно односторонность классических типов 

правопонимания — главный их недостаток: «…каждый из этих вариантов правопонимания (нормативистский этатизм, юснатурализм, психологизм или социологизм) 
имели дело с важными, но односторонними интерпретациями права. Ни одну из них 
нельзя игнорировать, но нельзя и абсолютизировать. Однако именно абсолютизация 
одной из сторон права служит «визитной карточкой» «вчерашнего» правопонимания». — Поляков А. А. Постклассическое правоведение и идея коммуникации // Поляков A. B. Коммуникативное правопонимание: избранные труды. СПб., 2014. С. 73.

16 «Права “как такового” не существует. Это означает, что у данного слова нет 

определенного эмпирически узнаваемого референта. Слово “право” не привязано 
жестко к какому-либо внешнему эмпирическому объекту». — Поляков А. В. Коммуникативный подход к праву как вариант постклассического правопонимания // 
Классическая и постклассическая методология развития юридической науки на современном этапе: сб. науч. тр. / редкол.: А. Л. Савенок (отв. ред.) и др. Минск, 2012. С. 19.

17 К. Мангейм в середине ХХ века писал: «Наши требования сводятся, следо
вательно, к тому, чтобы мы всегда проявляли готовность признать частичный характер любой точки зрения и понять, в чем этот частичный характер заключается…». — Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994. С. 79.

18 Постклассические концепции сегодня сосуществуют с классическими. Прав 

А. В. Поляков, утверждающий: «Впрочем, различие между классической теорией 
права и теорией права постклассической не стоит ни преувеличивать (тем более, абсолютизировать), ни преуменьшать. Переход к постклассическому правоведению, 
по нашему мнению, не означает полного разрушения основ классической теории, 
включая ее составную часть — юридическую догматику. /…/ Постклассическое 
правоведение, как и классическое естественно-правовoe, проблематизирует само 
понятие права, саму возможность его беспроблемного нахождения в текстуальном 
пространстве “позитивного”. — Поляков А. В. Коммуникативные стратегии современной теории права // Поляков A. B. Коммуникативное правопонимание: избранные труды. СПб., 2014. С. 136–137. 

ного наблюдателя и утверждать, что знает и может доказать объективность бытия права и представить неопровержимую его сущность на всеобщее обозрение. Представители постклассической эпистемологической 
программы гораздо скромнее в своих претензиях на восприятие, описание и объяснение правовой реальности. Признавая ограниченные возможности человеческого разума в познании и преобразовании мира права, сторонники «постклассики» гораздо более осторожны в прогнозах и 
рецептах относительно совершенствования правовой реальности, а тем 
самым и более ответственны19. Каковы же основные характеристики 
постклассической методологии исследования права?

Постклассическая методология права задает новое представление о 

праве, значительно отличающееся от «классического». Наивный объективизм, реифицирующий правовое бытие, заменяется интерсубъективизмом20; бессубъектность юридического нормативизма трансформируется в человекоцентризм21; контекстуализм, историческая и

19 Классическая теория познания основана на объективистской «естественной 

установке» или народной теории, «согласно которой быть объективным — значит 
быть беспристрастным, а человеческим суждениям и оценкам свойственно быть 
ошибочными и с большой степенью вероятности основываться на предубеждениях. 
Следовательно, решения, касающиеся людей, должны делаться, насколько это возможно, на максимально “объективных” основаниях. “Объективность” — это для 
людей, принимающих решения, лучший способ избежать ответственности». —
Лакофф Дж. Указ. соч. С. 244–245. Все неудачи за провалы, например, реформ государственного управления или экономического роста в таком случае списываются 
на «объективные» обстоятельства, а не собственную некомпетентность. 

20
Интерсубъективность —
главное отличие постклассики, по мнению 

С. И. Максимова. Он пишет: «Онтологической основой права выступает межсубъектное взаимодействие, но не как некоторая субстанциальная реальность, а как его 
идеально-смысловой аспект, когда совместное существование людей грозит обернуться произволом, а потому содержит момент долженствования для ограничения 
такового. Поэтому правовая онтология оказывается онтологией интерсубъективности, а «первореальностью» права выступает смысл права, заключающийся в определенном долженствовании». — Максимов С. И. Концепция правовой реальности // 
Право Украины. 2013. № 4. С. 26.

21 О том, что классические теории права, включая юснатурализм, реифици
ровали человека, см.: Честнов И. Л. Субъект права: от классической к постклассической парадигме // Известия вузов. Правоведение. 2009. № 3; Поляков А. В. 
Антрополого-коммуникативное обоснование прав человека // Поляков A. B. Коммуникативное правопонимание: избранные труды. СПб., 2014. С. 33–54.

А. В. Поляков справедливо задает вопрос: «Что связывает эти модусы (мас
совое поведение, знаковую форму и ментальный образ. — И. Ч.) и делает невозможным существование права без них? Почему знаковая форма, указывающая на 
определенный смысл и, таким образом, представляющая собой текст, невозможна 
вне ментальных (эмоционально-рациональных) проявлений человеческой сущности и их отражения в поведении? Единственно возможный ответ, на мой взгляд,