Русская словесность, 2019, № 3

НАУЧНО-МЕТОДИЧЕСКИЙ ЖУРНА Л

Издательство
«Школьная Пресса»
НАУЧНО-МЕТОДИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
Издается c января 1993 года
Выходит 6 раз в год

Главный редактор 
А.П. Фурсов, поэт, 
член Союза писателей России
Chief editor 
А.Р. Fursov, the poet,  
member of Union of writers of Russia

Редакционная коллегия
The editorial board
О.М. Александрова, кандидат педагогических 
наук, заведующая Центром филологического 
образования ФГБНУ «Института стратегии 
развития образования РАО» (Москва)
O.M. Alexandrova, candidate of pedagogical 
sciences, head of the Center for philological 
education «Institute of education  
development strategy of RAE » (Moscow)
Н.В. Беляева, доктор педагогических наук, 
ведущий научный сотрудник Центра 
филологического образования ФГБНУ 
«Институт стратегии развития 
образования РАО» (Москва)
N.V. Belyaeva, doctor of pedagogical sciences, 
leading researcher of the Center for philological 
education «Institute of education 
development strategy of RAE» (Moscow) 
И.П. Васильевых, научный сотрудник Центра 
филологического образования ФГБНУ 
«Института стратегии развития 
образования РАО» (Москва) 
Vasilievih I.P., researcher at the Center for 
philological education «Institute of education 
development strategy of RAE» (Moscow)  
В.А. Воропаев, доктор филологических наук, 
профессор Московского государственного 
университета имени М.В. Ломоносова, 
председатель Гоголевской комиссии 
Научного совета РАН 
«История мировой культуры» (Москва) 
V.A. Voropaev, doctor of philological sciences, 
Professor of Moscow state University named 
after M.V. Lomonosov, the Chairman 
of the Gogol Commission Scientific Council 
«History of world culture» of the Russian  
Academy of Sciences (Moscow)
Ю.Н. Гостева, кандидат педагогических наук, 
старший научный сотрудник ФГБНУ 
Центра филологического образования 
«Институт стратегии развития 
 образования РАО» (Москва)
J.N. Gosteva, the candidate of pedagogical 
sciences, senior researcher of the Center  
for philological education «Institute of education 
development strategy of RAE» 
(Moscow)

Русская литература поднялась до явления совершенно уникального.
Василий Розанов

МОНУМЕНТАЛЬНОСТЬ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Тамара Никонова
«Воронежский текст» как культурный феномен . . . . . . . . . . . . . . . . . .  3

ГЕНИЙ МЕСТА (GENIUS LOCI)
Олег Ласунский 
Воронежские литературные имена на карте России . . . . . . . . . . . 10

ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОЕ ВОСПИТАНИЕ НА УРОКАХ 
РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ
Дмитрий Дьяков 
«Пройдем вместе сие обширное поле…»
С Евфимия Алексеевича Болховитинова начинается  
вся воронежская литература . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 16

МУЗЕЙНЫЕ УРОКИ
Виктор Коровин, Людмила Филиппова, Юлия Хмылева
Литературно-музыкальный салон как форма просветительской 
работы в Музее-усадьбе Д.В. Веневитинова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 22

РУССКИЙ ЯЗЫК В КЛАССИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ 
РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Елена Правда 
Сравнения в языке поэзии А.В. Кольцова:  
некоторые особенности семантики . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 29

ЖИЗНЬ И СУДЬБА
Юлия Пивоварова
И.С. Никитин и его книжный магазин в культурной среде 
Воронежа второй трети XIX века. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37

Специальный номер, посвященный творчеству 
писателей Воронежского края,  
подготовленный совместно  
с Воронежским областным литературным музеем 
имени И. С. Никитина

Широко ты, Русь,
По лицу земли
В красе царственной
Развернулася!
Иван Никитин (1824–1861)

3/2019

Адрес  издательства и редакции
127254, г. Москва, а/я 62
Тел.: 8 (495) 619-52-87, 619-83-80
E-mail: aleksandr.fursoff2014@yandex.ru

Журнал зарегистрирован МПТР России,  
свид. о рег. ПИ № ФС 77-33042 
от 04.09.08 г.
Формат 84×108/16.   Усл.-печ. л. 7,25
Изд. №  3324. Заказ

Отпечатано в АО «ИПК «Чувашия»,
428019, г. Чебоксары, 
пр. И. Яковлева, д. 13

©  ООО «Школьная Пресса», 2019
©  «Русская словесность», 2019

Журнал рекомендован Высшей аттестационной комиссией (ВАК) Министерства 
образования и науки РФ в перечне ведущих 
рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы 
основные научные результаты диссертаций 
на соискание ученой степени доктора  
и кандидата наук.
Журнал зарегистрирован в базе данных 
Российского индекса научного цитирования. 
Журнал «Русская словесность» включен  
в международные базы цитирования 
Web of Science, Scopus, Web of Knowledge, 
Astrophysics, PubMed. Mathematics, 
Сhemical Abstracts, Springer, Agris.

В номере в качестве заставок 
использованы портреты,  
памятники воронежских  
писателей-классиков,  
иллюстрации к их жизненному пути  
и произведениям,  
обложки книг из фондов  
Воронежского областного 
литературного музея  
им. И. С. Никитина

Номер выходит с разделом —  
«Русский язык и литература  
для школьников» № 3, 2019  
(cодержание на с. 81) 
и приложением — электронным 
периодическим изданием  
«Русская словесность» № 3, 2019 
(cодержание на с. 112)

И.Н. Добротина, научный сотрудник ФГБНУ 
Центра филологического образования  
«Институт стратегии развития 
образования РАО» (Москва)
I.N. Dobrotinа., researcher of the Center  
for philological education «Institute of education 
development strategy of  RAE» (Moscow)
О.В. Зырянов, доктор филологических наук, 
профессор, заведующий кафедрой русской 
литературы Уральского федерального университета имени первого Президента России  
Б.Н. Ельцина (Екатеринбург)
O.V. Zyryanov, doctor of Philology, Professor,  
head of chair of Russian literature of the Ural 
Federal University named after first President  
of Russia B.N. Yeltsin (Ekaterinburg)
Н.В. Корниенко, член-корреспондент Российской академии наук, доктор филологических 
наук, заведующая отделом новейшей  
русской литературы и литературы русского 
зарубежья Института мировой литературы  
им. А.М. Горького РАН (Москва)
N.V. Kornienkо, a member-correspondent  
of the Russian Academy of Sciences,  
doctor of philological Sciences, head of Department 
of modern Russian literature and literature  
of Russian abroad of the Institute of world  
literature named after A.M. Gorky Russian  
Academy of Sciences (Moscow)
В.В. Лепахин, доктор филологических наук, 
профессор Сегедского университета  
(г. Сегед, Венгрия)
V.V. Lepakhin, Doctor of Philology, Professor  
of Seged University (Seged, Hungary)
В.М. Улитин, поэт, прозаик,  
член Союза писателей России (Владимир)
V.M. Ulitin, poet, prose writer, 
member of writers Union of Russia (Vladimir)
И.В. Ускова, научный сотрудник ФГБНУ  
Центра филологического образования 
«Институт стратегии развития образования 
РАО», г. Видное, Московская область
I.V. Uskovа, researcher of the Center for philological education «Institute of education development 
strategy of RAE» (Vidnoe, Moscow region)

Редактор К.А. Фурсов
Editor K.A. Fursov

Издание охраняется Законом РФ об авторском праве. 
Любое воспроизведение материалов, размещенных в журнале, как на бумажном  
носителе, так и в виде ксерокопирования, сканирования, записи в память ЭВМ, 
и размещение в Интернете запрещается.

ШЕДЕВРЫ РУССКОЙ ПРОЗЫ
Елена Грибоедова 
«Не погибнет Русь до конца!»
Поэзия крестьянского труда в творчестве Александра Эртеля  . . . 42

МУЗЕЙНЫЕ УРОКИ
Людмила Силина
«Мне снилась даль, мне снилась сказка — 
 мне снилась молодость моя» 
Иван Бунин: опыт музейной лекции . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 49

ГЛУБОКОЕ ПРОЧТЕНИЕ
Тамара Дьякова
«Глаз слушает»
Иллюстрации к произведениям Андрея Платонова  
в культурном пространстве его родного города  . . . . . . . . . . . . . . . . . . 54

МЕТОДИЧЕСКИЕ НАХОДКИ
Ольга Дворядкина
Автобиографические черты прозы Андрея Платонова, 
изучаемой в школе
Опыт проведения урока в музее  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  62

МУЗЕЙНЫЕ УРОКИ
Лариса Зимина, Софья Михалева, Галина Кирьянова
Музей А. Платонова  «Голубая глубина»  
как развивающая среда интеграции основного  
и дополнительного образования детей . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 68

УДИВИТЕЛЬНОЕ В МИРЕ РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ
Александр Фурсов
Поэтическая строка как «экзотический атом»
Физика элементарных частиц в стихотворении Алексея Кольцова 
«Русская песня» («Греет солнышко…»)  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  75

ШЕДЕВРЫ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ
Дмитрий Благой (1893–1984)
Подлинный Веневитинов (отрывок). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 78

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Монументальность русской литературы
3

В статье рассматривается история современного явления не 
только в литературе, но в культуре в целом, получившего название «локальные тексты», обстоятельства их возникновения и 
институонализации, причины восстановления отечественной 
традиции изучения культуры регионов, сложившейся на рубеже 
ХIХ–ХХ вв. «Воронежский текст» — одно из таких живых явлений 
современной культуры, тесно связанное с историей края и его 
художественной практикой. Обращение к одному из издательских проектов воронежского журнала «Подъем» (выходит с 
1931  г.) иллюстрирует мысль автора статьи об активном развитии 
современных «локальных текстов».
The subject of the article is the story of a contemporary phenomenon which is characteristic for literature as well as for the whole culture and which is known as «local texts». Some evants of the background of this phenomenon such as reasons of its appearance and 
institutionalization, reestablishment of the home cultural tradition of 
studying culture in regions, well established between XIX–XX centuries are also considered by the author. The «Voronezh Text» is one of 
this kind of living modern culture phenomena closely connected 
with the history of this part of land and its artistic practice. Addressing to one of the publishers projects of Voronezh journal «Podiem» 
(issued since 1931) illustrates the author’s idea that the modern 
«local texts» are active in their development.The intrinsic dynamics 
of the texts are also paid attention to and discussed.
П
роблема региональных текстов, вписывающих 
местную традицию в контекст общенациональной 
культуры, легко предполагает их оценочное противоположение — столичная/провинциальная. Регламентирующий характер столичной тенденции (литературы, культуры) при этом как бы не подлежит сомнению, тогда 
как региональное, скажем, в советские годы, привычно 
ассоциировалось с ограниченным, идейно и эстетически ущербным1. Однако такое противоположение нельзя считать особенностью лишь советского восприятия. 
Общеизвестно, что в динамике всех культурных процессов оценочный фактор не отменяем. Так, даже литература первой волны русской эмиграции, как, впрочем, 
и последующих волн, несла на себе печать не только не 
завершенных литературных споров, но и груз привыч
Тамара Никонова*

«Воронежский 
текст»  
как культурный 
феномен

Ключевые слова: культура, литература, 
«воронежский текст», «локальный текст»
Keywords:  culture, literature, «Voronezh 
Text», «local text»

* Доктор филологических  наук, заведующая 
кафедрой русской литературы ХХ–ХХI вв., 
теории литературы и фольклора, Воронежский государственный университет.
tam-nikonova@yandex.ru

Философ Н.Ф. Федоров

Русская словесность   ·  3/2019

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

ных политических оценок. Например, в 1936 г. 
Г.Газданов увидел недостатки молодой прозы 
русской эмиграции в следовании готовым литературным и социальным принципам «старших 
писателей эмиграции, принадлежавших в своем 
большинстве к дореволюционно-провинциальной 
литературной школе»2 [Курсив здесь и далее в 
цитатах везде наш.– Т.Н.] .

Как видим, для Г. Газданова ироническая характеристика «дореволюционно-провинциальной литературной школы» настолько актуальна, что в ней он видит источник неудач прозы 
своих ровесников. Советская литература в те же 
годы переживала сходные процессы формирования новой художественности, однако в ней 
провинциализм рассматривался уже как пример регионального «культурного сепаратизма». 
Столичное получало статус государственного. А это уже несомненный выход за пределы 
эстетических критериев. В конечном итоге в 
советской литературе рубежа 1920-х–1930-х гг. 
синонимия «столичное» — «государственное» 
обернулась «разоблачением» регионального 
«разномыслия», канонизацией официальной 
версии советской литературы. Казалось бы, литературные споры завершились «делом» краеведов общесоюзного размаха3. 
Государственное давление на «местническую» литературу привело к девальвации региональных особенностей, на десятилетия обеспечило борьбу с «чуждыми влияниями», в число 
которых попадала и борьба с «отсталостью» отдельных видов народной культуры4. Результаты 
такой масштабной государственной практики 
не замедлили сказаться. Не только региональная литература, обвиненная в «местничестве», 
обеднела героями и сюжетами, не только в ней 
сократился круг имен и допустимых объектов 
изучения, оскудела и «большая» советская литература.
Ситуация стала меняться лишь в конце 
ХХ столетия, на излете советской эпохи. На 
первых порах перемены не казались значительными. Казалось, всего лишь стали возникать 
тексты, объединяемые разными признаками — 
географическим («пермский», «московский», 
«крымский», «орловский» и пр.), культурнотематическим («элизийский»), «административным» («городской», «провинциальный») и 
др. Однако новая и довольно пестрая терми
нология активно прирастала новыми смыслами, стала создавать собственные контексты. 
Обозначился и собственный предмет обсуждения — региональная литература. В нем, прежде 
всего, проступило стремление уйти от краеведческих сужающих подходов, что было естественной реакцией на культурные потери конца 
1920-х–1930-х гг. Вместе с тем начиналась институонализация провинциальной литературы, 
узаконивающая многочисленные «локальные 
тексты», и это уже нельзя было считать лишь 
модным веянием. 
Новый литературный феномен, специфика 
которого, казалось, проступала в явной зависимости от «петербургского текста», воспринимался как явление семиотического плана, 
так как разрабатывался в рамках московскотартусской школы. Введение термина в научный обиход связано с именем В.Н.Топорова 
(1928–2005), который и определил типологию 
образования подобных терминов, описывая 
«петербургский текст» как «познававший самого себя из русской художественной литературы». Статус столицы накладывал свою печать 
на его истолкование, а потому естественно, что 
в «петербургском тексте», по слову В.Н.Топорова, и «Россия пыталась осмыслить суть своей 
природы, понять последнее слово о себе самой 
в свете феномена Петербурга, столицы Российской империи»5. 
Так обозначилась в новом явлении семиотического порядка апелляция к привычной синонимии «государственный» — «столичный», 
пусть и со смысловыми уточнениями. «Около 
века ушло на появление и развитие самой петербургской темы, введение основных объектов 
города как “природных”, так и “культурных”, 
связанных с цивилизационной деятельностью человека.<…> Итогом трехсотлетней жизни города стало огромное количество конкретных текстов о Петербурге и, более того, формирование 
некоего сверхважного в силу своей сверхуплотненности конструкта общего характера — “Петербургского текста” русской литературы»6.
Как видим, для В.Н.Топорова изначальная 
«державность» Петербурга положила в основание «текста» столицы «конструкт общего характера», не уничтожив при этом его, Петербурга, 
культурной исключительности. В таком рассуждении усматриваются и начатки возможного 

Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Монументальность русской литературы

смыслового противоположения «державного» 
и «провинциального» начал. Вероятно, эта особенность позиции В.Н.Топорова определена и 
тем, что в русском «градоведении» начала ХХ в. 
существовала иная традиция, связанная с тем 
же объектом — Петербургом. Она была реализована в серии работ ученика И.М.Гревса7 
Н.П.Анциферова8 — «Душа Петербурга» (1922), 
«Быль и миф Петербурга» (1922), «Петербург 
Достоевского» (1921), «Теория и практика литературных экскурсий» (1926) и др. В частности, 
В.Н.Топоров упоминает работу Н.П.Анциферова «Быль и миф Петербурга», в которой, с 
его точки зрения, снимается «искажающий эффект Петербургского мифа государственного 
происхождения»9. 
Д.С.Московская в монографии «Н.П.Анциферов и художественная местнография русской 
литературы 1920–1930-х гг.» дает имя методу 
Н.П.Анциферова, в основе своей не совпадающего с «конструктом общего характера», 
отмеченного В.Н.Топоровым. «Вслед за учителем Анциферов умел в любом культурнополитическом, социально-экономическом образовании видеть объект науки антропогеографии.<…>. Антропогеография — это история 
быта, в котором отразился человек. В книге 
“Пути изучения города как социального организма” Анциферов определил основные узлы 
формирования городской антропогеографии. 
Город был для Анциферова “нечеловеческим” 
социальным существом. <…> Языком города 
Анциферов называл городскую топонимику и 
номенклатуру»10.
Вторым основанием, который закладывала 
традиция начала ХХ в. в «локальный текст», 
является память, в том числе «память места». 
И если опять обратиться к отечественной культуре и истории, то сама собой возникнет фигура 
русского религиозного философа Н.Ф.Федорова (1829–1903), которого называют философом 
памяти, основателем отечествоведения. 
В небольшой статье «Отечествоведение. Об 
изучении местной истории» Н.Ф.Федоров пишет: «Нет места, которое не принимало бы, 
прямо и косвенно, участия в общей народной, 
а также во всеобщей человеческой Истории, но 
зато есть много мест, которые совсем не знают 
о своем участии в Истории, в общей жизни,  
т.е. не имеют своей Местной Истории»11.

Особенность такого определения, разумеется, связана со временем его возникновения 
(конец ХIХ в.), но звучит удивительно современно. Любая местность, по мнению Н.Ф.Федорова, обладает своей культурной и исторической памятью. Для него это было достаточным основанием необходимости изучения 
истории родного края, материальные следы 
которой должны аккумулироваться в музеях, 
библиотеках, должны были стать основанием 
просветительской работы историков культуры. Цель такой деятельности — ознакомление 
ныне живущих с бытом предков, их обычаями, 
культурой. Так, по Федорову, складывается 
история родного края, естественная и необходимая часть «большой» истории. 
Фигура Н.Ф.Федорова, его концепция отечествоведения особенно важны в контексте нашей темы, ибо в биографии этого уникального 
мыслителя и философа Воронеж отмечен и годами жизни в нем, и рядом статей, посвященных 
воронежским реалиям12, и общественно значимыми инициативами. Так, Николай Федоро
 И.М. Гревс в своем кабинете. 1910-е гг.

Русская словесность   ·  3/2019

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

вич предлагал откликаться на современные события («К предстоящей коронации» Николая 
II), видел в экспонатах воронежского музея 
подтверждение дорогих ему идей («Каменные 
бабы как указание смысла, значения музеев»), 
связывал городские события с «большой» историей («Юбилейная выставка»)13. 
Комментаторы федоровских сочинений 
А.Г.Гачева и С.Г.Семенова отмечают, что, казалось бы, случайные воронежские выступления философа «были явно вдохновлены федоровским пониманием отечествоведения. Отталкиваясь от юбилейного события [речь идет о 
мероприятиях в память 1-й воронежской типографии. — Т.Н.], устроители выставки (главным 
из них вновь был С.Е.Зверев14) стремились 
представить через памятники местной печати 
историю воронежского края, напомнить потомкам о судьбах их предшественников, о животворной связи времен»15.
В пространстве местной памяти, был уверен 
Н.Ф.Федоров, действуют иные закономерности, нежели в пространстве «большой» истории. Важную роль при этом играет genius loci16, 

связанные ним мифы, придающие всем событиям личностный смысл, конкретизирующие 
«большую» историю.
Эти бесспорные соображения определили 
основные положения нашей статьи. Даже не 
будучи столицей, продолжим ход рассуждений 
Н.Ф.Федорова, каждый регион, каждый город 
обладает своей историей, своей памятью. Метафорические обозначения «душа города», «гений 
места» становятся терминами в процессе освоения «локальных» текстов, помогают сохранить 
тепло традиций, давние обычаи, глубинное 
историческое чувство родной земли.

Таким образом, у «локальных» текстов обнаруживается своя важная задача, ничуть не менее 
масштабная, чем память «большой» истории. 
Можно сказать, что она была намечена еще в 
предисловии И.М.Гревса к работе Н.П.Анциферова «Душа Петербурга»: «Когда колеблется жизненность великой культуры, сердце невольно влечется погрузиться в нее, лучше ее 
разгадать, слиться с нею теснее. В частности, 
хождение по памятникам ее становится при 
этом специфически дорогим делом, хочется 
особенно жгуче проникнуть в тайну того, что 
они говорят»17.
Обратим внимание на эту мысль И.М.Гревса, считавшего сохранение культурной памяти, 
любовь к местам ее сохранности — это работа 
для будущего, и не только личного. А потому не 
задача ныне живущих судить — важны ли сохраненные свидетельства истории, малые приметы ушедшей культуры или быта. «Петербург 
уже пережил апогей своей славы, померк ныне 
его блеск. Но умирает ли он или только тяжко 
болен? Будем верить, что он возродится не в 
прежней царственной мантии, но в новом расцвете научно-художественного зиждительства, 
идейной работы и культурной энергии, которые 
станут всенародным достоянием»18. 
Понадобилось время, чтобы возникавшие в 
конце ХХ в. многочисленные «локальные» тексты обрели права хранителей культуры, чтобы 
современный исследователь мог так сформулировать свою позицию: «Локальный текст — это 
корпус “текстов о месте”, благодаря которым 
само “место” наделяется рядом дополнительных характеристик»19.

Теперь это положение, с которым не спорят, напротив, усматривают в нем некую «об
Н.П. Анциферов. 1944. РГАЛИ

Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Монументальность русской литературы

ратную» связь с объектом изучения. «Корпус 
текстов», несущий в себе разную информацию, 
осуществляет связь истории и современности. 
Такое понимание культуры края включает в себя и современность по принципу дополнительности. Различные интенциональные факторы 
на глазах современников превращаются в творимую «легенду местности», а через нее входят 
в «большую» историю культуры наших дней. 
Многочисленность современных «локальных текстов», динамичность их развития свидетельствуют о том, что уже преодолена их 
географическая закрепленность (московский», 
«пермский» и пр. тексты) и изолированность 
друг от друга. Обнаружили сходство в тематике 
и типологии Северный и Сибирский тексты 
русской литературы, ощутима потребность более широкого и консолидирующего разговора 
о «Черноземном тексте», объединяющем большой, исторически сложившийся регион культурными связями, общей историей. 
Однако любая абсолютизация, любой принцип, становящийся единственным, грозит деформациями в понимании целого. «Локальный 
текст», как мы стремились показать, — понятие 
мультикультурное, которое может быть реализовано разными способами, в разной символике и стилистике.
Вернемся к важной мысли В.Н.Топорова. 
что в число условий формирования «петербургского текста» входит цивилизационная деятельность человека. При разговоре о региональных 
текстах эта мысль возникает в новом контексте, ибо очевидна разноречивость в оценке того 
или иного события, его зависимость от времени, меняющаяся историческая перспектива, 
превращающая обыденность, повседневность 
в факт истории. В такой логике представляется 
спорным утверждение французского историка 
Пьера Нора, резко противополагающего память и историю: «…история принадлежит всем 
и никому, что делает универсальность ее призванием. Память укоренена в конкретном, в 
пространстве, жесте, образе и объекте»20. Журналистская полемичность такого противопоставления, безусловно, запоминается и, кажется, помогает утвердиться в мысли о необходимости индивидуальных подходов к «локальным 
текстам». Однако образы и традиции при определенных обстоятельствах грозят обернуться 

архаикой и провинциальностью, если они не 
включены в перспективу «большой» истории. 
Представляется более продуктивной мысль 
И.М.Гревса о личностной памяти, сохраняющей прошлое для будущего. Еще более объемна 
и перспективна мысль Н.Ф.Федорова о контексте «большой» истории, в котором экспонаты Воронежского музея, например, получают, 
с его точки зрения, смысл общекультурного 
свидетельства.
Однако роль слова в этом процессе переоценить трудно. Оно играет первоочередную роль 
в создании образа местности, слово формирует 
смысловое ядро «локального текста», делает 
его частью «большой» культуры. Современные подходы к изучению «локальных текстов» 
вызывают необходимость единого инструментария. Нетрудно заметить, что современные 
исследователи пользуются разными терминами. Одни рождены отечественной традицией («отечествоведение» Н. Федорова, «душа 
города» Н.Анциферова), другие заимствуются 
из современной западной науки (например, 
«места памяти» П.Нора), иные вводятся современными исследователями, осваивающими 
опыт предшественников («антропогеография» 
Д.Московской).

В каждом из этих вариантов ощутима апелляция к разным составляющим «локальных 
текстов». Однако напомним мысль В.Н. Топорова, что «петербургский текст» родился из 
художественной литературы. И в этом плане 

Бюст И.С. Никитина напротив здания  
Воронежского областного литературного музея  
им. И.С. Никитина

Русская словесность   ·  3/2019

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

обращает на себя внимание статья воронежского исследователя Т.А. Терновой «Провинциальность как эстетический код русской литературы 
ХХ века: К постановке проблемы», трактующая 
провинциальность как «принцип художественного мышления, который описывает радикальные культурные трансформации, произошедшие в течение столетия»21. Она справедливо 
утверждает, что «феномен провинциальности 
исследован, по преимуществу, на уровне тематики: освоена мотивно-образная структура 
различных региональных текстов русской культуры. <…> Литературоведением не освоены такие стороны провинциальности как стилевая 
вторичность/новизна, рефлексивность/нерефлексивность художественного сознания, конвенциональность/неконвенциональность эстетического кода»22.
Подобное уточнение исследовательского 
диапазона свидетельствует о том, что изучение 
«локальных текстов» — вполне осознаваемая 
область литературоведческой практики. А это 
значит, продолжим мы плодотворное наблюдение Т.А.Терновой, что к «локальным» текстам 
необходимо относиться как к самостоятельному эстетическому высказыванию, обладающему своей целостностью, своей логикой смыслопорождения. Профессиональный разговор о 
«локальных» текстах может и должен включать 
разные составляющие, формировать собственную поэтику. 
Осмысленные как часть общенациональной 
культуры, истории, по слову Н.Ф.Федорова, 
«локальные тексты», подчиняясь логике своего 
времени, презентируют возникающие феномены не только местного значения. В этом смысле 
любой региональный текст может быть осмыслен — повторим уже высказанную мысль — как 
звено перехода от общенациональной культуры 
к ее региональным вариантам и наоборот. 

«Город мы воспринимаем в связи с природой, которая кладет на него свой отпечаток; 
город доступен нам не только в частях, во фрагментах, как каждый исторический памятник, 
но во всей своей цельности; наконец, он не 
только прошлое, он живет с нами своей современной жизнью, будет жить и после нас, служа 
приютом и поприщем деятельности наших потомков. Город — для изучения самый конкретный культурно-исторический организм»23.

Давняя мысль Н.П.Анциферова позволяет вернуться к предмету нашей статьи, обозначенной заглавием. Разумеется, «воронежский текст» в русской культуре представлен не 
только воронежскими улицами, писательскими 
именами, «родовыми гнездами», но и страницами русской державной истории, связанной 
с Петром I и русским флотом, с белгородской 
засечной полосой — со многими и многими событиями и поколениями, с глубиной истории 
края, из которой вырастает, которую хранит 
«воронежский текст» русской культуры. В нем 
не только наша история. Его сформировала 
почти вековая работа историков и краеведов. 
Но не забудем, что город живет, как писал 
Н.П. Анциферов, «с нами своей современной 
жизнью», что «воронежский текст» русской 
культуры прирастает и трудами наших современников. Примеры многочисленны, разнообразны, многоцветны, в одной статье их невозможно даже перечислить. Достаточно лишь 
указать на «фестивальный» бум, захвативший 
Воронеж в начале ХХI в. 
Отметим наиболее близкий к предмету обсуждения нашей статьи масштабный, не один 
год длящийся, проект журнала «Подъем» (главный редактор журнала и руководитель издательского проекта И.А. Щелоков). Региональный 
«толстый» журнал, выходящий в Воронеже с 
1931 г., в рамках подпрограммы «Этнокультурное развитие Воронежской области» опубликовал серию изданий, в которую вошли «Истоки» (2014), «Отчий край» (2015), «Воронежский 
простор» (2016). Еще раньше журнал отметил 
своим вниманием Кантемировку, Лиски, Эртиль, Богучар, другие города региона. Солидные 
тома «Современная воронежская проза» (2015), 
«Современная воронежская поэзия» (2016), 
основанные на публикациях журнальной прозы за 2004–2014 гг. и поэзии за 2009–2016 гг.,  
дали интересный срез современного литературного развития региона. 
Событием, естественно входящим в современный «воронежский текст», стала солидная, 
в 536 страниц, библиография «“Подъем”: указатель содержания журнала. 1980–2015», выпущенная Воронежской областной научной 
библиотекой им. И.С.Никитина в 2016 г. Выполненный с библиографическим тщанием, с 
уважением к самому жанру исполняемой рабо

Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Монументальность русской литературы

ты, «Указатель» — надежный путеводитель по 
страницам журнала, зафиксировавшего новые 
имена, новые страницы «Воронежского текста» 
на рубеже ХХ–ХХI вв. 
Судя уже по этим полиграфически хорошо 
выполненным изданиям, по содержательности 
представленных материалов, по их жанровому 
разнообразию, обилию имен, можно сказать, 
что «Подъем» достойно несет службу памяти, 
приняв ее от своих предшественников, воронежских просветителей и краеведов. Рубрикация этих изданий, подбор материалов довольно 
точно реализуют замысел составителей. С небольшими вариациями каждый том строится 

по энциклопедическому принципу — отсылает 
к истории края («История и современность», 
«Отечество»), к событиям и духовной истории 
(«Духовное поле», «Наследие», «Истоки»), к 
именам, без которых нет нашей общей памяти. 

У журнала «Подъем» есть своя тональность, 
свой, достаточно широкий, круг читателей, 
свой предпочтительный угол зрения на конкретные художественные, культурные явления. 
И энциклопедизм воронежского «толстяка», 
отмеченный нами, тоже свой, не безбрежный, 
а продиктованный собственным пониманием 
родного края, тесно связанного с «большой» 
страной и ее культурой. 

1 Более подробно см. об этом: Никонова Т.А. «Провинциальный» vs «политически незрелый» // «Воронежский текст» русской культуры: провинциальность как 
эстетический код литературы ХХ века. Сб. ст. — Воронеж: НАУКА-ЮНИПРЕСС, 2013. — С. 47–55.
2 Цит. по: Струве Г. Русская литература в изгнании. — Париж–Москва: YMCA-Press. — Русский путь, 
1996 . — С. 159–160.
3 См. об этом в обстоятельной монографии: Московская Д.С. Н.П. Анциферов и художественная местнография русской литературы 1920–1930-х гг.: К истории 
взаимосвязей русской литературы и краеведения. — М.: 
ИМЛИ РАН, 2010. — С. 136–222.
4 Никонова Т.А. Региональная литература и концепция истории русской литературы первой трети ХХ века 
// Северный и Сибирский тексты русской литературы: 
типологическое и уникальное / сост., отв. ред. Е.Ш. Галимова, А.Г. Лошаков. — Архангельск: ИД САФУ, 2014. — 
С. 122–129 и др.
5 Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы: Избранные труды. — СПб.: «Искусство-СПБ», 
2003. — С. 5.
6 Там же. С.6.
7 Гревс Иван Михайлович (1860, село Лутовиново 
Воронежской губ. — 1941, Ленинград) — русский советский историк, медиевист, градовед, педагог, теоретик 
и проводник экскурсионного метода в преподавании 
истории, который он считал важнейшим способом формирования личности.

8 Анциферов Николай Петрович (1889– 1958) — советский культуролог, историк, градовед и краевед. Работал в Петроградском научно-исслед. Экскурсионном 
институте. После его ликвидации в 1924 г. неоднократно арестовывался как «участник контрреволюционной 
организации». После освобождения защитил в 1944 г. в 
ИМЛИ (Москва) кандидатскую диссертацию «Проблема 
урбанизма в художественной литературе».

9 Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы. — С. 66. Примечания.

10 Московская Д.С. Н.П. Анциферов и художественная местнография русской литературы 1920–1930-х гг. — 
С. 101.
11 Федоров Н.Ф. Собр. соч.: в 4-х т. — Т. 3. — М.: 
«Традиция», 1997. — С. 156.
12 См. об этом: Акиньшин А.Н, Ласунский О.Г. 
Н.Ф. Федоров и его воронежское окружение (1894–
1901). — Воронеж: Воронежский государственный университет, 1998. — 240 с.
13 См.: Федоров Н.Ф. Собр.соч.: в 4-х т. — Т. 3. — 
С. 157; 167; 176 .
14 Зверев Стефан Егорович (1860, Москва — 1920, 
Воронеж) — краевед, археограф, музейный деятель. 
Инициатор создания и руководитель губернского музея 
в Воронеже (1894), законоучитель Михайловского 
кадетского корпуса. В 1894 г. принял сан священника. 
15 См.:Федоров Н.Ф. Собр.соч.: в 4-х т. — Т.3. — С. 648.
16 Genius loci (добрый гений, дух-покровитель, гений 
места) — латинское крылатое выражение, применимое 
к человеку, ревностно оберегающему неповторимую 
атмосферу места.
17 Анциферов Н.П. Душа Петербурга. — Пб.: «Брокгауз-Ефрон», 1922. — С. 13.
18 Там же. С. 16.
19 Баянбаева Ж.А. Локальный текст и его функции (на 
примере алма-атинского локального текста) // Вестник 
РУДН, серия Литературоведение. Журналистика, 2016, 
№ 2. — С. 77.
20 Франция-память / П.Нора, М.Озуф, Ж. де Пюимеж, М. Винок. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 
1999. — С. 20.

21 Тернова Т.А. Провинциальность как эстетический код русской литературы ХХ века: К постановке 
проблемы // «Воронежский текст» русской культуры: 
Провинциальность как эстетический код литературы 
ХХ века. Сб. ст.– Воронеж: НАУКА-ЮНИПРЕСС, 
2013. — С. 5.
22 Там же.
23 Анциферов Н.П. Душа Петербурга. — С. 22.

Русская словесность   ·  3/2019

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

С
егодня при изучении истории различных отраслей 
отечественной культуры принято учитывать региональный аспект, и это совершенно разумный подход к попыткам осмыслить свое прошлое. Вклад провинциальных территорий в общероссийскую духовнонравственную копилку весьма значителен. Современная 
социальная психология не может не проявлять интереса 
к разнообразию и специфике местных эстетических 
накоплений. Сложившиеся веками гуманитарные традиции, свойственные тому или иному краю, позволяют 
внести в национальную картину умственной и душевной 
жизни необходимые дополнительные штрихи.
Воронежский регион всегда отличался богатством и 
особым колоритом своего литературного наследия. В силу сложившихся исторических обстоятельств это пограничное степное пространство заселялось так называемыми черкасами, малоимущими выходцами с Украины, 
и беглыми крестьянами из северных губерний. Здесь неизменно царил дух вольницы и бунтарства. В экономической и общественной сферах тон задавали не дворяне, 
а торговый люд и разночинная интеллигенция. Совершить экскурсию по литературным местам воронежского 
края — значит познакомиться с судьбами многих корифеев родной словесности…
Истоки краевого литературного процесса связаны 
с именем Евфимия Алексеевича Болховитинова (1767– 
1837), в монашестве Евгения, достигшего к концу своих 
дней сана митрополита Киевского. Сын рядового приходского священника сумел стать одним из самых образованных людей своей эпохи. Он проторил заметный 
след на ученой ниве, оставив после себя значительные 
труды в области истории, библиографии, археографии. 
Е.А. Болховитинов инициировал открытие в Воронеже типографии, где, между прочим, была отпечатана 
его книга, родоначальница всех краеведческих исследований, — «Историческое, географическое и экономическое 
описание Воронежской губернии» (1800). Сознавая важ
Олег Ласунский* 

Воронежские 
литературные 
имена на карте 
России

В статье делается обзор основных литературных имен Воронежского края с конца 
XVIII до конца XX в., внесших значительный 
вклад в развитие русской словесности.  
Для воронежской истории эти литераторы 
значимы своим активным влиянием на 
культурные процессы в регионе.
The article reviews the main literary names of 
the Voronezh Region from the end of the  
18th to the end of the 20th centuries, which 
made a significant contribution to the 
development of Russian literature. For the 
Voronezh history, these writers are significant 
for their active influence on the cultural 
processes in the region.

Ключевые слова: традиции, региональная 
культура, литературный процесс, книжные 
издания, литературное наследие
Keywords: traditions, regional culture, literary 
process, book publications, literary heritage

* Выдающийся советский и российский литературовед,  библиограф, библиофил, книговед, преподаватель, кандидат филологических 
наук. Почетный гражданин Воронежа.

В.П.Криворучко  
И.С. Никитин за работой. 1977 г.

Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Гений места (Genius loci)

ность творческого сплочения единомышленников, Е.А. Болховитинов организовал кружок 
местных интеллектуалов. Именно им обязан 
расцвет раннего воронежского книгопечатания, когда появились первые, еще неуклюжие 
опыты губернских сочинителей. 
Общероссийский литературный авторитет 
наш край завоевал благодаря неповторимой 
фигуре «русского соловья» — так нередко называли тогда стихотворца-самородка Алексея 
Васильевича Кольцова (1809–1842). Прасол, выгуливавший вместе с гуртовщиками отцовский 
скот на плодородной причерноморской равнине, воспел в своих песнях широту души простолюдина и прелесть земледельческого труда. 
Благодаря своим столичным друзьям и покровителям, прежде всего философу-идеалисту 
Н.В. Станкевичу и литературному критику 
В.Г. Белинскому, наш земляк обрел всероссийскую известность, что привело к такому 
любопытному общественному феномену, как 
возникновение целого пласта народной лирики. 
Произведения воронежского поэта вызвали в 
низовой социальной среде волну подражаний. 
Однако «другого Кольцова» так и не случилось. 
Дело в том, что демократическое по своим 
базовым признакам творчество Кольцова пришлось на 1830-е гг., когда в изящной словесности господствовали представители дворянского 
сословия. Наш земляк сумел совершить в литературе маленькую революцию, сделав своими героями косарей, пахарей, жниц и введя в 
привычную письменную стихию фольклорные 
мотивы и художественные средства. Особая 
популярность Кольцова объясняется отчасти и 
тем, что на его тексты были написаны многочисленные музыкальные произведения, причем среди композиторов были авторы самого 
высокого уровня… Воронежцы исполнены гордости за своего земляка. В городе имеются два 
кольцовских памятника (один из них открыт 
еще в 1868 г.). Имя поэта-песенника носят: 
улица, сквер, областной драматический театр, 
различные культурно-просветительные и образовательные учреждения…
Южнее Воронежа, на реке Тихая Сосна, 
расположен районный центр Острогожск. 
Этот городок еще в XIX в. приобрел репутацию 
«воронежских Афин». С ним связаны биографии многих незаурядных персон. В уездном 

училище постигал азы знаний юный Николай 
Васильевич Станкевич (1813–1840); позднее 
он станет попечителем родного училища… 
Острогожское окружение будущего вождя декабристов, Кондратия Федоровича Рылеева 
(1795–1826), свидетельствовало о высокой духовной атмосфере, сложившейся в этом степном городке. Здесь К.Ф. Рылеев стал сочинять 
свои знаменитые «думы». Концовка одной из 
последних «дум» («Петр Великий в Острогожске», 1823) покорила А.С. Пушкина своим 
динамизмом и энергией стиха: описывался как 
раз «городок уединенный острогожских козаков»… В Острогожске учительствовал молодой 
Александр Васильевич Никитенко (1804–1877), 
который потом окажется в Петербурге и станет любимым студентами университетским 
профессором-словесником. Его содержательные воспоминания украсят отечественную мемуаристику… Самоотверженным тружеником 
пера был прозаик Степан Тимофеевич Славутинский (1821–1884). Он происходил из обедневшего дворянского рода и вынужден был 
тянуть чиновничью лямку: гонорар не спасал 
многочисленную семью от бедственного по
Воронежский регион всегда 
отличался богатством  
и особым колоритом своего 
литературного наследия.  
В силу сложившихся исторических 
обстоятельств это пограничное 
степное пространство заселялось  
так называемыми черкасами, 
малоимущими выходцами с Украины, 
и беглыми крестьянами  
из северных губерний.  
Здесь неизменно царил дух вольницы 
и бунтарства.  
В экономической и общественной 
сферах тон задавали не дворяне,  
а торговый люд и разночинная 
интеллигенция.  
Совершить экскурсию  
по литературным местам 
воронежского края — значит 
познакомиться с судьбами многих 
корифеев родной словесности…

Русская словесность   ·  3/2019

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

ложения. Последние восемь лет его жизни 
прошли в Острогожске, откуда в редакции 
различных периодических изданий посылались «хроники» с сообщениями о местных событиях. Примечательны острогожские письма 
С.Т. Славутинского, адресованные известному 
литературному критику и педагогу Михаилу 
Федоровичу Де-Пуле (1822–1885), жившему 
тогда в соседнем губернском Тамбове…
Только что упомянутый М.Ф. Де-Пуле заставляет с неизбежностью вспомнить про Ивана 
Саввича Никитина (1824–1861): как и Кольцов, 
тот является символом литературных достижений края в XIX столетии. Преподаватель Воронежского кадетского корпуса М.Ф. Де-Пуле 
был близок к Никитину, который даже просил 
его стать своим душеприказчиком. Де-Пуле 
хорошо справился с этой ролью: в течение многих лет российские книголюбы знакомились 
с никитинскими сочинениями по изданиям, 
подготовленным Де-Пуле и снабженным его 
обстоятельной биографией поэта-мещанина… 
В сознании современников и потомков творчество Никитина воспринималось как логическое 
продолжение заложенных Кольцовым традиций. Правда, в отличие от песенника-степняка 
Никитин сделал своими героями по преимуществу обитателей городских окраин — извозчиков, ямщиков, ремесленников, прях. Яркий 
представитель обличительной некрасовской 
школы, зрелый Никитин обогатил традиционную лирику новыми сюжетами, обнажавшими 
убогий быт и грубые обычаи низовой среды. 
Характерная для шестидесятников тенденция 

демократизировать содержательность текстов и 
выразительность художественных форм нашла 
в лице Никитина одного из самых успешных 
последователей. Устами воронежца заговорила 
та темная толпа, которую отвергали как объект изображения сторонники так называемого 
«чистого искусства». Крупное эпическое полотно, поэма «Кулак», поразила современников 
своим суровым реализмом: грустная житейская 
история Лукича, этого мелкого базарного перекупщика, тронула еще не совсем очерствевшие 
читательские сердца. Поэзия Никитина органично вписалась в общую картину реформаторской эпохи Александра II, прозванной «русской 
весной»… Иван Саввич заявил о себе и как способный прозаик: его «Дневник семинариста» 
сатирически обнажил свойственные духовной 
школе пороки. Испытавший на себе изъяны религиозной педагогики, писатель выступил против методов бурсацкого воспитания… И, наконец, говоря о Никитине, нельзя не вспомнить 
о счастливой судьбе его стихотворения «Русь» 
(1853): пронизанное патриотическим пафосом, 
оно в течение многих десятилетий, вплоть до 
Великой Отечественной войны, вдохновляло 
россиян на трудовые и ратные подвиги. Благодарные земляки насытили городскую топонимику упоминаниями о Никитине, а осенью 
1911 г. согбенная фигура «печальника народного горя» вознеслась на гранитный постамент в 
самом центре города…
Одним из поклонников никитинской музы 
был обитавший в уездных Валуйках юноша 
по фамилии Шкляревский. Он оставит задушевные воспоминания о своей единственной 
встрече с творцом «Руси» — они будут многократно перепечатываться в составленном 
М.Ф.  Де-Пуле двухтомнике никитинских сочинений. Александр Андреевич Шкляревский 
(1837–1883) вошел в историю отечественной 
литературы как «русский Эмиль Габорио»  — по 
имени французского писателя, прославившегося своими «полицейскими» романами. Однако 
прежде, чем перебраться в Петербург и завоевать там этот почетный титул, молодой беллетрист уже зарекомендовал себя талантливым 
изобразителем провинциального уклада жизни: 
ведь А.А. Шкляревский, уроженец Полтавщины и горячий приверженец Гоголя, провел в 
наших краях около пятнадцати лет. На губерн
 Памятник Ивану Бунину в Воронеже