Народные приметы: синтаксис и прагматика (на материале русского, татарского и немецкого языков)

Н.Н. Фаттахова, М.А. Кулькова

НАродНые приМеты: 
сиНтАКсис и прАгМАтиКА

На материале русского, татарского 

и немецкого языков

Монография

Москва 
Издательство «ФЛИНТА» 
2020

4-е издание, стереотипое

Фаттахова Н.Н.
Народные приметы: синтаксис и прагматика (на материале 
русского, татарского и немецкого языков) [Электронный ресурс] : 
монография / Н.Н. Фаттахова, М.А. Кулькова. – 4-е изд., стер. – 
М. : ФЛИНТА, 2020. – 254 с.

ISBN 978-5-9765-1960-2 

Монография посвящена изучению процессов смыслообразования 
и интерпретации народных примет с учетом их структурно-семантических и 
когнитивно-прагматических особенностей. Обсуждаются вопросы о статусе 
народных примет в паремиологической системе языка; определяются 
специфические структурные и содержательные признаки народных 
примет; вскрывается прогностическая сущность примет. Анализируются 
структурно-грамматические средства с однотипной категориальной 
семантикой, адаптированные к конкретной ситуации общения средствами 
структурной и семантической импликации и экспликации. Исследуются 
возможности стратификации коммуникативно-прагматического уровня 
анализируемого паремиологического дискурса с помощью фреймового 
анализа. 

Книга представляет интерес для специалистов в области 
паремиологии, лингвофольклористики, синтаксиса, когнитивной 
лингвистики, прагмалингвистики, а также для аспирантов и студентовфилологов.

УДК
81'37 
ББК
81.2
Ф27

Ф27

УДК 81'37 
ББК 81.2

Н а у ч н ы й  р е д а к т о р 
заслуженный деятель науки Республики Татарстан, 
д-р филол. наук, проф. Н.А. Андрамонова.

Р е ц е н з е н т ы : 

д-р филол. наук, проф. Белгородского государственного 
университета В.К. Харченко; 

чл.-корр. САН ВШ, д-р филол. наук, проф. Кемеровского 

государственного университета М.В. Пименова.

ISBN 978-5-9765-1960-2 
© Фаттахова Н.Н., Кулькова М.А., 2015 
© Издательство «ФЛИНТА», 2015

оглАвлеНие

от авторов ............................................................................................................... 5

глава 1. НАродНые приМеты в свете совреМеННых
лиНгвистичесКих исследовАНий .................................................... 7
1.1. Предпосылки возникновения паремиологии как самостоятельной
лингвистической дисциплины. Изучение народных примет в трудах
отечественных и зарубежных исследователей
(Н.Н. Фаттахова, М.А. Кулькова) ..................................................................... 7
1.2. Основные этапы становления русской и сопоставительной
паремиологии (М.А. Кулькова) ......................................................................... 10
1.3. Народные приметы и их прогностическая сущность
(Н.Н. Фаттахова, М.А. Кулькова) ................................................................... 17
1.4. Статус народных примет в системе паремий сопоставляемых 
языков (Н.Н. Фаттахова) ................................................................................ 30
1.5. Определение народной приметы (Н.Н. Фаттахова, М.А. Кулькова) ...... 37
1.6. Тематическая и функциональная классификация паремий
(Н.Н. Фаттахова) ............................................................................................. 40

глава 2. сиНтАКсис НАродНых приМет ............................................ 47
2.1. Эксплицитные конструкции в системе народных примет
разноструктурных языков (Н.Н. Фаттахова) ................................................ 47
2.1.1. Сложные предложения в системе народных примет ...................... 50
2.1.1.1. Сложные предложения с подчинительной связью
в системе народных примет (Н.Н. Фаттахова) ................................... 50
2.1.1.2. Сложноподчиненное предложение в русском языке
(Н.Н. Фаттахова) ................................................................................... 53
2.1.1.3. Структурные модели народных примет в русском языке
(Н.Н. Фаттахова) ................................................................................... 68
2.1.1.4. Сложноспаянные предложения в татарском языке
(Н.Н. Фаттахова) ................................................................................... 71
2.1.1.5. Структурные модели паремий в татарском языке
(Н.Н. Фаттахова) ................................................................................... 72
2.1.2. Простые предложения в системе народных примет
(Н.Н. Фаттахова) ........................................................................................ 83
2.1.2.1. Односоставные предложения в паремиологической системе
(Н.Н. Фаттахова) ................................................................................... 83
2.1.2.2. Осложненное предложение в современной лингвистике
(Н.Н. Фаттахова) ................................................................................... 86

2.2. Функционально-семантическая стратификация имплицитных
конструкций в системе народных примет разноструктурных языков
(Н.Н. Фаттахова) ............................................................................................. 90
2.2.1. Сложные предложения с бессоюзной связью в системе
народных примет русского языка (Н.Н. Фаттахова) ............................... 90
2.2.2. Конструкции, переходные между простыми и сложными
предложениями (Н.Н. Фаттахова) .......................................................... 103
2.3. Сложные многочленные предложения в системе народных примет
разноструктурных языков (Н.Н. Фаттахова) .............................................. 118
2.4. Функционирование целевых конструкций в русских 
и немецких народных приметах  (Н.Н. Фаттахова) .................................. 135

глава 3. КоММуНиКАтивНо-прАгМАтичесКое
исследовАНие пАреМиологичесКого дисКурсА ................ 141

3.1. Понятие дискурса в современном языкознании (М.А. Кулькова) ........ 141
3.2. Паремиологический дискурс и его содержательная структура
(М.А. Кулькова) ................................................................................................ 145
3.3. Коммуникативно-прагматический фрейм и его структурная
организация (М.А. Кулькова) .......................................................................... 150
3.4. Императивная парадигма народных примет в разноструктурных
языках (М.А. Кулькова) ................................................................................... 152
3.5. Фреймовый анализ паремий (М.А. Кулькова) ........................................ 156
3.5.1. Коммуникативно-прагматический фрейм «наказ»
(М.А. Кулькова) ........................................................................................... 158
3.5.2. Коммуникативно-прагматический фрейм «инструкция»
(М.А. Кулькова) ........................................................................................... 169
3.5.3. Коммуникативно-прагматический фрейм «запрет»
(М.А. Кулькова) ........................................................................................... 173
3.5.4. Коммуникативно-прагматический фрейм «предостережение»
(М.А. Кулькова) ........................................................................................... 184
3.5.5. Коммуникативно-прагматический фрейм «совет»
(М.А. Кулькова) ........................................................................................... 194

Заключение .......................................................................................................... 203
литература .......................................................................................................... 206
Список словарей ................................................................................................... 247
Список источников .............................................................................................. 248
Список использованных художественных произведений ................................ 251
Список сокращений ............................................................................................. 251

от Авторов

Монография посвящена исследованию принципов классификации, структурирования и функционирования народных примет 
в разноструктурных языках с позиций новых перспективных направлений, концентрирующих внимание на социально-антропологических факторах, позволяющих осмыслить системные связи 
языковых явлений не в принудительном разделении формы и содержания, а в синтезе. Исследование семантики, прагматики и синтаксиса народных примет в рамках антропологической и когнитивной 
парадигм языкознания позволяет решить круг проблем, связанных 
с хранением в языке целого комплекса знаний: социальных и индивидуальных, языковых и экстралингвистических. Знания и представления о мире, типичные для носителей национальных языков, 
складываются в национальную языковую картину. Воссоздание 
языковых картин мира находится в русле наиболее интенсивно разрабатываемого направления современной лингвистики – лингвокультурологии, так как именно она дает ключ к пониманию национального характера и формирует лингвокогнитивную базу контрастивных исследований, выявляющих как общие, стереотипные, так 
и национально-специфические элементы картины мира.
Область исследования в настоящей работе – «феномен, который 
получил не вполне точное обозначение Popular Science – свойственные широкой публике представления об устройстве мира» [Булыгина, Шмелев 1999: 146), в частности народная или наивная метеорология, запечатленная в паремиях сопоставляемых языков. Знания 
о мире, которыми владеет тот или иной этнос, определяют содержание его менталитета, изучение которого обычно связывают с рассмотрением природных факторов становления и развития данного 
социума. Знания и представления обыденного сознания носителей 
как русского, так и других языков о естественных условиях существования человека закреплены, прежде всего, в народных приметах, связанных с предсказанием погоды, поэтому именно они и стали объектом исследования. Предметом анализа впервые выступают 
народные приметы в русском и татарском языках на уровне семантики, прагматики и синтаксиса.

Необходимость изучения народных примет объясняется тенденциями, наблюдаемыми в лингвистике в связи с процессами глобализации и активного взаимодействия различных национальных 
культур, что стимулирует проведение исследований национальных 
языковых картин мира, особенностей языкового сознания различных народов, проявления национально-специфических черт в процессе концептуализации и категоризации человеческого опыта взаимодействия с окружающей действительностью (Н.Д. Арутюнова, 
Ю.Д. Апресян, Е.С. Яковлева, А. Вежбицкая, Г.Д. Гачев, О.А. Корнилов, М.В. Пименова, А.Д. Шмелев, В.А. Маслова и др.).
Сопоставительные герменевтические исследования произведений устного народного творчества приобретают особое значение. По 
утверждению В. фон Гумбольдта, «различные языки являются для 
нации органами их оригинального мышления и восприятия» [Гумбольдт 1984: 324]. В этой связи настоящее исследование, предпринятое на материале разноструктурных неродственных языков – русского, татарского и немецкого, представляется актуальным, поскольку 
позволит на примере фольклорных микротекстов продемонстрировать универсальные и уникальные черты в способах категоризации и 
концептуализации внеязыковой действительности представителями 
русского, татарского и немецкого этнокультурных социумов, а также 
проследить влияние глобальной ментальной и речевой стереотипизации на формирование и функционирование языковых структур на национальном уровне и сопоставить полученные результаты.
В работе предложена полиаспектная типология народных примет с учетом их фонетических, лексических, морфологических, 
синтаксических и коммуникативно-прагматических характеристик. 
Представлена общая картина взаимодействия когнитивно-семантической структуры паремий и выражаемого ими внеязыкового содержания. Выявлено, что действительность не только находит опосредованное отображение в языковой структуре примет, она членится 
и организуется соответственно ее лингвистическому видению тем 
или иным этносом. Установлены формальные и содержательные 
особенности народных примет.

глава 1. НАродНые приМеты в свете 
совреМеННых лиНгвистичесКих 
исследовАНий

1.1. предпосылки возникновения паремиологии 
как самостоятельной научной дисциплины. 
изучение народных примет в трудах отечественных  
и зарубежных исследователей

Паремиологию можно назвать стыковым участком современного языкознания ввиду особого характера объекта, предполагающего 
комплексный подход к описанию и классификации, находящегося 
на стыке интересов ряда филологических дисциплин (фольклористика, фразеология, теория текста, синтаксис высказывания, лингвистическая прагматика, лингвокультурология, лингвокогнитология), 
а задачу ее можно определить как изучение объективной картины 
семантического пространства паремий, отражения в них связей и 
отношений внеязыковой действительности. Более емко можно дефинировать паремиологию следующим образом: наука, изучающая 
паремии (греч. παροιμία – притча). «Паремии – это афоризмы народного происхождения, характеризующиеся лаконичностью формы, 
воспроизводимостью значения и имеющие, как правило, назидательный смысл» [Алефиренко, Семененко 2009: 242]. К паремиям, 
или паремиологическим единицам, относят пословицы, поговорки, 
народные приметы, загадки и т.д. Вопрос о правомерности выделения паремиологии в отдельную отрасль филологии приобрел большую актуальность в связи с появлением современных исследований пословиц, поговорок, фразем (см. [Тарланов 1999], [Сидоркова 
1999], [Савенкова 2002], [Бочина 2003а], [Иванова 2003], [Сидорков 
2003], [Садова 2004], [Рамазанова 2005], [Гриченко 2006], [Тонкова 
2007] и др.) Статус самостоятельной научной дисциплины паремиология приобрела лишь в конце XX века в связи с появлением работ Г.Л. Пермякова в области структурной паремиологии, в которых 
автор убедительно обосновывает наличие автономного паремиологического уровня в языковой системе [Пермяков 1970], [Пермяков 

1975], [Пермяков 1988] и др. По мнению Г.Л. Пермякова, в сложной 
иерархической системе языка паремиологический уровень, состоящий из пословиц, поговорок, присловий, примет, поверий, веллеризмов, загадок и других видов народных изречений, является самым «верхним» ярусом, обладающим богатым арсеналом единиц, 
«приспособленных для обозначения типовых жизненных ситуаций, 
для формулирования и удобного запоминания разного рода житейских и логических правил, для прогнозирования будущего и ряда 
других прагматических языковых целей» [Пермяков 1988: 87].
Современная паремиологическая наука в связи с интенсивным 
развитием лингвокультурологического, дискурсивно-когнитивного, 
этнопрагмалингвистического подходов к изучению языковых единиц рассматривает паремии как сложные языковые феномены, обладающие свойствами как языковых, так и речевых единиц [Савенкова 2002], [Бочина 2003]. Так, по мнению Л.Б. Савенковой, паремия 
представляет собой знак особого рода, сочетающий в себе «качества единицы языковой системы и минитекста, существование которого обусловлено выработкой в этническом сознании носителей 
языка определенных ценностных установок» [Савенкова 2002: 13]. 
Согласно нашим представлениям, паремии, или паремиологические 
конструкции, представляют автономные устойчивые высказывания 
неопределенно-референтного типа, являющиеся продуктом многовековой народной рефлексии и направленные на моделирование человеческого поведения. Мы так же придерживаемся мнения о поливалентности паремиологических единиц, объясняющейся их аксиологической составляющей и сложной многомерной смысловой 
структурой. 
Систематизированное изучение паремий начинается с XIX в., 
когда развитие отечественной и зарубежной паремиографии и паремиологии перешло на новый этап своего развития. Если ранее 
паремии подвергались лишь перечислению и классифицированию («Сборники Святослава», «Книга Пчела» Максима Исповедника, «Книга о всенародных пословицах», «Российские пословицы, собранные по алфавиту в Москве» А.Д. Янькова, «Собрание 
4291 древних Российских пословиц» А.А. Барсова, Письмовник 
Н.Г. Курганова, сборник И. Богдановича, коллекции немецких по

словиц Й. Агриколы, С. Франка и др.), то с начала XIX в. паремии 
становятся объектом специального научного изучения (паремиологические сборники И.М. Снегирева, Ф.И. Буслаева, В.И. Даля, 
А.В. Смоленского, П.К. Симонии, К.Ф. Агринского, И.И. Иллюстрова, А.С. Ермолова и др.). Среди перечисленных собраний паремий необходимо выделить паремиологические сборники, в которых 
народные приметы даются не вместе с пословицами и поговорками, 
а отдельно, становясь предметом специального собирания и изучения (например, коллекции примет А.В. Смоленского «Чувашские 
приметы о погоде и влияние их на хозяйство», 1895 г., Н. Катанова «Приметы и поверия тюрков китайского Туркестана, касающиеся явлений природы», 1897 г., К.Ф. Агринского «Русские народные 
приметы о погоде и их значение для практической метеорологии и 
сельского хозяйства», 1899 г., А.С. Ермолова «Народные приметы 
на урожай», 1905 г., А.Е. Бурцева «Народный календарь примет, 
обычаев и поверий на святой Руси», 1911 г. и др.).
Небезынтересно отметить более ранний период возникновения 
сборников народных примет в Германии. Одним из первых собраний немецких народных примет является так называемая «книжица 
о погоде» Райнманна («Wetterbüchlein»), возникшая в 1505 г. и содержащая паремии, основанные на наблюдениях за природой. Другим известным сборником примет является «Крестьянская практика» («Bauernpraktik»), появившаяся в 1508 г. и переиздававшаяся 
затем 34 раза. В 1592 г. появляется календарь Йоханниса Колеруса 
«Calendario perpetuo», который также содержит приметы, касающиеся ведения домашнего хозяйства, земледелия и животноводства. 
В 1670 г. издается «Вечный календарь» Гриммельсгаузена («Des abenteuerlichen Simplicissimi Ewigwährender Calender»). Наряду с различными приметами в книге содержатся описания языческих праздников, а также информация исторического характера. Наибольшую 
известность получает «Столетний календарь» («Hundertjähriger Kalender») аббата Маурициуса Кнауэра, опубликованный в 1704 г. и 
нашедший распространение не только в Германии, но и в Австрии, 
Чехии, России. Кнауэр вывел из 7-летнего цикла движения планет 
закономерности повторяемости погодных изменений через каждые 
сто лет, откуда и пошло название календаря – столетний. 

Солидное собрание немецких народных примет представляет 
книга Айлерта Пастора «Мудрость немецких крестьян в метеорологических и сельскохозяйственных народных приметах» («Deutsche 
Dorfweisheiten in Wetterregeln und Bauernsprüchen») 1934 г., в которой содержится более 6000 примет.

1.2. основные этапы становления  
русской и сопоставительной паремиологии

Первое научное описание паремий в России представляют 
«Опыт рассуждения о русских пословицах» профессора Московского университета Ивана Михайловича Снегирева (1823 г.) и, в 
особенности, его многотомный сборник паремий. В частности, в 
сборнике содержатся не только заметки об историческом происхождении многих пословиц, но и пословичные толкования; паремии 
анализируются с точки зрения происхождения, связи с национальной культурой народа, функциональных и формально-семантических особенностей. Другими известными трудами И.М. Снегирева 
являются «Русские народные пословицы и притчи» (1948 г.), а также «Новый сборник русских пословиц и притчей» (1857 г.), содержащие свыше 10 000 пословиц, поговорок, народных примет и других паремий.
Исследовательскую работу И.М. Снегирева продолжил Ф.И. Буслаев. В своем сборнике русских пословиц и поговорок, а также 
в статье «Русский быт и пословица» [Буслаев 1861] он исследует 
природу и значение пословичных изречений в жизни народа; анализирует символическую составляющую пословиц, связывая полученные выводы с мифологическими воззрениями славян. 
Последователем Ф.И. Буслаева стал его ученик – выдающийся 
мыслитель А.А. Потебня. В своем труде «Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка» А.А. Потебня исследует 
семантическую сущность пословицы, пути ее возникновения, уделяя особое внимание образной стороне пословицы.
Необходимо отметить и исследования по языку паремий выдающихся представителей Казанской лингвистической школы 

(КЛШ) – И.А. Бодуэна де Куртенэ, Н.В. Крушевского, Е.Ф. Будде, 
В.А. Богородицкого. Подробный анализ работ известных ученых по 
изучению языка фольклора представлен в статье Т.Г. Бочиной [Бочина 2003]. Мы остановимся лишь на отдельных аспектах трудов 
ученых КЛШ, значимых для изучения языка народных примет.
В частности, глава КЛШ, И.А. Бодуэн де Куртенэ, в своем предисловии к первому выпуску Толкового словаря живого великорусского языка В.И. Даля, содержащего помимо пословиц и поговорок 
большое количество примет, отмечает, что «словарь Даля является не только одною из самых богатых сокровищниц речи человеческой, но кроме того сборником материалов для исследования и 
определения народного склада ума, для определения миросозерцания русского народа» [Бодуэн де Куртенэ 1903: XI].
Н.В. Крушевский в своем труде «Заговоры как вид русской народной поэзии» (1876 г.) помимо анализа особенностей народных 
и литературных произведений уделяет внимание выявлению специфических черт произведений фольклора, обусловленных образным мышлением архаичного человека. В своих рассуждениях об 
особенностях первобытного мышления Н.В. Крушевский отмечает: 
«...имеется в виду первобытное миросозерцание народа, в котором 
они <особенности первобытного мышления> сказываются на каждом шагу и в котором их нельзя считать логическими заблуждениями, аномалиями мыслительного процесса, а напротив совершенно естественными результатами младенческого ума» [Крушевский 
1876: 5–6]. В разъяснениях Н.В. Крушевского по поводу сходства 
между «первобытным умом» и «умом младенческим» можно почерпнуть важные мысли относительно психологической природы 
возникновения не только заговоров, но и примет, поверий, предсказаний погоды: «ум человеческий всегда склонен смешивать наблюдение с выводом. ... Повсюду в природе первобытный человек 
видит явления, он делает вывод, что это суть действия, смешивает 
этот вывод с наблюдением и убежден, что он видит повсюду действия. Действия предполагают разумного и свободно действующего 
деятеля, и вот первобытный человек повсюду в природе видит живых, одаренных разумом и свободой деятелей» [Крушевский 1876: 
6]. Как отмечает Н.В. Крушевский, «размышляя и действуя, человек 

опирается на известные аксиомы, т.е. такие общие истины, которые 
по его взгляду неоспоримы и не требуют доказательства» [Крушевский 1876: 8]. Возникновение подобных аксиом выдающийся ученый объясняет следующим образом: «впечатления сходных черт 
целого ряда явлений, повторившись наибольшее число раз, получают наибольше силы и вытесняют собой впечатления черт специальных, более слабые. ... Человек приходит к аксиоме, что следствие 
должно походить на свою причину. Процесс этот происходит бессознательно, начинаясь в безотчетном действе и теряясь в тысяче 
сходных случаев. Так слагаются в уме человека аксиомы» [Крушевский 1876: 9].
Выводы Н.В. Крушевского относительно происхождения устнопоэтических произведений были впоследствии развиты Е.Ф. Будде. 
В своей работе «Мифический элемент в русской народной словесности» (1885 г.) ученый вслед за Н.В. Крушевским продолжает исследовать символические элементы в фольклорных произведениях, 
рассматривая их под влиянием социально-исторических и психологических факторов в умственном развитии человека. Размышляя 
о роли природы в наивных представлениях древнего человека, 
Е.Ф. Будде отмечает, что первобытный человек находится «преимущественно в области природы и ее явлений: человека она более всего занимала и ставила от себя в зависимость» [Будде 1885: 8]. По 
утверждению Е.Ф. Будде, «природа была самым главным фактором 
в жизни человека: природа его учила и давала ему материал для образования логических понятий, она его развивала и воспламеняла 
его фантазию» [Будде 1885: 12]. Ярким подтверждением высказанной мысли Е.Ф. Будде служит язык примет – сельскохозяйственных, метеорологических и некоторых суеверных.
Известна также публичная лекция В.А. Богородицкого «Психология поэтического творчества» (1900 г.), в которой ученый осмысляет произведения устно-поэтического творчества с психологической точки зрения, связывая сложный процесс творчества с ощущениями, из которых «слагаются» представления человека. В его 
рассуждениях угадывается попытка ответить на вопрос о причинах 
возникновения национально-специфического типа мышления, волновавший лучшие умы филологической мысли (В. фон Гумбольдт,