Журнал филологических исследований, 2019, № 3

ISSN 2500-0519 
 
ЖУРНАЛ ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ 
Сетевой научный журнал 
Том 3 
■ 
Выпуск 3 
■ 
2019 
 
Выходит 4 раза в год   
 
 
 
 
 
 
      Издается с 2016 года 
 
 
Свидетельство о регистрации средства 
массовой информации  
Эл № ФС77-63239 от 06.10.2015 г. 
 
Издатель:  
ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М» 
127282, г. Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1 
Тел.: (495) 280-15-96 
Факс: (495) 280-36-29 
e-mail: books@infra-m.ru 
http://www.infra-m.ru 
 
 
Ответственный редактор:  
Титова Е.Н. 
e-mail: titova_en@infra-m.ru 
 
© ИНФРА-М, 2019 
 
 
 
Присланные рукописи не возвращаются.  

Точка зрения редакции может не совпадать 
с мнением авторов публикуемых материалов.  

Редакция 
оставляет 
за 
собой 
право 
самостоятельно 
подбирать 
к 
авторским 
материалам иллюстрации, менять заголовки, 
сокращать тексты и вносить в рукописи 
необходимую 
стилистическую 
правку 
без 
согласования 
с 
авторами. 
Поступившие 
в редакцию материалы будут свидетельствовать 
о 
согласии 
авторов 
принять 
требования 
редакции.  

Перепечатка 
материалов 
допускается 
с письменного разрешения редакции.  

При цитировании ссылка на журнал «Журнал 
филологических исследований» обязательна.  

Редакция 
не 
несет 
ответственности 
за 
содержание рекламных материалов.  

 

САЙТ: http://naukaru.ru/ 
E-mail: titova_en@infra-m.ru 

СОДЕРЖАНИЕ 
 
Литературоведение
 
Райхлина Е.Л., Лобанова Е.В.  
Ситуация конфликта и её репрезентация в речи 
автора и героев литературных произведений (на 
материале романов Ф.М. Достоевского 
«Преступление и наказание» и «Идиот») 
 
Текстология
 
Кащенко Т.Л., Пилоян М.Г.  
Мифология в творчестве Генриха Гейне: магия 
поэзии 
 

Сравнительно-историческое, типологическое 
и сопоставительное языкознание

 
Лазарев А.  
Социолингвистические аспекты славянского 
языкознания 
 
Точка зрения
 
Ряполов В.Н.  
К вопросу об украинизации некоторых районов 
Воронежской области в 20-30-е годы XX века 
 
Труды молодых ученых 
 
Кудрин С.К.  
Роль 
языка 
в 
этическом, 
политическом  
и юридическом концептах субъекта В. Декомба  
 

Ситуация конфликта и её репрезентация в речи автора 
и героев литературных произведений  
(на материале романов Ф.М. Достоевского 
«Преступление и наказание» и «Идиот») 
 
The conflict situation and its representation in the speech 
of the author and heroes of literary works  
(based on the novels of F. M. Dostoevsky "Crime and 
punishment" and "Idiot") 
 
 
Райхлина Е.Л. 
Д-р пед. наук, заведующий кафедрой русского языка и литературы ФГБОУ ВО «Тульский 
педагогический университет им. Л.Н. Толстого», г. Тула 
e-mail: erajkhlina@yandex.ru 
 
Raykhlina E.L. 
Doctor of Pedagogical Sciences, Head of the Russian Language and Literature Deparment, Leo 
Tolstoy Tula State Pedagogical University, Tula 
e-mail: erajkhlina@yandex.ru 
 
Лобанова Е.В. 
Магистрант 2-го курса факультета русской филологии и документоведения ФГБОУ ВО 
«Тульский педагогический университет им. Л.Н. Толстого», г. Тула 
e-mail: alena-lev77@yandex.ru. 
 
Lobanova E.V. 
Master's Degree Student, Faculty of Russian Philology and Documentary Studies, Leo Tolstoy Tula 
State Pedagogical University, Tula 
e-mail: alena-lev77@yandex.ru. 
 
Аннотация 
В статье рассматриваются способы репрезентации ситуаций конфликтов в речи автора 
литературного произведения и персонажей на примере романов Ф.М. Достоевского 
«Преступление и наказание» и «Идиот». Ситуации конфликтов проанализированы исходя из 
лингвокогнитивного, прагматико-интерпретационного и контекстного принципов. Описаны 
речевые стратегии и тактики, выбранные адресантами и адресатами. Сделана попытка 
объяснения причин коммуникативных неудач и интерпретации коммуникативных актов с 
точки зрения автора и читателя. 
Ключевые 
слова: 
ситуация 
конфликта, 
речевая 
стратегия, 
речевая 
тактика, 
коммуникативный акт, коммуникативная акция, коммуникативная реакция, Достоевский. 
 
 
 

Abstract 
The article considers the ways of representation of conflict situations in the speech of the author of a 
literary work and characters on the example of the novels of F. M. Dostoevsky "Crime and 
punishment" and "Idiot". Conflict situations are analyzed on the basis of linguocognitive, 
pragmatic-interpretative and contextual principles. Speech strategies and tactics chosen by 
addressees and addressees are described. An attempt is made to interpret communicative acts from 
the point of view of the author and the reader and to explain the causes of communicative failures. 
Keywords: conflict situation, speech strategy, speech tactics, communicative act, communicative 
action, communicative reaction, Dostoevsky. 
 
 
Конфликт как социальное явление является объектом изучения для многих дисциплин. 
Понять его природу и увидеть рациональное разрешение или деструктивный исход (выход) 
можно посредством филологического анализа ситуаций конфликта. На наш взгляд, наиболее 
подходящим материалом являются произведения Ф.М. Достоевского, в частности, романы 
«Преступление и наказание» и «Идиот». 
Проанализируем ситуации конфликта, представленные в эпизодах «поминки у 
Мармеладовых» и «именины Настасьи Филипповны». Адресантами выступают Катерина 
Ивановна, Настасья Филипповна и автор. Адресаты – гости героинь и читатель. 
Конфликт является следствием коммуникативной неудачи, под которой мы понимаем 
«полное или частичное непонимание высказывания партнёром коммуникации, то есть неосуществление или неполное осуществление коммуникативного намерения говорящего» [1, 
с. 31–36]. Выбор эпизодов обусловлен этим определением конфликта. Анализируя их, 
читатель может увидеть конфликт с трёх точек зрения: Катерины Ивановны и Настасьи 
Филипповны, других персонажей, к которым обращаются женщины, и автора. Такой взгляд 
позволяет понять причины возникновения конфликта, причины его неразрешённости и 
позицию автора (то, что он хотел сказать читателю). 
Нам близка точка зрения В.С. Третьяковой, которая определяет, что ситуацию конфликта 
можно проанализировать исходя из трёх принципов: лингвокогнитивного (речевые стратегии 
и тактики), прагматико-интерпретационного (интенции коммуникантов, адекватность 
выбранных речевых средств поставленным целям) и контекстного (национально-культурного 
пространства) [5, с. 95].  
Конфликт проходит несколько стадий: назревание, созревание, пик, спад и разрешение. 
Обратимся к эпизоду «поминки у Мармеладовых». Назревание конфликта связано с целями 
Катерины Ивановны, устроившей пышные поминки по следующим причинам: «никто из них 
не имеет права перед ним (Мармеладовым, примечание наше) "свой нос задирать"»; 
«особенная гордость бедных <...> чтобы только быть "не хуже других" и чтобы "не осудили" 
их как-нибудь те другие»; «показать всем этим «ничтожным и скверным жильцам», что она 
не только «умеет жить и умеет принять», но что совсем даже не для такой доли и была 
воспитана» [4, с. 378]. Таким образом, мы можем сказать, что основной (явной) целью 
героини является воздействие на адресантов в виде заострения внимания на благородстве 
покойного и его домочадцев, а побочными (скрытыми) целями – желание Катерины 
Ивановны эффектно и эффективно презентовать свою личность, сохранить и приумножить 
значимые для неё ценности. 
Созревание конфликта связано с приходом нежелательных гостей и тем, что благородные 
соседи приглашение проигнорировали. Героиня разговаривает только с Раскольниковым, но 
через него обращается к своим соседям и гостям. 
Она использует стратегию дискредитации, задачей которой является унижение и осмеяние 
партнера по коммуникации (гостей) с последующим изменением мнения, наблюдателя (как у 

Раскольникова, так и у других гостей). В её речи мы видим оценочную лексику: кукушка, 
сова, сычиха, расфуфыренная шлепохвостница (про хозяйку), шуты, чумички, полячишка, 
заносчивая тварь, ничтожная провинциалка (про благородную соседку) [4, с. 371–385]. 
Применяя тактики колкости и издёвки, Катерина Ивановна пытается показать своё 
отношение к гостям, рассчитывая, что они поймут и уйдут, осознав неуместность такого 
общества на поминках благородного человека. 
Реакция гостей передана словами автора: «Многие хихикали, многим, видимо, было это 
приятно. Провиантского стали подталкивать и что-то шептать ему.», «Раскольников сидел и 
слушал молча и с отвращением. Ел же он, только разве из учтивости.», «Соня становилась всё 
тревожнее и озабоченнее.» [4, с. 380]. Один из гостей намекнул, что покойный любил выпить. 
Катерина Ивановна «так и вцепилась вдруг в него», сказав, что Мармеладов «был человек 
добрый и благородный, любивший и уважавший семью свою; одно худо, что по доброте 
своей слишком доверялся всяким развратным людям и уж бог знает с кем он не пил, с теми, 
которые даже подошвы его не стоили!» [4, с. 379]. В ответ на мечты Катерины Ивановне об 
открытии пансиона и привлечении Сонечки к воспитанию благородных девиц «кто-то 
фыркнул в конце стола» [4, с. 383]. 
Конфликт достиг своего пика, когда Амалия Ивановна порекомендовала Мармеладовой 
помощницу из своих знакомых. Катерина Ивановна вступила с ней в словесную перепалку, 
закончившуюся намерением «привести в исполнение угрозу насчёт чепчика» [4, с. 385], то 
есть речевой конфликт мог перерасти в рукоприкладство. Приход Лужина дал Мармеладовой 
надежду на поддержку со стороны ещё одного благородного человека: «Внушите этой глупой 
твари, что не смеет она так обращаться с благородной дамой в несчастии, что на это есть 
суд!» [4, с. 385]. 
Заявление Лужина об украденных деньгах привело к спаду этого конфликта, но не 
завершило его. Окончательным разрешением стало то, что Катерина Ивановна кинулась к 
«его превосходительству» в поисках справедливости, а новая неудача привела к подрыву 
последних сил и к смерти Мармеладовой. 
Назревание конфликта и цели, преследуемые Настасьей Филипповной, связаны с 
предысторией вечера. Читателю известно, что она была содержанкой Тоцкого, когда-то 
помешала ему жениться, отказавшись мирно разорвать неудобные отношения. Афанасий 
Иванович хочет составить ей хорошую партию – выдать замуж за Ганю Иволгина, секретаря 
генерала Епанчина, возможно, тайно желающего стать любовником Настасьи Филипповны. В 
конфликт втянут купец Парфён Рогожин, так же добивающийся расположения героини.  
Созревание конфликта происходит в тот момент, когда Настасья Филипповна 
обнаруживает своё несогласие выйти замуж за Ганю: сначала она обескураживает Тоцкого и 
Епанчина тем, что спрашивает совета у «идиота» – князя Мышкина, а затем принимает у себя 
Рогожина и его неприличную компанию. 
Пиком конфликта можно считать то, что Настасья Филипповна берёт у Рогожина 100 000 
руб. «за одну ночь» и дарит их Гане, с условием, что он голыми руками достанет эти деньги 
из огня. Испытание Гани заканчивается его обмороком, после чего конфликт как будто идёт 
на спад. Разрешается ситуация тем, что Настасья Филипповна достаёт из огня деньги и велит 
отдать их Гане, когда он придёт в себя. Героиня уезжает с Рогожиным. Тоцкий и Епанчин 
приходят к заключению, что девушка просто сошла с ума. 
Настасья Филипповна использует стратегии: 
– захват инициативы и контроль над ситуацией: «властно и как бы торжественно 
обратилась она к нему (к Гане)», «Не понимаю вас, Афанасий Иванович; вы действительно 
совсем сбиваетесь», Афанасий Иванович, я и забыла прибавить: вы эти семьдесят пять тысяч 
возьмите себе и знайте, что я вас отпускаю на волю даром. Довольно! Надо ж и вам 
вздохнуть!», «Господа, вы, может быть, обижаетесь, — обратилась она к гостям, — что я 

такую компанию при вас принимаю? Я очень сожалею и прощения прошу, но так надо…», 
«Ах, генерал, — перебила его тотчас же Настасья Филипповна, только что он обратился к ней 
с заявлением, — я и забыла!», «Опоздал, Рогожин! Убирай свою пачку, я за князя замуж 
выхожу и сама богаче тебя!», «Да что ты орешь-то! — хохотала на него Настасья 
Филипповна; — я еще у себя хозяйка; захочу, еще тебя в толчки выгоню.» [3, с. 138–159]; 
– нападения: «До семидесяти пяти тысяч добирается, что ли? — оборвала вдруг Настасья 
Филипповна: — вы это хотели сказать? Не запирайтесь, вы непременно это хотели сказать!», 
«Что такое, генерал? Не прилично, что ли? Да полно форсить-то!», «И добро бы ты с голоду 
умирал, а ты ведь жалованье, говорят, хорошее получаешь!», «Я бесстыжая, а ты того хуже.», 
«Афанасий Иванович, поздравьте вы-то меня; я теперь с вашею женой везде рядом сяду; как 
вы думаете, выгодно такого мужа иметь? Полтора миллиона, да еще князь, да еще, говорят, 
идиот в придачу, чего лучше? Только теперь и начнется настоящая жизнь!», «Слышали, 
Афанасий Иваныч? Как вам покажется всё, что князь говорил? Ведь почти-что 
неприлично…» [3, с. 138–159]; 
– принуждения: «Ну, так слушай же, Ганя, я хочу на твою душу в последний раз 
посмотреть; ты меня сам целые три месяца мучил; теперь мой черед. Видишь ты эту пачку, в 
ней сто тысяч! Вот я ее сейчас брошу в камин, в огонь <…> Вытащишь — твоя, все сто тысяч 
твои! <…> А я на душу твою полюбуюсь, как ты за моими деньгами в огонь полезешь.», «Эй, 
сгорят, тебя же застыдят, — кричала ему Настасья Филипповна, — ведь после повесишься, я 
не шучу!», «Ганя, не ломайся, в последний раз говорю!» [3, с. 138–159]; 
– разоблачения: «Это он торговал меня», «Да неужто ты меня в свою семью ввести хотел? 
Меня-то, Рогожинскую! Князь-то что сказал давеча?», «Я и впрямь понять не могу, как на 
меня эта дурь нашла, что я в честную семью хотела войти.», «Я сама бесстыдница! Я Тоцкого 
наложницей была», «А теперь я гулять хочу, я ведь уличная!», «этакого-то младенца сгубить? 
Да это Афанасию Ивановичу в ту ж пору: это он младенцев любит!» [3, с. 138–159]; 
– близости: «А князь для меня то, что я в него в первого, во всю мою жизнь, как в 
истинно-преданного человека поверила. Он в меня с одного взгляда поверил, и я ему верю.», 
«Спасибо, князь, со мной так никто не говорил до сих пор, — проговорила Настасья 
Филипповна, — меня всё торговали, а замуж никто еще не сватал из порядочных людей.», 
«Ты меня совершенством давеча называл; хорошо совершенство, что из одной похвальбы, 
что миллион и княжество растоптала, в трущобу идет! Ну, какая я тебе жена после этого?», 
«Прощай, князь, в первый раз человека видела!» [3, с. 138–159]. 
Для первых трёх стратегий (конфронтационных) Настасья Филипповна использует такие 
тактики, как упрёки, оскорбления, подначивания. Стратегия разоблачения относится к 
конфронтационным, но в данном случае она иллюстрирует внутренний конфликт героини и 
переплетается со стратегией кооперации – близостью. Обличая свою греховность, героиня 
обращается к своим обидчикам. Сближаясь с князем, она тут же отталкивает его, потому что 
не хочет погубить «младенца» связью с «наложницей». 
Мы можем сказать, что оба эпизода иллюстрируют коммуникативную неудачу: адресанты 
не достигли своих целей, конфликт не разрешился, а перешёл в острую фазу. Для того, чтобы 
понять причины коммуникативной неудачи, проанализируем ситуации конфликтов исходя из 
прагматико-интерпретационного 
принципа. 
Соотнесём 
интенции 
(подсознательные 
намерения и речевые действия) коммуникантов с их целями и определим адекватность 
(соответствие) выбранных стратегий и тактик поставленным целям [5, с. 123]. 
Гости Катерины Ивановны используют конфронтационную стратегию контроля над 
ситуацией: они провоцируют женщину издевательскими замечаниями, жестами, возгласами и 
т.д., манипулируют ею и ведут коммуникацию, целью которой является развлечение и 
удовольствие, подобное тому, какое получает публика, пришедшая на цирковое 
представление или в ярмарочный балаган.  

Гости Настасьи Филипповны делятся на три группы. Первая – Тоцкий, Епанчин, Птицын и 
другие гости, используют стратегию сотрудничества и тактики уговоров и убеждения: 
сначала это голоса «дрожащие», «убеждающие, но встревоженные», потом возгласы («полно, 
матушка, полно, голубушка» [3, с. 146]), и, наконец, озвученная уверенность в том, что 
девушка просто сошла с ума. 
Ганя (вторая «группа») избрал стратегию отстранения. Он не ответил ни на одну реплику 
Настасьи Филипповны, ни на увещевания и уговоры других гостей. Ганя, словно вышел из 
предложенной ситуации, уйдя в свой внутренний конфликт, который можно назвать 
самопроверкой самолюбия и гордости. Рогожин и Мышкин (третья группа) применяют 
стратегию близости, но разные тактики: первый – похвалу, одобрение и комплименты 
(«Королева!», «Вот это по-нашему!», «кто из вас, мазурики, такую штуку сделает?» [3, с. 
156];), второй – убеждения и побуждения («Я вас честную беру, Настасья Филипповна, а не 
Рогожинскую», «Я ничто, а вы страдали и из такого ада чистая вышли, а это много.» [3, с. 
148];).  
Можно сделать вывод, что первой причиной коммуникативной неудачи в обоих эпизодах 
является неадекватность стратегий и тактик, применяемых Катериной Ивановной и 
Настасьей Филипповной. Оскорблением кого бы то ни было невозможно добиться уважения. 
Обращаясь к человеку, надо убедиться, что он ясно понимает твои слова и намерения. 
Вторая причина – неверное истолкование намерений женщин адресатами. Гости Катерины 
Ивановны использовали стратегию и тактику, адекватные своей цели, – получению 
удовольствия от истерики женщины. Второе намерение гостей можно проиллюстрировать 
пословицами «Всяк сверчок знай свой шесток» и «Не по Сеньке шапка». 
Настасья Филипповна хотела унизить своих гостей и отомстить им, но насмешка и 
обличение использованы ею для обозначения своей позиции: она – личность, живой человек, 
с которым обошлись бесчеловечно, но считают это нормой, в то время как таким поступкам 
нет и не может быть прощения. Гости ошибочно интерпретировали намерения девушки. 
Рогожин счёл её действия адекватными ошибочно определённой им цели – посмеяться над 
обидчиками и унизить их теми способами, которые он считал обычными для своей среды. 
Крик души девушки он не услышал. Другие гости приняли поведение Настасьи Филипповны 
за сумасшествие. Это утверждение проиллюстрировано реакцией Епанчина, Птицына и 
Тоцкого: «не сошла ли она с ума? То-есть, без аллегории, а настоящим медицинским манером 
– а?» [3, с. 142], «говорят, у японцев в этом роде бывает, — говорил Иван Петрович Птицын: 
— обиженный там будто бы идет к обидчику и говорит ему: “ты меня обидел, за это я 
пришел распороть в твоих глазах свой живот”, и с этими словами действительно распарывает 
в глазах обидчика свой живот и чувствует, должно быть, чрезвычайное удовлетворение, 
точно и в самом деле отмстил» [3, с. 158], «колоритная женщина» [3, с. 155]. Заметим, что в 
словаре Даля слово «колер», производным от которого является «колоритная», имеет 
следующее значение: «конская болезнь, неодинаковая по припадкам, но вообще, род 
бешенства; он б. ч. неизлечим; иногда приходит только временно, напр. когда лошадь 
согреется в езде; иногда походит да падучую» [2].  
Мы можем привести ещё две причины коммуникативной неудачи, связанные с 
контекстным принципом, а именно – с религиозным мировоззрением общества XIX в., в 
частности – с отношением к грешникам. В глазах общества Настасья Филипповна – падшая 
женщина, Катерина Ивановна – грешница, наказанная нищетой. Такие женщины недостойны 
уважения, с ними никто не будет считаться. Различие в положении гостей женщин и самих 
героинь является одной из причин коммуникативной неудачи. 
Другой причиной, на наш взгляд, является то, что обе женщины проигнорировали совет 
(призыв): «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы 
они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7:6). Униженные 

женщины, оскорблённые своим положением, понимающие, что с ними поступают 
бесчеловечно, вступили в конфликт с обществом, но избрали неверные стратегии и тактики: 
до бездушных людей, по развитию стоящих на более низкой ступени, невозможно 
достучаться таким способом. Адресаты «выдали» реакцию, адекватную своему развитию. 
Теперь обратимся к позиции автора как адресанта и позиции читателя как адресата. Мы 
полагаем, что автор для описания ситуаций конфликта избрал стратегии дискредитации и 
разоблачения, 
а 
основной 
речевой 
тактикой 
является 
побуждение 
читателей 
к 
сопереживанию трагедии героинь романов. Проанализировав ситуации конфликтов в 
указанных эпизодах, мы увидели такой посыл Ф.М. Достоевского: «Любой человек, 
находящийся рядом с вами, близок вам, так как вы оба созданы по образу и подобию Бога. 
Ужаснитесь тем, что делают с вашим ближним – гонят за нищету, смеются над припадком 
болезни, торгуют женщиной; устыдитесь того, что всё это происходит на ваших глазах, и вы 
ничего не делаете, чтобы это остановить. Возлюбите ближнего как самого себя.» 
Предлагаемая методика анализа ситуаций конфликта может быть полезна учителям- 
словесникам как инструмент воспитательной работы в среде подростков. 
 
Литература 
1. Ермакова О.Н., Земская Е.А. К построению типологии коммуникативных неудач (на 
материале естественного русского диалога) // Русский язык в его функционировании. 
Коммуникативно-прагматический аспект. – М.: Наука, 1993. 
2. 
Даль 
В.И. 
Толковый 
словарь 
Даля, 
1863-1866. 
[Электронный 
ресурс] 
URL: 

https://slovar.win/tolkoviy-slovar-dalya/koler.html  (дата обращения 12.10.2019). 
3. Достоевский Ф.М. Идиот – Ижевск: «Удмуртия», 1984. – 559 с.  
4. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание - Государственное издательство 
художественной литературы. – М. 1959. – 543 с. 
5. 
Третьякова 
В.С. 
[Электронный 
ресурс] 
URL: 

https://docplayer.ru/48640907-Rechevaya-kommunikaciya-garmoniya-i-konflikt.html 
 
 
(дата 

обращения 12.10.2019). 
 
 

Мифология в творчестве Генриха Гейне: 
магия поэзии 
 
Mythology in the works of Heinrich Heine:  
the magic of poetry 
 
Кащенко Т.Л. 
канд. филос. наук, доцент, МГУТУ им. К.Г. Разумовского (ПКУ), г. Москва 
e-mail: tanyakashch@mail.ru 
 
Kashchenko T.L. 
Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor, K.G. Razumovsky Moscow State 
University of technologies and management (the First Cossack University)», Moscow 
e-mail: tanyakashch@mail.ru 
 
Пилоян М.Г. 
старший преподаватель кафедры социально-гуманитарных и экономических дисциплин, 
МГАВТ, г. Москва – филиал Санкт-Петербургского ГУМРФ им. С.О. Макарова 
e-mail: piloyan.ma@mail.ru 
 
Piloyan M.G. 
Senior Lecturer, Department of Social, Humanitarian and Economic Disciplines, Moscow State 
Academy of Water Transport - branch of the State University of Sea and River Fleet named admiral 
S.O. Makarov, Moscow 
e-mail: piloyan.ma@mail.ru 
 
Аннотация 
Соавторами рассматриваются наиболее важные аспекты использования традиционной 
мифологии в творчестве одного из самых известных представителей немецкого романтизма, 
Генриха Гейне. Поэтические произведения Г. Гейне пользуются особым вниманием не 
только исследователей-филологов, но и читателей тем, что обладают неиссякаемой энергией, 
привлекательностью формы и содержания. При проведении данного исследования 
соавторами использовались методы сравнительного анализа. 
Ключевые слова: поэтическое творчество, мифология, немецкая поэзия, форма, романтизм, 
критический анализ, Г. Гейне. 
 
Abstract 
The authors consider the most important aspects of the use of traditional mythology in the work of 
one of the most famous representatives of German romanticism, Heinrich Heine. G. Heine's poetic 
works enjoy special attention not only of researchers-philologists, but also of readers because they 
possess inexhaustible energy, attractiveness of form and content. In conducting this study, the coauthors used methods of comparative analysis. 
Keywords: poetic creativity, mythology, German poetry, form, critical analysis, romanticism,  
H. Heine. 
 
 
 
Многолетний опыт знакомства с немецкой поэзией позволяет сделать заключение, что 
творчество Генриха Гейне (нем. – Heinrich Heine) выделяется из ряда выдающихся авторов. 
Можно согласиться с тем, что только Г. Гейне удалось настолько утонченно соединить в 

своей поэзии изящную форму и, как правило, глубокое содержание. Как автора, его принято 
считать выдающимся немецким поэтом, публицистом и критиком, мастером сатиры, 
фельетона, путевых заметок в период позднего романтизма. Но те, кому выпало прочитать 
произведения Г. Гейне на языке оригинала, вряд ли поддержат столь скромную оценку его 
творчества. По мнению знающих немецкий язык и ценящих поэтическое слово автора «ЛореЛеи», «Бедных ткачей», «Путешествия по Гарцу» и многих других гениальных строк стоит 
оценивать в соответствии с его уникальным талантом как одного из наиболее одаренных 
германских поэтов. На практике так и происходит, на слуху у читателей, прежде всего, Ф. 
Шиллер, И.В. Гёте и, конечно, Г. Гейне. 
 
Еврейского происхождения (креститься был принужден в 1825 г. для получения 
диплома об окончании Берлинского университета, где он прослушал курс знаменитого 
философа Г.В.Ф. Гегеля), будущий поэт «всеевропейской» известности после выхода 
сборника «Книга песен» в 1827 г. все в большей мере посвящал себя творчеству. В нем 
можно видеть переплетение личных переживаний автора (отвергнутая любовь к его кузине 
Амалии), восприятия природы и поэтического вдохновения. Лирические стихотворения того 
периода позволяют по достоинству оценить несравнимую с творениями других авторов 
воздушность и легкость формы стиха, свободную манеру стихосложения, особое владение 
языком, которые стали отличительными чертами поэзии Генриха Гейне. 
 
Поэту, жившему в первой половине XIX в. (см. подробнее: [4; 5; 6; 10]), когда немалое 
число немцев покидало германские земли и переезжало в другие страны в поисках работы, в 
своем творчестве удалось затронуть не только лирические темы, но и остросоциальные.  
 
Примером этого может послужить как знаменитое стихотворение «Бедные ткачи», в 
котором главные действующие лица – рабочие-ткачи – выражают свой резкий протест 
против существовавших порядков. Не менее гневно поэт осуждает и представителей 
дворянства с их коварством, притворством, интригами и показными страстями в строчках 
Предисловия к книге «Путешествие по Гарцу». Заканчивается оно довольно язвительным 
советом высшему свету оставаться «наедине с собой» и пожеланием автора «подняться 
высоко в горы, чтобы оттуда посмеяться над людьми высшего света, глядя на них сверху». 
Совсем не случайно, современники отмечали поэтический талант острого на язык, при этом 
весьма критически оценивавшего окружающую действительность Г. Гейне. Написанные им 
произведения имели немалый успех, как в германских землях, так и за рубежом, в том числе, 
в России (можно вспомнить Владимира Ленского в пушкинском «Евгении Онегине», см.: [3; 
7; 8; 9]).  
 
Подобная многогранность дарования поэта может быть дополнена отмечаемой 
многими специалистами особой магией его стиха, поощряющей читателей к изучению 
немецкого языка. Прочтение произведений Г. Гейне на языке оригинала позволяет 
почувствовать лучше поэтические строки неординарного творца, которые не просто 
передают эмоциональное состояние автора, но заставляют сопереживать описываемым им 
действиям, чувствам и наблюдениям, высказанным замечаниям. Скорее всего, в этом секрет 
притягательности таланта Г. Гейне. 
 
Однако немецкий автор оказался бы не до конца понятным соплеменникам, если бы 
не обращался – по традиции – к мифологии, так близкой их сердцам. Примечательно, из 
личного опыта одного из соавторов данного исследования, что немецкий обыватель, даже 
современный, может не знать того или иного автора, составившего славу германской 
литературы, его творений, но передаваемый поколениями «дух германца» витает в каждом 
потенциальном читателе талантливых строк.  
 
Примером может стать вызвавшая определенный отклик в интернет-сообществе 
цитата из стихотворения Г. Гейне, прозвучавшая в одном из российских фильмов на тему 
Великой Отечественной войны («Вариант "Омега"»). По сюжету, следовало привести строки 
запрещенного в тогдашней Германии поэта, в которых можно увидеть немало иносказаний: 
 

Порой от страха сердце холодело 
(Ничто не страшно только дураку!) - 
Для бодрости высвистывал я смело 
Сатиры злой звенящую строку. 
  
(Г. Гейне. Enfant perdu  
Перевод В.В. Левика) 
 
 
Для данного исследования выбрано в качестве объекта стихотворение Г. Гейне о 
красавице Лоре-Лее (die Lore-Ley), опубликованное в сборнике «Возвращение домой» (Die 
Heimkehr, 1823–1824 гг.). Основанное на древних преданиях, путешествовавших по главной 
реке будущей Германии, Рейну, повествование воссоздает картину, знакомую читателям по 
пересказам древнегреческих мифов (когда у мореплавателей была сложная задача без потерь 
проплыть между Сциллой и Харибдой). Но в германском «эпосе» плывшие по Рейну 
попадали «под очарование волшебной песни», сидевшей на высокой горе (скале) 
златокудрой девушки Лореляй, облаченной в золотое убранство. Своим пением, звучавшим с 
особой силой, коварная дева отвлекала внимание плывущих в утлых лодках от опасности 
подводных рифов около рейнской скалы, что приводило к гибели потерявших бдительность 
речников (моряками сложно называть плывущих по реке).  
Несомненно, сюжет достаточно традиционный и простой, но поучительный и 
содержащий невысказанные намеки. После пережитой поэтом неразделенной любви вполне 
возможно понимание строк о «высоко сидящей девушке» как воспоминание о недоступности 
объекта страсти молодого человека. Но не менее вероятно и толкование символического 
персонажа как напоминание о «предначертанности» свыше земных дел. То есть, читателю 
предлагается вновь, со ссылкой на древнее предание, поразмышлять на «заданную тему». 
Совершенно очарованными остаются этим стихотворением те, кто прочитает его на 
немецком языке. Но как воспримут его, не знающие языка оригинала, зависит от перевода. 
 Переводов этого знаменитого стихотворения Г. Гейне почти за 200 лет после его 
написания сделано немало. Среди его наиболее известных интерпретаторов можно отметить 
А.Н. Майкова (1867 г.), А.А. Блока (перевод 1909 г.; опубликован в 1911 г.), С.Я. Маршака, 
В.В. Левика.  
 
При сравнении оригинального и переводного текстов следует, на наш взгляд, учесть 
некоторые важные моменты. Наиболее желателен вариант, сохраняющий не только «сюжет» 
стихотворения Г. Гейне, но передающий его особый «ритм» с полным соответствием слов, 
которые использовал автор. Но пока передать ритм этого произведения удавалось немногим, 
даже такому мэтру перевода, как С.Я. Маршак это оказалось не совсем под силу (попытка 
его весьма интересна, но, к сожалению, несколько далека от оригинала). 
 
Чтобы соблюсти достоверность исследования, соавторы предлагают на суд читателя 
как сам текст Г. Гейне, так и его переводы.     
 
 
  [178] Ich weiß nicht, was soll es bedeuten, 
Daß ich so traurig bin; 
Ein Mährchen aus alten Zeiten, 
Das kommt mir nicht aus dem Sinn. 
      
Die Luft ist kühl und es dunkelt, 
Und ruhig fließt der Rhein; 
Der Gipfel des Berges funkelt 
Im Abendsonnenschein. 
 
            Die schönste Jungfrau sitzet 
Dort oben wunderbar 

Ihr gold’nes Geschmeide blitzet, 
Sie kämmt ihr gold’nes Haar. 
 
            Sie kämmt es mit gold’nem Kamme, 
Und singt ein Lied dabei; 
Das hat eine wundersame, 
Gewaltige Melodei. 
 
     [179] Den Schiffer im kleinen Schiffe 
Ergreift es mit wildem Weh; 
Er schaut nicht die Felsenriffe, 
Er schaut nur hinauf in die Höh’. 
 
          Ich glaube, die Wellen verschlingen 
Am Ende Schiffer und Kahn; 
Und das hat mit ihrem Singen 
Die Lore-Ley gethan.  
 
(H. Heine  Die Heimkehr, S. 178–179)  [1].  
 
 
Представляем вниманию читателей известные и новые переводы мифологического и 
не менее, чем пение Лоре-Ляй,  обладающего магическими свойствами шедевра Г. Гейне, для 
проведения беспристрастного сравнительного анализа.  
 
Не знаю, о чём я тоскую.  
Покоя душе моей нет. 
Забыть ни на миг не могу я 
Преданье далёких лет. 
 
Дохнуло прохладой, темнеет. 
Струится река в тишине. 
Вершина горы пламенеет 
Над Рейном в закатном огне. 
 
Девушка в светлом наряде 
Сидит над обрывом крутым, 
И блещут, как золото, пряди 
Под гребнем её золотым. 
 
Проводит по золоту гребнем 
И песню поёт она. 
И власти и силы волшебной 
Зовущая песня полна. 
 
Пловец в челноке беззащитном 
С тоскою глядит в вышину. 
Несётся он к скалам гранитным, 
Но видит её одну. 

                                           

 Здесь и далее подчеркнут текст (выделены слова), которых либо нет в оригинале, либо они придуманы 
переводчиком.