Журнал исторических исследований, 2019, № 3

ISSN 2500-0497 
 
ЖУРНАЛ ИСТОРИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ 
Сетевой научный журнал 
Том 4 
■ 
Выпуск 3 
■ 
2019 
 
Выходит 4 раз в год  
 
 
 
 
 
 
 
      Издается с 2016 года 
 
 
Свидетельство о регистрации средства 
массовой информации  
Эл № ФС77-63241 от 16.10.2015 г. 
 
Издатель:  
ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М» 
127282, г. Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1 
Тел.: (495) 280-15-96 
Факс: (495) 280-36-29 
E-mail: books@infra-m.ru 
http://www.infra-m.ru 
 
Главный редактор: 
Долгих А.Н. – доктор исторических наук, 
профессор, Липецкий государственный 
педагогический университет (вспомогательные 
исторические дисциплины, источниковедение) 
Ответственный редактор:  
Титова Е.Н. 
E-mail: titova_en@infra-m.ru 
 
© ИНФРА-М, 2019 
 
Присланные рукописи не возвращаются.  

Точка зрения редакции может не совпадать 
с мнением авторов публикуемых материалов.  

Редакция 
оставляет 
за 
собой 
право 
самостоятельно 
подбирать 
к 
авторским 
материалам иллюстрации, менять заголовки, 
сокращать тексты и вносить в рукописи 
необходимую 
стилистическую 
правку 
без 
согласования 
с 
авторами. 
Поступившие 
в редакцию материалы будут свидетельствовать 
о 
согласии 
авторов 
принять 
требования 
редакции.  

Перепечатка 
материалов 
допускается 
с письменного разрешения редакции.  

При цитировании ссылка на журнал «Журнал 
исторических исследований» обязательна.  

Редакция 
не 
несет 
ответственности 
за 
содержание рекламных материалов.  
 
САЙТ: http://naukaru.ru/ 
E-mail: titova_en@infra-m.ru 

СОДЕРЖАНИЕ 
 
Всеобщая история
 
Абдрахманов Б.Д.  
О деятельности некоторых руководителей органов 
ВЧК-ОГПУ- Туркестанского края и Кыргызстана. 
 
Болтаевский А.А., Резмерица К.В.  
Чедди 
Джаган 
как 
деятель 
национальноосвободительного движения Гайаны 
 
Отечественная история
 
Положенцева И.В.  
Октябрьская революция 1917 года: неотвратимость 
событий 
 
Историография, источниковедение и методы 
исторического исследования 

Васильева К.Н. 
Управленческие кадры Чувашской автономии в 
1920-1930-е гг.: к историографии вопроса 
 
Цверианашвили И.А.  
Историография шведской экологической политики 
ХХ в. в контексте международных отношений 
 

История отдельных процессов, сторон и явлений 

человеческой деятельности

 
Покидько П.С.  
Жизнь 
переселенцев: 
жилищный 
вопрос 
и 
производство на Карельском перешейке, 1944-1950е годы 
 
Тебекин А.В., Тебекин П.А., Егорова А.А. 
Концепции управления персоналом, получившие 
развитие в 1990-е годы и их влияние на развитие 
современного менеджмента 
 
 
 
 

РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ 

Долгих 
Аркадий 
Наумович 
– 
доктор 
исторических 
наук, 
профессор, 
Липецкий 
государственный педагогический университет 
(вспомогательные исторические дисциплины, 
источниковедение), главный редактор 

Фроянов 
Игорь 
Яковлевич 
– 
доктор 
исторических 
наук, 
профессор, 
СанктПетербургский государственный университет 
(история России) 

Медведев Александр Павлович – доктор 
исторических наук, профессор, Воронежский 
государственный 
университет 
(археология, 
этнография, 
историческая 
антропология, 
всеобщая история - история Древнего мира) 

Колесов 
Михаил 
Семенович 
– 
доктор 
философских наук, профессор, Севастопольский 
государственный 
университет 
(история 
отдельных стран).  

Красильников 
Константин 
Иванович 
– 
кандидат исторических наук, доцент, Луганский 
государственный национальный педагогический 
университет им. Т.И. Шевченко (археология, 
история Украины)  

Багновская Нела 
Михайловна 
- доктор 
исторических наук, профессор, Российский 
экономический университет им. Плеханова 
(этнология, этнография, культурология). 

Дворников Виктор Викторович – кандидат 
исторических 
наук, 
доцент, 
Елецкий 
государственный 
университет 
им. 
Бунина 
(История 
отдельных 
процессов, 
сторон 
и 
явлений человеческой деятельности, история 
новых религиозных учений) 

Бабинов Юрий Александрович – доктор 
философских наук, профессор Севастопольского 
государственного 
университета 
(история 
религий) 

Дарджиева 
Елена 
Валерьевна 
– 
доктор 
исторических наук, научно-экспериментальный 
центр «Фоксворд» (история России XIX в.) 

Кравцова 
Елена 
Сергеевна 
– 
доктор 
исторических 
наук, 
профессор 
кафедры 
философии 
Курского 
государственного 
медицинского университета 

Труды молодых ученых 
 
Рыжова А.П.  
Народы «не могут не искать счастья у престола 
Великого Царя Русского»: Романовские торжества 
в Эриванской и Тифлисской губерниях в 1913 г. 
 
Кудрин С. К., Лукиных Г.Г.  
Учение о нерожденном Банкэя Ётаку: история, 
обзор и критический анализ 
 
 

О деятельности некоторых руководителей органов 
ВЧК‐ОГПУ Туркестанского края и Кыргызстана 
 
On the activities of some leaders of the Cheka‐OGPU in 
Turkestan and Kyrgyzstan 
 
 
Абдрахманов Б.Д. 
Канд. ист. наук, доцент, начальник Учебного центра Государственной службы исполнения 
наказаний при правительстве Кыргызской Республики, г. Бишкек 
e-mail: bolot.a.1958@mail.ru 
 
Abdrakhmanov B.J. 
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, Head of the Training Center of the State 
Service of Execution of Punishments under the Government of the Kyrgyz Republic, Bishkek 
e-mail: bolot.a.1958@mail.ru 

 
Аннотация 
В данной работе проводится анализ деятельности первых руководителей Туркестанского 
ЧК-ОГПУ республики, а также дается представление о малоизвестных сторонах их жизни. 
Это позволит создать целостный образ людей, сыгравших определенную роль в 
становлении и развитии как органов ВЧК-ОГПУ республики, так и ГУЛАГ СССР на 
основе архивных материалов ГКНБ КР и последних публикаций в России.  
Ключевые слова: контрреволюция, полномочный представитель ВЧК, басмаческое 
движение, войсковые операции, репрессия, каторжный труд, концлагерь.  
 
Abstract 
This article analyzes the activities of the first leaders of the Turkestan Cheka - OGPU of the 
Kyrgyz Republic, as well as to give an idea of the little-known aspects of their lives. This will 
create a holistic image of people who played a role in the formation and development of both the 
Cheka-OGPU of the Kyrgyz Republic and the GULAG of the USSR on the basis of archival 
materials of the SCNS KR and recent publications in Russia.  
Keywords: the counter-revolution, the Plenipotentiary representative of the Cheka, the 
Basmachi movement, military operations, repression, forced labor, concentration camps. 
 
 
В 1991 г. Кыргызстан вступил в новую историческую фазу своего развития. 
Республика стала самостоятельным независимым государством, идущим по пути 
демократии. Поэтому вполне закономерно, что с приобретением суверенитета у наших 
граждан проявляется особый интерес к истории своей страны. При этом значительное 
внимание общественности занимает советский период истории, переосмысление его 
героических и трагических страниц. Одним из таких сложных и трудных для понимания 
явлений прошлого, в силу закрытости системы, была деятельность органов безопасности. 
Образование органов госбезопасности Кыргызстана началось с установления 
советской власти в Туркестанском крае. 18 января 1918 г. Председатель ВЧК Ф. 
Дзержинский предписывает Советам на местах немедленно создать отделы по борьбе с 
контрреволюцией. С этого времени начинается отчет в становлении и деятельности органов 
государственной безопасности республики. 
Для защиты советской власти в Туркестане 18 января 1918 г. Председатель ВЧК 
Дзержинский адресует Ташкентскому совету рабочих и солдатских депутатов телеграмму, 
в 
которой 
предписывает 
немедленно 
создать 
Советам 
отделы 
по 
борьбе 
с 

контрреволюцией. В ней подчеркивается, что контрреволюция готовит заговор против 
советской власти и покушение на видных деятелей революции. Он организуется во 
всероссийском масштабе. Для решительной и быстрой ликвидации контрреволюционного 
заговора ВЧК предлагает всем Советам и комитетам немедленно прислать своих 
представителей 
за 
инструкциями 
и 
секретными 
данными 
в 
отдел 
борьбы 
с 
контрреволюцией. В Ташкенте сразу же приступают к организации ревтрибунала и 
следственных комиссий по борьбе с контрреволюцией, мародерством и спекуляцией. 
Однако большевики натолкнулись на противодействие со стороны левых эсеров и 
меньшевиков, которые вместе с большевиками входили в тот период в состав советских и 
партийных органов. Неоднократные попытки Ташкентского Совета депутатов придать 
комиссии организационные формы успеха не имели [1, c. 51]. 
В начале марта 1918 г. Наркомюст Туркестанского края предлагает Советам 
Верного, Пишпека, Токмака, Каракола, Джаркента и Урджара немедленно создать 
ревтрибуналы и следственные комиссии: одну – по борьбе с контрреволюцией, другую – по 
борьбе с мародерством и спекуляцией. Но процесс их создания затянулся на несколько 
месяцев. Вместе с тем жизнь показала целесообразность слияния этих комиссий в одно 
целое, а также необходимость учреждения единого центра. 20 июня 1918 г. постановлением 
Ташкентского Совета эти следственные комиссии объединяются в одну и во главе ее 
становится большевик А.С. Сидоров, впоследствии – первый председатель Туркестанской 
ЧК [2, c. 5–29]. 
Следующим полномочным представителем ВЧК в Туркестане в период с 1920 по 
1922 гг., после перевода Г.И. Бокий в Москву, стал бывший заместитель председателя ВЧК 
Дзержинского Я.Х. Петерс [3, c. 43]. 
Раньше про него говорили – «верный ленинец», «пламенный революционер». 
Потом – «палач», «кровавый чекист». Я. Петерс был одним из создателей ВЧК – главной 
спецслужбы Советского Союза.  
В период службы полномочным представителем ВЧК в Туркестане Я. Петерс с 
присущей ему энергией выполнял поставленные перед органами задачи и боролся за 
установление советской власти. 

Изучение деятельности органов ВЧК-ОГПУ в Кыргызстане в период становления 

советской власти показывает, что одной из ее главных задач в тот период была борьба с 
басмаческим движением.  
Возникновение очагов вооруженного сопротивления было вызвано многими 
причинами, в том числе ошибками и перегибами в национальной политике, а также 
нарушением законности. К ним также можно отнести принудительные меры, вытекавшие 
из проводимой политики «военного коммунизма». Продразверстка, запрещение частной 
торговли, закрытие базаров, всеобщая трудовая повинность, введение светских школ 
взамен религиозных, отмена суда по шариату – воспринимались коренным населением как 
посягательство на мусульманские устои и обычаи, традиции, игнорирование местного 
менталитета. 
Видимо, осознав указанные перегибы 27 
ноября 
1920 г., 
полномочный 
представитель ВЧК на территории Туркестанской республики Я. Петерс обратился к 
чекистам края с письмом, в котором разъяснялась стратегическая линия партии в 
национальном вопросе. В частности, он подчеркнул «сложность ситуации в Семиречье и 
Фергане, где царствуют бандиты, басмачи, а преступные деяния зачастую совершают 
авантюристы с советским мандатом. В роли различных диктаторов они не считаются с 
нравами и бытом местного населения, и не в состоянии понять тактику революционного 
пролетариата. Поэтому задача Советской власти должна сводиться к искоренению 
невежества, в котором его держал капиталистический мир» [4, c. 9–13]. 
Голод, разруха и связанное с этим бедственное положение основной массы 
населения Туркестана не могли продолжаться бесконечно. Необходимо было решительно 
кончать с басмачеством, а также налаживать экономическую жизнь. 11 сентября 1921 г. Я. 
Петерс подписывает приказ N 100 о повышении уровня борьбы с басмачеством и объявляет 
всех сотрудников ЧК на территории Ферганской области на военном положении, подчинив 

все ее органы Особому отделу Туркфронта [4, c. 9–13]. Этим же приказом предписывалось 
решительно бороться с хулиганством и насилием против мирного населения, самым 
беспощадным образом расправляться с лицами, допускающими такие действия. С 13 
сентября по 30 октября 1921 г. на территории Туркестана, не прекращая мирных 
переговоров с басмачами, были проведены крупные войсковые операции. В ряде мест 
отрядам басмачей нанесли значительный урон. Среди них начался разброд. В сентябре 
басмачи Курширмата бежали от красноармейских частей из Ферганской долины в зону 
действия басмачей Муэтдин-бека, но 1 октября против последнего также была начата 
войсковая операция. После начала наступления на сторону Советов перешло несколько 
отрядов басмачей во главе с курбашами Мамарузы, Тунчишакиром и Алияр-беком, 
заявившими о своей готовности бороться с Муэтдином. Давление на отряды басмачей 
усиливается. В первой декаде октября сдался отряд курбаши Юлчи, а затем и курбаши 
Шакир. Разведка доносила, что рядовые басмачи потеряли веру в своих предводителей, 
особенно в Курширмата, который не сумел провести ни одного успешного боя против 
частей Красной армии [5, c. 130]. 
Карательная политика не всегда давала должных результатов, поэтому 29 ноября 
1921 г. Турк. ЦИК обнародовал очередной декрет об амнистии басмачам, если в течение 
месяца со дня опубликования декрета они сложат оружие и перейдут на сторону советской 
власти. Декрет сыграл определенную роль в оздоровлении обстановки, но полностью 
басмачества не изжил и 8 июля 1922 г. командование Туркестанского фронта и 
Полномочное представительство ГПУ Туркестанской республики объявили приказ о 
мероприятиях по ликвидации басмачества, предусматривающий комплекс решительных 
мер силами армейских частей и войск ГПУ. Началось наступление на основные силы 
Муэтдина. Сопротивляясь, он отступает в горы Алая, его отряды быстро разлагаются, 
сдаются частям Красной армии. В июле 1922 г. Муэтдина взяли в плен и, по приговору суда 
в городе Оше, его с группой ближайших помощников расстреляли  [5, c. 153]. 
В феврале 1922 г. Петерс был отозван в Москву и назначен членом Коллегии и 
начальником Восточного отдела ГПУ. Работая в Восточном отделе, Петерс в 1925 г. был 
главным инспектором погранвойск ОГПУ. К 10-летию ВЧК в декабре 1927 он был 
награжден орденом Красного Знамени. 31 октября 1929 г. Я.X. Петерс был освобожден от 
обязанностей члена Коллегии и начальника Восточного отдела ОГПУ. С 1930 г. был 
членом Президиума Центральной контрольной комиссии ВКП(б). В 1930–1934 гг. – 
председатель Московской контрольной комиссии ВКП(б). Член Центрального Комитета 
партии, председатель Партийной Контрольной комиссии Я. Петерс в тридцатые годы не 
подписывал секретных директив. Сталин внешне всегда хорошо относился к Петерсу, 
говорил о нем как о «последнем романтике революционных боев». На XVI съезде, когда 
все громили Бухарина, Рыкова, Томского, простил ему «энергичное молчание» по поводу 
«правой опасности» и развитие идеи о контроле масс. Или не простил? Арестован 26 
ноября 1937 г. 25 апреля 1938 по обвинению в участии в контрреволюционной 
организации. Осужден ВК ВС СССР к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян. 
В 1956 г. реабилитирован посмертно [6]. 
В тот период, в первую очередь, стояла задача укрепить кадры Туркестанской ЧК. 
В 1920 г. утверждается новый состав коллегии Семиреченской ЧК во главе с Эйхмансом 
[7, c. 48]. Назначенный в 1920 г. на должность председателя ЧК Семиреченской области, 
куда входили территории Чуйской, Нарынской и Иссык-Кульской областей современной 
Кыргызской Республики. Латыш Эйхманс Ф.И. был рекомендован Петерсом.  
Эйхманс Федор Иванович по национальности латыш. Родился в  1895 г. в 
крестьянской семье в с. Вец-Юдуп Эзеровской волости Гельфингенского уезда 
Курляндской губернии. Окончил 2-классную сельскую школу, затем гимназию экстерном. 
До 1915 г. служил конторщиком в типографии в Виндаве и в магазине «Мюр и Мерилиз» 
в Москве. С 1915 г. на фронте воевал в составе дивизии латышских стрелков, после 
ранения весной 1917 г. демобилизовался. Член РСДРП(б) с 1917 г. Член Компартии с 1918 
г. 

С 1918 г. в органах ВЧК. Участник Гражданской войны в Туркестане. В 1920 г. 
председатель Семиреченской областной ЧК, в 1922 г. начальник отделения Восточного 
отдела ГПУ.  
В 
тот 
период 
дестабилизирующим 
фактором 
для 
Семиречья 
являлись 
недоразгромленные войсковые соединения Дутова, Анненкова и Бакича, которые перешли 
на китайскую территорию. Эти остатки казачьих войск являлись питательной средой для 
подготовки нападений на территорию юга и Семиречья Казахстана и Кыргызстана, а также 
организации других заговоров против советской власти. Это и заставило Туркестанскую 
следственную комиссию обратить самое серьезное внимание на этот регион [8, c. 95]. 
Операция по ликвидации Дутова была осуществлена в 1921 г. Атаман Дутов 
является первой заметной жертвой метода ликвидации в чекистской истории разведки.  Ее 
разработку и исполнение непосредственно курировал по эту сторону советско-китайской 
границы Я. Петерс. В разработке операции активное участие принимали Эйхманс, 
Давыдов, зампредседателя Семиреченской ЧК Соколовский и начальник отдела по борьбе 
с контрреволюцией Семиреченской ЧК Гришин. Изначально предполагалось вытащить 
Дутова на советскую территорию только живым, лишь позднее исполнителям было 
разрешено в случае невозможности этого атамана ликвидировать на месте. В окружение 
Дутова были внедрены несколько человек, старшим группы был чекист Касым Чанышев, 
сотрудник Джаркентской ЧК, казах по национальности. Чанышев и его напарники 
Ходжамиров, Баймысаков и Касым-ханов выдавали себя за лидеров казахского 
националистического 
подполья, 
наследников 
разгромленной 
уже 
ЧК 
казахской 
организации сепаратистов Алаш-Орда, готовивших выступление против советской власти 
в казахском Семиречье и надеявшихся на помощь дутовского эмигрантского войска. 
Казахские эмиссары несколько раз побывали в штабе Дутова в китайском Суйдуне, к ним 
там привыкли, и атаман часто беседовал с ними приватно, что и было использовано. 
В одну из ночей в январе 1921 г. они, обезвредив дутовскую охрану и убив 
часового казака, проникли в его дом, имея задачу захватить атамана и силой вывезти через 
границу на советскую территорию для показательного суда. Однако по причине 
возникшей суматохи были вынуждены убить его на месте. Ходжамиров оглушил Дутова 
ударом сзади в голову, когда тот сел читать привезенное «секретное послание от 
казахских заговорщиков». Его собирались затолкать в мешок, но вошел ординарец 
Дутова, и Ходжамиров выстрелил атаману в живот. Личный ординарец атамана Лопатин 
попытался вмешаться, но тоже был ранен выстрелом Чанышева и скончался на 
следующий день. Сами исполнители бежали назад в Советскую Россию. На Лубянке 
Чанышев, Ходжамиров, Давыдов и Эйхманс получили за эту операцию награды, а 
руководивший группой Чанышев был еще и награжден Дзержинским дорогими часами, 
усыпанными бриллиантами [7, c. 138].  
В этой операции совсем еще молодой советской спецслужбы, всего за считанные 
дни до того обзаведшейся собственным отделом зарубежной разведки, уже чувствуется 
очень твердая рука и хорошее оперативное планирование такой непростой акции. 
После службы в Семиреченской областной ЧК и Восточного отдела ГПУ в 
12.10.1923 – Эйхманс назначается  начальником управления Соловецкого лагеря особого 
назначения (УСЛОН) ОГПУ СССР. 
На этом посту Эйхманс устанавливает жесткий распорядок лагерного дня, 
рассматривая его как первый шаг к установлению в лагере норм тюремного режима. 
Вспоминает Альфред Бекман, морской офицер и будущий автор нескольких книг по 
навигации, бывший в те годы заключенным и работавший начальником маяка на горе 
Секирной: «Трагических событий было много, но два из них потрясли нас всех: вскоре 
после смерти Дзержинского, бывший тогда начальником Соловецкого лагеря Эйхманс, 
приказал привести из 1-го отделения лагеря целый ряд заключенных, которые работали в 
различных более или менее привилегированных местах, на отдаленную лесную 
командировку, на так называемые общие работы, там был какой-то бывший генштабист, 
какой-то еще довольно молодой работник из министерства иностранных дел, какие-то 
бывшие военные. В какое-то время они получили приказание перетащить лодки, которые 

использовались при сплаве леса на внутренних каналах острова, к морскому берегу 
Соловецкого острова, где они якобы сейчас нужны. Перетаскивать лодки нужно было 
волоком через лес. И вот когда эта группа заключенных была занята этим делом - они 
вдруг обнаружили, что их окружают выходящие из леса стрелки охраны во главе с 
Эйхмансом, раздались выстрелы, обезумевшие люди бросались в разные стороны, но 
никто не ушел. Потом Эйхманс заявил одному из вольнонаемных работников, что "теперь 
я отомстил за смерть своего учителя товарища Дзержинского!» [9, c. 76]. Когда А.А. 
Бекман работал на Соловецком маяке на горе Секирной, произошло еще одно трагическое 
событие: «Внезапно была арестована группа з/к, в том числе заведующий метеослужбы в 
1-м отделении острова, бывший военный летчик, потерявший ногу во время войны в 1915 
году, уже немолодой, бывший морской офицер, молодой бывший военный летчик, 
бывший командир крейсера из нашей группы севастопольских моряков и ряд других лиц. 
Всех их обвинили в том, что они якобы захотели захватить пароход Соловецкого лагеря 
СЛОН и бежать на нем с острова, подняв восстание. Следствие длилось долго (месяца 3). 
И вот однажды ночью этих заключенных стали выводить по одиночке на кладбище, 
помещавшееся рядом со зданием женского корпуса и расстреливать у вырытых там ям. В 
женском корпусе начались массовые истерики и крики. Молодого бывшего летчика, 
бившегося в истерике, волокли на расстрел, а он кричал: "Я ни в чем не виноват!", 
слышавшие этот крик женщины бились в истерике. Осталось в живых из этой группы 
человека 2-3. Чувство ужаса воцарилось на острове...» [9, c. 186]. Из воспоминаний 
помощника Эйхманса Ногтева. Он тоже был коммунистом и чекистом, из эстонцев. 
«Отличительной чертой Эйхманса является увлечение военной муштрой. Эйхманс 
безусловно помешался на парадомании. Не считаясь совершенно ни с возрастом, ни с 
полом заключенных, он требует от всех солдатской выправки, отдания чести ему и всей 
администрации, выстраивании при встрече с ним во фронт, участия голодных и босых 
"Рабочих рот" в дурацких смотрах и парадах. Эта столь же жестокая, как и глупая игра в 
солдатики приносит немало мучений заключенным. Достаточно не так повернуться на 
"параде", неправильно построить ряды, не стройно ответить: "Здра-сте това-рищ на-чальник!" и — как взбешенный Эйхманс обрушивается на виновного рядом репрессий, вплоть 
до Секирки» [10, c. 67]. 
В мае 1926 г. по ходатайству начальника управления Соловецких лагерей (СЛОН) 
Ф. Эйхманса сократили вдвое срок заключения Нафталию Френкелю. Через год его 
досрочно освободили и назначили начальником производственного отдела УСЛОН. 
Позднее Нафталий Аронович Френкель стал генерал-лейтенантом НКВД и главным 
разработчиком системы каторжного труда в советских концлагерях.  
Но это было потом, а в 1930 г. Сталин высоко оценил заслуги Ф. Эйхманса на 
поприще строительства Соловецкого концлагеря и, во исполнение постановления СНК от 
7 апреля 1930 г., когда приказом ОГПУ 130/63 было образовано Управление лагерями (с 
ноября – ГУЛАГ), первым его начальником был назначен Ф. Эйхманс. На него было 
возложено руководство всеми лагерями ОГПУ СССР: Соловецким, Вишерским, 
Северным, Казахстанским, Дальневосточным, Сибирским и Среднеазиатским.  
В 1930–1931 гг. Ф. Эйхманс руководит Вайгачской экспедицией ОГПУ (поиски руд 
полезных металлов на острове Вайгач в Северном Ледовитом океане). 
С 1931 – заместитель начальника Спецотдела ОГПУ/9-го отдела ГУГБ НКВД 
СССР. Майор ГБ (9.12.1935). 
Арестован 22 июля 1937 г. Приговорен к ВМН ВК ВС СССР 3 сентября 1938 г.  и 
тут же расстрелян. Реабилитирован  25.07.1956 [11, c. 93]. 
Таким образом, из биографий первых руководителей Турк. ЧК видна их бурная 
революционная деятельность, будучи членами большевистских партий, активная роль по 
формированию, развитию и становлению советской власти в крае. Общим для них 
является то, что они все входили в руководящий состав ВЧК страны, после службы в 
Туркестане занимали ответственные должности в партийных, а также в уголовноисполнительной системе страны. И, несмотря на их заслуги перед партией, все они были 
репрессированы карательной машиной, которую сами же создали.  

Литература: 
1. 
Клименко В.А. Чекисты на защите Октября (становление системы чекистких 
органов столицы в 1917-1920 гг.). – М.: Спутник, 2003. – 51 с. 
2. 
Архив Службы национальной безопасности Республики Узбекистан. Из истории 
органов госбезопасности Туркестанской республики, вып. 2,-С. 5,6,9,29.  
3. Аршинова С. "Петерс Яков Христофорович. Помощник Ф. Э. Дзержинского". – М., 
2015. 
4. Архив ГКНБ Кырг.Респ., ф.10,оп.1, д.14, лл. 9-13. 
5. Никишов П.П. Борьба с басмачеством на юге Киргизии.– Фрунзе: Киргизгосиздат, 1957. 
– 130 с.  
6. URL: www.sekretarskoe-delo.ru/index. 
7. Архив Службы национальной безопасности Республики Узбекистан. Из истории 
органов госбезопасности Туркестанской республики, вып. 2. – С.  48.  
8. Разгром контрреволюционных сил в Киргизии в годы Великой Октябрьской революции 
и гражданской войны. сб. док.1918-1920 гг. – Фрунзе: Илим, 1983. – 541 с. 
9. Журнал "Воля России". Орган партии социалистов-революционеров № 16 -17, 1924, 
Прага. 
10. Клингер А. Соловецкая каторга. Записки бежавшего. Кн. "Архив русских революций". 
Изд-во Г.В.Гессена. XIX. Берлин. 1928. 
11. Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД 1934 - 1941, Москва, 1999. 
 
 
 
 

Чедди Джаган как деятель национально‐
освободительного движения Гайаны 
 
Cheddi Jagan As an Actor of the National Liberation 
Movement of Guyana 
 
Болтаевский А.А.  
Канд. ист. наук, преподаватель Российского университета кооперации, г. Москва 
e-mail: Boltaev83@mail.ru  
 
Boltaevskiy A.A.  
Candidate of Historical Sciences, Lecturer, Russian University of Cooperation, Moscow 
e-mail: Boltaev83@mail.ru 
 
Резмерица К.В. 
Студент Российской международной академии туризма 
e-mail: rezmeritza2017@yandex.ru 
 
Rezmeritsa K.V. 
Student of the Russian International Academy of Tourism 
e-mail: rezmeritza2017@yandex.ru 
 
Аннотация 
В статье показывается жизненный путь Чедди Джагана, лидера национальноосвободительного движения Британской Гвианы. Авторы раскрывают основные этапы 
борьбы Джагана, пришедшиеся на сложные годы «холодной войны». Стремление 
Вашингтона подавить ростки самостоятельности в Западном полушарии отодвинули 
реальный приход к власти Джагана на постбиполярный период. 
Ключевые слова: Гайана, колониализм, национально-освободительное движение, Чедди 
Джаган.  
 
Abstract 
The article shows the way of life of Cheddy Jagan, the leader of the national liberation 
movement in British Guiana. The authors reveal the main stages of the struggle of Jagan, which 
came during the difficult years of the Cold War. Washington's desire to suppress the sprouts of 
independence in the Western Hemisphere pushed Jagan's real rise to power for the post-bipolar 
period.  
Keywords: Guyana, colonialism, national liberation movement, Cheddi Jagan. 
 
 
Прежде всего, я страстный антиколониалист.  
Я, как и ваши предки, считаю, что колониализм – это зло.  
        Я так твердо верю, что колониализм совершенно неправ, что я с радостью приму 
любую помощь от любых сил, которые помогут мне в моей борьбе с ним.  
Ч. Джаган [10] 
                  
1980-е гг. неслучайно получили название «потерянного десятилетия»: в этот 
период во многих недавно освободившихся от колониального гнета развивающихся 
странах наблюдалось глубокое разочарование в выбранных путях развития. Это 
совпало и с разворачивающимся в социалистическом лагере глубоким идеологическим 

и социально-экономическим кризисом, резко отразившимся как на всем третьем мире, 
так и на Движении неприсоединения. Многие лидеры – властители дум 
предшествующих десятилетий были вынуждены в конце 1980-х гг. уйти с 
политической сцены, что в числе прочего было следствием перехода к монополярному 
обществу. Вместе с тем одним из тех политических долгожителей, много сделавших 
для своего народа и отстаивавших свои позиции в независимости от политической 
конъюнктуры, был Чедди Джаган. Талантливый сын гайанского народа, стремившийся 
к свободе и независимости своей родины, в силу противодействия провашингтонских 
сил не смог стать лидером свободной Гайны в 1960–1980-е гг., однако добился этого 
уже в новых международных реалиях, в начале 1990-х гг. Вся жизнь Джагана прошла 
под знаменем борьбы с колониализмом и неоколониализмом во всех их разнообразных 
проявлениях: на этом пути ему пришлось пережить и завоеванные в упорной честной 
борьбе успехи и трагические неудачи.  В нашей стране  имя Ч. Джагана сегодня почти 
позабыто, хотя его марксистская ориентация  обусловила  публикацию ряда его книг на 
русском языке в Советском Союзе [2], [3]. 
Тем интереснее будет показать тот долгий жизненный путь гайанского политика 
(Джаган прожил 78 лет), который пришелся на сложный период борьбы за 
независимость 
и 
последующего 
становления 
суверенного 
курса 
небольшого 
южноамериканского государства.   Помимо изданных в советский период на русском 
языке работ  Джагана мы будем привлекать материалы, размещенные  на сайте 
Исследовательского центра Чедди  Джагана  (jagan.org), других интернет-ресурсов, а 
также научные исследования, в центре внимания которых гайанская политическая 
система [7], [8], [11], [14]. 
Чедди Джаган родился в 1918 г. в семье рабочих сахарных плантаций: по 
индийской традиции его родители поженились в раннем возрасте, однако жили 
раздельно, пока не достигли шестнадцатилетия. Хотя Джаган был вторым ребенком в 
семье, его старший брат умер, не дожив до 9 мес.; всего у него было 6 братьев и 4 
сестры (ранняя младенческая смертность была характерна для индийских контрактных 
рабочих). С самого детства будущий гайанский лидер познакомился с теми условиями 
плантационной жизни, о которых его мать говорила: «Мы действительно страдали» [2, 
c. 6]. Он познал то глубокое разделение между мирами господ и батраков, которое 
ощущалось ежеминутно. Хотя рабство в британских колониях было отменено еще в 
1834 г., основной экспортной культурой Британской Гвианы по-прежнему оставался 
сахарный тростник, а плантация, где на смену неграм-рабам пришли индийские 
контрактники, являлась ведущей формой хозяйствования. О той роли, которую играл 
управляющий в повседневной жизни, прекрасно говорит сам Джаган: «В годы моего 
детства управляющим плантацией Порт-Мурант, основной плантацией провинцией 
Бербис, был Дж. С. Гибсон. Его имя было известно повсюду, так как он был 
одновременно и королем, и прокурором, и судьей. Почти каждому он внушал страх и 
трепет. Один небольшой пример характеризует его власть, которой он пользовался. 
Парапет и деревянные балки моста через главный канал, по которому вода 
откачивалась с полей в море, представляли собой обычные места встреч, своего рода 
общественный центр. Молодежь и старики любили посидеть на этих балках и 
поболтать, но только не тогда, когда по мосту проезжал Гибсон. Как только его 
замечали еще в полмили от моста, нас либо сдувало, как ветром, прочь, либо мы 
должны были готовиться выражать ему свое почтение» [2, c. 8]. 
Прежде чем перейти к биографии Джагана, следует кратко показать основные 
особенности формирования социально-экономических и этнорасовых условий Гайаны. 
Европейская колонизация Гвианы1 началась в XVII в. голландцами, основавшими 
                                                 
1 Гвианой именуют регион на северо-востоке Южной Америки, включающий в себя современные Гайану, 
Суринам, Французскую Гвиану, а также части территорий Бразилии и Венесуэлы. До 1966 г. Гайана 
именовалась Британской Гвианой. 

поселения в Бербисе, Демераре и Эссекибо. Колонии были неоднородны по форме 
управления (так, в Демераре и Эссекибо управление осуществлялось непосредственно 
Нидерландской Вест-Индской компанией, в Бербисе изначально были сильны позиции 
семейства ван Пере, позднее, в 1720 г., было основано «Общество Бербиса», 
сохранявшее независимость от НВИК). Точно так же, как и в соседнем Суринаме, 
голландцы 
создали 
основанную 
на 
принудительном 
труде 
негров-рабов 
плантационную систему хозяйствования, поставляя в Европу хлопок, кофе, какао и 
сахар [5]. Однако вплоть до середины XVIII в. развитие данных колоний во многом 
затормаживалось слабыми финансовыми инвестициями. Ситуация изменилась после 
активного проникновения английского капитала.  Так, побывавший в 1798–1805 гг. в 
Гвиане Г. Болингброк справедливо писал: «Демерара обязана своим положением 
Барбадосу. Именно плантаторы с этого острова первыми эмигрировали туда со своими 
неграми, побудив выходцев с других островов последовать их примеру» [4, с. 178]. 
После перехода Бербиса, Демерары и Эссекибо к Великобритании формы 
хозяйствования в Гайане не претерпели существенных изменений. 
Несмотря на то, что акт об отмене работорговли был принят британским 
парламентом еще в 1807 г., эмансипация была объявлена только в 1834 г. 
Рабовладельцы Гайаны получили самую большую компенсацию среди британских 
колоний: за каждого раба им было выплачено 52 фунта, а вознаграждение за старосту 
достигало 230 фунтов [9]. Хотя освобожденные невольники должны были оставаться 
некоторые время на плантациях в качестве «учеников (6 лет для полевых рабов, 4 года 
для домашних), плантаторы осознавали необходимость привлечения альтернативной 
рабочей силы. Вследствие схожих климатических условий выбор был сделан на 
португальцев с острова Мадейра: с 1835 по 1882 г. прибыло свыше 30 тыс. 
иммигрантов, которые после окончания двухлетнего контракта чаще всего уходили в 
сферу торговли, сформировав заметную общину. Согласно данным О. Исмаэля, в 
середине XIX в. португальцы владели половиной магазинов в стране, в том числе в 
Джорджтауне. И все же в рамках британской колониальной системы длительное время 
они не считались равными «европейцам», включаемые в рамках переписей в отдельную 
группу.  
Помимо португальцев плантаторы пытались привлечь рабочую силу с ВестИндских островов и даже из Западной Африки (Сьерра-Леоне), однако наибольший 
успех имели прибывавшие контрактные рабочие из Индии. Первые индусы прибыли в 
1838 г. после небольшой паузы их привлечение продолжилось с 1845 г. Вместе с ними 
расширилось и производство риса: с 1903 г. даже начался его небольшой экспорт. К 
концу XIX в. индийская община стала ведущей силой в сельском хозяйстве страны, 
определив постепенный переход от плантаций к небольшим наделам. В то же время 
получившие свободу негры в основном перебрались в городскую местность, особенно в 
Джорджтаун. Британская Гвиана – «скопление рас со всех частей света с различными 
инстинктами, обычаями и интересами», такую характеристику этой южноамериканской 
стране дали сами англичане [3, c. 16]. 
И хотя особого расового антагонизма между неграми и индийцами не 
наблюдалось, взаимоотношения между ними были непростыми: во-первых, индусы не 
всегда хорошо знали английский язык, что затрудняло коммуникации, во-вторых, 
помнившие о своем рабском прошлом негры презрительно относились к прибывавшим 
на работы на плантации индийцам, в разговорах называя их «кули». Сказывались и 
религиозные отличия: в то время как большинство негров были христианами, индийцы 
исповедовали индуизм и ислам. Наконец, для колониальных властей было выгодно 
поддерживать недоверие между двумя самыми крупными этническими группами 
страны, играя роль «арбитра» между ними. И в то же время обе группы были не равны 
по своему статусу белым европейцам. Вместе с тем после Второй мировой войны 

индийцы, негры и португальцы становятся реальной силой, оказывающей влияние на 
положение дел в стране. 
Вернемся теперь вновь к биографии Ч. Джагана. Хотя его мать никогда не 
училась в школе, а отец имел за плечами лишь три класса, родители прекрасно 
понимали важность образования. Должность бригадира, которой смог добиться его 
отец, позволила им отправить мальчика на обучение: сначала в школу при 
англиканской церкви, а потом в королевский колледж в Джорджтауне. В возрасте 18 
лет Джаган вместе со своим другом отправился на учебу в США, намереваясь получить 
диплом стоматолога. Это открыло ему совершенно новый мир, ведь по его 
собственному признанию до этого он крайне слабо разбирался в том, что происходило 
во внешнем мире [2, c. 30]. 
В США он столкнулся с расовой дискриминацией, которая хотя и не 
распространялась на него лично, как на индийца (он мог посещать кинотеатры и 
театры, расположенные в белой части городов), сыграла серьезную роль в 
формировании его мировоззрения. Необходимость внесения регулярной платы за 
обучение 
заставила 
Джагана 
работать 
портным, 
почтальоном, 
продавцом 
патентованных лекарств: как писал Чедди, «если само пребывание в США научило 
меня многом в жизни, то работа обогащала мой опыт. Именно на работе я познал всю 
изнанку американского образа жизни» [2, c. 37]. В США же Джаган познакомился и со 
своей будущей супругой Джанет Розенберг, ставшей не только его спутницей жизни, 
но и соратником по политической борьбе. 
Неурядицы, вызванные Второй мировой войной, заставили Джагана в 1943 г. 
возвратиться в Британскую Гвиану, где он открыл стоматологический кабинет. Здесь 
ему предстояло найти свое место в жизни: это был «период поисков и отчаяния» [2, c. 
58]. Бридж, крикет и другие формы привычного для белых времяпрепровождения слабо 
увлекали его. Вместе с женой он стал активно участвовать в общественной жизни, 
некоторое время побывав даже в качестве казначея Ассоциации трудящихся граждан.  
Окончание Второй мировой войны и возвращение в колонию фронтовиков 
принесло свежую струю в общественно-политическую повседневность Британской 
Гвианы. Вместе с несколькими близкими друзьями Джаган создает в 1946 г. Комитет 
политических действий, издававшим незначительным тиражом в 60 экземпляров свой 
бюллетень. На выборах 1947 г. Чедди был избран в законодательное собрание: с этого 
времени начинается новый этап его жизни, жизни политического деятеля. Как писал 
сам Джаган, в тот момент он «вроде бы и достиг всего, но на самом деле лишь только 
вступил на путь долгой и трудной борьбы» [2, c. 63]. 
Противостояние «сахарным богам» в законодательном собрании придало Чедди 
выдержки, умения контролировать свои эмоции и отстаивать свою точку зрения. 
Вступив поначалу в ряды Лейбористской партии, он очень скоро убедился в 
несоответствии ее реальной деятельности «делу защиты труда». В начале 1950 г. 
Джаган создает народную прогрессивную партию, взяв за образец название 
Прогрессивной партии Г. Уоллеса в США. Недостаток средств заставил Джагана 
расположить штаб-квартиру НПП фактически в своем стоматологическом кабинете. В 
это же время одним из ведущих деятелей партии становится Л.Ф. Бернхэм, будущий 
многолетний оппонент Джагана. Хотя при рассмотрении кандидатуры председателя 
НПП рассматривалась в первую очередь другие фигуры, солидное академическое 
образование Бернхэма вкупе с его опытом на должности президента союза студентов из 
Вест-Индии в Лондоне позволило именно ему занять эту важную должность.  
Мы не можем уверенно сказать, когда произошел переход Джагана от умереннолейбористстких позиций к марксистстким. Сам он не акцентирует на этом внимания в 
своих работах. Обвинения английских газет конца 1950-х гг. в «марксизме» Джагана 
также не могут рассматриваться в качестве весомых аргументов: отметим, что в то 
время в качестве  «коммунистической» рассматривалась и книга Д. Неру «Открытие