Методология и социология психологии

Методология
и социология психологии

Издательство
«Институт психологии РАН»
Москва – 2010

Российская академия наук
Институт психологии

А. В. Юревич

 УДК 159.9.01
 ББК 88
 Ю 68

Юревич А. В.
Методология и социология психологии. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2010. – 272 с. (Методология, теория 
и история психологии)

ISBN 978-5-9270-0181-1

Ю 68

© Учреждение Российской академии наук Институт психологии РАН, 2010

 УДК 159.9.01
 ББК 88

Автор дополняет традиционную – методологическую – рефлексию 
над развитием психологической науки и практики нетрадиционной – 
социологической, рассматривая наиболее злободневные проблемы 
не только развития психологического знания (методология психологии), но и психологического сообщества, а также его взаимоотношений 
с обществом (социология науки). В книге описываются состав и структура психологического знания, основные формы его социальной детерминации, закономерности развития и перспективы интеграции, 
ценностные основания и пути повышения социальной релевантности 
психологии, ее взаимодействие с современным, широко использующим 
психологическое знание обществом, взаимоотношения с парапсихологией и с поп-психологией.
Книга предназначена для профессиональных психологов – как исследователей, так и практиков, для студентов психологических вузов 
и для всех тех, кого интересует проблема места психологической науки 
и практики в современном обществе.

ISBN 978-5-9270-0181-1

Содержание

Введение  
7

Раздел I. Методология психологии

Глава I. Строение психологического знания 

1. Состав и структура психологического знания 

 
«Анатомия» психологического знания 
15

 
Слагаемые психологического знания 
17

 
Особенности психологического знания 
35

2. Три источника и три составные части
психологического знания  

 
Психологическое исследование 
37

 
Психологическая практика 
40

 
Обыденная психология 
45

3. Структура психологического объяснения 

 
Виды психологического объяснения 
52

 
Особенности психологического объяснения 
57

 
О пользе редукционизма 
61

 
Форсированный монизм 
66

4. Структура психологических теорий 

 
Центр психологических теорий 
70

 
Периферическая область теорий 
75

 
Скрытая область теорий 
80

5. «Топология» психологических фактов 

 
Преодоленное упрямство 
85

 
«Мягкие» и «жесткие» факты 
89

 
Воспроизводимость фактов 
90

 
Контекстуальная зависимость 
93

 
Теоретическая нагруженность 
94

 
Социализация фактов 
95

Глава II. Развитие психологического знания 

1. Парадигмы в психологии 

 
Критерии демаркации парадигм 
101

 
Парадигмальное противостояние 
107

 
Перспективы интеграции парадигм 
113

2. Интерпретативные традиции и параметры развития 
психологической науки 

 
Эволюция проблем 
119

 
Интерпретативные традиции 
122

 
Развитие интерпретативных традиций 
125

 
Изменение иерархии традиций 
128

 
Эволюция методологического
самоопределения психологии 
130

3. Интеграция психологии: утопия или реальность? 

 
Курс на интеграцию 
134

 
«Горизонтальная» интеграция 
139

 
«Диагональная» интеграция 
144

 
«Вертикальная» интеграция 
148

Раздел II. Социология психологии

Глава I. Социальные факторы психологического познания 

1. Социология психологии как наука 

 
Саморефлексия психологии 
155

 
Психологическое общество
и психологическое сообщество 
157

 
Психологическая культура
современного российского общества 
164

2. Социология психологического знания 

 
Социальная методология психологии 
171

 
«Внешняя» социальная детерминация
психологического знания 
173

 
«Внутренняя» социальная детерминация
психологического знания 
182

3. Ценностные основания психологии 

 
«Внутренние» и «внешние» ценности науки 
190

 
Общенаучные ценности психологии 
193

 
Внутридисциплинарные ценности психологии 
197

Глава II. Психология и общество 

1. Социальная релевантность
и социальная ниша психологии 

 
Перспективная дисциплина 
208

 
Социальная релевантность психологии 
210

 
Мировоззренческая функция психологии 
215

 
Конструирование социальных практик 
220

2. Наука и паранаука: столкновение
на «территории» психологии 

 
Ренессанс паранауки 
225

 
Пограничная «территория» 
230

 
Критерии демаркации 
234

3. Поп-психология 

 
Социальная ниша поп-психологии 
240

 
Психологическое шоу 
246

 
Третья социодигма 
254

Литература 
257

В
 последние годы одной из главных тенденций в развитии отечественной психологической науки стало возрождение интереса 
к методологии, и прежде всего к той, которую принято называть 
общей или философской методологией (за рубежом ее называют 
философией психологии), на поле которой сосредоточены наиболее 
общие и (позволим себе такую характеристику) самые важные, интересные и «вечные» методологические проблемы этой науки. «Маятник» интереса к методологии в начале 1990-х годов, в связи с распространением в нашем обществе узкопрагматичных настроений 
оказавшийся в крайне невыгодном для нее положении, поскольку 
на методологии много не заработаешь, в последние годы качнулся 
в обратном направлении, что было вызвано целым рядом причин, 
описанных в наших прежних публикациях (см.: Юревич, 2005; и др.). 
Сейчас налицо все основные симптомы возрождения к ней интереса, 
который всегда, до наступления «бурных 1990-х», был очень характерен для отечественной психологической науки, что не может 
не радовать.
Этот интерес свойственен и зарубежной психологии, где он 
не флюктуирует, как в нашей стране, «маятникообразным» образом, 
а носит более стабильный, равномерно распределенный во времени 
характер. Но и здесь он, несмотря на более равномерные и «спокойные» исследовательские установки, подчас выливается в отнюдь 
не спокойные революционные настроения, демонстрирующие 
взрывной потенциал этой области психологического познания. Так, 
например, звучат утверждения о том, что последние 40 лет развития 
мировой психологической науки «прошли впустую» (Toomela, 2007) 
ввиду того, что она развивалась по «американскому», а не по более адекватному «австро-германскому» пути (ibid.). Подобные 

Введение

настроения вряд ли могли бы возникнуть, если бы в зарубежной 
психологии наблюдалось хотя бы относительное методологическое 
благополучие. Есть основания предположить, что этот уровень 
и впредь будет «штормить», пока «вечные» методологические проблемы психологической науки, такие как различные «параллелизмы» – психофизический, психофизиологический, психосоциальный, 
сильно ограниченная воспроизводимость психологического знания, 
его эклектичность и др. – перестанут быть вечными, т. е. не будут 
разрешены. И именно на данном – общеметодологическом – поле 
следует ожидать наиболее судьбоносных для нее событий.
В подобных вполне интернациональных условиях широкий 
интерес к общей методологии психологии – это норма, а его отсутствие – временная, обусловленная различными вненаучными причинами патология, и возрождение этого интереса в отечественной 
психологической науке выглядит как ее возвращение в «нормальное» 
состояние (в чем, естественно, можно разглядеть ситуацию, обратную описанной Т. Куном в качестве «нормальной» науки, но и это, 
с учетом особенностей психологии и ее непохожести на естественные науки, по большому счету, тоже «нормально»).
Вместе с тем обозначилась отчетливо выраженная односторонность сложившейся в отечественной психологии рефлексии 
над общими путями развития психологической науки. Эта рефлексия свелась главным образом к когнитивным проблемам развития 
психологического знания, в то время как и ее социальные проблемы, 
такие как организация психологии как исследовательской и практической деятельности, ее взаимоотношения с обществом, влияние 
социального заказа на ее развитие и т. п., за редкими исключениями, 
оказались вне основного поля исследовательских интересов.
Подобная ситуация вынуждает обратиться в общей структуре 
науковедения и его проекции на «территорию» психологии. Два 
основных раздела науковедения – общая методология науки и социология науки – оказались очень неравномерно представленными 
на данной «территории» (подробнее об этом – во второй части этой 
книги). Саморефлексия отечественной психологической науки 
свелась преимущественно к общей методологии, в то время как социология науки здесь представлена лишь ее зачаточными формами. 
В результате «за бортом» остались не только крайне важные вопросы 
организации психологического сообщества, взаимоотношения психологической науки и общества и др., но и вектор методологического 
анализа оказался сильно «усеченным», искусственно отграниченным 
от анализа социальных детерминант развития психологического 
знания. Это порождает заведомо одностороннюю и неадекватную 

парадигму в самой методологии, где психологическое знание рассматривается как развивающееся чисто «интернальным» путем, 
под влиянием внутренних, чисто когнитивных потребностей в его 
развитии, в то время как в действительности, как показывает опыт 
многих наук, научное знание эволюционирует под значительным 
воздействием и внешних, социальных факторов.
В этой книге предпринята попытка преодолеть односторонность 
методологической рефлексии отечественной психологии, дополнив 
когнитивный анализ происходящего в психологической науке социальным анализом, что отражено и в названии книги, и в ее структуре. 
Ее первая часть посвящена традиционным для методологического 
самоанализа отечественной психологии когнитивным проблемам, 
вторая – куда менее традиционным для него социальным вопросам.
В то же время следует подчеркнуть искусственность подобного 
рассечения методологического поля психологии на когнитивное 
и социальное, это возможно только как аналитический прием. В реальной системе детерминант развития психологической науки 
когнитивные и социальные факты теснейшим образом взаимодействуют, пересекаются друг с другом и в «чистом» виде вычленяемы 
только на уровне аналитической абстракции. В частности, общеметодологические установки психологической науки и практики 
испытывают большое влияние не только внутринаучных, но и происходящих в обществе процессов. И как ни странно, этой науке 
сейчас приходится переоткрывать для себя данную хрестоматийную 
для науковедения истину.
Одним из наиболее существенных процессов, наблюдающихся 
в общей методологии психологии, является «пресыщение» постмодернистскими настроениями и – здесь тоже уместна аналогия 
с маятником – обратное движение в направлении ригоризации 
исследовательских стандартов. Этот процесс связан не только 
с собственно когнитивными факторами, но и с психологией самих 
исследователей, которые сейчас переживают «усталость» от постмодернизма, сопоставимую с «усталостью» от позитивизма, которая, 
в свою очередь, сильно содействовала распространению постмодернистских настроений. Одновременно он имеет и очень выраженную социальную составляющую, что с особой отчетливостью 
проявляется в отечественной психологической науке и системе ее 
взаимоотношений с нашим обществом.
Всплеск либеральных настроений начала 1990-х годов сменился «откатом» от либеральных (точнее, псевдолиберальных) идей, 
что проявляется в целом ряде социальных, политических, психологических и прочих индикаторов. Всеобщая потребность в свободе 

сменилась массовым ощущением дефицита контроля, что явилось 
естественной реакцией на проявление свободы в ее самых нелепых формах. Это изменение общественных настроений отразилось 
и на науке, в том числе на психологии, обозначившись в изменении 
доминирующих в ней методологических установок. Пресыщение 
избыточной методологической свободой, выражающейся в таких 
формулах, как знаменитое кредо П. Фейерабенда «годится все» 
(Фейерабенд, 1986), породило явное раздражение подобными формулами (Аллахвердов, 2003; и др.) и потребность в усилении методологического ригоризма.
В современном мире эта потребность усугубляется отчетливо 
выраженным ослаблением позиций рациональной науки и рационализма вообще, характерным и для современного российского 
общества, и для других стран. В нашей стране на менее чем 400 тыс. 
ученых сейчас приходится 300 тыс. магов, астрологов, экстрасенсов 
и прочей подобной публики, что выглядит более чем странно на фоне 
курса на экономику знаний, провозглашенного в наших официальных государственных программах. В связи с этим наблюдаются 
явные противоречия массового сознания: в терминах психологической науки – массовый когнитивный диссонанс, а по выражению некоторых психиатров – массовая шизофрения. По телевизору, 
сделанному на основе законов физики, показывают не физиков, 
а магов и экстрасенсов. В наших школах дети узнают о зверствах 
средневековой инквизиции, сжигавшей на кострах невинных людей 
как колдунов, которых на самом деле не существует и которыми они 
на самом деле не были. А придя домой и включив телевизор, они видят на экране личностей, именуемых колдунами. Если использовать 
выражение М. Вебера «рационализация всей общественной жизни», 
как показано в его трудах, сформировавшая основу Нового времени 
(Вебер, 1990), то происходящее в нашем обществе можно охарактеризовать как нечто прямо противоположное – как «иррационализацию
всей общественной жизни».
Все это имеет непосредственное отношение к психологической 
науке и практике. Наши сограждане, плохо различающие психологов, психоаналитиков, психиатров и психотерапевтов, психологовпрактиков и психологов-исследователей и т. д., теперь причисляют 
к этой когорте также парапсихологов, астропсихологов, экстрасенсов, 
магистров белой и черной магии, очень любящих выдавать себя 
за психологов. Подобные эрозии наблюдаются и в самом психологическом сообществе, некоторые представители которого создают 
секты, активно используют в своих трудах такие понятия, как карма, аура, чакры, биополя и др. Это ставит психологическую науку 

и рациональную психологическую практику в трудное положение, 
выдвигая в качестве одной из главных проблему демаркации рационального и иррационального в самой психологии. Данная проблема 
имеет и когнитивную, и социальную сторону (яркий пример невозможности их расчленения), предполагая ужесточение и методологии 
психологической науки, и критериев принадлежности к рациональной психологии, которые выставили бы непреодолимые барьеры 
желающей примкнуть к ней самой разношерстной публике.
Подобные обстоятельства, в терминах М. Г. Ярошевского, на «надсознательном» уровне (Ярошевский, 1978) создают вектор развития 
психологической науки, направленный на ригоризацию ее методологии. Суть этой ригоризации состоит не в возвращении к жестким 
позитивистским стандартам, которые были характерны для психологической науки на протяжении длительного периода ее развития, 
а в наложении разумных ограничений на тот методологический 
либерализм, который распространялся в отечественной психологии с конца 1980-х годов и который в своих наиболее экстремальных формах был мало отличим от методологического анархизма 
(симптоматично, что в последние годы регулярно возникал вопрос 
об отличиях методологического либерализма от методологического 
анархизма, например, в версии П. Фейерабенда, хотя, в общем-то, 
ответ на него очевиден и производен от общего понимания отличия 
либерализма от анархизма).
Суть представленной в этой книге ригоризованной версии методологического либерализма состоит в сохранении базовых «либеральных» методологических принципов, состоящих в невозможности какой-либо одной, «единственно правильной» психологической 
теории, в принципиальной возможности различных интерпретаций 
психологических феноменов, в необходимости их комплексных, 
многосоставных объяснений, в отказе от позитивистского культа 
эмпирических методов и др., с дополняющим эти принципы акцентом на преодоление «анархических крайностей», таких как правомерность любых теорий и интерпретаций, признание полной 
релятивности эмпирических фактов, возможности эмпирически 
подтвердить все что угодно и т. п.
Следует подчеркнуть, что подобная ригоризация, направленная на разграничение либерализма и анархизма в методологии, 
не является «изобретением велосипеда», а служит лишь проекцией на методологию отечественной психологии тех процессов, 
которые отчетливо выражены и в мировой психологической науке. 
Вместе с тем в данном случае отчетливо выражена «социальная 
привязка» происходящего в современной российской психологии 

к происходящему в нашем обществе, основным вектором развития 
которого становится превращение необузданной и малоцивилизованной свободы, понимаемой как отсутствие любых запретов 
и ограничений, в свободу цивилизованную и ответственную, основанную на ее разумных – правовых и нравственных – ограничениях. 
И вполне закономерно, что социальные процессы, разворачивающиеся в нашем обществе, получают отображение в методологических 
изменениях отечественной психологической науки.
Разумеется, и такая – «ригоризованная» – трактовка методологического либерализма вызовет немало возражений, как «слева» – со стороны «методологических анархистов», так и «справа» – 
со стороны «методологических ригористов», и породит немало 
сложных вопросов. Однако в пробуждении вопросов и возражений 
состоит одна из главных задач любой книги, посвященной методологии психологической науки – как было отмечено выше, одной 
из наиболее «беспокойных» составляющих психологии. А, наверное, 
худшее, что может ожидать такие книги, это отсутствие вопросов 
и возражений.

Раздел первый

МЕТОДОЛОГИЯ ПСИХОЛОГИИ