«Живое» слово

Москва
Издательство «ФЛИНТА» 
2019

Н.Ф. Алефиренко

«ЖИВОЕ» СЛОВО

Проблемы
функциональной лексикологии

Монография

3-е издание, стереотипное

Алефиренко Н.Ф.
«Живое» слово: Проблемы функциональной лексикологии 
[Электронный ресурс] : монография / Н.Ф. Алефиренко. — 
3-е изд., стер. — М.: ФЛИНТА, 2019. — 344 с.

ISBN 978-5-9765-0852-1 

В монографии рассматриваются проблемы становления когнитив
но-семиологической теории «живого» слова в рамках взаимодействия 
языка, познания и культуры. Разрабатываются ее методологические 
принципы, категории и методы. Определяются синергетические истоки 
сопряженного кодирования культурно-исторического опыта средствами 
языка и мышления.

Для лингвистов-исследователей, преподавателей, аспирантов, 

магистрантов и студентов старших курсов.

УДК 811.161.1
ББК 81.2Рус-3

А48

А48

Р е ц е н з е н т ы:

д-р филол. наук, профессор Университета Дружбы народов 

В.М. Шаклеин

профессор Университета им. Палацкого в Оломоуце (ЧР) 

Л.И. Степанова

ISBN 978-5-9765-0852-1 
© Алефиренко Н.Ф., 2009
© Издательство «ФЛИНТА», 2014

УДК 811.161.1
ББК 81.2Рус-3

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение  ............................................................................................................................5

Глава 1. Когнитивно-семиологическая природа «живого» слова  ...........11

1.1. Что такое «живое» слово? ...................................................................................11
1.2. Методологические основы когнитивно-семиологического
исследования «живого» слова ...................................................................................28
1.2.1. Этноязыковая природа концепта как «живого» понятия ..............29
1.2.2. Принципы исследования «живого» слова ...........................................39
1.3. Теоретические предпосылки исследования «живого» слова ..................43
1.4. «Живое» слово и его дискурсивная среда .....................................................61
1.5. «Языковая картина мира» и этнокультурная специфика
«живого» слова ...............................................................................................................65
1.6. Языковое сознание: миф или реальность? ....................................................71
1.7. Концепт и «живое» слово ....................................................................................74

Глава 2. «Живое» слово в познании мира  .........................................................77

2.1. Проблема взаимоотношения языка и познания
в системно-структурном и когнитивном измерениях .......................................77
2.2. Язык как средство репрезентации знаний .....................................................84
2.2.1. Информация и знание ................................................................................84
2.2.2. Познание и знакообразование .................................................................86
2.2.3. Что такое вербальный знак? .....................................................................89
2.3. Знаки языка и знаки речи ...................................................................................90
2.3.1. Семиотические противоречия .................................................................90
2.3.2. Биопсихические механизмы знакообразования ................................97
2.4. Соотношение когнитивных и языковых категорий ................................ 101
2.4.1. Концепт и языковое значение ............................................................... 103
2.4.2. Языковое сознание как когнитивно-семиологическая
категория ................................................................................................................. 108
2.5. Синергетика культурного концепта и знака в системе языка
и тексте ........................................................................................................................... 147

Глава 3. Когнитивно-дискурсивная энергия «живого» слова  ................ 166

3.1. Метафорическая синергетика «живого» слова ......................................... 167
3.2. Культурно-когнитивные модели возникновения «живого» слова .... 175
3.2.1. Нейролингвальные механизмы формирования когнитивной
метафоры ................................................................................................................. 176
3.2.2. От когнитивной метафоры — к «живому» слову ........................... 179

3.3. Типы когнитивной метафоры в эволюционной истории «живого»
слова ................................................................................................................................. 190
3.4. Когнитивная энергия метафоры .................................................................... 212
3.5. Когнитивно-номинативные уровни порождения и восприятия
метафоры ....................................................................................................................... 214
3.6. Когнитивно-семасиологическая интерпретация внутренней
формы языкового знака ............................................................................................ 226

Глава 4. Дискурсивное пространство «живого» слова  ............................. 237

4.1. Дискурсивные истоки «живого» слова ........................................................ 237
4.2. Дискурсивная синергетика «живого» слова .............................................. 247
4.3. Дискурсивные смыслы «живого» слова ...................................................... 253
4.4. Дискурсивная стилистика «живого» слова ................................................ 263
4.5. «Живое» слово и речевой жанр ...................................................................... 271

Глава 5. «Живое» слово в языковой картине мира  .................................... 285

5.1. «Языковая картина мира» и этнокультурная специфика «живого» 
слова ................................................................................................................................. 285
5.2. «Живое» слово и поэтическая картина мира ............................................ 294
5.3. «Живое» слово, когнитивные структуры и языковое сознание ......... 300
5.4. «Живое» слово и этнокультурные константы языкового сознания .... 306
5.5. Значение и поэтический смысл «живого» слова ...................................... 310

Заключение  ................................................................................................................. 316

Литература .................................................................................................................... 323

ВВЕДЕНИЕ

Новые парадигмы современного языкознания, окончательно 
укрепив свои позиции в лингвистике XXI века, предполагают не 
столько взаимодополнение, сколько глубинное, имплицитное взаимодействие лингвистики, психологии и культуры на уровне общей 
методологии и частных методик. В когнитивной психологии рано 
стали осознавать, что получение новых знаний об устройстве мозга и 
структуре человеческой психики возможно только в результате интеграции креативного потенциала разных наук. Особо тесными оказались взаимосвязи между когнитивной психологией и искусственным интеллектом. Положение о том, что «интеллект — средство 
переработки информации», стало аксиомой. Но и в этом своём статусе оно не ослабляет полемического накала в вопросе о невидимом 
Зазеркалье: при помощи каких механизмов полученная информация 
обрабатывается, в какой когнитивной «упаковке» локализуется в нашем сознании и благодаря чему превращается в «живое» слово?
«Ответственными» за познавательные и исполнительные процессы определены кратковременная и долговременная память 
(Т.П. Зинченко, Дж. Сперлинг, Р. Аткинсон). Данное направление 
в когнитивной психологии обосновывает важное для когнитивной лингвистики положение о том, что в повседневном поведении субъекта определяющая роль принадлежит не просто знанию 
(У. Найссер, А.А. Залевская), а знанию «живому» (Г.Г. Шпет). 
Такой подход в теории взаимодействия языка и познания стал настолько значимым, что метафорические словосочетания «живое 
знание» и «живое» слово на глазах превращаются в терминологические (М.М. Бахтин), выражающие вполне определённые научные понятия (см. главу 2). В связи с этим в ряду первоочередных 
оказались проблема внутренней репрезентации знания и способы 
отражения мира в сознании человека, получившие название ментальных репрезентаций (Д.Р. Андерсон, У. Найссер, Р.Л. Солсо). 
В настоящий период развития когнитивной науки названные три 
процесса одинаково значимы и для когнитивной психологии, и для 
когнитивной лингвистики.
Вместе с тем для успешного становления когнитивно-семиологической субпарадигмы важно поставить вопрос о том, чем должны 

или не должны заниматься лингвисты в отличие от психологов. 
При этом следует помнить, что даже в недалеком прошлом нашей 
науки не было четкой дифференциации их предмета. Поэтому нет 
ничего удивительного, что когнитивно-семиологическая теория 
«живого» слова опирается, в частности, на деятельностную концепцию Л.С. Выготского. Ее фундаментальные положения позволяют выделить основные для когнитивно-семиологической теории «живого» слова векторы взаимоотношения личности, знака и 
культуры.
1. Культурно-исторический генезис человеческой психики обусловлен средой. Следовательно, когнитивные процессы находятся 
в известной корреляции с лингвокультурной средой.
2. Культурный знак как производный феномен генезиса человеческой психики является важной составляющей структуры социальной личности, этнокультурную сущность которой определяют 
интериоризованные в ней социально значимые ценностно-смысловые отношения.
3. Вместе с культурным знаком в процессе социализации личности человека и формирования его сознания возникает феномен 
значения. Значение выступает формой существования сознания. 
Оно может быть представлено как значение слова и как значение 
предмета. С одной стороны, значение — основное свойство знака, а 
с другой, — конституирующий элемент сознания. 
4. Значение есть динамическое обобщение знаний, восходящих 
своими корнями к предметно-чувственному (культурно-историческому) опыту. С точки зрения когнитивной семантики сущность семантического развития слова заключается в изменении внутренней 
структуры обобщения, обусловленной изменениями в ценностносмысловой парадигме данного этнокультурного сообщества.
5. Главная функция значения — смыслообразование. Смысл — 
это содержание не закрепленного за знаком значения. Именно 
смыслообразующие возможности значений приводят к смысловому структурированию самого сознания. В этой связи целесообразно 
вспомнить афористическое суждение А.А. Потебни: «...Язык мыслим только как средство <...>, видоизменяющее создание мысли; 
<...> его невозможно было бы понять как выражение готовой мысли» (Потебня А.А., 1999: 307).

6. Предметное значение генетически связано с языковым значением. Вербальное значение первично, предметное — вторично.
7. Чтобы быть знаком вещи, слово должно иметь опору в свойствах обозначаемого объекта. В дискурсивной деятельности человека значение освобождается от власти конкретного предмета как 
элемента ситуации.
8. Благодаря знаку возникает опосредованная форма владения
культурно значимым предметом.
9. В культурно-историческом генезисе человеческой психики
постепенно вещь замещается значением слова, в результате чего 
значение вещи отрывается от реальной вещи и возникает новое явление — смысловое пространство.
10. Слово биполярно: в дискурсе оно интегрирует словесное и
предметное значения.
Когнитивная лингвистика создавалась не с чистого листа. Она 
формировалась не одно столетие благодаря деятельности яркой плеяды философов языка, их огромной основополагающей для становления менталингвистики работе. Особенно плодотворной она была 
в XIX веке (В. фон Гумбольдт, Г. Штейнталь, А.А. Потебня и др.), 
когда взаимоотношения языка и мысли находились в эпицентре научного поиска философов, психологов и лингвистов. В современном 
виде когнитивная лингвистика, конечно же, отличается от традиционной менталингвистики и своей методологией, и категориальнопонятийным аппаратом. И всё же ее специфика не в утверждении 
нового предмета изучения или необычного поискового алгоритма. 
Отличительная черта когнитивной лингвистики обусловливается 
специфическим методологическим сдвигом и заключается в разработке новых эвристических программ. Это связано с общелингвистическим интересом к и м п л и ц и т н ы м, недоступным 
непосредственному наблюдению явлениям, к их теоретическому и 
гипотетическому моделированию.
Главным условием возникновения когнитивно-семиологической теории «живого» слова стало устранение структуралистских 
ограничений в исследовании влияния экстралингвистических факторов на формирование семантической структуры языкового знака и утверждение постулатов лингвистического постмодернизма. 
Стало приемлемым несовместимое со структурализмом положение 

о том, что языковые факты могут быть, по крайней мере отчасти, 
объяснены фактами неязыковой природы, притом необязательно 
наблюдаемыми.
Такими явлениями экстралингвистического характера, подлежащими гипотетическому моделированию, в когнитивной лингвистике стали когнитивные структуры: (а) фрейм М. Минского 
(в лингвистике эта структура получила «постоянную прописку» 
благодаря работам Ч. Филлмора); (б) идеализированная когнитивная модель Дж. Лакоффа; (в) ментальные пространства Ж. Фоконье 
и т.д. Однако всё это недоступные непосредственному наблюдению 
феномены. Эксплицируются они только в процессе исследования 
р е ч е в о й  деятельности.
Прежде всего переосмысления требует один из основных постулатов постсоссюровской лингвистики о системности языка: каждый язык представляет собой не только и не столько статическую 
систему, фиксирующую результаты отражения внешнего мира в 
качестве его адекватной семантической модели, сколько систему 
функционально-коммуникативную. Ведь даже в системном своем 
состоянии язык представляет собой функционирующую и развивающуюся систему. И в этом плане он является не только структурносистемным, но, и — это важнейшая его ипостась, — д и н а м и ч е с к и м  когнитивно-семиологическим образованием.
Всё это предполагает поиск такого методологического принципа когнитивно-культурологического исследования, который бы 
адекватно воспроизводил диалектически сложную природу языка 
как деятельностной системы. Базовыми категориями в данном исследовании являются: «когниция», «когнитивная структура», «концепт» и «дискурс».
Когниция — термин, связанный с первым понятием, заимствован из англоязычной лингвистики. По своему содержанию 
он лишь частично соответствует русскому термину познание (ср.: 
Шестак Л.А., 2006: 126), поскольку кроме одноименного понятия 
включает еще и знание. Термин когниция, таким образом, означает 
и 1) сам познавательный процесс (причем обыденный процесс получения информации, знаний, их категоризации, концептуализации и 
преобразования, запоминания, извлечения из памяти, использования в речемыслительной деятельности), и 2) результаты этого процесса — знания (ср.: Болдырев Н.Н., 2002: 9). В когниции многие 

психические процессы протекают в синергетическом взаимодействии. Восприятие, понимание, интерпретация, воображение и речь 
«работают» здесь в органическом единстве.
Когнитивная структура — это способ представления знаний, 
их своеобразная упаковка в нашем сознании. Таковыми являются 
представление, образ, концепт, гештальт, фрейм и др.
Концепт — особым способом структурированное содержание 
акта сознания, воплощение в содержательной форме образа познаваемого предмета. Это своего рода энграмма (осадок в памяти) мысленно сформулированного образного содержания, коллективный 
архетип культуры, и в этом своем существовании служит оперативной единицей мышления (Е.С. Кубрякова). Существует мнение, 
что концепт — понятие инвариантное, которое реализуется в таких 
своих разновидностях, как гештальт, фрейм, сценарий и в некоторых других когнитивных структурах.
Дискурс — сложное когнитивно-коммуникативное явление, в 
состав которого входит не только сам текст, но и различные экстралингвистические факторы (знание мира, события, мнения, ценностные установки), играющие важную роль в понимании и восприятии 
информации. Чаще всего выделяют два основных направления в 
лингвокогнитивном исследовании дискурса — (а) структуры представления знаний и (б) способы его концептуальной организации.
Категориальная сущность дискурса достаточно репрезентативно раскрывается уже одним перечислением таких его элементарных 
составляющих, как излагаемые события, участники этих событий, 
перформативная информация и «не-события», т.е. обстоятельства, 
сопровождающие события, фон и ценностно-смысловые оценки 
участников события и т.п. Ценностно-смысловые отношения между концептуальными элементами дискурса вводят когнитивно-дискурсивные исследования в сферу лингвокультурологии.
Представленные выше определения позволяют рассматривать 
данные категории не только как системные образования. Будучи категориями речемыслительными, они наполнены функциональными 
и динамическими составляющими лингвокультуры, что свидетельствует об их бинарности. С одной стороны, эти понятия, несомненно, относятся к сфере когнитивной семантики, а с другой — к семантике контекстуально-функциональной, являющейся предметом 
семиологии.

Существует убедительная точка зрения, согласно которой язык 
и дискурс нераздельны <...>. Вместе с тем на начальном этапе своего возникновения различение этих понятий, восходящее к Соссюру 
(в виде пары «язык / речь»), было достаточно целесообразным. 
Оно дало импульс развитию семиологии как научной дисциплины. 
Однако здесь важно отмежеваться от соссюровского понимания семиологии как науки о знаках вообще. Ученый писал: «... можно представить себе науку, изучающую жизнь знаков в рамках жизни общества <...> мы назвали бы ее семиологией (от греч. semeion — знак). 
Она должна открыть нам, что такое знаки, и какими законами они 
управляются... Лингвистика — это только часть этой общей науки» 
(Соссюр де Ф., 1977: 54). Как видим, у Соссюра семиология — синоним семиотики. Мы же данный предмет изучения оставляем за 
семиотикой (наукой о знаках, как определил ее основоположник — 
Ч.У. Моррис), а семиологией называем тот раздел лингвистики, 
который изучает закономерности использования языковых знаков 
в речи и, шире, в дискурсивной деятельности человека. При этом 
важно подчеркнуть, что дискурсивная деятельность может осуществляться только благодаря сложнейшему механизму взаимодействия языка и речи.
Действительно, дискурсивное пространство определенным образом регламентировано и находится во взаимодействии с системой 
языка: язык перетекает в дискурс, дискурс — обратно в язык. По образному выражению А.-Ж. Греймаса, они как бы держатся друг под 
другом, словно ладони при игре в жгуты. Ученый полагает, что разграничение языка и дискурса является промежуточной операцией, 
от которой в конечном счете надлежит отречься. Семиологии суждено было бы стать работой по собиранию побочных, ценностносмысловых продуктов языковой деятельности — продуктов, которые суть не что иное, как желания, страхи, гримасы, угрозы, посулы, 
ласки, мелодии, досады и извинения в их этнокультурологическом 
ракурсе, из которых и складывается язык в действии, или дискурсивная деятельность. Подобное определение, не будем отрицать, 
страдает сугубо личностным восприятием языка в действии. Однако 
в нем сконцентрирована суть взаимоотношения языка, дискурса и 
когниции. Наличие между ними ценностно-смысловых отношений 
позволяет говорить об их лингвокультурологической сущности.

Г л а в а  1

КОГНИТИВНО-СЕМИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРИРОДА
«ЖИВОГО» СЛОВА

1.1. Что такое «живое» слово? 1.2. Методологические основы когнитивносемиологического исследования «живого» слова. 1.2.1. Этноязыковая природа 
концепта как «живого» понятия. 1.2.2. Принципы исследования «живого» слова. 
1.3. Теоретические предпосылки исследования «живого» слова. 1.4. «Живое» слово и его дискурсивная среда. 1.5. «Языковая картина мира» и этнокультурная специфика «живого» слова. 1.6. Языковое сознание: миф или реальность? 1.7. Концепт и «живое» слово.

В начале было Слово,
и Слово было у Бога, 
и Слово было Бог.
Библия

1.1. Что такое «живое» слово?

Метафорический 
термин 
«живое» 
слово 
принадлежит 
Г.Г. Шпету и М.М. Бахтину. По сути, к идее его создания причастны лучшие представители разных наук: лингвисты (В. Гумбольдт, 
А.А. Потебня, Б.М. Гаспаров, А.А. Уфимцева), философы 
(П.А. Флоренский, М.К. Мамардашвили, Ю.М. Лотман, Дж. Остин, 
X. Ортега-и-Гассет), психологи (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, 
Н.А. Бернштейн, Н.Н. Волков, А.В. Запорожец, В.П. Зинченко, 
Ф.Е. Василюк) и художники слова (О. Мандельштам, А. Белый, 
Н. Гумилёв и др.). Столь непривычная для науки номинация возникла по аналогии с такими метафорическими терминами, как 
«живое» знание (заинтересованное, пристрастное), живое действие 
(немеханическое — одухотворённое) и т.п.
Понятие «живое знание», пожалуй, впервые наиболее востребованным оказалось для практики обучения. Отечественные мэтры 

теории образования были убеждены в том, что в перспективе развития образования достойное место должно занять живое знание, 
которое ни в коем случае не является оппозицией научному, ядерному, программному знанию. Более того, оно должно опираться на 
эти виды знания, служить их предпосылкой и итоговым когнитивным продуктом. Живое знание отличается от мёртвого тем, что оно 
не может быть усвоено, оно должно быть построено. Построено так, 
как строится живой образ, живое слово, живое движение, живое, а 
не мертвое, механическое действие. Почему именно живое знание? 
Потому что в нем слиты значение и укорененный в бытии личностный, аффективно окрашенный смысл. От характеристики смысла 
как бытийного и ненаблюдаемого образования имеется ход к проблеме смысла жизни (бытия), который полностью невыразим в значениях. В то же время каждая не пустая мысль, если таковая возможна, есть, по словам Г.Г. Шпета, мысль о смысле. Поэтому-то и мысль 
предметна, бытийна.
Иначе говоря, понятие смысла выражает укоренённость индивидуального сознания в личностном бытии человека (эта мысль 
формулировалась Г.Г. Шпетом), а понятие значения — подключённость этого сознания к сознанию общественному, к  к у л ь т у р е.  Конечно, если быть правдивым до конца, то следует признать: 
в этом положении нет ничего принципиально нового. Но, будучи высказанным по поводу сознания, оно как-то незаслуженно оставалось 
в тени и в педагогической психологии, ориентирующей образовательные программы почти исключительно на фундаменте знания, 
значения, понятия, и в языкознании, в течение веков придерживающегося картезианской философии рационализма.
Как образованию нужно живое слово, так психологии нужно 
живое знание, а лингвистике — живое слово. Психологу непросто 
раскрыть в слове образ человека. Поэту трудно выразить в слове образ мира. Читателю не менее сложно за словом увидеть образ, если 
он попытается узнать себя в описаниях психологов и лингвистов. 
Современный прозаик Дина Рубина по этому поводу (с позиций 
автора и носителя языка) пишет: «Первородный смысл слова накладывается на похоже звучащее, но подчас противоположное по 
смыслу слово другого языка — так два случайно наложенных друг 
на друга кадра (техническая неисправность фотоаппарата) образу