Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения, 2019, № 3

№ 3/2019 
Издается с 2005 года

Свидетельство о регистрации

СМИ ПИ № ФС77-57274

от 12 марта 2014 г.

ISSN 1991-3222 (print)

ISSN 2587-9995 (online)

DOI 10.12737/issn.1991-3222

Журнал включен:

в Перечень рецензируемых  

научных изданий, в которых должны 

быть опубликованы основные науч
ные результаты диссертаций на со
искание ученой степени кандидата/

доктора наук (утв. Высшей аттеста
ционной комиссией при Министер
стве образования и науки Россий
ской Федерации);

базу данных «Российский  индекс  

научного цитирования».

УЧРЕДИТЕЛЬ

Институт законодательства  

и сравнительного правоведения 

при Правительстве

Российской Федерации

117218, г. Москва, ул. Большая  

Черемушкинская, 34

Тел.: +7 (495) 719-73-02 

Internet: izak.ru

ИЗДАТЕЛЬ

Юридическое издательство  

«Норма»

101000, г. Москва,

Колпачный пер., 9а

Тел.: +7 (495) 621-62-95

Internet: norma-verlag.com

Адрес редакции

117218, г. Москва, ул. Большая 

Черемушкинская, 34

Тел.: +7 (499) 724-11-89

E-mail: jzsp@izak.ru

Internet: jzsp.ru

ЗАРУБЕЖНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА 
И СРАВНИТЕЛЬНОГО ПРАВОВЕДЕНИЯ

РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ

Хабриева Т. Я. (главный редактор), директор Института законодательства и 
сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, академик Российской академии наук, действительный член Международной академии сравнительного права, член Европейской комиссии за демократию через право (Венецианской комиссии Совета Европы), д-р юрид. наук, проф., засл. юрист 
Российской Федерации
Ковлер А. И. (зам. главного редактора), заведующий центром зарубежного 
законодательства и сравнительного правоведения Института законодательства 
и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, профессор Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, судья 
Европейского суда по правам человека (1999—2012) в отставке, чл.-корр. Международной академии сравнительного права, д-р юрид. наук, засл. юрист Российской Федерации
Автономов А. С., член Комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации, д-р юрид. наук, проф.
Билкова В., преподаватель юридического факультета Карлова Университета 
в Праге, член Европейской комиссии за демократию через право (Венецианской 
комиссии Совета Европы), д-р права, д-р философии, доц.
Василевич Г. А., заведующий кафедрой конституционного права Белорусского государственного университета, чл.-корр. Национальной академии наук Беларуси, д-р юрид. наук, проф.
Ди Грегорио А., ординарный профессор сравнительного права Миланского 
университета, руководитель программы по политической науке и науке управления, д-р права
Капустин А. Я., научный руководитель Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, президент Российской ассоциации международного права, заместитель председателя Международного союза юристов, д-р юрид. наук, проф., засл. деятель науки 
Российской Федерации
Кашкин С. Ю., заведующий кафедрой интеграционного и европейского права Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина, д-р юрид. наук, проф.
Рогов И. И., заместитель исполнительного директора Фонда первого Президента Республики Казахстан, д-р юрид. наук, проф.
Туори К., профессор Университета Хельсинки, член Европейской комиссии 
за демократию через право (Венецианской комиссии Совета Европы), д-р права
Хассельбальк О., засл. профессор Университета города Орхус (Королевство 
Дания), лектор Стокгольмского университета, д-р права
Чиркин В. Е., главный научный сотрудник отдела сравнительного правоведения 
Института государства и права Российской академии наук, д-р юрид. наук, проф., 
засл. деятель науки Российской Федерации, засл. юрист Российской Федерации
Чиркин С. В., заведующий отделом научного обеспечения деятельности секретариата делегации Российской Федерации в Европейской комиссии за демократию через право (Венецианской комиссии Совета Европы) Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, профессор Всероссийской академии внешней торговли, канд. юрид. наук
Шильстейн Д., профессор, директор отдела исследований по уголовному праву Университета Париж 1 Пантеон-Сорбонна, чл.-корр. Международной академии 
сравнительного права, д-р права
Чурсина Т. И. (отв. секретарь), заведующая объединенной редакцией периодических научных изданий Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации

Журнал

2019, no. 3 
Since 2005

Certificate of registration
ПИ No. ФС77-57274  
on March 12, 2014

ISSN 1991-3222 (print)
ISSN 2587-9995 (online)

DOI 10.12737/issn.1991-3222

The magazine is included into:
the List of peer-reviewed journals 
recom mended by the Supreme 
Certification Commission under  
the Ministry of Edu ca tion and Science 
of the Russian Federation;
the Russian Science Citation Index.

FOUNDER
The Institute of Legislation  
and Comparative Law  
under the Government  
of the Russian Federation

34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., 
Moscow, Russia, 117218
Phone: +7 (495) 719-73-02
Internet: izak.ru

PUBLISHER
Legal Publishing House “Norma”

9a, Kolpachny lane,
Moscow, Russia, 101000
Phone: +7 (495) 621-62-95
Internet: norma-verlag.com

The adress of the editorial office
34, Bolshaya Cheremushkinskaya st.,
Moscow, Russia, 117218
Phone: +7 (499) 724-11-89
E-mail: jzsp@izak.ru
Internet: jzsp.ru

OF FOREIGN LEGISLATION 
AND COMPARATIVE LAW

[Zhurnal zarubezhnogo zakonodatel’stva i sravnitel’nogo pravovedeniya]

EDITORIAL COUNCIL

T. Y. Khabrieva (editor-in-chief), director of the Institute of Legislation and Comparative 
Law under the Government of the Russian Federation, academician of the Russian 
Academy of Sciences, titular member of the International Academy of Comparative Law, 
member of the European Commission for Democracy through Law (Venice Commission 
of the Council of Europe), doctor of legal sciences, professor, honored lawyer of the 
Russian Federation
A. I. Kovler (deputy editor-in-chief), head of the Center of foreign legislation and 
comparative law of the Institute of Legislation and Comparative Law under the Government 
of the Russian Federation, professor at the Lomonosov Moscow State University, former 
judge of the European Court of Human Rights (1999—2012), associate member of the 
International Academy of Comparative Law, doctor of legal sciences, honored lawyer of 
the Russian Federation
A. S. Avtonomov, member of the UN Committee on the Elimination of Racial 
Discrimination, doctor of legal sciences, professor
V. Bilkova, lecturer at the Law Faculty of the Charles University in Prague, member 
of the European Commission for Democracy through Law (Venice Commission of the 
Council of Europe), doctor of law, doctor of philosophy, associate professor
G. A. Vasilevich, head of the Department of constitutional law of the Belarusian State 
University, corresponding member of the National Academy of Sciences of Belarus, 
doctor of legal sciences, professor
A. Di Gregorio, full professor of public comparative law at the University of Milan, 
head of study of master program in political science and government, doctor of law
A. Y. Kapustin, scientific supervisor of the Institute of Legislation and Comparative Law 
under the Government of the Russian Federation, president of the Russian Association 
of International Law, deputy chairman of the International Union of Lawyers, doctor of 
legal sciences, professor, honored scientist of the Russian Federation
S. Y. Kashkin, head of the Department of integration and european law of the Kutafin 
Moscow State Law University, doctor of legal sciences, professor
I. I. Rogov, deputy executive director of the Foundation of the first President of the 
Republic of Kazakhstan, doctor of legal sciences, professor
K. Tuori, professor at the University of Helsinki, member of the European Commission 
for Democracy through Law (Venice Commission of the Council of Europe), doctor of law
O. Hasselbalch, professor (em.) at the Aarhus University (the Kingdom of Denmark), 
reader at the Stockholm University, doctor of law
V. E. Chirkin, chief research fellow of the Institute of State and Law of the Russian 
Academy of Sciences, doctor of legal sciences, professor, honored lawyer of the Russian 
Federation, honored scientist of the Russian Federation
S. V. Chirkin, head of the Department for scientific support of the activity of the 
secretariat of the Russian Delegation in the European Commission for Democracy 
through Law (Venice Commission of the Council of Europe) of the Institute of Legislation 
and Comparative Law under the Government of the Russian Federation, professor at the 
Russian Foreign Trade Academy, candidate of legal sciences
D. Chilstein, professor, head of the Department of criminal law research of the 
University Paris 1 Pantheon-Sorbonne, associate member of the International Academy 
of Comparative Law, doctor of law
T. I. Chursina (executive secretary), head of the Department of joint editorial office 
of scientific periodical publications of the Institute of Legislation and Comparative Law 
under the Government of the Russian Federation

Journal

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2019. № 3
3

СОДЕРЖАНИЕ

ГОСУДАРСТВО И ПРАВО В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ
ЧИРКИН В.Е. Интеграционные межгосударственные процессы, конституции и государственный суверенитет .......................... 5
ХАССЕЛЬБАЛЬК О. Северная правовая семья: вызовы (на англ. яз.) .............................................................................................. 20
ЮМАШЕВ Ю.М. Азиатские ценности: между моралью, политикой и правом ................................................................................ 29

КОМПАРАТИВИСТСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ УГОЛОВНОГО ПРАВА, КРИМИНОЛОГИИ И УГОЛОВНОИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ПРАВА
ГОЛОВАНОВА Н.А. Новые формы онлайн-преступности за рубежом ............................................................................................. 42

ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО, ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЕ ПРАВО,  
СЕМЕЙНОЕ ПРАВО, МЕЖДУНАРОДНОЕ ЧАСТНОЕ ПРАВО
ФЕДЧУК В.Д. Реалии и тенденции современного правового регулирования групп компаний ...................................................... 58
ЛАТУРНЕРИ М.-Э. Статус долевой собственности жилых строений во Франции (на франц. яз.) ................................................ 77
МУРАТОВА О.В. Практика рассмотрения преддоговорных споров, возникающих в международном коммерческом обороте ......82
ЧАПЛИН Н.Ю. Основы правового регулирования земельных отношений в России и зарубежных странах .....................................98

МЕЖДУНАРОДНОЕ И ИНТЕГРАЦИОННОЕ ПРАВО. ЕВРОПЕЙСКОЕ ПРАВО
ДЕДОВ Д.И., ГАДЖИЕВ Х.И. Обзор практики Большой палаты Европейского суда по правам человека  
(декабрь 2018 г. — январь 2019 г.) ........................................................................................................................................................ 113

СОБЫТИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
ЦИРИН А.М., СЕВАЛЬНЕВ В.В., ЧЕРЕПАНОВА Е.В., МАТУЛИС С.Н., МАТВЕЕВ В.В. Право против коррупции: миссия и новые тренды ................................................................................................................................................................................ 124
АННЕНКОВА И.В., ЗАЛОИЛО М.В. Новая культура коммуникаций в условиях цифровой и социокультурной глобализации: право, медиа и национальная идентичность ............................................................................................................................... 140
ФОКИН Е.A. Право как искусство: обзор IX Петербургского международного юридического форума ..................................... 156

РЕЦЕНЗИИ
НАУМОВ А. В. Рецензия на монографию «Уголовная и административная ответственность юридических лиц в России  
и во Франции» (Т.Я. Хабриева, А.В. Федоров, М. Беар-Туше и др.; под ред. А.В. Федорова. М., 2018. 200 с.) ...............................159
МАРЧЕНКО М.Н. Рецензия на учебник «Право Союзного государства Беларуси и России» (под ред. Р.А. Курбанова.  
М., 2018) .................................................................................................................................................................................................. 165

МОНИТОРИНГ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ ........................................................... 167

НОВЫЕ КНИГИ ИНСТИТУТА ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА И СРАВНИТЕЛЬНОГО ПРАВОВЕДЕНИЯ  
ПРИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ РФ ..................................................................................................................................................169

Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2019, no. 3
4

CONTENTS

STATE AND LAW IN MODERN WORLD:  
PROBLEMS OF THEORY AND HISTORY

V.E. CHIRKIN. Integrational Interstate Processes, Сonstitutions and State Sovereignty........................................................................... 5

Ole HASSELBALCH. Nordic Legal System: Challenges (in English) .................................................................................................... 20

Yu.M. YUMASHEV. Asian Values: Between Morality, Policy and Right................................................................................................ 29

COMPARATIVE RESEARCHES OF CRIMINAL LAW, CRIMINOLOGY AND CRIMINAL EXECUTIVE LAW

N.A. GOLOVANOVA. New Types of Online Crimes Abroad.................................................................................................................. 42

CIVIL LAW, ENTREPRENEURIAL LAW, FAMILY LAW, PRIVATE INTERNATIONAL LAW

V.D. FEDCHUK. Realities and Trends of Group of Companies Modern Regulation............................................................................... 58

MARIE-AIMÉE LATOURNERIE. The Status of the Shared Ownership Dwellings in France (in French)............................................ 77

O.V. MURATOVA. Practical Experience of Resolution of Precontractual Disputes, Arising in the International Commercial 
Turnover..................................................................................................................................................................................................... 82

N.Yu. CHAPLIN. Legal Basics of Land Relations in Russia and Foreign Countries......................................................................................98

INTERNATIONAL AND INTEGRATION LAW. EUROPEAN LAW
D.I. DEDOV, Kh.I. HAJIYEV. Review of the Practice of the ECtHR Grand Chamber (December 2018 — January 2019)................. 113

LEGAL EVENTS
A.M. TSIRIN, V.V. SEVALNEV, E.V. CHEREPANOVA, S.N. MATULIS, V.V. MATVEEV. Law Against Corruption: Mission and 
New Trends.............................................................................................................................................................................................. 124
I.V. ANNENKOVA, M.V. ZALOILO. New Culture of Communication in the Context of Digital and Socio-Cultural Globalization: 
Law, Media and National Identity ........................................................................................................................................................... 140
E.A. FOKIN. Law as Art: Overview of the IX St. Petersburg International Legal Forum...................................................................... 156

REVIEWS
A.V. NAUMOV. Review of the Monograph "Criminal and Administrative Responsibility of Legal Entities in Russia and France" by 
T.Y. Khabrieva, A.V. Fedorov, M. Bear-Touche et al.; ed. by A.V. Fedorov. Moscow, 2018. 200 p. ............................................................159
M.N. MARCHENKO. Review of the Textbook "Law of the Union State of Belarus and Russia" ed. by R.A. Kurbanov. Moscow, 
2018) ........................................................................................................................................................................................................ 165

MONITORING OF THE FOREIGN COUNTRIES LEGISLATION..................................................................................... 167

NEW BOOKS OF THE INSTITUTE OF LEGISLATION AND COMPARATIVE LAW  
UNDER THE GOVERNMENT OF THE RUSSIAN FEDERATION ..................................................................................169

DOI: 10.12737/jflcl.2019.3.1

ИНТЕГРАЦИОННЫЕ МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПРОЦЕССЫ, 
КОНСТИТУЦИИ И ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ

ЧИРКИН Вениамин Евгеньевич, главный научный сотрудник Института государства и права Российской академии 
наук, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, заслуженный юрист 
Российской Федерации
Россия, 119019, г. Москва, ул. Знаменка, 10
E-mail: vechirkin@yandex.ru

В государствоведении и конституционном праве используются три понятия суверенитета: народный, национальный 
и государственный. Народный суверенитет означает власть народа, его высшую волю и право на установление избранного народом правового статуса человека и гражданина, общественного и государственного строя, порядка отношений с другими государствами и международными объединениями. Национальный суверенитет характеризует суверенные права наций, в том числе право на самоопределение. Государственный суверенитет неразрывно связан с одним из основных принципов международного права — невмешательством во внутренние дела государств. Он означает высшую власть государства на данной государственно организованной территории, юридическую независимость 
государства от других государств и иных структур. Только государство устанавливает основы государственного режима и правопорядок в обществе.
Первым в науке, а затем в юридических документах XVII в. получил признание государственный суверенитет. В XVIII в. 
в правовых актах американской и французской буржуазно-демократических революций закреплен народный суверенитет. Конституционное признание национального суверенитета связано с первыми основополагающими правовыми актами Советской России. В статье рассматриваются только понятие государственного суверенитета и особенности реализации этого правового принципа в условиях современной глобализации в связи с созданием не просто международных союзов, а устойчивых объединений государств интеграционного экономического и следующего за этим интеграционного политического характера.
Особые проблемы теоретического и практического характера возникают в связи с этим в Европейском Союзе. В конституциях государств — членов Европейского Союза после вступления в ЕС иногда говорится об ограничении государственного суверенитета, а порой — о передаче от государств Европейскому Союзу некоторых суверенных прав и государственных полномочий. В других интеграционных объединениях подобных положений нет, хотя иногда (в Африканском союзе) имеются некоторые иные нормы, учитывающие современные реалии, предусматривающие в определенных 
случаях меры принудительного характера по отношению к государствам-членам. На наш взгляд, принцип государственного суверенитета, как он был провозглашен в документах XVII в., сохраняет свое значение, но при анализе отношений в интеграционных объединениях государств важно учитывать не только юридические положения, но и фактическое состояние, реалии и придавать некоторым сторонам принципа государственного суверенитета новое толкование.
Ключевые слова: государственный суверенитет, суверенные права, государственные полномочия.

Для цитирования: Чиркин В.Е. Интеграционные межгосударственные процессы, конституции и государственный суверенитет // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2019. № 3. С. 5—19. DOI: 10.12737/jflcl.2019.3.1

INTEGRATIONAL INTERSTATE PROCESSES, СONSTITUTIONS  
AND STATE SOVEREIGNTY

V.E. CHIRKIN, Institute of State and Law, Russian Academy of Sciences, Moscow 119019, Russain Federation
E-mail: vechirkin@yandex.ru

In science of state and constitutional law there are three concepts of sovereignty- people’s, national and state one. Popular sovereignty 

means rule of the people, its will, supreme right to the chosen legal status of man and of the citizen, public оrder and government, the order 
of relations with other states and international associations. National sovereignty characterizes the sovereign rights of nations, peoples, 
including the right to self-determination. State sovereignty is indissolubly connected with one of the basic principles of international law, 

non-interference in the internal affairs of states other structures. Only the state establishes a regime of state and law and order in society, 
although both are democratic and authoritarian.

ГОСУДАРСТВО И ПРАВО  
В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ:  
ПРОБЛЕМы ТЕОРИИ И ИСТОРИИ

Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2019, no. 3
6

First in science and then in the legal documents of XVII century (the Peace of Westphalia, 1648) recognized the sovereignty of the 

state. In the XVIII century the legal acts of American (United States) and French bourgeois-democratic revolutions establishes the people’s 

sovereignty. Constitutional recognition of national sovereignty is connected with the first basic legal acts of the Soviet Russia. This article 
discusses only the notion of the state sovereignty and the characteristics of the implementation of state sovereignty in the context of 

contemporary globalization, creating not just international alliances and sustainable associations of states not only to economic integration, 
but also the integration of a political nature.

Special problems of theoretical and practical problems arise in this regard in the European Union, but not only there. The constitutions of 

EU Member States after the accession to the EU sometimes refers to the limitation of state sovereignty, sometimes the transfer from states 
to the European Union of certain sovereign rights and government powers. Other integration associations do not have such provisions, 
but there are some other rules that take into account present-day realities. In our view, the principle of state sovereignty, its value will be 
saved, but it is important to take into account not only legal provisions, but also the actual condition, the situation of our time and give it a 
new interpretation of the principle of state sovereignty.
Keywords: state sovereignty, sovereign rights, state powers.

For citation: Chirkin V.E. Integrational Interstate Processes, Сonstitutions and State Sovereignty. Zhurnal zarubezhnogo 
zakonodatel'stva i sravnitel'nogo pravovedeniya = Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2019, no. 3, pp. 5—19. DOI: 
10.12737/jflcl.2019.3.1 (In Russ.).
П

онятие суверенитета: история и современность. По мнению исследователей, слово «суверенитет», появившееся в Средние века в 
языках Западной Европы, происходит от латинского 
“superamus” — превосходство, высшее место, верховенство, причем не в сравнительной, а в превосходной степени, что означает: выше этого нет. Видимо, 
в ХII—ХIII вв. слово «суверенитет» (с разным написанием на английском, французском, немецком языках) получило публично-правовое, властное значение. В исторических хрониках тех времен говорится, что барон — суверен в своем феоде1.
В ходе создания централизованного и абсолютистского государства понятие суверена и признаки суверенитета были отнесены к монарху. Это обосновывалось в работах мыслителей того времени 
(наиболее известны труды итальянца Н. Макиавелли 
(1469—1527) и француза Ж. Бодена (1529/30—1596). 
Речь тогда шла о государственном суверенитете, который концентрировался в личности монарха (прилагательтное «государственный» появилось позднее). Правовые акты того времени и практика общественной жизни исходили из принципа: монарх всевластен. Король Франции Людовик XIV де Бурбон 
(1638—1715), как сообщают источники, говорил: «Государство — это я».
Тем не менее понятие государственного суверенитета уже тогда постепенно отделялось от личности монарха и стало выступать как важнейший правовой принцип. Он был закреплен в международном договоре между некоторыми государствами и 
княжествами Европы (Вестфальский мир, 1648 г.) и 
понимался в дальнейшем как верховенство государственной власти во внутренних делах (хотя феодальная верхушка еще была сильна) и независимость го
1  См.: Леонов А.С. Государственный суверенитет: этимология и предыстория развития концепта // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2014. № 3. 
С. 131—135.

сударства во внешних отношениях. О том, что этот 
принцип действует в рамках права, тогда еще не говорилось. В настоящее время государственный суверенитет — не только научная категория, как иногда утверждают2, но и регулятивный правовой принцип, норма.
Французский мыслитель Ж.-Ж. Руссо (1712—1778) 
в своих работах (наиболее известна его книга «Об общественном договоре, или Принципы политического 
права», 1762 г.) в противовес суверенитету монарха и 
суверенитету государства выдвинул идею народного 
суверенитета. Она была впервые включена как принцип общественного и государственного строя в Декларацию независимости США 1776 г. и Декларацию 
прав человека и гражданина во Франции 1789 г. Народный суверенитет понимался как высшее, непререкаемое право народа устроить свою жизнь, установить основы положения человека, общественного 
и государственного строя, отношения с другими государствами по воле самого народа. Обычно с этим 
связывалось демократическое принятие народом, его 
избранными представителями демократической конституции государства. Если такая конституция есть, 
то с позиций права предполагается, что в демократических странах осуществляется народный суверенитет, хотя с позиций политологии, государствоведения необходимы также реальное осуществление такой конституции и некоторые другие факторы.
Третье понятие суверенитета — национальный 
суверенитет — было сформулировано российскими социал-демократами, в основном большевиками, 
в ХХ в. и включено в документы советской власти. 
Оно означало право наций (народов, этносов) на самоопределение в различных формах (автономия, федерирование с другими этносами и др.) вплоть до отделения от государства и образования (при наличии 

2  См.: Лексин И.В. Суверенитет и государство: концептуальные взаимосвязи и расхождения // Российское право. Образование, практика, наука. 2018. № 3. С. 17—29. 

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2019. № 3
7

необходимых условий) самостоятельного государства3. Право народов на самоопределение записано в 
Уставе ООН (ст. 1), ст. 5 Конституции РФ 1993 г. («самоопределение... в Российской Федерации», важно 
обратить внимание на предлог «в»). Этот принцип в 
нашу эпоху осуществлялся и в индивидуальном (образование государств Восточный Тимор, Эритрея, 
Южный Судан), и в массовом масштабе, например, 
особенно во второй половине ХХ в. при освобождении многих стран от колониальной зависимости и 
образовании более 100 новых государств. Выше названы новые государства, признанные ООН позднее.
Таким образом, в политических отношениях, в 
конституционном праве в наше время сушествуют 
три понятия суверенитета. Иногда, особенно в справочниках, говорится вообще о суверенитете. В статьях в Интернете сказано, что имеется 19 определений этого рода, но по существу в таких определениях имеется в виду государственный суверенитет. Да 
и сложно дать содержательное понятие суверенитета вообще, которое охватывало бы все три названные 
выше явления. Такое определение сводится по сути 
к слову «верховенство» с добавлением упоминаний 
о народе, государстве, этносе, но это разное верховенство, проявление неодинаковой воли. Поэтому общее понятие суверенитета, если пытаться его дать, 
может ограничиться словами о верховенстве воли и 
прав народа, государства, нации (этноса) в политических и правовых отношениях с другими субъектами таких отношений.
Длительное время понятие суверенитета имело политический характер, речь шла о власти, в том числе 
власти этноса при изменении формы публично-территориального устройства или выходе из государства. 
В наше время, особенно после образования интеграционных объединений государств и появления санкций одних государств против других (наиболее известны санкции США и ЕС против России), появился 
термин «экономический суверенитет государства»4. 
Пока нет терминов о социальном, культурном или духовном (идеологическом) суверенитете государства, 
но при таком подходе они могут возникнуть. Появились же статьи чиновников об особой «суверенной демократии» в России5, утверждения об экономической, 
налоговой, бюджетной конституциях, даже о ликвидации конституции вообще как архаичного явления6. Го
3 См.: Хабриева Т.Я. Современные проблемы самоопределения этносов: сравнительно-правовое исследование. М., 
2010. 287 с. 
4  См.: Болдырев О.Ю. Экономический суверенитет государства и конституционно-правовые механизмы его защиты: монография. М., 2018.
5  URL: http://www.uhlib.ru/politika/suverennaja_demokratija_
ot_idei_k_doktrine_sbornik_statei/p5.php.
6  Подробнее см.: Чиркин В.Е. О некоторых заблуждениях по вопросам о характере, роли и будущем конституции // 

товится создание «самостоятельного, суверенного Рунета»7, на что потребуется не менее 30 млрд руб. К тому же, если речь идет о государстве, при упоминании об экономическом суверенитете экономические 
санкции против государства не могут не иметь политического характера, а среди санкций есть и непосредственно политические (например, против должностных лиц государства). Экономический суверенитет (если использовать это понятие по отношению к 
государству), на наш взгляд, лишь одна из сторон более общего понятия государственного суверенитета. 
Для выражения экономической независимости государства лучше найти иное слово. Кроме того, санкции 
в товарообороте между Китаем и США показывают, 
что экономический суверенитет в современном взаимозависимом мире, как изначально понимается слово «суверенитет» в юриспруденции, вряд ли возможен. Нет государств, которые могли бы производить 
сами все необходимое для экономики и жизни человека. Юридическая наука, да и вообще наука, требует ясности и точности в терминологии.
В данной статье на фоне названных понятий и в 
связи с ними рассматривается только государственный суверенитет, понятие которого, как отмечалось, 
сложилось в ХVII в. Сначала акцент делался на невмешательстве преимущественно вооруженным путем. В дальнейшем в качестве элементов суверенитета стали называть имманентность для государства (любое признанное государство презюмируется суверенным), неотъемлемость суверенитета (он 
слит с государством), исключительность такого явления для государства (неотчуждаемость от государства, неделимость и др.). Для себя люди установили, что понятие государственного суверенитета может быть только целостным. Нельзя быть частично суверенным — суверенитет либо есть, либо 
его нет.
Суверенитет не может быть ограничиваемым, однако это вовсе не означает произвол. Вестфальский 
мир, создавший концепцию суверенитета, установил 
и некоторые правовые рамки. Позднее было закреплено, что суверенитет внутри государств осуществляется в правовых рамках, определенных государством, и пока такие акты не отменены, они должны 
государством соблюдаться. Суверенитет государства на международной арене осуществляется в соответствии и в рамках международных договоров, в 
создании которых оно участвовало, к которым присоединилось или признает для себя обязывающими. В отношении тех норм многосторонних договоров, которые государство не признает обязывающими (признавая другие), оно вправе сделать оговорки.

Идеи конституционализма в отечественном законодательстве. М., 2019. С. 14—19.
7  URL: https://thebell.io/suverennyj-runet-kak-on-budetrabotat-i-chem-eto-grozit-polzovatelyam/.

Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2019, no. 3
8

Современные объединения государств, вопрос о власти и государственном суверенитете. Разные объединения государств существовали давно. Их создание приобрело новый импульс 
после Второй мировой войны. Начиная с 1945 г. в 
разных частях планеты было создано более десяти 
региональных международных объединений: Лига арабских государств (1945 г.), Организация американских государств (1948 г., ранее существовала в виде Панамериканского союза), Совет Европы 
(1949 г.), Африканский союз (его Учредительный акт 
подписан в Ломе (Республика Того) в 2002 г.), являющийся преемником Организации африканского единства (1963 г.), Ассоциация государств ЮгоВосточной Азии (АСЕАН; 1967 г.), Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (1981 г.), Содружество независимых государств 
(СНГ; 1991 г.), Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ; 1975 г.), Союзное государство Беларуси и России (1999 г.), Шанхайская 
организация сотрудничества (ШОС; 2001 г.), Группа из пяти стран — Бразилия, Россия, Индия, Китай, с 2011 г. также Южно-Африканская Республика 
(БРИКС). В 2000—2014 гг. существовало Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), преобразованное с 2015 г. в Евразийский экономический 
союз (ЕАЭС), в который входят Армения, Беларусь, 
Казахстан, Россия, Кыргызстан. В некоторых объединениях состоят несколько государств (БРИКС, 
ШОС), другие включают десятки государств (Африканский союз — 53, ОБСЕ — 578). Все они охватывают огромную территорию и население (АСЕАН — 
более 1 млрд человек, ШОС — около 1,5 млрд, 
БРИКС — более 2,5 млрд человек).
Региональные объединения, как правило, имеют 
форму юридически слабо централизованной международной организации экономико-интеграционного, координационного характера (с включениями в области социальных отношений и культуры), 
но все они выполняют определенные политические 
задачи. Отдельные региональные организации, хотя в их основных документах (Устав Совета Европы 1949 г., Хартия Европейской безопасности ОБСЕ 
1999 г.) упоминается только об экономике и социальных отношениях, а также общей безопасности, занимаются другими политическими вопросами (например, Совет Европы — стандартами в области прав 
человека, демократии, законности9). Характер таких 
задач и степень централизации неодинаковы. В Европейском Союзе (ЕС) централизация значительна, 

8  В ОБСЕ состоят не только европейские государства (например, США, Кыргызстан и др.).
9  Важнейшим результатом деятельности Совета Европы является Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и создание Европейского суда по правам человека в 1959 г.

в 2015 г. официально начал обсуждаться даже вопрос 
о создании собственной армии ЕС.
Юридически государства — члены таких объединений имеют равные права. Суверенное равенство 
государств-членов закреплено в их учредительных 
документах, решения, как правило, принимаются либо консенсусом (при отсутствии возражающих), либо 
единогласно представителями государств в органах 
союза, и каждое государство обычно имеет один голос. Но в современных условиях так бывает не всегда. В Африканском союзе можно обязать государство-член 2/3 голосов от общего числа членов. В ЕС 
государства-члены располагают не одним голосом, 
а большим их числом при принятии решений в одном из основных органов ЕС — Совете ЕС (Совете), а также в Парламенте ЕС (Европарламенте), причем разница в числе голосов государств-членов может составлять до 10 раз и более. Фактически же в 
них может доминировать одно государство, например в ОАГ — США, или группа государств — в ЕС.
Региональные международные организации имеют свои базовые документы — договоры, уставы, 
хартии, учредительные акты (иногда они соединяют то и другое). Обязывающих решений в отношении 
государств-членов и тем более физических и юридических лиц такие организации (кроме ЕС, и то в основном экономического характера) принимать не могут. Исключением является Африканский союз, в соответствии с его уставом (на практике этого не было) стремящийся к большей централизации. В пункте 
«h» ст. 4 говорится о праве Союза вмешаться в дела государства-члена в соответствии с решением Ассамблеи в связи с серьезными обстоятельствами, такими как военные преступления, геноцид и преступления против человечности10. Пункт 1 ст. 11 этого 
Устава предусматривает также: Исполнительный совет принимает свои решения консенсусом, или при 
недостижении такового большинством в две трети 
от числа государств — членов Союза (процедурные 
вопросы решаются простым большинством). Такая 
норма уже обязывает меньшинство. В ЕС решения 
тоже принимаются своеобразным квалифицированным большинством, причем голоса, распределенные 
между членами ЕС, учитывают численность населения и удельный вес государств-членов в экономике 
ЕС. Такие решения возлагают обязанности и на государства, представители которых, например, голосовали против. Некоторые слабые меры воздействия 
применяют другие региональные объединения, а Совет Европы устанавливает также стандарты (например, для избирательного права, по другим вопросам 
демократии). Юридически они как будто не обязательны, но Совет проводит мониторинг выполнения 
их государствами, указывает государствам на неис
10  URL: http://docs.cntd.ru/document/901880996 (дата обращения: 09.03.2015).

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2019. № 3
9

полнение стандартов. Есть и иные подобные формы 
и методы деятельности таких объединений. Может 
оказываться и обычное политическое давление на некоторые государства. В редчайших случаях использовались вооруженные формы. В марте 2015 г. Совет сотрудничества государств Персидского залива 
(в него входят страны мусульманского фундаментализма, где монархические семьи принадлежат к суннитам) предпринял вооруженные действия против 
одной из сект шиитского меньшинства — хуситов, 
вооруженным путем захвативших власть в Йемене. 
Эти обстоятельства, а не только юридические нормы, важно учитывать, определяя публично-правовую форму таких организаций.
Для осуществления своих целей региональные 
объединения создают систему органов. Это ежегодная консультативная ассамблея представителей государств-членов, постоянный комитет, исполнительный совет, постоянный совет, совет министров, консультативное совещание министров иностранных 
дел, в которых обычно, но не всегда, на равных началах (чаще по одному человеку в некоторых основных органах) представлены все государства-участники. Создаются координационные комиссии по различным вопросам экономики и культуры, генеральный секретариат, иногда создается суд сообщества 
(Африканский союз, Суд ЕС) и иные органы.
Политические задачи и политические аспекты деятельности всех региональных международных организаций, специфические задачи некоторых из них, 
обязывающие нормы уставов, система органов, их решения и акты, иногда в чем-то подобные правовым 
актам, возможность некоторого принуждения со стороны организации (ее органов) по отношению к государствам-членам (пусть даже лишь по некоторым 
вопросам) свидетельствуют, что такие объединения 
вряд ли можно свести только к экономической интеграции. В них возникают, иногда очень слабые, зародыши своеобразной надгосударственной (по терминологии западных языков — наднациональной) 
публичной власти11. В ЕС это уже не зародыши, а 
более существенные элементы именно такой власти. 
Более того, такое региональное объединение государств, как ЕС, имеет свою незавершенную публичную власть. Она первоначально возникла потому, что 
государства-члены в соответствии со своими конституциями передали ЕС, как иногда говорится в них, 

11  Слова «нация», «национальный» в русском языке понимаются в плане этнической характеристики. В английском и 
романских языках слова “nation”, “national” такой характеристики не имеют, а понимаются как «государство», «государственный» (нередко используется термин «нация-государство»). Организация Объединенных Наций — это организация не наций, а государств. Это различие важно учитывать, 
когда мы говорим о наднациональной публичной власти и 
наднациональном праве.

«некоторые государственные полномочия», «суверенные права». Власть объединения ограничена такими переданными правами. Подробнее рассмотрим 
этот вопрос ниже.
В интеграционных политических объединениях государств (как ЕС) названные выше давно известные общие положения приобретают некоторые 
особенности. В условиях современной глобализации, которая имеет и положительные, и отрицательные стороны, иногда ломая быт и культуру народов, 
происходящих интеграционных процессов вопросы о государственном суверенитете приобретают 
особую остроту. Начавшаяся экономическая интеграция государств по мере развития иногда приобретает политический характер. Наиболее отчетливым примером может служить история Европейского Союза, который из экономического объединения 
угля и стали шести стран (1951 г.) превратился в Европейское экономическое сообщество (1957 г.), затем в Европейское сообщество без ограничения в 
названии экономикой, а потом в Европейский Союз (1992 г.), в связи с чем впервые были осуществлены изменения в положениях о государственном 
суверенитете в конституциях государств, входящих в состав EC. Без таких изменений, относящихся к государственным полномочиям, государства не 
могли стать членами ЕС. Это были уже политические сдвиги, для чего найдены новые конституционные формулировки (как мы увидим далее, не всегда удачные), явившиеся результатом первоначальных изменений в экономике.
Процессы перерастания элементов экономической интеграции в политическую имеют место и в 
некоторых других экономических объединениях (например, в связи созданием Союза африканских государств вместо экономического союза, преобразованием ЕврАзЭС в ЕАЭС). Есть и проект создания 
Евразийского Союза. Однако нигде в других интеграционных объединениях пока не возникал вопрос об 
изменении положений конституций о государственном суверенитете. Поэтому мы рассматриваем новые 
конституционные нормы и новые научные идеи о государственном суверенитете на опыте ЕС и предшествующем ему опыте создания СССР, где задолго до 
ЕС решались некоторые отчасти подобные проблемы. Разумеется, процессы создания СССР и ЕС были неодинаковы, а сами эти объединения имели качественно разный характер, речь идет лишь о поисках 
новых конституционных формулировок в условиях 
объединений государств в новое устойчивое образование, а не просто при заключении некоего союза между ними.
В настоящее время ЕС объединяет 28 государств 
Европы (вопрос о выходе Великобритании из состава 
ЕС почти решен, но заявки на вступление в ЕС подали некоторые другие европейские государства). Совокупная территория ЕС составляет 4 475 757 кв. км, 

Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2019, no. 3
10

что приблизительно вдвое меньше площади Китая 
или США, население ЕС — 512 млн человек (третье 
место после Китая и Индии). ЕС занимает второе место по ВВП после США.
ЕС — достаточно централизованная территориальная организация, где фактически сложилась общая граница. Границы отдельных государств — 
членов ЕС одно время фактически упразднялись, 
пересечение их было свободно, но теперь в связи с 
наплывом мигрантов из стран Востока они восстанавливаются. В 2016 г., не полагаясь на пограничные службы государств-членов, для предотвращения массовой нелегальной миграции из стран Востока ЕС создал свою пограничную и морскую береговую охрану. В 2015—2018 гг. неоднократно 
поднимался вопрос о создании собственной армии 
ЕС, а президент Франции выступал с предложением создать правительство ЕС. В Европейском Союзе 
действуют акты конституционного значения (учредительные документы) в форме договоров (Договор 
о Европейском Союзе 1992 г. и Договор 1957 г. о 
функционировании Европейского Союза). Оба акта действуют в редакции Лиссабонского договора 
2007 г.12 По сути, они выполняют роль комбинированной конституции.
В ЕС существует единое европейское гражданство 
(в дополнение к гражданству государств-членов). ЕС 
имеет свои флаг, герб, гимн, послов в других государствах (но не государствах-членах), в том числе в 
России. У него единая валюта (евро) (хотя в зону евро входят только 19 из 28 государств).
Рассмотрим структуру органов ЕС, их полномочия, а затем поговорим о суверенитете ЕС и входящих в него государств-членов.
В ЕС создана целостная система органов. Семь 
важнейших органов ЕС13 принимают в рамках норм 
учредительных договоров обязывающие решения 
(в том числе индивидуального характера для государств-членов, например, решения принимались в 
отношении Польши в 2018 г.), а некоторые из них 

12  Проект Европейской конституции, принятый саммитом 
глав государств и правительств стран ЕС в 2004 г., не был принят некоторыми членами ЕС и не вступил в силу (по учредительным документам для их изменения требуется согласие 
всех государств-членов).
13  В ЕС различаются институты-органы и множество иных 
органов. В настоящее время к институтам отнесены: Европейский совет (конференция, саммит, конвент) глав государств 
и правительств государств — членов ЕС, Европейский парламент, Совет Европейского Союза (он состоит из представителей государств-членов с разным количеством голосов у 
каждого представителя), Европейская Комиссия (Комиссия 
ЕС, исполнительный орган, в чем-то подобный правительству, он тоже состоит из представителей государств-членов, 
но у каждого один голос), Счетная палата, Суд (Европы), Европейский центральный банк.

(саммит глав государств и правительств14, Европарламент и Европейский совет) принимают и нормативные правовые акты (регламенты, директивы и др.). 
Поскольку такие акты действуют непосредственно 
на всей территории ЕС, т. е. в государствах-членах, и 
регулируют определенные стороны поведения физических и юридических лиц в этих государствах (например, по гражданскому, но не уголовному праву), 
то публичная власть ЕС в определенной мере непосредственно распространяется на всех лиц в пределах ЕС. Она действует наряду с государственной властью государств-членов в их границах. Однако полномочия как публичной, так и государственной власти ограничены: первой — рамками учредительных 
договоров, которые приняли все государства — члены ЕС и в рамках только тех государственных полномочий, которые были переданы ЕС государствами-членами, второй — положениями конституций 
стран о передаче власти. Поэтому решения вопросов о власти и государственном суверенитете имеют свои особенности.
В ЕС нет понятия «законодательная власть ЕС». 
Нормотворческая власть ЕС реализуется, как правило, Советом Европейского Союза (Советом ЕС) совместно с другим органом — Европейским парламентом. Совет ЕС играет в этом содружестве основную 
роль. В Совет ЕС входят 28 членов от правительств 
стран — членов Европейского Союза (пока и от Великобритании), по одному от каждого государствачлена, но при принятии решений они имеют неодинаковое число голосов (от 29 до трех). Всего в Совете ЕС 345 голосов. Путем согласований голоса распределены в зависимости от численности населения 
государства, его экономической роли, политического влияния (если Brexit произойдет, распределение 
несколько изменится, но несущественно, сохранится 
и принципиальный подход). В настоящее время, например, четыре крупнейших государства-члена (Великобритания, Германия, Италия, Франция) имеют 
по 29 голосов, Бельгия, Чехия, Греция, Венгрия, Португалия — по 12, Словения — 4, Мальта — 3 голоса. 
Самые крупные государства имеют почти в десять 
раз больше голосов, чем самые мелкие, что сказывается, конечно, на принятии решений в Совете ЕС.
Ущемлен ли со стороны ЕС таким неравенством 
чей-то государственный суверенитет? Вряд ли. Государства сами «просились» в ЕС, согласились с предложениями большинства членов ЕС на такие усло
14  Саммит (конференция) глав государств и правительств 
членов ЕС принимает только принципиальные решения. 
В 2004 г. принята Европейская конституция, а затем (поскольку конституция не была одобрена всеми членами ЕС) заменивший и во многом дублировавший ее Лиссабонский договор, где были удалены все упоминания о конституции. Как 
видим, к понятию конституции в отличие от некоторых российских авторов в ЕС относятся более строго.

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2019. № 3
11

вия. Приведенные данные являются результатом 
учета экономической и политической роли различных государств в современном мире. Это объективный фактор, субъективными являются установленные числа. Но все-таки указанные факты неравенства существуют. Они нуждаются в оценке, но, на 
наш взгляд, такая оценка находится в иной плоскости, чем ограничение суверенитета извне.
Указанный учет реальной роли, значимости государств — членов ЕС в международных политических, экономических, иных отношениях при формировании некоторых общих (в других странах — 
общегосударственных) органов не является чем-то 
новым в конституционном праве. Этот принцип используется в некоторых федерациях. Во многих странах субъекты федераций представлены равным числом членов в верхней плате парламента (в США, теперь в России), но, например, в федерациях Германии 
или Индии — разным. Вспомним о неравном представительстве в общегосударственном органе — Совете национальностей СССР по Конституции 1936 г. 
(от 1 до 25 представителей). Значимость субъектов 
федераций учитывалась в числе представителей в федеральных органах.
Указанный выше подход находит продолжение в 
других нормах учредительных документов ЕС. В соответствии с Лиссабонским договором решения в Совете ЕС принимаются специфическим квалифицированным большинством: необходимо как минимум 
55% голосов членов Совета ЕС при условии, что «за» 
голосовали не менее 15 государств — членов ЕС, которые представляют как минимум 65% населения 
ЕС. Блокирующим меньшинством, препятствующим принятию решения, являются четыре государства — члена ЕС независимо от числа их голосов. 
При их совместных или отдельных возражениях решение не принимается.
Европейский парламент отдельно принимать нормативные акты ЕС не вправе, он принимает их только вместе с Советом ЕС (но в раздельных заседаниях). Европарламент избирается прямыми выборами в 
каждом государстве — члене ЕС на пять лет в основном в соответствии с численностью его граж дан. При 
распределении числа мандатов от страны также учитываются политические и экономические факторы, 
роль страны в международном сообществе. Парламент, избранный в 2014 г. в соответствии с Лиссабонским договором, включает 751 члена. Самое большое 
представительство имеют немцы — 96 мандатов. 
Французы представлены 74 членами, поляки — 51, 
румыны — 32; Австрия имеет 18 мандатов, Болгария — 17, Дания — 13, Ирландия — 11, Словения — 
8, Эстония — 6 мандатов и т. д. Таким образом, в 
данном случае крупные страны тоже имеют в 10 с 
лишним раз более мандатов, чем самые мелкие, но 
для мелких стран есть определенные привилегии: если бы число мандатов от страны определялось толь
ко в зависимости от численности населения, то, например, Мальта не получила бы ни одного мандата.
Решения в Европарламенте принимаются абсолютным большинством голосов. Блокирующего 
меньшинства в данном случае нет.
Названными тремя институтами ЕС приняты десятки тысяч актов, причем решения принимаются не 
только единогласно или консенсусом, но также, как 
сказано, специфическим большинством голосов, кроме конвента глав государств и правительств. Последний правовые акты почти не принимает, кроме учредительных документов и поправок к ним, которые 
нуждаются в согласии всех государств — членов ЕС.
Считается, что в результате принятых ЕС правовых актов наряду с международным правом в отношениях между государствами-членами и ЕС создано также особое усеченное наднациональное право 
(оно не включает, например, уголовное право) по регулированию общественных отношений внутри государств-членов. Правовые акты ЕС действуют непосредственно в государствах-членах (без ратификации или имплементации государствами-членами) и 
распространяются на их физических и юридических 
лиц. Более того, они имеют приоритет в отношении 
актов государств-членов, и это тоже выражение власти ЕС (нередко государства-члены просто инкорпорируют акты ЕС сотнями и даже тысячами страниц 
без всяких изменений в свое законодательство). По 
существу, именно ЕС, например, создал общее для 
всех обязательственное право (регламенты о договорных и недоговорных обязательствах от 11 июля 
2007 г. № 864/2007 и от 17 июня 2008 г. № 593/2008).
За невыполнение решений некоторых институтов 
ЕС возможны санкции. Например, ЕС распределяет квоты по государствам-членам по приему нелегальных иммигрантов (с согласия стран, часто вынужденного), и в 2016 г. его институты собирались 
вводить штрафы за невыполнение квот (до 250 тыс. 
евро за каждого непринятого иммигранта)15. Правда, 
это не было осуществлено.
Принятие решения большинством в Совете ЕС и 
его непосредственное действие в государствах-членах, грозящие санкции, хотя и добровольное, но необходимое изменение конституций государств-членов (без этого нет доступа в ЕС) — это формы публичного принуждения со стороны ЕС не только 
государств-членов, но в какой-то мере также их физических и юридических лиц. Однако ЕС не имеет 
своих органов принуждения к выполнению его нормативных и иных актов в государствах-членах. Акты ЕС в своих государствах должны выполнять органы государств-членов. Это обязаны делать также 

15  URL: http://www.kp.ru/online/news/2398279/. На практике 
вопрос о применении санкций, как в настоящее время в отношении Польши, очень сложен. Но все-таки возможность их 
применения существует.

Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2019, no. 3
12

физические и юридические лица государств-членов, 
за чем следят их органы.
Существование власти ЕС признается в западной 
литературе, но суверенитет ЕС в современной науке 
этих стран отвергается, и в документах ЕС утверждений о суверенитете ЕС нет (ранее, хотя и редко, в науке встречались иные утверждения).
О характере власти ЕС в западноевропейских исследованиях не говорится, хотя в учебниках конституционного права теперь почти всегда есть главы о 
ЕС (сошлемся только на известные работы, выдержавшие более десятка изданий16).
В документах ЕС не говорится также, что ЕС — государство, что он обладает государственной властью 
или государственным (либо иным) суверенитетом. 
Однако сказанное выше позволяет сделать вывод, что 
в ЕС наряду с государственной властью членов ЕС 
существует собственная своеобразная публичная (но 
не государственная) власть данного интеграционного объединения. Это публичная власть особого рода, отличающаяся, например, от публичной власти 
субъектов федерации (субъекты федераций, как правило, имеют свои конституции и издают свои законы 
по тем вопросам, которые установлены для них конституциями государств). На наш взгляд, публичная 
власть ЕС отличается от государственной власти и 
иной публичной власти (например, власти субъектов 
федерации) по способу возникновения, юридическому оформлению, характеру, возможностям и пределам, видам и полномочиям органов (институтов), которые принимают обязывающие решения, способам 
ее реализации на «местах» (в государствах-членах). 
Условно ее можно назвать интеграционной публичной властью устойчивого объединения государств. 
ЕС — своеобразная разновидность публично-правового образования, которое можно определить как 
меж дународное интеграционное государствоподобное образование.
Публичная власть ЕС возникла особым путем, на 
основе договоров суверенных государств, в результате добровольной передачи ЕС некоторых государственных полномочий, суверенных прав государствами-членами при вступлении в ЕС. Это произошло без признания ЕС суверенным государством в 
отличие от того, как это было при создании СССР в 
1922 г. Публичная власть ЕС может осуществляться 
только в рамках переданных государственных полномочий, она ограничена ими. Поэтому ЕС не может 
обладать государственным суверенитетом, поскольку суверенитет, как говорилось, не может быть частичным. Не все органы ЕС могут осуществлять пуб
16  См.: Bradley A.W., Ewing K.D. Constitutional and Administrative Law. 15th ed. London, 2011; Gicquel J., Gicquel J.-E. 
Droit constitutionnel et institutions politiques. 25e éd. Paris, 2011; 
Katz A. Staatsrecht. Grundkurs im öffentlichen Recht. 18. Aufl. 
München, 2010. 

личную власть от имени ЕС. Это право только институтов, а правовые акты, на практике в основном 
в форме регламентов, принимают только некоторые 
из них (они названы выше). Положения регламентов 
осуществляют не органы ЕС (таких органов-делегатов в государствах-членах нет), а органы самих членов ЕС под угрозой санкций ЕС.
Не будучи государственной, власть ЕС вместе с 
тем имеет элементы государственности, что естественно: она появилась от государств путем заключения ими договора и передачи некоторых суверенных 
прав и государственных полномочий, но в отличие 
от государственной власти она не имеет универсального характера и ограничена пределами переданных 
полномочий.
По вопросу о форме организации такой власти 
(публично-правовой форме ЕС) в научной литературе выражены различные взгляды. Российский исследователь Л. М. Энтин характеризует ЕС согласно документам ЕС как «юридическое лицо», «самобытное и автономное интеграционное объединение, 
не идентичное ни национальному государству, ни 
обычной международной организации»17. Согласно 
немецким учебникам «ЕС в принципе есть союз суверенных государств, народноправовое устойчивое 
верховенство», но «ограниченное и контролируемое»18. Французские политологи Ж. и Ж.-Э. Жиккели характеризуют ЕС как «федеративное государство в процессе становления»19. Прежние характеристики западной литературы, определявшие ЕС 
как конфедерацию или федерацию, в последние годы не используются.
Все имеющиеся характеристики публично-правовой формы ЕС и в российской, и в западной литературе описательны и довольно неопределенны. 
На наш взгляд, по юридической форме ЕС сочетает признаки международной организации и территориального публично-правового образования с ограниченной государствоподобной публичной властью. 
Форму ЕС можно было бы охарактеризовать как региональное (европейское) международное государствоподобное несуверенное территориальное публично-правовое образование.
Таким образом, вопрос о государственном суверенитете не только в ЕС, но и в государствах — членах ЕС (в частности, в связи в передачей некоторых 
суверенных прав) имеет особый характер. Более того, опыт ХХ—ХХI вв. свидетельствует, что правовое регулирование и существующее положение в вопросе о суверенитете в территориальных образованиях объединений государств-членов всегда иные, 
отличные от унитарных государств, чего не предви
17  Энтин Л.М. Право Европейского Союза. Новый этап эволюции: 2009—2017 гг. Вып. 5. М., 2009. С. 39—40.
18   Katz A. Op. cit. S. 30.
19  Gicquel J., Gicquel J.-E. Op. cit. Р. 76.