Конституция в произведениях искусства

Е.М. Павленко

Конституция 
в произведениях 
искусства

| И  ДЕЛО |

Москва | 2018

УДК 
ББК 
     П

Об авторе:

Павленко Евгения Михайловна, кандидат юридических наук, доцент 
кафедры государственно-правовых дисциплин отделения «Высшая 
школа правоведения» Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации 

Павленко, Е.М.

Конституция в произведениях искусства / Е.М. Павленко. — М. : 
Конституция в произведениях искусства / Е.М. Павленко. — М. : 

Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2018. — 36 с. (Научные доклады: 
Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2018. — 36 с. (Научные доклады: 
государство и право).
государство и право).

ISBN ----

В научном докладе рассматривается влияние идей конституционализма на материальную и духовную культуру российского общества в контексте его исторического развития. Исследуя артефакты материальной и духовной культуры — книги, 
кинофильмы, памятники, плакаты, почтовые марки, открытки, песни, — автор 
отмечает тот факт, что они являются свидетелями эпохи, а отражение в них Конституции свидетельствует о формировании в обществе определенного уровня конституционного правосознания. Анализируя накопленный опыт прошлого, автор 
задается вопросом: изменилось ли конституционное правосознание российского 
общества с принятием в  году новой Конституции, провозгласившей нашу 
страну правовым государством? Находит ли оно отражение в современной культуре? И приходит к выводу о том, что Россия пока не созрела для устойчивого, не 
вызванного к жизни той или иной политической доктриной, конституционализма, 
который поддерживал бы сам себя с помощью механизмов культуры.

УДК 
ISBN ---- 
           ББК  

© ФГБОУ ВО «Российская академия 
народного хозяйства и государственной службы 
при Президенте Российской Федерации», 

П

И

сторию идей и их влияние на развитие общества интереснее всего проследить по 
тому, какое воплощение они нашли в материальной и духовной культуре. Сама по себе идея 
нематериальна, однако в произведениях литературы, искусства и архитектуры она обретает плоть, 
находит символическую форму своего выражения, 
а значит —  лучше передается от человека к человеку, от эпохи к эпохе. Более того, по конкретным 
проявлениям той или иной идеи в культуре можно 
сделать выводы о том, в какой среде и в какое время эта идея находила наибольший отклик.
Среди фундаментальных идей, оказавших влияние на развитие нашей страны, как и большинства 
других стран мира, важное место занимает идея 
конституционализма. Несмотря на то что первая 
российская Конституция несколько месяцев назад перешагнула почтенный столетний юбилей, 
а в декабре мы отметим четверть века действующей Конституции, все же осуществление идеи 
конституционализма сталкивается у нас с известными трудностями.  С чем связаны эти трудности? 
На этот вопрос помогут ответить артефакты материальной и духовной культуры: книги, кинофильмы, памятники, плакаты, почтовые марки, открытки, песни и т. д.
Понятие конституционализма многоаспектно. 
За ним стоит определенный взгляд не только и не 
столько на устройство государственной власти, но 

Е. М. П

и в первую очередь на место человека в мире. Какова бы ни 
была конституция, она всегда ставит пределы власти, в большей или меньшей степени защищая автономию личности. Более того, поскольку сложно себе представить конституцию без 
как минимум элементов представительной демократии —  то 
есть без гарантий ее неизменности, —  конституционализм 
означает разрыв с идеей «власти от Бога» и частичную или 
полную ее передачу отдельным частям народа (сословиям, 
классам…) либо всему народу. В Российской империи с ее основанном на православной культуре укладом жизни такой подход не мог иметь широкой поддержки.
Но Россия никогда не стояла в стороне от процессов, происходящих в мире, и идея конституционализма постепенно находила признание в образованных слоях российского общества. Сегодня уже сложно выяснить, когда конкретно начался 
этот процесс, однако в изданном в 1802 году под редакцией 
Н. М. Карамзина журнале «Вестник Европы» материалы о конституционном процессе в европейских странах публикуются начиная со второго номера. Неудачная попытка Михаила 
Сперанского осуществить в 1809–1811 годах реформу государственного устройства, сообразуясь с идеями Просвещения, свидетельствует о том, что конституционализм к тому моменту 
уже пустил корни в сознании высшей управленческой элиты. 
После Отечественной войны 1812 года основными причинами 
публикаций по этому вопросу были две. Во-первых, война привлекла внимание к общественно-политическим трансформациям Франции в предшествующие десятилетия, а кроме того, 
к личности Наполеона Бонапарта. Во-вторых, в 1815 году в состав Российской империи вошло Царство Польское, для которого была разработана Конституция (если быть точным, она 
называлась «Конституционная хартия» и, кстати говоря, была 
написана не на польском и даже не на русском, а на французском языке). Существование в рамках самодержавной империи обособленного государственного образования с конституционным устройством (в определенной степени это касалось 
также Великого княжества Финляндского) не могло не вызывать живого интереса как у административно-бюрократической прослойки, так и в среде европейски ориентированного 

К   

дворянства, тем более что вскоре после утверждения Конституции Царства Польского Александр I поручил ее разработчику Н. Н. Новосильцеву подготовить проект аналогичного документа (под названием «Государственная уставная грамота») 
и для Российской империи.
4 сентября 1817 года  князь Иван Долгоруков, долгое время 
служивший вице-губернатором Пензенской, а затем губернатором Владимирской губернии, во время своего путешествия 
в Киев записал в дневнике:

Конституция есть коренной и непреложной закон. Достоинство ее 
главное состоит в том, чтоб оберегать права свободного народа, назнача им предварительно сущность и предел. Это —  конкордат между Царем и подданным, силою которого первый и последний, зная 
свои взаимные отношения, нарушать их не могут. Прекраснейший 
идеал! Посмотрим его в исполнении.
Что такое Царь? —  Человек! Следовательно, имеет страсти и пороки. 
Звание дает ему власть, войска силу, деньги способы. Сими важными рычагами ворочает он Царство с боку на бок. Хочет —  и приказывает; велит —  и движутся. Золотом покупает он согласие, оружием 
усмиряет возражения: что же значат права? Они суть только наименование такого добра, которого народ никогда иметь не может; ибо 
право бывает между равными, никогда между подвластным и властелином. Закон —  книга, по которой назначено мое право; но если 
читает в ней деспот, то толкует его по произволу, и где находит 
себе противоречие, там на штыках заставляет молчать и повиноваться. Царь добрый —  сам конституция и без написанного закона; Царь жестокий не послушается и каменных скрижалей, так как 
язычники некоторые, по словам [апостола] Павла, естеством законное творили, а Христиане многие и на Евангелие не смотрят. Добро 
и зло в народоправлении происходит от нравственности управляющего оными.
Дело в человеке, а не в хартии. Везде писали законы: Солон, Ликург, 
Ярославы, Фридрихи, все ими занимались; но каков был дух у самого Царя, таков был и народ. При Генрихе ІV француз был счастлив, 
при Людвиге XIV любезен и умен, при XVI дурачился и блажил, 
при Наполеоне явился зверь. Законам ли то приписать? Отнюдь! 
Они все те же. Нравы переменялись, и воля Царя давала им угодное ему направление…
Хвалят республики, кричат и превозносят Английскую Конституцию, но и там я вижу то же зло, только в другой оболочке. Не силен 

Е. М. П

Царь, или Штатсгальтер (наместник. —  Е. П.) нарушить закон, парламенты, палаты, могут унять необузданную власть их… Вопрос: есть 
ли неприкосновенное право и там? Посмотрите, совсем нет: ибо известно по натуре вещей, что целое сословие вдруг кричать не может. Хитрый Министр заговорит, и все голоса у него в кармане. Он 
тогда закон, а не Конституция. Не Регент нарушит право народа, 
согласен, но Шеридан, Питт, Кастельри: что они захотят, то и будет. 
Всегда человек хороший сделает добро, человек развратный попустит зло; народу что от того пользы? Не все ли мне равно, сама ли 
Императрица Анна рассудила казнить моего деда, или под именем 
ее Бирон? Но дед мой все без головы, а закон молчит…
Пусть люди пишут Конституции, роются в Римском праве, выворачивают Кодексы Юстиниановы и тысячу тысяч печатают новых Уложений; но если сам Бог не пошлет Владыку по сердцу своему, всуе трудятся редакторы и референдарии! Я с теми мыслями сойду в гроб, 
что нет правления лучше Единодержавия, когда Самодержец —  человек Божий по уму и нраву; но когда он не таков, то все хартии на 
свете обратятся в пустую бумагу, и люди счастливы не будут.

Как известно, в декабре 1825 года была предпринята попытка 
насильственного изменения существовавшего в России строя, 
в том числе и под лозунгами перехода к конституционному 
устройству государства. Эта попытка, предпринятая узким кругом дворян, вошла в историю как восстание декабристов. Хотя 
эту попытку традиционно принято акцентировать и в преподавании истории, и в популярной культуре, не стоит забывать 
слова Ленина: «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа». Идея конституционализма не пользовалась широкой популярностью вне этих слоев. Десятилетие спустя, в 1836 году, известный литератор и педагог того времени 
Иван Кулжинский писал:

Правитель державы, как глава великого тела, естественно должен 
быть один; иначе —  из политического тела выйдет нечто уродливое. Поручая одному свою безопасность и все труды управления, народ непременно должен отказаться от всякого самовластия: ибо без 
подобного самоотвержения и без подобной взаимной обмены обязанностей не может существовать никакое общество, ни в малом, 
ни в большом виде. Кроме этой отрицательной обязанности народ 
обязан еще своему Самодержцу положительным, безусловным повиновением; иначе —  распоряжения власти для общего добра не мо

К   

гут быть приводимы в исполнение… Между Царем и народом находятся законы. Самые лучшие законы нигде с такою скоростью не 
могут быть исполняемы, как в монархическом Государстве. В пособие себе, по исполнению законов и по управлению вообще, Государь сам из своих подданных избирает себе верных слуг и уделяет 
им часть власти, чтоб они действовали его именем, для блага своих 
братий. Вот основные черты Монархии самой естественной и благоразумной!.. Подивитесь же находчивости духа злобы и несогласий! 
Будучи не в состоянии сказать что-либо в пользу республик, которые всем надоели, сей адский дух выдумал в монархиях —  конституции! Все виды конституционного правления, нося в себе семя республики, неестественны, искусственны и служат доказательством 
не большого просвещения, но испорченной нравственности и преступной гордости народов. Вместо теоретических доказательств укажем на Историю и на современные происшествия света. Некоторые 
Государства уже пали от своих конституций, а другие страдают от 
постоянных беспокойств и волнений…

Стоит заметить, что именно в те десятилетия само понятие 
конституции наполнялось в русском сознании конкретным содержанием. Еще в 1830 году «Ручной словарь употребительных технических слов из наук, искусств и художеств…» определял конституцию как «учреждение, устав, собрание коренных 
законов гражданских или духовных, всеобщих или частных, 
составляющих правление какого-либо народа». Именно в таком значении это слово встречается в литературе того периода применительно к истории древних государств, в первую 
очередь античной Греции. Однако уже в 1845 году «Карманный словарь иностранных слов, вошедший в состав русского 
языка» дает понятию конституции значительно более широкое толкование:

Слово это в обширном смысле значит —  государственное устройство, организм государства. В этом значении всякое государство, 
т. е. всякое общество, признающее над собою какую-нибудь власть, 
имеет конституцию. В тесном же смысле под конституцией разумеется такой образ правления, в котором верховная власть разделена 
между монархом и выборными от народа. Последние называются 
представителями или депутатами… а потому и самое конституционное правление носит также название представительного… Этот 
образ правления в западных государствах был следствием сильно

Е. М. П

го развития сословий… Защитники его доказывают, что он основан 
на праве каждого члена общества участвовать в управлении того целого, которого он часть, но на практике это начало не осуществимо 
в больших государствах: везде необходимость заставляет ограничивать число лиц, имеющих право выбирать депутата от провинции 
или от сословия. А так как единственная мера (масштаб), которою 
везде руководствуются, состоит в количестве имущества гражданина, то на практике до сих пор это хваленое правление есть не что 
иное, как аристократия богатства… Защитники конституции забывают, что человеческий характер заключается не в собственности, 
а в личности, и что, признав политическую власть богатых над бедными, они защищают самую страшную деспотию.

Следует понимать, что распространению той или иной идеи 
всегда способствуют или препятствуют объективные и субъективные факторы: доступность и уровень развития системы образования, транспортная и информационная связность 
страны, существующие технологии передачи информации, 
действующие ограничения на ее распространение, степень 
открытости к зарубежным влияниям, особенности общественного устройства и т. п. Все эти факторы в своей совокупности 
до второй половины XIX века не позволяли идее конституционализма проникнуть глубоко в толщу российского общества, 
в особенности в первые годы после европейских революций 
1848–1849 годов.
Существенный толчок в преодолении этих препятствий дали 
реформы Александра II. Необходимость развития капиталистических отношений и освобождение крестьян от крепостной 
зависимости потребовали создания системы массового начального образования, следствием чего стало общее повышение 
уровня грамотности в стране. Активно развивалась коммерческая телеграфная связь, строились железные дороги. Судебная, 
земская и городская реформы вместе с развитием частного 
предпринимательства породили потребность в квалифицированных юридических кадрах, специализирующихся в различных отраслях права. За несколько предшествующих десятилетий сформировался слой разночинцев —  людей свободного 
труда, не связанных табелью о рангах и необходимостью служения государству, из которых впоследствии выросла интелли

К   

генция. В дополнение к вышесказанному общество было «возбуждено» реформами, а следовательно, обсуждение возможных 
путей развития страны обострилось. В первую очередь это касалось начавшейся в 30-е годы XIX века, но долгое время относительно вялотекущей, дискуссии между славянофилами и западниками.
Именно в тот период, который, помимо всего прочего, насытил общенациональный книжный рынок доступными изданиями различных видов и жанров и для разных целевых аудиторий, конституция начинает упоминаться в художественной 
(в том числе переводной), а затем и в массовой познавательной (или, как бы мы выразились сегодня, научно-популярной) 
литературе. Возникает и специализированная юридическая литература, затрагивающая в том числе и вопросы конституционного права различных государств. Среди регулярных публикаций такого рода стоит выделить «Временник Демидовского 
юридического лицея», выпускавшийся в Ярославле с 1872 года.
В те годы активно издаются дневники, мемуары и переписка известных деятелей прошлого, в том числе касающиеся попыток конституционных реформ начала XIX века и восстания 
декабристов.
В 1870 году начал издаваться массовый ежемесячный журнал для семейного чтения «Нива». На протяжении всего периода выпуска этого знаменитого журнала вплоть до 1918 года тематика конституции не покидала его страниц.
Значительно усилила интерес к конституционным проблемам Русско-турецкая война 1877–1878 годов и последовавшее 
за ней в 1879 году принятие Конституции Болгарского княжества, отразившееся как в публицистике, так и в мемуаристике.
Особую роль в осознании российским обществом развития 
идеи конституционализма в историческом контексте сыграл 
выход в 1878 году «Курса русской истории» Василия Ключевского.
Вопрос о конституции постепенно проник и в сатиру. Знаменитая фраза М. Е. Салтыкова-Щедрина «Чего-то хотелось: 
не то конституций, не то севрюжины с хреном…» была впервые опубликована в 1876 году, однако эта тема встречается 
и в его «Истории одного города» (1869–1870), и в «Пошехон

Е. М. П

ских рассказах» (1886). Впрочем, Салтыков-Щедрин в большинстве случаев критикует скорее не саму концепцию конституционализма, а способность чиновничества, не имея собственной 
позиции, гибко подстраиваться под мнение начальства, в том 
числе и в этом щекотливом вопросе. Лишь в «Пестрых письмах» (1886) проявляется ироничное отношение к нему автора: герой письма № 2 Никодим Лукич Передрягин, оказавшись 
против своей воли в медвежьей стране, пишет для нее зимнюю 
Конституцию, состоящую из единственной статьи: «С наступлением зимы всякий да заляжет в берлогу и да сосет лапу».
В сборнике стихотворений И. В. Федорова (Омулевского) 
«Песни жизни», изданном в 1883 году, находим стихотворение 
«Документы», в котором конституция трактуется как разрешение верховной власти делать все, что ей заблагорассудится:

Лев уж искони меж них
Королем считался гласно:
Жрал он подданных своих
Конституции согласно…

Так или иначе, традиционный подход к конституционализму еще долгое время оставался доминирующим. Вот что писал в 1886 году редактор газеты «Московские ведомости» славянофил Михаил Катков:

Говорят, что Россия лишена политической свободы; говорят, что, 
хотя русским подданным и предоставлена законная гражданская 
свобода, но они не имеют прав политических.
Русские подданные имеют нечто более, чем права политические, 
они имеют политические обязанности.
Каждый из русских подданных обязан стоять на страже прав Верховной Власти и заботиться о пользах государства. Каждый не то 
что имеет только право принимать участие в государственной жизни и заботиться о ее пользах, но призывается к тому долгом верноподданного.
Вот наша Конституция. Она вся без параграфов содержится в краткой формуле нашей государственной присяги на верность. Вот 
наши политические гарантии… Надобно только, чтобы мы поняли 
эту Конституцию нашу во всей ее силе и умели бы ею пользоваться 
должным образом в устройстве и ведении наших дел.