Страницы минувшего: отечественная публицистика XIX — начала XX века

ÑÒÐÀÍÈÖÛ ÌÈÍÓÂØÅÃÎ 

Îòå÷åñòâåííàÿ ïóáëèöèñòèêà 
XIX — íà÷àëà XX âåêà

2-е издание, исправленное и дополненное

Москва
2017

УДК 070
ББК 76.01
 
С83

С83
   
Страницы минувшего. Отечественная публицистика XIX — начала 
XX века / Сост. Г. С. Лапшина. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Издательство «Аспект Пресс», 2017. — 288 с.
 
  
ISBN 978–5–7567–0891–2
 
  
В сборнике представлена уникальная подборка публицистических текстов XIX — начала XX века. Впервые в пособии по истории 
русской журналистики отечественная печать показана не только 
как рупор того или иного общественно-политического направления, но и как отражение культурной жизни российского общества. 
На страницах печатных изданий большое место отводилось проблемам культуры, эстетики, педагогики, философским дискуссиям и нравственным исканиям — тому, что занимало умы и волновало души людей. 
 
  
Данное издание второе, исправленное и дополненное по сравнению с выпуском 2006 г. В сборник  введены  материалы, связанные 
с творчеством П. Л. Лаврова, А. Н. Пыпина, М. М. Стасюлевича.
 
  
Книга дает возможность студентам факультетов и отделений 
журналистики, а также всем интересующимся историей отечественной публицистики и культуры в целом полнее представить ее 
многогранность, преемственность и глубину.

 
УДК 070
 
ББК 76.01

ISBN 978–5–7567–0891–2 
© Лапшина Г. С., сост., 2017
 
© ООО Издательство «Аспект Пресс», 
2017

Все учебники издательства «Аспект Пресс» на сайте
www.aspectpress.ru

ÑÎÄÅÐÆÀÍÈÅ

Предисловие .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 6

К. Н. Батюшков 
Прогулка по Москве  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 8

Ф. Н. Глинка 
Письма русского офицера.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 16

В. К. Кюхельбекер 
Европейские письма  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 22

В. Ф. Одоевский 
4338-й год. Петербургские письма .  .  .  .  .  .  .  .  . 28

А. С. Пушкин 
Путешествие из Москвы в Петербург  .  .  .  .  .  .  . 34
 
Письмо П. Я. Чаадаеву.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 39

Н. А. Полевой 
Из переписки  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 41

Н. И. Надеждин 
«Борский», соч. А. Подолинского  .  .  .  .  .  .  .  .  . 47

Н. В. Гоголь 
Выбранные места из переписки 
с друзьями (1847)  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 53

В. Г. Белинский 
Письмо В. П. Боткину от 2–6 декабря 1847 г.  .  . 59
 
Письмо П. В. Анненкову от 15 февраля 1848 г.   . 62

В. П. Боткин 
Итальянская и германская музыка.  .  .  .  .  .  .  .  . 64
 
Об эстетическом значении новой фортепьянной 
школы   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 66

А. В. Дружинин 
А. С. Пушкин и последнее издание 
его сочинений.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 70

А. И. Герцен 
С того берега.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 75

К. Д. Кавелин,  
Программные выступления русских либеральных
Б. Н.Чичерин, 
деятелей в период подготовки александровских 
Н. А. Мельгунов,  
реформ  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 80
И. К. Бабст

Н. Г. Чернышевский 
Из «Библиографии». («Современник», 1856, 
№ 5). Записки о жизни Н. В. Гоголя.  .  .  .  .  .  .  . 97
 
Из «Заметок о журналах». («Современник». 
1856, № 2). <О сочинениях Гоголя> .  .  .  .  .  .  .  . 98
 
Борьба партий во Франции при 
Людовике XVIII и Карле X   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 99

Н. А. Добролюбов 
Черты для характеристики русского 
простонародья.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  101

М. Н. Катков 
К какой принадлежим мы партии?   .  .  .  .  .  .  .  105
 
Об отношениях России к папе 
и его притязаниях в польском вопросе  .  .  .  .  .  108

Н. А. Некрасов 
Черты из характеристики петербургского 
народонаселения. Статья вторая и последняя .  .  113

Г. А. Ларош 
Воспоминания о П. И. Чайковском  .  .  .  .  .  .  .  118

П. И. Чайковский 
Вагнер и его музыка  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  124

В. В. Стасов 
Из статей разных лет .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  126
 
Письмо В. А. Серову от 14 октября 1894 года.  .  128
 
Виктор Михайлович Васнецов и его работы  .  .  129

П. Л. Лавров 
Исторические письма  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  132

М. Е. Салтыков-Щедрин 
Светлов, его взгляды и деятельность 
(«Шаг за шагом»). Роман в трех частях 
Омулевского. СПб., 1871   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  142
 
И. С. Тургенев.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  143
 
Письма к тетеньке  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  145
 
Круглый год  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  147
 
<«Когда страна или общество...»>  .  .  .  .  .  .  .  .  151

Н. К. Михайловский 
Письма постороннего  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  154
 
Политические письма социалиста .  .  .  .  .  .  .  .  156

М. М. Стасюлевич 
Отрывок из письма М. М. Стасюлевича к жене 
от 17 июня 1862 года  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  161

А. Н. Пыпин 
Очерки общественного движения
при Александре I  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  162

Ф. М. Достоевский 
Дневник писателя   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  171

Е. И. Конради 
Исповедь матери  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  181

B. C. Соловьев 
Три силы .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  186
 
Русская идея.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  193
 
Русский национальный идеал   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  200

Л. Н. Толстой 
О переписи в Москве   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  202
 
Так что же нам делать?.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  205
 
О голоде  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  209
 
Царю и его помощникам. Обращение 
Льва Николаевича Толстого   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  211

В. И. Ленин 
Борьба с голодающими  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  214
 
Внутреннее обозрение .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  217

В. Г. Короленко 
О свободе печати  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  220

В. А. Гиляровский 
Человек и собака  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  230
 
Катастрофа на Ходынском поле  .  .  .  .  .  .  .  .  .  235

В. М. Дорошевич 
Герцен  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  238
 
М. Н. Ермолова  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  240
 
Сахалин   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  242

В. В. Розанов 
Уединенное  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  244
 
Эмбрионы  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  247
 
«Бабы» Малявина.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  247
 
Декаденты  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  248

М. Горький 
Поль Верлен и декаденты  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  251

А. С. Суворин 
Дневник  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  257

П. Б. Струве 
Манифест российской социалдемократической рабочей партии  .  .  .  .  .  .  .  .  263
 
Исторический смысл русской революции 
и национальные задачи  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  265

Н. А. Бердяев 
Истоки и смысл русского коммунизма  .  .  .  .  .  272

ПРЕД ИСЛОВИЕ

Настоящее издание содержит оригинальную подборку текстов 
XIX — начала XX в., призванную продемонстрировать яркую палитру 
русских публицистов, многогранность их наследия, энциклопедичность их творчества. Впервые в пособии по истории русской журналистики отечественная печать представлена не только как рупор того 
или иного социально-политического направления, но и как отражение 
культурной жизни российского общества. Проблемы искусства, педагогики, философские дискуссии и нравственные искания — все, что 
занимало умы и волновало души людей, находило немедленный отклик в публицистике, которая, в свою очередь, во многом влияла на 
духовную жизнь России.
Сборник открывается образцами журналистского творчества литераторов начала XIX в. — К. Н. Батюшкова и Ф. Н. Глинки, чьи публикации расширяют представление о жизни и настроениях русского общества до и после вторжения Наполеона. Составитель данного издания 
счел необходимым познакомить читателя со статьями В. П. Боткина 
и Г. А. Лароша по проблемам музыкальной культуры, В. П. Стасова — по 
вопросам культуры художественной, а также с образцами своеобразной 
публицистической фантастики, которая у В. К. Кюхельбекера носила 
характер утопии политической, а у В. Ф. Одоевского — естественнонаучной. В пособие включены образцы публицистики Е. И. Конради, 
педагогические идеи которой были востребованы в пореформенную 
эпоху, а также те отрывки из текстов М. Е. Салтыкова-Щедрина, где 
отразились нравственные искания автора, на что при изучении его 
творчества до сих пор обращалось мало внимания.
 В книге представлена не только публицистика демократов, которая 
отражала в печати интересы крестьянства и составила славу изданиям, 
связанным с именем Н. А. Некрасова и Г. Е. Благосветлова, но опубликованы и отрывки из выступлений идеологов либерализма, серьезной 
общественной силы при подготовке и проведении александровских реформ. В сборнике есть и образцы публицистики самого яркого из выразителей консервативно-охранительной мысли — М. Н. Каткова.
В пособие включены отрывки из «Дневника писателя» Ф. М. Достоевского, тексты B. C. Соловьева, выдержки из публицистических 
произведений Л. Н. Толстого, в том числе из его обширного трактата 
«Так что же нам делать?».
Большое место в печати 1890 — начала 1900-х годов занимала тема 
голода, и, для того чтобы полнее представить себе точку зрения разных 

Предисловие 

 

слоев русской демократической интеллигенции, сопоставить их, в настоящем сборнике публикуются отрывки из выступлений Л. Н. Толстого, В. И. Ленина и В. Г. Короленко, связанные с этой темой.
Читатель найдет в сборнике первый рассказ В. А. Гиляровского, 
а также образцы творчества В. М. Дорошевича. В книгу включены 
отрывки из циклов В. В. Розанова «Уединенное» и «Эмбрионы», которые дают представление о парадоксальности его суждений, а также 
выдержки из его статей о литературе и искусстве, в том числе из статьи 
«Декаденты». Для сопоставления взглядов на декадентство в пособии 
представлена статья М. Горького «Поль Верлен и декаденты». В книге 
публикуются выдержки из писем русских литераторов и публицистов, 
а также отрывки из «Дневника» А. С. Суворина, которые интересны 
и как документ эпохи, и как свидетельство неоднозначности фигуры 
самого Суворина.
Завершается сборник выдержками из книги Н. А. Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма», где своеобразно представлена история отечественной общественной мысли, которая двигала российской 
журналистикой.

* * *
Издание включает в себя тексты, не вошедшие в хрестоматию 
«История русской журналистики» (М., 1991), в сборник «Избранные 
страницы русской журналистики начала XX века» (М., 2001), в учебнометодические комплекты Б. И. Есина «История отечественной журналистики (1703–1917)» (М., 2001) и С. Я. Махониной «История русской 
журналистики начала XX века» (М., 2004). Пособие следует рассматривать не как новую хрестоматию, но как полезное дополнение к существующим.

К. Н. БАТЮШКОВ
К
онстантин Николаевич Батюшков (1787–1855) остался 
в истории прежде всего отечественной поэзии, как предтеча 
Пушкина, воплотивший культ гуманного эпикурейства, обвеявший, по словам Гоголя, русскую поэзию «ароматическими звуками полудня», чтобы «самый стих... исполнился звучащей неги». 
Однако не меньшее влияние на русскую словесность и на русскую 
журналистику оказала проза Батюшкова, которая занимает большое место в творческом наследии литератора. Первой авторской 
книгой Батюшкова, вышедшей при его жизни, стал именно прозаический том «Опытов в стихах и прозе» (1817). Прозаические 
произведения Батюшкова, жанр которых нередко близок к эссе 
или очерковой зарисовке, восприняли присущую его поэзии «легкость», изящество; они являют нам автора как тонкого наблюдателя, умеющего воплотить свои впечатления от жизни и размышления о них в отточенную публицистическую форму. Публикуемый 
ниже (с сокращениями) очерк Батюшкова был написан в 1811 г., 
но найден в его архиве и опубликован в 1869 г.

Прогулка по Мо скве

Ты желаешь от меня описания Москвы, любезнейший друг, — 
вещи совершенно невозможной (для меня, разумеется) по двум весьма 
важным причинам. Первое — потому, что я не в силах удовлетворить 
тво ему любопытству за неимением достаточных сведений исторических.., которые необходимо нужны, ибо здесь на всяком шагу мы 
встречаем памятники веков протекших, но сии памятники безмолвны 
для невежды, а я притворяться ученым не умею. Вторая причина — 
леность, причина весьма важная! Итак, мимоходом, странствуя из 
дома в дом, с гулянья на гулянье, с ужина на ужин, я напишу несколько замечаний о городе и о нравах жителей, не соблюдая ни связи, ни 
порядку, и ты прочтешь оные с удовольствием: они напомнят тебе 
о добром приятеле. <...>
Теперь, на досуге, не хочешь ли со мною прогуляться в Кремль? 
Дорогою я невольно восклицать буду на каждом шагу: это исполинский город, построенный великанами; башня на башне, стена на 
стене, дворец возле дворца! Странное смешение древнего и новейше го зод чества, нищеты и богатства, нравов европейских с нравами и 

Прогулка по Москве 

 

обычаями восточными! Дивное, непостижимое слияние суетности, 
тщеславия и истинной славы и великолепия, невежества и просвещения, людскости и варварства. Не удивляйся, мой друг: Москва есть вывеска или живая картина нашего отечества. Посмотри: здесь, против 
зубчатых башен древнего Китай-города, стоит прелестный дом самой 
новейшей италиянской архитектуры; в этот монастырь, построенный 
при царе Алексее Михайловиче, входит какой-то человек в длинном 
кафтане, с окладистой бородою, а там к булевару кто-то пробирается 
в модном фраке; и я, видя отпечатки древних и новых времен, воспоминая прошедшее, сравнивая оное с настоящим, тихонько говорю 
про себя: «Петр Великий много сделал и ничего не кончил».
Войдем теперь в Кремль. Направо, налево мы увидим величественные здания, с блестящими куполами, с высокими башнями, и все 
это обнесено твердою стеною. Здесь все дышит древностию; все напоминает о царях, о патриархах, о важных происшествиях; здесь каждое 
место ознаменовано печатию веков протекших. Здесь все противное 
тому, что мы видим на Кузнецком мосту, на Тверской, на булеваре 
и проч. Там книжные французские лавки, модные магазины, которых уродливые вывески заслоняют целые домы, часовые мастера, погреба, и, словом, все снаряды моды и роскоши. В Кремле все тихо, 
все имеет какой-то важный и спокойный вид; на Кузнецком мосту 
все в движении <...> А здесь одни монахи, богомольцы, должностные 
люди и несколько часовых. Хочешь ли видеть единственную картину? 
Когда вечернее солнце во всем великолепии склоняется за Воробьевы 
горы, то войди в Кремль и сядь на высокую деревянную лестницу. Вся 
панорама Москвы за рекою! Направо Каменный мост, на котором 
беспрестанно волнуются толпы проходящих, далее — Голицынская 
больница, прекрасное здание дома графини Орловой с тенистыми 
садами, и, наконец, Васильевский огромный замок, примыкающий 
к Воробьевым горам, которые величественно довершают сию картину, — чудесное смешение зелени с домами, цветущих садов с высокими замками древних бояр; чудесная противуположность видов 
городских с сельскими видами. Одним словом, здесь представляется 
взорам картина, достойная величайшей в мире столицы, построенной 
величайшим народом на приятнейшем месте. Тот, кто, стоя в Кремле и холодными глазами смотрев на исполинские башни, на древние 
монастыри, на величественное Замоскворечье, не гордился своим 
отечеством и не благословлял России, для того (и я скажу это смело) 
чуждо все великое, ибо он жалостно ограблен природою при самом 
его рождении; тот поезжай в Германию и живи и умирай в маленьком 



 К. Н. Батюшков

городке, под тенью приходской колокольни с мирными германцами, 
которые, углубясь в мелкие политические расчеты, протянули руки 
и выи для принятия оков гнуснейшего рабства1.
<...> Взглянем еще на Кремль, которого золотые куполы и шпицы колоколен ярко отражают блистание зари вечерней <...> и пойдем потихоньку на Кузнецкий мост, где все в движении, все спешит, 
а куда?— посмотрим.
Эта большая дедовская карета, запряженная шестью чалыми тощими клячами, остановилась у дверей модной лавки. Вот из нее вылезает пожилая женщина в большом чепце, мадам, конечно, француженка, и три молодые девушки. Они входят в лавку — и мы за 
ними. «Дайте нам головных уборов, покажите нам эти шляпки, да по 
христианской совести, госпожа мадам!» И торговка, окинув взорами 
своих гостей, узнает, что они из степи, продает им лежалую старину 
вдвое, втрое дороже обыкновенного. Старушка сердится и покупает.
Зайдем оттуда в конфектный магазин, где жид или гасконец Гоа 
продает мороженое и всякие сласти. Здесь мы видим большое стечение московских франтов в лакированных сапогах, в широких английских фраках, и в очках, и без очков, и растрепанных, и причесанных. 
Этот, конечно, — англичанин: он, разиня рот, смотрит на восковую 
куклу. Нет! он русак и родился в Суздале. Ну, так этот — француз: он 
картавит и говорит с хозяйкой о знакомом ей чревовещателе, который 
в прошлом году забавлял весельчаков парижских. Нет, это старый 
франт, который не езжал далее Макарья и, промотав родовое имение, 
наживает новое картами. Ну, так это — немец, этот бледный высокий 
мужчина, который вошел с прекрасною дамою? Ошибся! И он русский, а только молодость провел в Германии. По крайней ме ре, жена 
его иностранка: она насилу говорит по-русски. Еще раз ошибся! Она 
русская, любезный друг, родилась в приходе Неопалимой Купины2 
и кончит жизнь свою на святой Руси. Отчего же они все хотят прослыть иностранцами, картавят и кривляются? — отчего?.. <...>
Теперь мы видим перед собою иностранные книжные лавки. Их 
множество, и ни одной нельзя назвать богатою в сравнении с петербургскими. Книги дороги, хороших мало, древних писателей почти вовсе нет, но зато есть мадам Жанлис и мадам Севинье — два катехизиса 
молодых девушек — и целые груды французских романов — достойное 

1 В условиях Тильзитского мира Батюшков мог только намеком выразить свое негодование по поводу зависимости германских государств от Наполеона.

2 Храм Неопалимой Купины, построенный в 1680 г., к настоящему времени не сохранился; о нем напоминают лишь названия трех Неопалимовских переулков.

Прогулка по Москве 

 

чтение тупого невежества, бессмыслия и разврата. Множество книг 
мистических, назидательных, казуистских и проч., писанных расстригами-попами (бывшими так называемыми иезуитами) на чердаках парижских в пользу добрых женщин. Их беспрестанно раскупают 
и в Москве, ибо наши модницы не уступают парижским в благочестии 
и с жадностию читают глупые и скучные проповеди, лишь бы только 
они были написаны на языке медоточивого Фенелона, сладостного 
друга почтенной девицы Гион. Но мы, разговаривая, пришли в город. 
Какое стечение народа, какое разнообразие! Это совершенный базар 
восточный! Здесь мы видим грека, татарина, турка в чалме и в туфлях; там сухого француза в башмаках, искусно перескакивающего 
с камня на камень, тут важного персианина, там ямщика, который 
бранится с торговкою, здесь бедного селянина, который устремил оба 
глаза на великолепный цуг, между тем как его товарищ рассматривает народные картины и любуется их замысловатыми надпи сями. Вот 
и целый ряд русских книжных лавок; иные весьма бедны. Кто не бывал в Москве, тот не знает, что можно торговать книгами точно так, 
как рыбой, мехами, овощами и проч., без всяких сведений в словесности; тот не знает, что здесь есть фабрика переводов, фабрика журналов и фабрика романов и что книжные торгаши покупают ученый 
товар, то есть переводы и сочинения, на вес, приговаривая бедным 
авторам: не качество, а количество! не слог, а число листов! Я боюсь 
заглянуть в лавку, ибо, к стыду нашему, думаю, что ни у одного народа нет и никогда не бывало столь безобразной словесности. К счастию, многие книги здесь в Москве родятся и здесь умирают или, по 
крайней мере, на ближайших ярмонках. Теперь мы выходим на Тверской бульвар, который составляет часть обширного вала. Вот жалкое 
гульбище для обширного и многолюдного города, какова Москва; но 
стечение народа, прекрасные утра апрельские и тихие вечера майские привлекают сюда толпы праздных жителей. Хороший тон, мода 
требуют пожертвований: и франт, и кокетка, и старая вестовщица, 
и жирный откупщик скачут в первом часу утра с дальних концов Москвы на Тверской бульвар. Какие странные наряды, какие лица! Здесь 
вы видите приезжего из Молдавии офицера, внука этой придворной 
ветхой красавицы, наследника этого подагрика, которые не могут налюбоваться его пестрым мундиром и невинными шалостями; тут вы 
видите провинциального щеголя, который приехал перенимать моды 
и который, кажется, пожирает глазами счастливца, прискакавшего на 
почтовых с берегов Секваны1 в голубых панталонах и в широком без
1 Батюшков явно иронически называет Сену ее латинским названием.



 К. Н. Батюшков

образном фраке. Здесь красавица ведет за собою толпу обожателей, 
там старая генеральша болтает с своей соседкою, а возле их откупщик, тяжелый и задумчивый, который твердо уверен в том, что бог 
создал одну половину рода человеческого для винокурения, а другую 
для пьянства, идет медленными шагами с прекрасною женою и с карлом. Университетский профессор в епанче... пробирается домой или 
на пыльную кафедру. Шалун напевает водевили и травит прохожих 
своим пуделем, между тем как записной стихотворец читает эпиграмму и ожидает похвалы или приглашения на обед. Вот гулянье, которое 
я посещал всякий день и почти всегда с новым удовольствием. <...> 
На гулянье приезжают одни, чтоб отдыхать от забот, другие — ходить 
и дышать свежим воздухом; женщины приезжают собирать похвалы, 
мужчины — удивляться, и лица всех почти спокойны. Здесь страсти 
засыпают; люди становятся людьми; одно самолюбие не дремлет; оно 
всегда на часах; но и оно имеет здесь привлекательный вид, и оно заставляет улыбнуться старого игрока гораздо приветливее, нежели за 
карточным столом. Наконец, на гулянье все кажутся счастливыми, 
и это меня радует как ребенка, ибо я никогда не любил скучных и заботливых лиц.
Теперь мы опять вышли на улицу. Взгляни направо, потом налево 
и делай сам замечания, ибо увидишь вдруг всю Москву со всеми ее 
противоположностями.
Вот большая карета, которую насилу тянет четверня: в ней чудотворный образ, перед ним монах с большою свечей. Вот старинная 
Москва и остаток древнего обряда прародителей!
Посторонись! Этот ландо нас задавит: в нем сидит щеголь и красавица; лошади, лакей, кучера — все в последнем вкусе. Вот и новая 
Москва, новейшие обычаи!
Взгляни сюда, счастливец! Возле огромных чертогов вот хижина, 
жалкая обитель нищеты и болезней. Здесь целое семейство, изнуренное нуждами, голодом и стужей — дети полунагие, мать за пряслицей, 
отец — старый заслуженный офицер в изорванном майорском камзоле — починивает старые башмаки и ветхий плащ затем, чтоб поутру 
можно было выйти на улицу просить у прохожих кусок хлеба, а оттуда пробраться к человеколюбивому лекарю, который посещает его 
больную дочь. Вот Москва, большой город, жилище роскоши и нищеты. <...>
Я думаю, что ни один город не имеет ниже малейшего сходства с Москвою. Она являет редкие противуположности в строениях 
и нравах жителей. Здесь роскошь и нищета, изобилие и крайняя бед

Прогулка по Москве 

 

ность, набожность и неверие, постоянство дедовских времен и ветреность неимоверная, как враждебные стихии, в вечном несогласии 
и составляют сие чудное, безобразное, исполинское целое, которое 
мы знаем под общим именем: Москва. Но праздность есть нечто общее, исключительно принадлежащее сему городу; она более всего 
приметна в каком-то беспокойном любопытстве жителей, которые 
беспрестанно ищут нового рассеяния. В Москве отдыхают; в других 
городах трудятся менее или более, и потому-то в Москве знают скуку 
со всеми ее мучениями. Здесь хвалятся гостеприимством, но — между 
нами — что значит это слово? Часто — любопытство. В других городах вас узнают с хорошей стороны и приглашают навсегда; в Москве 
сперва пригласят, а после узнают. Музыка прошлой зимы вскружила 
всем головы; вся Москва пела: я думаю, от скуки. Ныне вся Москва 
танцует — от скуки. Здесь все влюблены или стараются влюбляться: я 
бьюсь об заклад, что это делается от скуки. Молодые женщины играют на театре, а старухи ездят по монастырям — от скуки, и это всякому известно. <...> Для жителей московских необходимо нужны новые 
гул янья, новые праздники, новые зрелища и новые лица. <...>
Москва есть большой провинциальный город, единственный, 
несравненный: ибо что значит имя столицы без двора? Москва идет 
сама собою к образованию, ибо на нее почти никакие обстоятельства 
влияния не имеют. Здесь всякий может дурачиться как хочет, жить 
и умереть чудаком. Самый Лондон беднее Москвы по части нравственных авторов, и как они мало чувствуют цену собственной неистощимой руды! Надобно еще заметить, что здесь семейственная жизнь, 
которую можно назвать хранительницею нравов, придает какое-то 
добродушие и откровенность всем поступкам. Это заметил мне англичанин-путешественник, который называл Москву прелестнейшим городом в мире и прощался с нею со слезами.
<...>Ты можешь... воспользоваться прекрасным майским вечером 
на Пресне.
Пруды украшают город и делают прелестное гулянье. Там собираются те, которые не имеют подмосковных, и гуляют до ночи. Посмотрите, как эти мосты и решетки красивы. Жаль, что берега, украшенные столь миловидными домами и зеленым лугом, недовольно 
широки. Большое стечение экипажей со всех концов обширного города, певчие и роговая музыка делают сие гульбище одним из приятнейших. Здесь те же люди, что на булеваре, но с большею свободою. Какое множество прелестных женщин! Москву поистине можно 
назвать Цитерою! Посмотри! Этой малютке четырнадцать лет, и она