Бюллетень Европейского Суда по правам человека, 2018, № 12 (198)

Б Ю Л Л Е Т Е Н Ь  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А  №  1 2  [ 1 9 8 ]  2 0 1 8  
 
              1

К О Л О Н К А  Г Л А В Н О Г О  Р Е Д А К Т О Р А

Уважаемые читатели!

Вот подходит к концу 2018 год. Он был очень непростым: отношения российских 
властей с Советом Европы продолжали ухудшаться на фоне санкций в Парламентской Ассамблее и нежелания европейских политиков ее реформировать. С 
другой стороны, в уходящем году мы все отметили двадцатилетие участия России в страсбургском правозащитном механизме. В нашем специальном издании 
«Россия и Европейская конвенция по правам человека: 20 лет вместе» мы постарались наглядно показать позитивные результаты такого взаимодействия. Это 
очень конкретный и наглядный обзор тех перемен в законодательстве и правоприменительной практике нашей страны, которым мы в значительной степени 
обязаны сотрудничеству с Европейским Судом по правам человека. 
Хотелось бы надеяться, что в новом году здравый смысл возобладает над политическими соображениями, и каждый из нас, и все мы вместе сохраним возможности защиты наших прав и свобод, в том числе и с использованием общеевропейских инструментов.
А пока, уважаемые читатели, мы продолжаем знакомить вас с практикой Европейского Суда и в этом номере представляем обзор постановлений и решений за июнь 
этого года, а также перевод текстов наиболее интересных постановлений Европейского Суда по российским делам. В них затрагиваются вопросы ненадлежащих 
условий содержания под стражей («Степанов и другие против Российской Федерации»), бесчеловечного обращения со стороны сотрудников правоохранительных 
органов и использования признательных показаний, полученных в результате запрещенного обращения («Александр Коновалов против Российской Федерации»), 
права на уважение частной и семейной жизни («Валдгард против Российской 
Федерации»), права за защиту корреспонденции («Иващенко против Российской 
Федерации»), незаконности содержания под стражей в период осуществления процедуры экстрадиции («Буторин против Российской Федерации») и другие. 
Обращаем ваше внимание на публикуемое в этом номере  Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Бузаджи против Республики Молдова». 
В этом деле рассматривалась жалоба заявителя, являвшегося генеральным директором и миноритарным акционером государственной компании,  на заключение под стражу без достаточных мотивов, кроме разумного подозрения в совершении им преступления. 
Кроме того, мы предлагаем вам тексты трех новых рекомендаций Комитета министров Совета Европы: «О соблюдении, защите и осуществлении прав детей 
в цифровой среде»,  «О восстановительном правосудии в вопросах уголовного 
правосудия» и «О надлежащем управлении в области спорта». Последняя затрагивает вопросы коррупции в спорте и призывает государства-участников приложить все усилия для совершенствования законодательств в целях проведения 
эффективного расследования нарушений и в целом проводить политику полного неприятия коррупции в спорте.
В этом номере вы также найдете текст Протокола к Европейской конвенции о защите персональных данных, являющийся, по сути, новой редакцией этого важнейшего международно-правового документа. Нельзя не отметить, что в числе 
первых этот документ подписала Российская Федерация, и надеемся, что он скоро будет ратифицирован и вступит в силу. Саму обновленную Конвенцию протокол мы опубликуем в ближайших выпусках нашего журнала.
Завершает выпуск журнала статья нашего эксперта К.С. Гуляева «Проблема доступности практики Европейского Суда по правам человека на государственных 
языках государств – членов Совета Европы. Опыт Российской Федерации в решении данной проблемы», продолжающая серию материалов по распространению 
практики Европейского Суда.
Следите за нашими публикациями на сайте www.echr.today и на Facebook, а мы 
уже скоро вернемся к вам с январским номером!
С наступающим Новым годом, друзья! 

Главный редактор 
 
   
 
  
               Юрий Берестнев 

«Бюллетень Европейского Суда

по правам человека. Российское 

издание» № 12 (198) 2018 г.

Журнал зарегистрирован 

в Министерстве 

Российской Федерации по делам 

печати, телерадиовещания и средств 

массовых коммуникаций

Свидетельство о регистрации

ПИ №  77-13585 

от 20 сентября 2002 г.

Учредители: 

Ю.Ю. Берестнев, В.А. Власихин, 

Д.Ю. Давыдов, В.Н. Руднев, 

РОО «Московский клуб юристов»

Главный редактор Ю.Ю. Берестнев

Редакция и издатель 

ООО «Развитие правовых систем»

127055 Москва, ул. Сущевская, 

д. 12, стр. 1. Тел.: +7 (499) 350–0015 

E-mail: info@echr.today

Подписано в печать 17.12.2018 г.

Свободная цена

Подписной индекс в каталоге 

«Почта России» 61945

Подписной индекс в каталоге 

Агентства «Роспечать» 85160

Подписной индекс в Объединенном

каталоге «Пресса России» 44897

Отпечатано в ООО «АГС-ПРИНТ» 

115553 г. Москва, Андропова пр-кт, 

д. 22, этаж 9, к. 52

Формат 60 × 84/8, 

гарнитура CharterITC

Усл.-печ. листов  18

Печать офсетная

Тираж 2 100 экз. 

Заказ № 182480

© ООО «Развитие правовых 

систем», 2018 г.

Перепечатка материалов 

«Бюллетеня Европейского Суда 

по правам человека» без разрешения 

ООО «Развитие правовых систем» 

не допускается

В оформлении дизайна издания 

используется символика Совета 

Европы и Европейского Суда 

по правам человека 

© Совет Европы / Архитектура: 

Партнерство Ричарда Роджерса 

(Richard Rogers Partnership) 

(Европейский Суд по правам 

человека)

Б Ю Л Л Е Т Е Н Ь  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А  №  1 1  [ 1 9 7 ]  2 0 1 8

С О Д Е Р Ж А Н И Е

Содержание

Обзоры практики Европейского Суда по правам человека

Аналитический обзор практики Европейского Суда 
по правам человека: июнь 2018 года. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5

Документы Европейского Суда по правам человека
Постановления по жалобам 
против Российской Федерации 1

Ламбин против Российской Федерации. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 35
[Lambin v. Russia] (жалоба № 12668/08)

Постановление от 21 ноября 2017 г.

Заявитель жаловался на то, что ему не были предоставлены необходимые 
время и условия для того, чтобы подготовить свою защиту. Заявитель 
также утверждал, что слушание по его делу в рамках апелляционного 
разбирательства без каких-либо обоснованных причин не проводилось 
публично.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти Российской Федерации нарушили требования пункта 1 статьи 6 
Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство) и подпункта «b» пункта 3 той же статьи Конвенции.

Александр Коновалов против Российской Федерации  . . . . . . . . . . . . 40
[Aleksandr Konovalov v. Russia] (жалоба № 39708/07)

Постановление от 28 ноября 2017 г.

Заявитель жаловался на то, что он подвергся бесчеловечному обращению 
со стороны сотрудников правоохранительных органов, а также на то, что 
его содержание под стражей было незаконным. Кроме того, заявитель 
утверждал, что использование признательных показаний, полученных 
в результате запрещенного обращения, являлось нарушением права 
на справедливое судебное разбирательство.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти 
Российской Федерации нарушили требования статьи 3 (запрещение пыток) в ее материальном и процессуальном аспектах и статьи 5 
Конвенции (право на свободу и личную неприкосновенность), пункта 1 
статьи 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство), 
и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 20  000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Степанов и другие против Российской Федерации  . . . . . . . . . . . . . . . 48
[Stepanov and Others v. Russia] (жалоба № 27015/12 и шесть других)

Постановление от 11 января 2018 г.

Все заявители (семь человек) жаловались на ненадлежащие условия их 
содержания под стражей. Некоторые заявители также жаловались на отсутствие эффективных средств правовой защиты в отношении бесчеловечных условий содержания под стражей.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти 
Российской Федерации нарушили требования статьи 3 Конвенции 
(запрещение пыток) в связи с условиями содержания всех заявителей, 
а также требования статьи 13 Конвенции (право на эффективное внутригосударственное средство правовой защиты) в отношении некоторых 
заявителей, и обязал государство-ответчика выплатить заявителям различные суммы в качестве компенсации материального ущерба, морального вреда и судебных расходов.

1 Переводы И.В. Артамоновой, Ю.Ю. Берестнева, Г.А. Николаева, А.С. Новиковой.

Б Ю Л Л Е Т Е Н Ь  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А  №  1 2  [ 1 9 8 ]  2 0 1 8  
 
              3

С О Д Е Р Ж А Н И Е

Буторин против Российской Федерации . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 52
[Butorin v. Russia] (жалоба № 46637/09)

Постановление от 6 февраля 2018 г.

Заявитель жаловался на незаконность его содержания под стражей 
в течение процедуры экстрадиции и на то, что производство по его делу 
об экстрадиции не было проведено с надлежащей тщательностью. Он 
также утверждал, что отсутствовал судебный контроль за его содержанием под стражей в ожидании экстрадиции.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти 
Российской Федерации нарушили требования пунктов 1 и 4 статьи 5 
Конвенции (право на личную свободу и неприкосновенность), и обязал 
государство-ответчика выплатить заявителю 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Валдгард против Российской Федерации  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 54
[Valdgardt v. Russia] (жалоба № 64031/16)
Постановление от 6 февраля 2018 г.

Заявительница жаловалась на незаконность ее выселения из квартиры, 
в которой она была постоянно зарегистрирована и проживала в течение 
20 лет, поскольку власти считали, что квартира является выморочным 
имуществом, поэтому право собственности на нее должно быть передано 
властям города. Она также утверждала, что суды, рассматривавшие ее 
дело, не приняли во внимание ее статус лица, нуждающегося в жилом 
помещении и включенного в муниципальный список лиц на получение 
жилья.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти 
Российской Федерации нарушили требования статьи 8 Конвенции (право 
на уважение частной и семейной жизни), и обязал государство-ответчика выплатить заявительнице 7  500 евро в качестве компенсации морального вреда.

Иващенко против Российской Федерации  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 58
[Ivashchenko v. Russia] (жалоба № 61064/10)

Постановление от 13 февраля 2018 г.

Заявитель, являвшийся фотожурналистом, жаловался на то, что при возвращении из Абхазии сотрудники таможенного контрольно-пропускного 
пункта Российской Федерации незаконно и без каких-либо обоснованных 
подозрений в совершении им правонарушения изучили и скопировали 
все электронные данные из его ноутбука, включая касавшиеся его личной жизни. 

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти 
Российской Федерации нарушили требования статьи 8 Конвенции (право 
на уважение частной жизни и на защиту корреспонденции), и обязал 
государство-ответчика выплатить заявителю 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Постановления по жалобам против государств – участников 
Конвенции (кроме Российской Федерации)

Бузаджи против Республики Молдова  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 77
[Buzadji v. Republic of Moldova] (жалоба № 23755/07)

Постановление Большой Палаты Европейского Суда от 5 июля 2016 г.

Заявитель, являвшийся генеральным директором государственного предприятия, жаловался на отсутствие относимых и достаточных мотивов 
для его предварительного заключения, кроме наличия разумного подозрения в совершении им преступления.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти 
Республики Молдова нарушили требование пункта 3 статьи 5 Конвенции 

Б Ю Л Л Е Т Е Н Ь  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А  №  1 1  [ 1 9 7 ]  2 0 1 8

С О Д Е Р Ж А Н И Е

(право на свободу и личную неприкосновенность), и обязал государствоответчика выплатить заявителю 3  000 евро в качестве морального вреда.

Официальные документы Совета Европы

Конвенция о защите физических лиц 
при автоматизированной обработке персональных данных (ETS № 108): 
кратко об изменениях. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .99

Протокол о внесении изменений в Конвенцию о защите физических лиц 
при автоматизированной обработке персональных данных (ETS № 223). . . . . . . .102

Рекомендация Комитета министров Совета Европы государствамчленам № CM/Rec(2018)7 «О соблюдении, защите и осуществлении 
прав детей в цифровой среде». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .112

Рекомендация Комитета министров Совета Европы государствамчленам № CM/Rec(2018)8 «О восстановительном правосудии 
в вопросах уголовного правосудия». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .127

Рекомендация Комитета министров Совета Европы государствамчленам № CM/Rec(2018)12 «О надлежащем управлении в области спорта». . . . . .133

Статьи и доклады

К.С. Гуляев. Проблема доступности практики Европейского Суда 
по правам человека на государственных языках государств – 
членов Совета Европы. Опыт Российской Федерации в решении 
данной проблемы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .136

Б Ю Л Л Е Т Е Н Ь  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А  №  1 2  [ 1 9 8 ]  2 0 1 8  
 
              5

А Н А Л И Т И Ч Е С К И Й  О Б З О Р  П Р А К Т И К И  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А :  И Ю Н Ь  2 0 1 8  Г О Д А

Ю.Ю. Берестнев, Е.А. Ловягина

Аннотация. Обзорный анализ постановлений и решений, принятых Европейским Судом 
по правам человека в июне 2018 года, подготовлен с учетом важности содержащихся в соответствующих судебных актах правовых позиций 
для внутригосударственной судебной практики и мнения Секретариата Европейского Суда 
относительно перечня дел, представляющих 
интерес с точки зрения формирования прецедентной практики Европейского Суда по правам человека для всех государств – участников 
Конвенции.
Ключевые слова: Конвенция о защите прав 
человека и основных свобод, Европейский Суд 
по правам человека, прецедентная практика, 
правовые позиции.
Abstract. An overview analysis of judgments 
and decisions issued by the European Court of 
Human Rights in June 2018 has been prepared 
given the importance of legal positions set forth 
in these relevant judicial acts for national court 
practice and taking into account the opinion of the 
Registry of the European Court concerning a list of 
cases of interest in terms of development of caselaw of the European Court of Human Rights for all 
Contracting Parties to the Convention.
Keywords: Convention for the Protection 
of Human Rights and Fundamental Freedoms, 
European Court of Human Rights, case-law, legal 
position.

По жалобам о нарушении 
статьи 2 Конвенции

Вопрос о праве на жизнь, позитивные 
обязательства (материально-правовой 
аспект)

По делу обжалуется применение к пожилому человеку, находившемуся в состоянии алкогольного 
опьянения, техники сдерживания, когда человека 
вынуждают принять сидячее положение и прижать голову к коленям (так называемая техника 
«двойного захвата»), а затем оставили без медицинской помощи на протяжении больше чем одного 
часа. По делу было допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции.

Семаш против Франции
[Semache v. France] (жалоба № 36083/16)

Постановление от 21 июня 2018 г.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

В 2009 году отца заявительницы, которому 
было 69 лет, задержали полицейские за оскорбление сотрудника полиции, также вместе с ним был 
задержан водитель автомобиля, который непредсказуемо ехал по дороге. Оба мужчины находились 
в состоянии алкогольного опьянения. Во время 
доставления в отделение полиции сотрудник полиции обездвижил отца заявительницы, заставив 
его согнуться и прижаться головой к коленям (так 
называемая техника «двойного захвата»).
По прибытии в полицейский комиссариат, примерно в 20.45, отец заявительницы с трудом мог 
стоять, его несколько раз вырвало, и затем он 
упал в лужу своей рвоты, где и остался лежать, со 
скованными наручниками руками, без медицинского осмотра или медицинской помощи. Через 
полчаса было решено отправить отца заявительницы в больницу, но перед этим он 45 минут ждал 
в полицейском фургоне. Когда отца заявительницы привезли в больницу, после 22.00, сотрудники 
полиции отметили, что задержанный давился рвотой. В 22.45 врач диагностировал у отца заявительницы сердечный приступ. Он впал в кому и умер на 
следующее день в 7.30.
В своем заключении 2010 года Национальная 
комиссия по этике и безопасности (CNDS) отметила, что примененная к отцу заявительницы сила 
являлась чрезмерной и что в полицейском комиссариате жертве не была оказана надлежащая 
помощь. В 2012 году рассматривавший дело судья 
вынес постановление о прекращении производства 
по делу, оставленное без изменения в 2014 году 
палатой Апелляционного суда по уголовным делам, 
в частности, на том основании, что судебное расследование не подтвердило выводы Национальной 
комиссии по этике и безопасности и что, согласно 
экспертным заключениям, не было установлено 
наличия причинно-следственной связи между сдавливанием грудной клетки при перевозке задержанного лица и его смертью.

ВОПРОСЫ ПРАВА

(а) Приемлемость жалобы (исчерпание внутригосударственных средств правовой защиты). 
В одном из недавних дел о самоубийстве лица, 
находившегося под стражей под контролем сотрудников полиции, Европейский Суд установил, что 
даже для жалобы, основанной на материальноправовой составляющей статьи 2 Конвенции, факт 
использования в качестве средства правовой защиты жалобы в уголовном процессе и ходатайства 

АНАЛИТИЧЕСКИЙ ОБЗОР ПРАКТИКИ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА 
ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА: ИЮНЬ 2018 ГОДА

Б Ю Л Л Е Т Е Н Ь  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А  №  1 2  [ 1 9 8 ]  2 0 1 8

А Н А Л И Т И Ч Е С К И Й  О Б З О Р  П Р А К Т И К И  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А :  И Ю Н Ь  2 0 1 8  Г О Д А

о присоединении к процессу в качестве третьей 
гражданской стороны, поданных рассматривающему дело судье, не освобождал заявителей от подачи иска, средства, существовавшего как минимум 
с марта 2011 года, для признания ответственности 
государства за ненадлежащее функционирование судебной системы, то есть от использования 
заявителями более гибкой процедуры, обеспечивающей иные перспективы на успех (см. Решение 
Европейского Суда по делу «Бенмуна и другие против Франции» (Benmouna and Others v. France) от 
15 сентября 2015 г., жалоба № 51097/13).
Поскольку заявительница в настоящем деле 
обжаловала действия или бездействие, которые 
могли повлечь за собой уголовную ответственность сотрудников полиции за смерть ее отца, то 
с учетом использования заявительницей вышеуказанного средства правовой защиты и того обстоятельства, что поданная ею уголовная жалоба привела к вынесению ряда судебных решений, можно 
говорить об исчерпании таким образом доступных ей средств правовой защиты. Следовательно, 
ее нельзя упрекнуть в том, что она не подала 
дополнительную жалобу против государства (см., 
в частности, Постановление Европейского Суда 
по делу «Слимани против Франции» (Slimani v. 
France) от 27 июля 2004 г., жалоба № 57671/00, 
и Постановление Европейского Суда по делу «Де 
Дондер и Де Клиппель против Бельгии» (De Donder 
and De Clippel v. Belgium) от 6 декабря 2011 г., 
жалоба № 8595/06).
(b) Существо жалобы – нарушение статьи 2 
Конвенции (материально-правовой аспект). В деле 
затронуты два отдельных вопроса: во-первых, негативное обязательство властей государства-ответчика относительно применения силы сотрудниками полиции, во-вторых, позитивное обязательство 
властей государства-ответчика принять все необходимые меры для защиты жизни лиц, находящихся под их контролем.
(i) Применение силы во время конвоирования 
в отделение полиции. Европейский Суд согласен 
с тем, что применение действий по обездвиживанию отца заявительницы преследовало законную 
цель: в соответствии с подпунктом «а» пункта 2 
статьи 2 Конвенции нейтрализовать задержанного, поскольку его агрессивное состояние представляло угрозу для его безопасности и безопасности 
других перевозимых лиц, а также для лиц, находившихся на дороге, поэтому указанные действия 
были строго пропорциональны рассматриваемой 
угрозе.
Заявительница утверждала, что примененная 
к ее отцу техника сдерживания была непропорциональной сама по себе.
В деле «Сауд против Франции» (Saoud v. France) 
(Постановление Европейского Суда от 9 октября 
2007 г., жалоба № 9375/02) Европейский Суд установил, что имело место нарушение Конвенции 

применительно к различным техникам обездвиживания людей, за исключением одной, которая 
также была связана с оказанием давления на грудную клетку: положить задержанного животом вниз 
на землю, повернув ему голову в сторону. Однако 
Европейский Суд рассматривал применение данной техники в свете не негативного обязательства 
государства, а его позитивного обязательства заботиться о лицах, находящихся под его контролем, 
с целью защиты их жизни.
В настоящем деле Европейский Суд решил применить аналогичный подход. Из материалов дела 
нельзя было точно определить, существовала ли 
прямая причинно-следственная связь между применением рассматриваемой техники удержания 
задержанного и смертью задержанного, которая 
произошла спустя несколько часов.
(ii) Обращение с отцом заявительницы в отделении полиции. Во-первых, сотрудники полиции не 
могли не знать о состоянии жертвы, об обстоятельствах его конвоирования в полицейский комиссариат и о его слабом здоровье.
Во-вторых, опасность для жизни при применении техник удержания, включающих давление на 
грудную клетку, была признана властями Франции 
и была известна сотрудникам полиции, которые 
задерживали и перевозили отца заявительницы, 
особенно ввиду психических или физических недостатков лица или его общей уязвимости:
– после вынесения упоминавшегося выше 
Постановления Европейского Суда по делу «Сауд 
против Франции» в ходе обучения сотрудников 
полиции теперь рекомендовалось (не только 
в отношении техники, использованной в настоящем деле, но и в остальных случаях) помещать 
контролируемое лицо «в безопасное положение 
лежа» с особым надзором за ним;
– что касается техники «двойного захвата», она 
в действительности была запрещена к применению во Франции в отношении выдворяемых иностранцев.
Следовательно, на властях государства-ответчика лежала повышенная обязанность проявлять 
внимание к задерживаемым лицам. Вместо этого отца заявительницы оставили лежать на полу 
в течение 75 минут в собственной рвоте со скованными наручниками руками без незамедлительного 
медицинского осмотра или медицинской помощи.
В решении Апелляционного суда по этому вопросу было только отмечено, что ни один из свидетелей по делу не сообщил о потере сознания отцом 
заявительницы и не проанализировал обращение 
с задержанным, в частности, не проверив, лежал ли 
он на полу в безопасной позиции для удержания.
Таким образом, по-видимому, как также отмечалось в заключении Национальной комиссии по 
этике и безопасности, к ситуации, касающейся 
отца заявительницы, в отделении полиции отнеслись с халатностью.

Б Ю Л Л Е Т Е Н Ь  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А  №  1 2  [ 1 9 8 ]  2 0 1 8  
 
              7

А Н А Л И Т И Ч Е С К И Й  О Б З О Р  П Р А К Т И К И  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А :  И Ю Н Ь  2 0 1 8  Г О Д А

Принимая во внимание особенности дела, 
а именно возраст жертвы, его общее состояние 
и, особенно, нахождение в состоянии алкогольного опьянения, тот факт, что с отцом заявительницы 
грубо обращались во время доставления в отделение полиции и несколько минут держали в потенциально опасной для жизни позе удержания, а также отсутствие медицинской помощи на протяжении 75 минут, Европейский Суд пришел к выводу, 
что власти государства-ответчика не выполнили 
свою позитивную обязанность принять все необходимые меры для защиты жизни отца заявительницы. Данный вывод основан на совокупности всех 
вышеназванных факторов, а не на одном из них.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

По делу было допущено нарушение требований 
статьи 2 Конвенции (принято единогласно).
Европейский Суд также единогласно установил, 
что отсутствовало нарушение процессуального 
аспекта статьи 2 Конвенции.

КОМПЕНСАЦИЯ

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявительнице 30 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Вопрос о праве на жизнь, позитивные 
обязательства (материально-правовой 
аспект)

По делу обжалуется отсутствие незамедлительного уведомления родителей об отсутствии в школе 
подростка, впоследствии утонувшего из-за собственного неосторожного поведения. Жалоба объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу.

Эрканкан против Турции
[Ercankan v. Turkey] (жалоба № 44312/12)

Решение от 15 мая 2018 г.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

Пятнадцатилетний сын заявителей вместе 
с двумя другими школьниками пропустил занятия 
в школе, чтобы искупаться в запруде у ближайшей 
плотины. Он перелез через металлические ограждения моста над рекой, прыгнул в воду и утонул.
Его отец подал две жалобы в порядке уголовного производства, во-первых, против некоторых 
учителей школы, обвиняя их в том, что они незамедлительно не сообщили ему об отсутствии сына 
в школе, и, во-вторых, против соответствующих 
властей, утверждая, что они не приняли достаточных мер по обеспечению безопасности с целью 

предотвратить доступ посторонних лиц на плотину. Прокурор принял решение не выдвигать обвинений ни против учителей, ни против должностных лиц государственных органов. Жалоба на это 
решение прокурора была отклонена.

ВОПРОСЫ ПРАВА

По поводу соблюдения статьи 2 Конвенции. 
(а) Предполагаемая неэффективность судебной системы в отношении реакции на смерть сына заявителя. В действиях органов прокуратуры не было 
произвола или иных недостатков, которые поставили бы под сомнение эффективность их работы. 
Хотя настоящее дело не касалось умышленного 
нарушения права на жизнь, заявители не предъявили гражданских или административных жалоб 
в дополнение к уголовным, которые они подали 
против соответствующих органов государственной власти. Однако указанные средства правовой 
защиты могли бы предоставить им возмещение 
независимо от итогов уголовного процесса.
(b) Предполагаемое необеспечение властями государства-ответчика права сына заявителей на 
жизнь. Хотя в рассматриваемое время не существовало специальных нормативных актов, соответствующие власти приняли необходимые меры, которые от них можно было бы разумно ожидать при 
имевшихся обстоятельствах, чтобы предотвратить 
доступ посторонних лиц к плотине и оросительному 
каналу и предупредить об опасности купания в этих 
местах. Предупреждающие знаки были размещены вдоль реки и на обеих сторонах моста, где произошел инцидент. Более того, мост на въезде и по 
бокам был закрыт металлическими ограждениями, 
а плотина окружена забором из проволоки, чтобы предотвратить доступ посторонних лиц. Вдоль 
отрезков канала, которые прилегали к общественным дорогам, а также для безопасности были установлены бетонные ограждения. Отметив, в частности, что сын заявителей упал в воду не случайно, 
а умышленно проигнорировав меры безопасности, 
не было причин не соглашаться с выводами прокурора о том, что сын заявителей погиб в результате 
собственного неосторожного поведения и что власти не могли нести ответственность за его смерть.
Жалоба заявителей на действия школьной администрации не касалась недостатков нормативной базы, связанной с обеспечением безопасности 
обучающихся в школе лиц. Трагическое событие 
произошло за пределами школы, то есть когда 
сын заявителей фактически находился вне сферы 
контроля школьной администрации. Чтобы возложить на сотрудников школы строгую обязанность 
незамедлительно информировать родителей учащегося об отсутствии последнего в школе, должна 
была быть продемонстрирована особая степень 
уязвимости несовершеннолетнего, например, его 
юный возраст. Европейский Суд не исключал того, 

Б Ю Л Л Е Т Е Н Ь  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А  №  1 2  [ 1 9 8 ]  2 0 1 8

А Н А Л И Т И Ч Е С К И Й  О Б З О Р  П Р А К Т И К И  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А :  И Ю Н Ь  2 0 1 8  Г О Д А

что могли существовать иные обстоятельства, при 
которых потребностям несовершеннолетнего ученика следовало уделять особое внимание и применять в связи с ними особые меры, например, учитывать его психические или физические недостатки или другие факторы, такие как чрезвычайные 
погодные условия или особые ситуации, угрожающие безопасности граждан, которые могли сделать 
учеников особо уязвимыми за пределами школы, 
независимо от их возраста.
Заявители не продемонстрировали, что их сын 
относился к группе лиц повышенной уязвимости, 
о которой администрация школы знала или должна 
была знать и которая требовала бы от администрации принятия незамедлительных действий при 
установлении факта отсутствия сына заявителей 
в школе. Также заявители не указали на какие-либо 
угрожающие обстоятельства за пределами школы, 
которые подвергали бы их сына незамедлительной 
и реальной опасности. Хотя на момент событий 
сын заявителей юридически считался ребенком 
и поэтому пользовался всеми правами и защитой, 
предоставляемыми детям, необходимый уровень 
защиты в отношении детей следует пересматривать с учетом взросления детей и достижения 
ими совершеннолетия, когда они начинали нести 
повышенную ответственность в соответствии с их 
увеличивающимися возможностями. В отсутствие 
каких-либо особых факторов Европейский Суд счел 
сложным утверждать, что неосуществление администрацией школы действий по незамедлительному уведомлению родителей 15-летнего ученика 
старшей школы об отсутствии их ребенка в классе автоматически означало бы угрозу для безопасности ученика и, таким образом, влекло бы ответственность администрации школы по смыслу 
статьи 2 Конвенции. При таких обстоятельствах 
жалоба заявителей на администрацию школы 
являлась неподтвержденной и необоснованной.

РЕШЕНИЕ

Жалоба объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу (как явно необоснованная).

По жалобам о нарушении 
статьи 6 Конвенции

По жалобам о нарушении пункта 1 
статьи 6 Конвенции (гражданскоправовой аспект)

Вопрос о праве на справедливое 
судебное разбирательство, независимый 
и беспристрастный суд

По делу обжалуется аннулирование вступивших 
в законную силу судебных решений о приватиза
ции государственного предприятия после публичных заявлений президента и премьер-министра. 
По делу было допущено нарушение требований 
статьи 6 Конвенции.

Промышленно-финансовый консорциум 
«Инвестиционно-металлургический союз» 
против Украины
[Industrial Financial Consortium Investment 
Metallurgical Union v. Ukraine] 
(жалоба № 10640/05)

Постановление от 26 июня 2018 г.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

В 2004 году компания-заявительница, украинское совместное предприятие, была основана частными компаниями, принадлежащими 
или контролируемыми одним из лидеров находящейся тогда у власти партии и зятем действовавшего тогда Президента Украины Л.Д. Кучмы. 
В тот же год государство продало металлургический комбинат ОАО «Криворожсталь» (далее – «Криворожсталь»), одно из крупнейших 
в мире сталеплавильных предприятий, компании-заявительнице. Законность продажи была 
обжалована в рамках нескольких судебных процессов в судах общей юрисдикции и в арбитражных судах. В конце 2004 года производство в судах 
общей юрисдикции было завершено, и суды трех 
инстанции признали продажу комбината законной. Производство в арбитражных судах завершилось тем, что Высший Арбитражный суд Украины 
также вынес решение в пользу компании-заявительницы, которое не было обжаловано.
Законность и прозрачность сделки по продаже «Криворожстали» также были поставлены под 
сомнение политической оппозицией в ходе президентских выборов 2004 года. После серии протестов, которые начались сразу после повторного голосования, событий, получивших широкую 
известность как «оранжевая революция», вновь 
избранный Президент Украины В.А. Ющенко 
и премьер-министр Ю.В. Тимошенко сделали 
публичное заявление о том, что приватизация 
«Криворожстали» являлась незаконной и что предприятие будет возвращено государству и впоследствии вновь продано.
В 2005 году вступившие в силу решения судов 
общей юрисдикции были отменены по надзорной жалобе частного лица, который не участвовал 
в основном разбирательстве. Дело было направлено на новое рассмотрение, и в результате производство по нему было прекращено без вынесения 
решения по существу вопроса. Решения, принятые 
арбитражными судами, были отменены по представлению генерального прокурора Украины, действовавшего от имени государства. Производство 

Б Ю Л Л Е Т Е Н Ь  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А  №  1 2  [ 1 9 8 ]  2 0 1 8  
 
              9

А Н А Л И Т И Ч Е С К И Й  О Б З О Р  П Р А К Т И К И  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А :  И Ю Н Ь  2 0 1 8  Г О Д А

по делу было возобновлено и завершилось вынесением решения, в котором рассматриваемая приватизация комбината была признана незаконной. 
Контроль за «Криворожсталью» был возвращен 
государству, которое признало контракт с компанией-заявительницей недействительным, вернуло выплаченные по контракту деньги и продало 
«Криворожсталь» немецкому представительству 
компании «Миттал Стил ГмбХ» (Mittal Steel GmbH) 
по итогам нового конкурса и за более высокую, 
чем в первый раз, цену.

ВОПРОСЫ ПРАВА

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 
Конвенции. (а) Производство в судах общей юрисдикции. Производство в судах общей юрисдикции 
завершилось вынесением окончательного решения 
Верховным судом Украины и впоследствии было 
возобновлено по надзорной жалобе частного лица, 
который не участвовал в основном разбирательстве и, следовательно, согласно действовавшему 
на тот момент на Украине законодательству не 
имел права на подачу указанной жалобы. Жалоба 
представляла собой «мнимую жалобу», а не «осознанное действие по исправлению недостатков 
правосудия» и была основана в основном на доводе, который уже был рассмотрен в ходе основного 
разбирательства и отклонен. В деле отсутствовали 
«существенные и непреодолимые обстоятельства», 
оправдывающие вмешательство в окончательное 
и обязательное к исполнению решение суда, вынесенное в пользу компании-заявительницы.
(b) Производство в арбитражных судах. 
Решение Высшего Арбитражного суда Украины 
не было обжаловано в течение установленного 
законом месячного срока, поэтому решения арбитражных судов прибрели свойство res judicata 1. 
Однако по представлению генерального прокурора Украины, поданному более чем через два 
месяца после истечения указанного срока, судебные решения, о которых идет речь в деле, были 
отменены. Производство по делу было возобновлено с задержкой в четыре месяца, что значительно меньше, чем задержки, рассмотренные 
в деле «Пономарев против Украины» (Ponomaryov 
v. Ukraine) (Постановление Европейского Суда 
от 3 апреля 2008 г., жалоба № 3236/03) и в деле 
«Устименко против Украины» (Ustimenko v. 
Ukraine) (Постановление Европейского Суда от 
29 октября 2015 г., жалоба № 32053/13). Вместе 
с тем это не означало, что в целях пункта 1 статьи 6 
Конвенции Верховный суд Украины пользовался 
неограниченными пределами усмотрения для рассмотрения вопроса о том, возобновлять ли произ
1 Res judicata (лат.) – обязательное к исполнению, наличие по 
конкретному вопросу уже вступившего в законную силу судебного решения (примеч. редактора).

водство по поданному с нарушением срока представлению генерального прокурора Украины.
Во-первых, Генеральная прокуратура Украины 
была уведомлена о первоначальном разбирательстве по делу в начале июля 2004 года, но никто из 
ее представителей не присутствовал на слушаниях, несмотря на соответствующее постановление 
арбитражного суда в этом отношении. Во-вторых, 
представители различных органов государственной власти, которые принимали участие в производстве по делу, не обжаловали решение Высшего 
Арбитражного суда Украины. В своем представлении генеральный прокурор Украины не утверждал, 
что указанные представители не имели бы возможности защищать государственные интересы 
или что между органами государственной власти 
существовали проблемы в сфере передачи информации, которые привели бы к тому, что итог рассмотрения дела не был бы известен заинтересованным участникам процесса. В-третьих, не было 
приведено каких-либо объяснений тому, почему 
представление было подано более чем через месяц 
после того, как генерального прокурора Украины 
предположительно уведомили о данном решении. 
Власти государства-ответчика не утверждали, что 
Высший Арбитражный суд Украины не рассмотрел вышеуказанные важные аспекты. Более того, 
в представлении не содержалось информации, 
которая бы демонстрировала, что нижестоящие 
суды допустили судебную ошибку такого рода, 
которая привела к неправильному отправлению 
правосудия или к существенным недостаткам при 
производстве судебного разбирательства.
В заключение, заявления президента и премьерминистра государства-ответчика относительно 
приватизации «Криворожстали» и последующее 
необоснованное решение Высшего Арбитражного 
суда Украины о пересмотре дела объективно поставили под сомнение независимость и беспристрастность внутригосударственных арбитражных судов.
В итоге отмена судебных решений нарушила 
принцип правовой определенности и обжалуемое 
судебное разбирательство, рассмотренное в целом 
и с учетом заявлений президента и премьер-министра, не отвечало требованиям справедливости по 
смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции.
По поводу соблюдения статьи 1 Протокола № 1 
к Конвенции. Даже при том, что обжалуемая отмена решений внутригосударственных судов не привела напрямую к изменению праву компаниизаявительницы на владение (или действительное 
владение) акциями «Криворожстали», она небезосновательно являлась вмешательством в право компании-заявительницы на указанные активы путем 
создания ситуации правовой неопределенности. 
В любом случае, в отличие от заявителей по делам 
«Агротехсервис против Украины» (Agrotehservis 
v. Ukraine) (Постановление Европейского Суда от 
5 июля 2005 г., жалоба № 6208/00), «Иванова про

Б Ю Л Л Е Т Е Н Ь  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А  №  1 2  [ 1 9 8 ]  2 0 1 8

А Н А Л И Т И Ч Е С К И Й  О Б З О Р  П Р А К Т И К И  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А :  И Ю Н Ь  2 0 1 8  Г О Д А

тив Украины» (Ivanova v. Ukraine) (Постановление 
Европейского Суда от 13 сентября 2005 г. жалоба № 74104/01) и «Тимотиевич против Украины» 
(Timotiyevich v. Ukraine) (Постановление Европейского Суда от 8 ноября 2005 г., жалоба № 63158/00), 
компании-заявительнице была выплачена компенсация за утраченные активы. Хотя она утверждала, 
что сумма компенсации не покрывала сумму причиненного компании ущерба, не было представлено каких-либо доказательств в подтверждение этого довода.
Более того, не каждое процессуальное нарушение при рассмотрении дела судом будет означать 
вмешательство в право на уважение собственности 
в нарушение «принципа законности». В отличие от 
нескольких исключительных случаев, в которых 
Европейский Суд устанавливал нарушение статьи 1 
Протокола № 1 к Конвенции в связи с «явным вмешательством» органов государственной власти 
самого высокого уровня в судебное разбирательство, настоящее дело не было связано с подобного 
рода вмешательством (см. для сравнения Решение 
Европейского Суда по делу «Компания “Совтрансавто холдинг” против Украины» (Sovtransavto Holding v. Ukraine) от 27 сентября 2001 г., жалоба № 48553/99, и Постановление Европейского 
Суда по делу «Агрокомплекс против Украины» 
(Agrokompleks v. Ukraine) от 6 октября 2011 г., 
жалоба № 23465/03). Кроме того, не было приведено каких-либо оснований для вывода о том, что 
обжалуемому производству по делу был нанесен 
такой ущерб, что исход разбирательства больше 
не мог быть принять сторонами или что вынесенные арбитражными судами решения противоречили бы «принципу законности». Компаниязаявительница не продемонстрировала, что ей 
было отказано в возможности эффективно защищать свои имущественные права в ходе повторного разбирательства по делу в арбитражных судах. 
Компания-заявительница не оспаривала довод 
властей государства-ответчика о том, что обжалуемое вмешательство проводилось в общественных интересах, а также она не доказала, что вмешательство осуществлялось с целью возложения 
чрезмерного индивидуального бремени на участников спора.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

По делу не было допущено нарушения требований статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции (принято единогласно).

КОМПЕНСАЦИЯ

Требования в отношении компенсации материального ущерба были отклонены.

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 6 
Конвенции (уголовно-правовой аспект)

Вопрос о справедливости судебного 
разбирательства

По делу обжалуется недостаток судебного контроля за рассмотрением вопроса о защите прав заявителя, утверждавшего о провокации со стороны 
правоохранительных органов. По делу было допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Чохонелидзе против Грузии
[Tchokhonelidze v. Georgia] 
(жалоба № 31536/07)

Постановление от 28 июня 2018 г.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

Сотрудник правоохранительных органов, действовавший «под прикрытием», предупредил 
Департамент конституционной безопасности 
Министерства внутренних дел Грузии о том, что 
заявитель, который в рассматриваемое время 
являлся заместителем главы местной исполнительной власти, потребовал от него взятку в размере 30 000 долларов США в обмен на содействие 
в получении разрешения на строительство. На 
основании санкции суда дальнейшие встречи агента «под прикрытием» с заявителем записывались 
на пленку, а его телефонные разговоры прослушивались. После передачи суммы взятки в помеченных банкнотах заявителя задержали. Впоследствии 
ему было предъявлено обвинение в вымогательстве взятки в крупном размере. Его жалобы на провокацию суды Грузии не рассматривали.

ВОПРОСЫ ПРАВА

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 
Конвенции. Во-первых, Европейский Суд должен был рассмотреть вопрос о том, ограничился 
ли Департамент конституционной безопасности 
Министерства внутренних дел Грузии «расследованием уголовной деятельности пассивным способом», и, во-вторых, если результаты этой проверки 
были неопределенными, оценить процедуру, в рамках которой внутригосударственные суды рассматривали жалобу на провокацию со стороны правоохранительных органов (процессуальная проверка).
В деле отсутствуют какие-либо доказательства 
того, что до рассматриваемого случая заявитель 
совершал преступления, связанные с коррупцией. 
Нижеприведенные факты ставили под сомнение 
законность операции, проведенной сотрудниками 
правоохранительных органов против заявителя. 
Агент «под прикрытием» являлся обычным информатором Департамента конституционной безопа

Б Ю Л Л Е Т Е Н Ь  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А  №  1 2  [ 1 9 8 ]  2 0 1 8  
 
              11

А Н А Л И Т И Ч Е С К И Й  О Б З О Р  П Р А К Т И К И  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А :  И Ю Н Ь  2 0 1 8  Г О Д А

сности Министерства внутренних дел в ряде иных 
уголовных дел, и когда он связался с заявителем, 
то он уже действовал по указаниям этого департамента. Однако не агент предложил взятку, скорее, 
наоборот, заявитель первым потребовал выплаты 
денег. При таких обстоятельствах нельзя определить с достаточной степенью точности, что агент 
сыграл активную и решающую роль в создании 
ситуации, которая способствовала совершению 
рассматриваемого коррупционного преступления. 
Проверка по существу этого вопроса не дала точных результатов.
Что касается процессуальной проверки, законодательство предусматривало возможность исключения из дела доказательств, полученных в результате рассматриваемых следственных действий. 
Вместе с тем, когда заявитель подал в прокуратуру 
жалобу на провокацию со стороны сотрудников 
правоохранительных органов, прокуратура ничего 
не предприняла для опровержения этих утверждений. Это могло быть объяснено объективным 
отсутствием возможности преуспеть в доказывании в связи с отсутствием санкции суда или надзора, поскольку внутригосударственное законодательство не требовало их наличия для проведения 
операций по скрытому наблюдению, как в настоящем деле. Следовательно, внутригосударственное 
законодательство не обеспечивало надлежащего 
регулирования проведения операций по скрытому 
наблюдению.
Суды Грузии, столкнувшись с надлежащим 
образом обоснованными жалобами заявителя, 
не привели в своих решениях ни одного основания для их отклонения. Они также не обеспечили 
присутствие и допрос в суде ключевого свидетеля, 
вероятно, другого агента «под прикрытием», назначенного Департаментом конституционной безопасности Министерства внутренних дел для провокации заявителя. Судебное рассмотрение жалоб на 
провокацию не было осуществлено с надлежащим 
уважением принципа состязательности процесса.
Ввиду отсутствия достаточной законодательной 
основы для проведения операции скрытого наблюдения в отношении заявителя, неспособность агента «под прикрытием» оставаться полностью пассивным, а органов прокуратуры осуществить необходимое доказывание, и учитывая недостаточность 
судебного рассмотрения обоснованных жалоб 
заявителя на провокацию со стороны сотрудников 
правоохранительных органов, проведение уголовного судебного разбирательства в отношении заявителя не соответствовало понятию справедливого 
суда.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

КОМПЕНСАЦИЯ

В порядке применения статьи 41 Конвенции. 
Европейский Суд присудил заявителю 2 500 евро 
в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было 
отклонено.

По жалобе о нарушении подпункта «d» 
пункта 3 статьи 6 Конвенции

Вопрос о допросе свидетелей

По делу обжалуется постановление обвинительного приговора, основанного главным образом на 
показаниях умершей впоследствии жертвы, которую обвиняемые не смогли допросить. По делу 
было допущено нарушение требований статьи 6 
Конвенции.

Димитров и Момин против против Болгарии
[Dimitrov and Momin v. Bulgaria] 
(жалоба № 35132/08)

Постановление от 7 июня 2018 г.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

В 1998 году женщина подала в полицию жалобу 
на то, что накануне двое заявителей ее похитили, 
держали взаперти и применили к ней насильственные действия сексуального характера. Затем она 
несколько раз отказывалась от своих показаний, 
пыталась отозвать свою жалобу и добиться прекращения производства по делу.
В декабре 2000 года, в ходе допроса у судьи, она 
повторила свою первоначальную версию событий.
В апреле 2001 года обоим заявителям были 
предъявлены обвинения. В мае 2001 года их адвокат запросил проведение отдельных очных ставок каждого из заявителей с потерпевшей. В июле 
2001 года прокурор отказал в удовлетворении соответствующего ходатайства. В июне 2001 года 
потерпевшая, которая болела раком, умерла.
В 2007 году оба заявителя были признаны виновными в похищении и удержании потерпевшей, 
угрозах убить ее и в насильственных действиях 
сексуального характера в отношении нее.
В ходе конвенционного производства заявители жаловались на то, что они были осуждены на 
основании показаний, данных потерпевшей в ходе 
предварительного следствия, и что у них не было 
возможности допросить ее ни на одном из этапов 
производства по делу.

ВОПРОСЫ ПРАВА

По поводу соблюдения пункта 1 и подпункта «d» 
пункта 3 статьи 6 Конвенции. (а) Имелась ли «уважительная причина» для непроведения очной став

Б Ю Л Л Е Т Е Н Ь  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А  №  1 2  [ 1 9 8 ]  2 0 1 8

А Н А Л И Т И Ч Е С К И Й  О Б З О Р  П Р А К Т И К И  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А :  И Ю Н Ь  2 0 1 8  Г О Д А

ки между заявителями и потерпевшей. Смерть 
потерпевшей являлась «уважительной причиной» 
для обоснования того, почему она не могла дать 
показания в ходе судебного разбирательства, и для 
приобщения к делу ее показаний, данных до смерти.
Первый заявитель не присутствовал при допросе потерпевшей судьей в декабре 2000 года, несмотря на то, что он был уведомлен о дате допроса. 
Однако отсутствие потерпевшей не являлось его 
отказом от права допросить ее на более позднем 
этапе разбирательства, поскольку у первого заявителя не было адвоката, который объяснил бы ему 
важность допроса для последующего разбирательства дела. Что касается второго заявителя, хотя его 
можно было считать лицом, которому было «предъявлено уголовное обвинение» по смыслу статьи 6 
Конвенции, в отношении него отсутствовало требование уведомлять его о допросах свидетелей, учитывая, что на тот момент он официально не находился под следствием. Таким образом, тот факт, 
что оба заявителя не присутствовали при допросе, 
сам по себе не являлся нарушением пункта 1 и подпункта «d» пункта 3 статьи 6 Конвенции.
Впоследствии адвокат заявителей ходатайствовал о проведении очных ставок между его клиентами и потерпевшей. Данное ходатайство было отклонено прокурором на том основании, что это было 
необязательное следственное действие, которое не 
являлось необходимым для установления фактов 
по делу. Кроме того, хотя с апреля 2000 года следственные органы знали о болезни потерпевшей, 
во время допроса в декабре 2000 года она утверждала, что чувствовала себя хорошо. В отличие от 
Постановления Большой Палаты Европейского 
Суда по делу «Шачашвили против Германии» 
(Schatschaschwili v. Germany) (от 15 декабря 
2015 г., жалоба № 9154/10 1), в настоящем деле 
ничто не указывало на то, что следователь или прокурор знали бы, что потерпевшая не сможет присутствовать в судебном разбирательстве.
В контексте дел, связанных с сексуальным насилием, следственные органы должны быть особенно 
внимательны к потерпевшим, которые находятся 
в уязвимом психологическом положении, особенно в отношении дачи ими показаний и проведения очных ставок с предположительными преступниками. В настоящем деле потерпевшая была 
серьезно больна и во время следствия находилась 
под давлением, вследствие чего она пыталась отозвать свою жалобу и меняла показания. Ввиду этих 
крайне особых обстоятельств следственные органы 
нельзя было обвинить в том, что они не провели 
очную ставку между потерпевшей и заявителями 
на этапе предварительного следствия.
(b) Был ли приговор по делу заявителей основан полностью или главным образом на показа
1 См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 
Специальный выпуск. 2017. № 3 (примеч. редактора).

ниях потерпевшей. Показания потерпевшей являлись решающим доказательством при постановлении приговора по делу заявителей. Однако они 
не были единственными доказательствами вины 
заявителей, поскольку в распоряжении суда второй 
инстанции были показания сотрудника полиции, 
который зарегистрировал жалобу потерпевшей, 
результаты медицинских экспертиз и заключения 
экспертов, а также протокол осмотра места происшествия. Следовательно, приговор по делу заявителей был основан на совокупности доказательств 
по делу, среди которых показания потерпевшей не 
оценивались отдельно от других.
(с) Имелись ли достаточные уравновешивающие факторы, которые обеспечивали бы справедливость судебного разбирательства в целом. Суд 
второй инстанции посвятил бóльшую часть мотивировочной части своего решения показаниям 
потерпевшей и уточнил, что у нее не было причин 
безосновательно обвинять заявителей. Затем суд 
второй инстанции сравнил показания потерпевшей с другими доказательствами по делу и решил, 
что ее показания подтверждаются остальными 
материалами дела и поэтому являются достоверными.
Суд второй инстанции установил, что то обстоятельство, что показания потерпевшей были даны 
спустя два года после произошедших событий, 
никоим образом не повлияло на подробный характер показаний. Тот факт, что потерпевшая изменила свои показания в ходе следствия, объяснялся 
давлением, которое на нее оказывали заявители 
и их знакомые.
Суд второй инстанции рассмотрел и отклонил 
доводы заявителей и их знакомых, выдвинутые 
в ходе допроса с целью дискредитировать потерпевшую.
Следовательно, суд второй инстанции рассмотрел показания потерпевшей тщательно, объективно и полностью. Таким образом, суд подробно обосновал свой вывод о том, что показания в целом 
были достоверными, а также свое последующее 
решение приобщить показание к делу в качестве 
главного доказательства вины заявителей.
В заключение необходимо отметить, что приговор по делу заявителей был основан на совокупности доказательств, среди которых показания 
потерпевшей не являлись изолированными данными. Заявители активно участвовали в рассмотрении их дела с помощью своего адвоката. Суд второй инстанции и Высший кассационный суд рассмотрели и отклонили жалобы заявителей в своих 
решениях, которые были подробно мотивированы 
и не являлись произвольными.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

По делу не было допущено нарушения требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Б Ю Л Л Е Т Е Н Ь  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А  №  1 2  [ 1 9 8 ]  2 0 1 8  
 
              13

А Н А Л И Т И Ч Е С К И Й  О Б З О Р  П Р А К Т И К И  Е В Р О П Е Й С К О Г О  С У Д А  П О  П Р А В А М  Ч Е Л О В Е К А :  И Ю Н Ь  2 0 1 8  Г О Д А

По жалобе о нарушении 
статьи 7 Конвенции

Вопрос о том, что nulla poena sine lege 1

По делу обжалуется обязательная конфискация 
«незаконно застроенных» земель, независимо от 
наличия уголовной ответственности. По делу 
было допущено нарушение требований статьи 7 
Конвенции в отношении компаний-заявительниц 
и не было допущено нарушения статьи 7 Конвенции 
в отношении одного из заявителей.

Компания G.I.E.M. S.r.l. и другие 
против Италии
[G.I.E.M. S.r.l. and Others v. Italy] 
(жалоба № 1828/06 и другие) 2

Постановление Большой Палаты Европейского Суда 
от 28 июня 2018 г.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

Заявителями являются четыре компании-заявительницы и директор четвертой компании (Жиронда) (Gironda).
Согласно законодательству Италии о планировании, если совершено преступление в виде «незаконной застройки земель», уголовный суд обязан, 
независимо от того, осуждены виновные лица или 
нет, конфисковать являющуюся предметом спора 
землю (и сооружения на ней), даже если они находятся в собственности третьей стороны, за исключением случаев, когда приобретатель этого имущества доказал, что действовал добросовестно.
Заявители обжаловали то обстоятельство, что 
к ним применили меры по конфискации имущества, когда еще не было вынесено решения 
уголовного суда (поскольку либо ни одной из компаний, ни одному из их директоров не было еще 
предъявлено обвинение, либо потому, что обвинение было предъявлено только директорам, или 
вследствие истечения сроков давности уголовного 
преследования, как в случае заявителя Жиронды).

ВОПРОСЫ ПРАВА

По поводу соблюдения статьи 7 Конвенции. 
(а) Приемлемость жалобы. Изучение жалобы в свете нижеследующих критериев привело 
Большую Палату Европейского Суда к тому, что 
она согласилась с выводом Европейского Суда по 
делу «Компания “Сюд Фонди С.р.л.” и другие против Италии» (Sud Fondi S.r.l. and Others v. Italy) 

1 Nullum crimen nulla poena sine lege (лат.) – принцип права, согласно которому определять преступление и устанавливать 
наказание за него может только закон (примеч. редактора).

2 См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 
Специальный выпуск. 2018. № 11 (примеч. редактора).

(Решение Европейского Суда от 30 августа 2007 г., 
жалоба № 75909/01): поскольку конфискацию 
можно было рассматривать как «наказание» по 
смыслу статьи 7 Конвенции, эта статья была применима даже в отсутствие уголовного разбирательства по смыслу статьи 6 Конвенции.
Данный вывод не исключал возможность для 
внутригосударственных властей применять «наказание» (в независимом понимании этой концепции) в рамках иных процедур, помимо «уголовных», предусмотренных внутригосударственным 
законодательством.
(i) Была ли конфискация применена на основании постановления обвинительного приговора по 
уголовному делу? Хотя в отношении компаний-заявительниц или их представителей не было вынесено приговора по уголовному делу, тем не менее 
обжалуемая мера по конфискации имущества была 
связана с «уголовным преступлением», основанным на общих положениях закона. В любом случае 
иной вывод в отношении этого критерия сам по 
себе не был бы решающим.
(ii) Классификация конфискации согласно законодательству Италии. Статья 44 Градостроительного кодекса, которая регулировала применение 
конфискации в рассматриваемом деле, была озаглавлена «Уголовные санкции».
(iii) Характер и цель конфискации. Конфискация 
имущества заявителей носила характер наказания 
и имела соответствующую цель, поскольку конфискация являлась обязательной мерой, не требовала 
доказывания наличия реального ущерба или причинения угрозы окружающей среде и, таким образом, могла применяться даже в отсутствие какойлибо деятельности на рассматриваемом земельном 
участке.
(iv) Суровость последствий вследствие применения меры по конфискации имущества. Обжалуемая 
конфискация являлась крайне жесткой и влияющей на права участников мерой. В отношении 
земельных участков, о которых идет речь в деле, 
конфискация применялась не только к участкам, 
где было возведено сооружение (или на которых 
планировалось строительство) либо в отношении 
которой было установлено нецелевое использование, но и ко всем остальным земельным участкам, 
формирующим спорную территорию. Более того, 
не предусматривалась выплата компенсации за 
изъятие имущества.
(v) Порядок назначения и исполнения меры 
по конфискации имущества. Конфискация была 
назначена постановлением уголовного суда. 
Европейский Суд не убежден доводом о том, что 
уголовные суды выполняли функцию «административных органов власти». Задача уголовных судов 
заключалась не просто в проверке того, что на 
земельном участке не проводилось никакого строительства в отсутствие или в нарушение разрешения на застройку, но и уточнении, соответствовало