Кое-что из былого и дум: О русской литературе XIX века

Э
за целую жизнь: Анна Ивановна 
успела ее собрать и написать к ней вступительные слова… Творческая жизнь на самом деле 
куда была больше книги и всех ее текстов: многолетнее устное слово университетского профессора, 
лекции, семинары, ученики. Ученикам и были 
отданы наибольшие силы — но тем самым 
от собственной письменной работы за столом 
они были отняты. Ученикам теперь и приходится 
в последний раз послужить учителю и отдать ему 
поздний долг — представить книгу гуманитарному 
свету. 
С. Г. Бочаров

ММ. В. ЛФилологический факультет

А. И. ЖУРАВЛЕВА
КОЕ-ЧТО ИЗ БЫЛОГО И ДУМ 
(О XIX )

А. И. ЖУРАВЛЕВА

КОЕ-ЧТО ИЗ БЫЛОГО И ДУМ 
(О XIX )

Zhuravleva_COVER_15mm.indd   1
Zhuravleva_COVER_15mm.indd   1
19.05.2013   13:33:38
19.05.2013   13:33:38

ФММ. В. ЛZhuravleva.indd   1
Zhuravleva.indd   1
19.05.2013   23:46:49
19.05.2013   23:46:49

Анна Ивановна Журавлева

Zhuravleva.indd   2
Zhuravleva.indd   2
19.05.2013   23:46:50
19.05.2013   23:46:50

А. И. Журавлева

КОЕ-ЧТО ИЗ БЫЛОГО
И ДУМ

ИМ2013

О XIX Zhuravleva.indd   3
Zhuravleva.indd   3
19.05.2013   23:46:51
19.05.2013   23:46:51

УДК 82
ББК 83.3(2Рос=Рус)1
        Ж91

Печатается по постановлению
редакционно-издательского совета филологическиго факультета 
МГУ имени М. В. Ломоносова

Рецензенты:
д.ф.н. проф. М. С. Макеев, д.ф.н. проф. А. А. Фаустов

ISBN 978-5-211-06558-1

© Г. В. Зыкова, Е. Н. Пенская, правонаследники, 2013
© Филологический факультет МГУ 
     имени М.В.Ломоносова, 2013
© Издательство Московского университета, 2013

Автор фотографии на фронтисписе: 
В. Т. Стигнеев (1970-е гг.)

Журавлева А. И.
Кое-что из былого и дум: О русской литературе XIXвека. – М.: 
Издательство Московского университета, 2013. – 272 с.

ISBN 978-5-211-06558-1

В сборник, составленный автором как итоговый, вошли статьи выдающегося историка русской литературы А. И. Журавлевой, посвященные 
важнейшим для нее темам: творчеству А. Н. Островского, Ап. Григорьева, 
М. Ю. Лермонтова, вопросам эволюции поэтики литературы и ее места 
в культуре. Работы написаны и опубликованы в 1970–2000 е гг., некоторые в соавторстве с поэтом В. Н. Некрасовым.

Ж91

УДК 82
ББК 83.3(2Рос=Рус)1

Zhuravleva_CS5.indd   4
Zhuravleva_CS5.indd   4
20.05.2013   17:04:59
20.05.2013   17:04:59

Содержание

С. Г. Бочаров. О книге Анны Ивановны Журавлевой    . . . . . . . . . . . . . . . . .    7
[Вступление от автора]    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .    9

АГ. СОрганическая критика Аполлона Григорьева    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .   11
Аполлон Григорьев и Розанов о Бухареве     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .   54
Ранние статьи Аполлона Григорьева как источник статьи 
В. В. Виноградова «Школа сентиментального натурализма»   . . . . . .  58

ПСоздание романного героя: «герой времени»    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  62
Щедрин, «хождение в народ» и вибрация фактуры благородного
героя   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  81

Б«Песнь о вещем Олеге» и русская романтическая баллада    . . . . . . . .   87
«Последний поэт»    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  98

НСтихотворение Тютчева «Silentium!» (К проблеме «Тютчев
и Пушкин»)   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 109
Спонтанность. Лирика Лермонтова как новый этап русской
поэзии (Проект работы)   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 119
Повествование и повесть у Лермонтова    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  123
Несколько замечаний о поэме «Тамбовская казначейша»    . . . . . . .  130

Zhuravleva.indd   5
Zhuravleva.indd   5
19.05.2013   23:46:52
19.05.2013   23:46:52

СППроблема народа и художественные искания русской
литературы 1850-х –1860-х годов   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 133
Григорович в русской литературе   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 142
Островский и натуральная школа   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 165
Проблема народа и «Губернские очерки» Салтыкова-Щедрина  . . . . . . 180
Город Глупов и город Калинов   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 185

ОЦерковь и христианские ценности в художественном мире
А. Н. Островского   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 193
Трагедийное в драматургии Островского   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 201
Шиллеровские мотивы в театральной эстетике 
Григорьева – Островского   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 211
Островский и Ибсен: к истокам философско-символической 
драмы   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .217
Островский и Некрасов: художественная продуктивность 
органической народности   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 224
Островский и Шергин   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 234

КПоздний Островский в свете социокультурных проблем эпохи   . . 243
Новое мифотворчество и конец литературоцентризма   . . . . . . . . . . . . . . 253

БА. И. Ж. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 262

Zhuravleva.indd   6
Zhuravleva.indd   6
19.05.2013   23:46:52
19.05.2013   23:46:52

Эза целую жизнь: Анна Ивановна успела ее собрать и написать к ней вступительные слова – но не успела сдать ее в печать. 
Творческая жизнь на самом деле куда была больше книги и всех ее 
текстов: многолетнее устное слово университетского профессора, лекции, семинары, ученики. Ученикам и были отданы наибольшие силы – 
но тем самым от собственной письменной работы за столом они были 
отняты. Ученикам теперь и приходится в последний раз послужить 
учителю и отдать ему поздний долг – представить книгу гуманитарному 
свету.
В книге я нахожу статью, с какой начиналось когда-то мое знакомство с филологией А. И. Журавлевой, – и вспоминаю то впечатление. 
Статья появилась тогда в университетском сборнике-подношении 
Сергею Михайловичу Бонди, и было это в уже давнем 1977-м – монографический разбор тютчевского «Silentium!» – с восклицательным 
тютчевским знаком! Императивные тютчевские двустишия с парадоксальными перебоями метра, поэзия без человека, но с кантовским 
звездным небом как аналогом нравственного закона в душе человека. 
Монографический скрупулезный разбор стихового устройства, но выводящий крупно за рамки стихотворения в общий большой кругозор, 
в судьбу всей русской поэзии. Стихотворение, как будто Пушкиным не 
замеченное, но предъявившее поэзии свой закон – в противоречие 
или в обход уже утвердившейся норме «пушкинского канона» – пушкинского естественного, как живой разговор, четырехстопного ямба. 
В книге, теперь, эта давняя статья читается иначе, она читается в кругозоре книги, о котором сказано во вступительном авторском слове – 
здесь автор ограничивает, а точнее, расширяет любимого своего 
Аполлона Григорьева; над его «наше всё» журналисты вдоволь уже 

О книге 
Анны Ивановны Журавлевой

Zhuravleva.indd   7
Zhuravleva.indd   7
19.05.2013   23:46:52
19.05.2013   23:46:52

О АИЖпоглумились в последний пушкинский юбилей – только никак не автор этой книги; просто она взглянула пошире за границами «нашего 
всё» – и объявила «непушкинское в русской литературе» одной из тем, 
просекающих книгу.
Рядом с Тютчевым Лермонтов, «новый этап поэзии», московская 
философская культура (как и Тютчев), поэтически сказывающаяся 
в дискретности лирического потока, спонтанности переживания, поэтике жанровых сгустков, и – хотелось бы, чтобы читатель книги не пропустил в ее тексте летучие меткие формулы, из которых иные я еще позволю себе отметить – как в лермонтовском стихе «внезапные толчки 
прозаизмов взрывают регулярность и выводят речь в другое пространство» (с. 121–122). Лермонтовская часть книги дана в проекте, это лишь 
завязка обширной темы движения литературы из самого средоточия 
лермонтовской поэзии к большой прозе; обещание, интересно соотносящееся с тем, что рассказывает в новой книге о Пушкине и Тютчеве 
близкий друг Анны Ивановны в нынешней филологии Юрий Николаевич Чумаков; он рассказывает, как слышал в своем Саратове размышление преподававшего там во время войны Григория Александровича 
Гуковского, назвавшего пять имен первейших русских поэтов: Державин, Пушкин, Тютчев, Некрасов, Блок. «На вопрос о Лермонтове он 
ответил, что Лермонтов открывает верхний ряд классических русских 
прозаиков…» (Чумаков Ю. Н. Пушкин. Тютчев: Опыт имманентных рассмотрений. М., 2008. С. 8). Так не только сами творцы перекликаются 
в пространстве литературы – откликаются друг другу на расстоянии 
и во времени и лучшие умы в пространстве нашей филологии.
Это книга за жизнь, и читать ее надо, не пропуская звеньев, хотя бы 
они казались (т. е. предметы внимания в них) неодинакового значения и достоинства. Во всех этих звеньях – существенные фрагменты 
картины русской литературы, ее золотого века, не только в самых 
известных работах автора, работах классических об Аполлоне Григорь е ве и Островском, но и в этюде о Григоровиче – ведь по случаю 
Гри го ровича сформулировано такое обобщение, как особая наша «литература долженствования» (с. 156), народническая идейная линия 
возвращения дворянской литературой долга народу, для литературы 
как для словесности ставшая бременем, но и в себя включившая, например, «Записки охотника». Не упустить читателю и мимолетных 
острых выходов в ближайший будущий век – в интереснейшей, скажем, 
статье о фактурном портрете дворянского «героя времени», где автор – 
философ литературы – превращается в ее социолога-культуролога, 

Zhuravleva.indd   8
Zhuravleva.indd   8
19.05.2013   23:46:53
19.05.2013   23:46:53

О АИЖа также в развитии этой темы во фрагментах щедринско-булгаковских – 
как не только классического героя во фраке сменяет герой в халате 
Обломов, но и в грязном халате Иудушка Головлев, а впереди нас будут ожидать в совсем новое время герой в кепке вместе с Коровьевым, 
и новая литература встретится с «феноменом советского человека, искусственно, успешно и в исторически кратчайшие сроки» (с. 86) взращенным той же литературой. И несколько раз мельк нувшее на страницах имя Маяковского надо заметить читателю – в особенности как 
антипода рядом с Лермонтовым, не ведавшим не только идеологии 
новаторства, но и, конечно, самого этого слова и бывшим лишь новатором «опытным путем» (с. 127).
Несколько текстов в книге написаны вместе со Всеволодом Ни кола евичем Некрасовым. Это была интересная пара соавторов – Анна 
Ивановна, казавшаяся олицетворением классического стиля, с поэтом-концептуалистом, но этот союз и дал современное заострение, какое чувствуется в книге и о каком я хотел сказать. Оба любили театр, 
и я помню, как в те семидесятые по их настойчивому совету ходили на 
такого Островского, в котором слышалось нечто свежее, авангардное 
(так, по их заданию я побывал на «Невольницах» в театре, обосновавшемся в здании бывшего Камерного; может быть, оттого, что я бывал 
там раньше и видел Алису Коонен, мне не понравилось, и я сказал пославшим меня, что предпочитаю Островского в Малом).
Последнее слово в книге А. И. Журавлевой – новый проект, ностальгически-утопически-эсхатологический – «мифологическая энциклопедия русской литературы» (с. 261). Эсхатологический, потому 
что в этом проекте – чувство некоего конца, конца «определенного типа культуры» и, может быть, нашего дела, какое называлось литературоведением. Но, можно надеяться, не филологического занятия вообще, куда более древнего, чем литературоведение, которому всего чуть 
более одного столетия.
С. Г. Бочаров

* * *

Ппосвящена русской литературе XIX века, тем 
аспектам ее поэтики, которые представляются всё еще недостаточно 
вписанными в историю литературы как процесс или недооцененными 
в эволюционном отношении.
Материал сгруппирован в несколько разделов, внутреннее единство 
которых определяется не столько именами, сколько проблематикой. 

Zhuravleva.indd   9
Zhuravleva.indd   9
19.05.2013   23:46:53
19.05.2013   23:46:53

О АИЖОткрывается книга блоком глав о Григорьеве, так как его органическая критика во многом послужила для меня методологической основой. Его понимание литературы как явления живого, развивающегося, 
находящегося в открытом диалоге с предшественниками и современниками, национально неповторимого, но не изолированного от других неповторимых, и понимание художника как свободного и ответственного кажется мне принципиально важным и в высшей степени 
актуальным.
Фундаментальными идеями классической литературы представляются мне две: проблема героя и проблема народа в их соотнесенности 
друг с другом, в их формообразующих интенциях. Следующий важный аспект – осознание национальной самобытности новой русской 
литературы, в то время как ее первоначальная (и блистательно выполненная в первой половине века) задача – на равных войти в круг 
европейских литератур. В уяснении этого процесса центральные фигуры – Островский и Некрасов.
Наконец, в нашей пушкиноцентристской концепции развития русской литературы (а так о ней думали не только исследователи, но в значительной мере и сами русские классики) понимание григорьевской 
формулы «Пушкин – наше всё» оказалось чрезмерно прямолинейным, 
нивелирующим реальное многообразие и поэзии, и прозы. Не пуш кинское в русской литературе – тема еще одного блока.
Большинство идей этой книги высказывалось в различных статьях 
и докладах, начиная с 1970-х годов. Это объясняет, почему я не нахожу нужным ссылаться на работы филологов, где сходные мысли появились позже. Например, мое понимание русской романтической баллады 
было сформулировано в работе «„Песнь о вещем Олеге“ Пушкина» 
1970 года, а «балладности» как элемента значительной части русской 
лирики – в статье «Влияние баллады на позднюю лирику Лермонтова» 
1981 года.
Несколько работ, вошедших в эту книгу, написаны совместно с В. Н.  Некрасовым (о чем всякий раз сообщается в примечаниях к тексту).
Наконец, хочу пояснить название. В некотором смысле это «былое», так как, подводя итоги, я собрала здесь работы прежних лет. Но 
это и «думы», так как высказанные в них идеи продолжают быть для 
меня актуальными и остаются предметом размышлений.

А.  Журавлева

Zhuravleva.indd   10
Zhuravleva.indd   10
19.05.2013   23:46:53
19.05.2013   23:46:53

Григорьев был бесспорный и страстный поэт. 
Ф. М. Достоевский

АГ– один из ярких деятелей русской культуры 
XIX века, создатель своеобразной критической системы, которую он 
называл «органическая критика». Роль Григорьева в истории русской 
эстетической мысли весьма значительна, хотя долгие годы она не была оценена по достоинству.
Григорьева определяли как русского (несколько запоздалого) шеллингианца; последователя Т. Карлейля; эпигона раннего Белинского; 
славянофила; защитника «чистого искусства»; бергсонианца до Бергсона. Все это какая-то удивительная смесь. И каждое из этих определений не то чтобы справедливо, но понятно, имеет объяснение. 
«Самобытник», создатель «органической критики» и странных терминов «допотопные явления», «цветная истина», «веяния», «растительная поэзия». Бурные и часто незаконченные статьи. Цитаты «на всех 
языках». Переносы огромных кусков (не рассуждений и точек зрения, 
что было бы естественно, привычно, а именно текста) из статьи в статью. Легенды и сплетни, окружающие его имя. Стихи и сумбурная, затерявшаяся в журналах проза – не то исповедь, не то роман, не то критическая статья… Цыганские романсы, которые поют до сих пор. Все 
это между тем взаимосвязано, все бросает отсвет на собственно критическую деятельность Григорьева, которая не может быть понята не 
только вне контекста идейно литературной борьбы эпохи, но и вне его 
личности и даже быта. Своеобразный «литературоцентризм», присущий русской культуре XIX века, имевший, как известно, серьезные 
исторические причины, выразился, в частности, в том, что русская 

АПОЛЛОН ГРИГОРЬЕВ. 
СВОБОДА И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ 
ИСКУССТВА

Органическая критика
Аполлона Григорьева

Zhuravleva.indd   11
Zhuravleva.indd   11
19.05.2013   23:46:53
19.05.2013   23:46:53