Преподавание истории и обществознания в школе, 2018, № 2

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ

 4 
С.А. Михайлов 
 
 
 США и европейские интеграционные проекты в сфере безопасности 
и обороны в первое десятилетие после «холодной войны»

ТЕОРИЯ И МЕТОДИКА  
ОБУЧЕНИЯ И ВОСПИТАНИЯ

 17 
А.Б. Соколов
 
 
 Национальная идентичность как фактор исторического образования

 27 
Е.Е. Вяземский, О.Ю. Стрелова, Т.В. Болотина
 
 
 «День защитника Отечества»: методические рекомендации  
по организации и проведению тематического урока  
по календарю образовательных событий

 35 
М.Ю. Романова
 
 
 Формирование финансовой грамотности школьников:  
зарубежный и отечественный опыт

Из опыта работы 

 43 
Л.В. Иванова 
 
 
 Урок по теме «Иноземные завоеватели в период  
феодальной раздробленности»

 48 
О.А. Горохова
 
 
 Интерактивный урок: «Музей в чемодане:  
путешествие Н.С. Хрущева в Америку»

 54 
А.С. Баландина, Е.В. Дымина, И.А. Савченко 
 
 
 Урок по теме «Историк и его время»

Материалы к уроку 

 59 
С.В. Курицын
 
 
 Ментально-психологические установки русского  
солдата-крестьянина и братание в Первую мировую войну

 

НАУЧНО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ И МЕТОДИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
Издается с 2000 г. Выходит 8 раз в год

2/2018

Главный редактор
А.Ю. Лазебникова

Заместитель главного редактора
Н.М. Поникарова 

Редакционный совет
Л.Н. Алексашкина, П.А. Баранов, 
Л.С. Бахмутова, Т.В. Болотина, 
Е.Е. Вяземский,  Л.Ф. Иванова, 
А.Ю. Лазебникова, А.С. Маныкин, 
И.В. Следзевский, А.Б. Соколов, 
О.Ю. Стрелова, Т.И. Тюляева,  
О.М. Хлытина,  Н.И. Цимбаев,  
В.А. Шестаков

Редакторы отделов
Е.Е. Вяземский,  Е.Н. Калачева,  
И.Г. Ложкина 

Компьютерная верстка
Н.В. Запорожец

Адрес редакции и издательства:
127254, г. Москва, а/я 62
Тел.: 8 (495) 619-52-87, 619-83-80
E-mail:   history@schoolрress.ru,  
marketing@schoolрress.ru
Сайт: www.школьнаяпресса.ру

Журнал зарегистрирован 
МПТР РФ рег. ПИ №77-1171
Учредитель — ООО «Школьная  Пресса»

Формат 70108/16.  Усл.-печ. л.  5,0.    
Изд. № 3168.   Заказ              

Отпечатано в АО «ИПК «Чувашия»,
428019, г. Чебоксары, пр. И. Яковлева, д. 13

Издание охраняется Законом РФ об авторском праве. 
Любое воспроизведение материалов, размещенных  
в журнале, как на бумажном носителе, так и в виде  
ксерокопирования, сканирования, записи в память ЭВМ, 
zи размещение в Интернете запрещается.

©  «Школьная Пресса», 2018
©  «Преподавание истории и обществознания  
в школе», 2018

ИНФОРМАЦИЯ И БИБЛИОГРАФИЯ

 67 
 О выставке «Рулевые революции»

  
 
Библиография
 16 
Чингисхан и рождение современного мира
 26 
Александр III
 34 
Советская эпоха в истории России
 42 
История Французской революции: пути познания
 59  
Потомки Чингисхана в истории Северного Кавказа
 66  
 Мельгунов С.П. Красный террор в России
 72  
 Белая Сибирь: борьба политических партий и групп  
(ноябрь 1918 – декабрь 1919)

ЭКОНОМИКА И ПРАВО В ШКОЛЕ:  
ЖУРНАЛ В ЖУРНАЛЕ
 
 73 
 А.А. Егорова 
 
 
 Региональный этап Всероссийской олимпиады школьников  
по экономике  
 78 
 Всероссийская олимпиада школьников по праву 2016/17 г. 
Заключительный этап. XI класс. Первый тур (продолжние)

Журнал рекомендован Высшей аттестационной комиссией (ВАК) Министерства образования 
и науки Российской Федерации в перечне ведущих рецензируемых научных журналов и изданий,  
в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций  
на соискание учёной степени доктора и кандидата наук.
Журнал зарегистрирован в базе данных Российского индекса научного цитирования.

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

ЛЕОНИД НАУМОВИЧ БОГОЛЮБОВ
(25 марта 1930 — 10 января 2018)

10 января 2018 г. ушел из жизни академик Российской академии образования, 
доктор педагогических наук, профессор Леонид Наумович Боголюбов – замечательный человек, мудрый педагог-наставник, крупнейший специалист в области 
методики преподавания социально-гуманитарных дисциплин, один из идеологов  
и организаторов преподавания в российских школах курса обществознания. 
Вся его профессиональная жизнь была связана со школой. В МПГУ он блестяще 
готовил будущих учителей истории и обществознания. В Институте содержания 
и методов обучения разрабатывал научно-педагогические и методические основы 
школьного обществознания. Под его руководством и при непосредственном участии был создан учебно-методический комплект по предмету, по которому сейчас учатся миллионы школьников. В институтах усовершенствования учителей,  
на многочисленных курсах он читал лекции, проводил практические занятия. Своим 
Учителем его считают тысячи педагогов страны. Он подготовил десятки аспирантов 
и докторантов, создал подлинно научную школу, которую сегодня поддерживают 
его ученики и последователи. 
Леонид Наумович стоял у истоков журнала «Обществознание в школе», именно 
его статьей открывался самый первый номер издания. Он был постоянным членом редколлегии журнала «Преподавание истории и обществознания в школе»  
и именно здесь публиковал свои статьи по самым актуальным проблемам социальногуманитарного образования. Эти публикации помогали тысячам учителей глубже 
понимать и лучше преподавать свой предмет, вводили в современный контекст 
научно-методического знания. Продуманные по сути и отточенные по форме, они 
отражали подлинное уважение автора к своим читателям.
Светлая память о Леониде Наумовиче Боголюбова надолго останется в наших 
сердцах.
Редколлегия журнала.

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

США И ЕВРОПЕЙСКИЕ ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЕКТЫ  
В СФЕРЕ БЕЗОПАСНОСТИ И ОБОРОНЫ  
В ПЕРВОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ ПОСЛЕ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»

Сергей Александрович Михайлов — кандидат исторических наук,  
старший научный сотрудник Российского института стратегических исследований

THE UNITED STATES AND EUROPEAN INTEGRATION PROJECTS 
IN THE SPHERE OF SECURITY AND DEFENSE  
IN THE FIRST DECADE AFTER THE COLD WAR

Sergey A. Mikhailov — candidate of historical Sciences, senior researcher  
of the Russian Institute for strategic studies

Ключевые слова: внешняя политика США, трансатлантические отношения,  
НАТО, европейская интеграция, Еврокорпус, Европейская инициатива  
в сфере безопасности и обороны, Западноевропейский союз, Франция, ФРГ.
Keywords: U.S. foreign policy, transatlantic relations, NATO,  
European integration, Eurocorps, European security and defence initiative,  
Western European Union, France, Federal Republic of Germany.

Аннотация. В статье проанализирована реакция США на инициативы 1990-х гг. 
государств Западной Европы, направленные на развитие автономной  
от НАТО европейской оборонной интеграции. Рассмотрены ответные шаги 
Вашингтона в сфере сохранения военно-политической монополии НАТО  
в Европе и использования европейских инициатив  
в собственных целях. 
Abstract. The article analyzes the U.S. response to initiatives of the 1990s,  
Western Europe aimed at developing Autonomous from NATO  
and European defence integration. Considered responses of Washington  
to the preservation of military-political monopoly of NATO  
in Europe and use European initiatives for their own purposes.

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Окончание «холодной войны»  
и европейские военно-политические 
институты

Одним из последствий фундаментальных изменений, сопровождавших 
распад биполярной системы международных отношений, стала постановка 
вопроса о будущем трансатлантического сообщества в новых условиях. 
Исходя из логики завершения биполярного противостояния, многие 
предполагали, что альянс НАТО потерял смысл своего существования, 
поскольку Организация Варшавского 
договора распалась. Однако в рамках 
самой НАТО подобные рассуждения 
были очень быстро отвергнуты. Уже 
в ноябре 1991 г. на саммите НАТО в 
Риме члены блока пришли к единому 
мнению о необходимости его сохранения — в качестве «необходимого 
форума для консультаций между его 
членами и механизма согласования 
политики, касающейся обязательств 
союзников в сфере безопасности и 
обороны согласно Вашингтонскому 
договору»1. 
Разумеется, самую активную роль 
в достижении такого консенсуса сыграли США. Р. Хантер (представитель 
США при НАТО в середине 1990-х  гг.), 
разъясняя американскую позицию, 
отмечал следующее: «Становилось 
ясно, что сохранение альянса и его 
аппарата было необходимо для достижения важных задач периода после 
“холодной войны”: сохранение того 
лучшего, что было создано в рамках 
альянса в прошлом, включая его объединенную структуру военного командования; поддержание отношений с… 
государствами Центральной Европы; 
помощь в формировании будущего 
России…»2. В США прекрасно осознавали всю ценность для американской 
внешней политики такого инструмента, как НАТО, который можно было 

использовать для решения обозначенных Р. Хантером задач.
Еще одним (из многих) последствий завершения «холодной войны» 
стало важнейшее событие в развитии 
европейской интеграции: в начале 
1990-х  гг. начался этап полномасштабной политической интеграции. 7 февраля 1992 г. был заключен Маастрихтский договор, провозгласивший создание Европейского союза (договор 
вступил в силу 1 ноября 1993  г.). Этим 
же договором было провозглашено формирование Общеевропейской 
внешней политики и политики безопасности (ОВПБ) — Common Foreign 
and Security Policy (CFSP).
Таким образом, европейское интеграционное объединение, которое 
ранее фокусировало свою деятельность на социально-экономической 
и правовой сфере, после перехода от 
стадии Европейских сообществ3 к стадии Европейского союза поставило 
своей задачей и создание собственной внешней политики4. Глава V Маастрихтского договора содержала условия формирования и осуществления 
ОВПБ. В свою очередь, пункт 1 статьи 
J.4 данной главы гласил, что ОВПБ 
«будет включать все вопросы безопасности Союза [ЕС], включая постепенную выработку общей оборонной 
политики, которая со временем может 
привести к созданию общей обороны». Такой подход выглядел вполне 
логично, поскольку внешняя политика международного актора достигает, 
как правило, большего успеха, если 
она подкреплена военной силой.
Новизна ситуации начала 1990-х  гг. 
заключалась в том, что ранее (в период «холодной войны») военнополитические 
вопросы 
Западной 
Европы находились в монопольном 
ведении НАТО. Теперь эту монополию ставил под сомнение вновь образованный Евросоюз, куда вошло 

ПРЕПОДАВАНИЕ ИСТОРИИ И ОБЩЕСТВОЗНАНИЯ В ШКОЛЕ      № 2  2018

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

большинство государств-членов Североатлантического альянса, однако не 
входила самая могущественная страна 
НАТО  — США. 
Идея реализации большей независимости (или «идентичности») европейских интеграционных структур 
от НАТО в вопросах безопасности и 
обороны начала активно выдвигаться 
на высшем политическом уровне Европы с весны 1990 г. — по инициативе 
Франции и поддержавшей ее ФРГ5. 
В последующие месяцы проводилась 
теоретическая и практическая проработка этой политической концепции.
Франко-германская инициатива 
развивалась на фоне сближения, которое произошло между Парижем и 
Бонном после того, как в начале 1990 г. 
Франция сняла свои возражения против немедленного объединения Германии. Нужно отметить, что между этими государствами уже и ранее развивались особые военно-политические 
отношения — начиная с Елисейского 
договора 1963 г. В 1984 г. была сформирована франко-германская бригада 
численностью в 4 тыс. человек, независимая от структур НАТО. 19  апреля 
1990 г. лидеры ФРГ и Франции Г. Коль 
и Ф. Миттеран выступили с совместным предложением начать переговоры 
о формировании политического союза 
стран Европы (будущего Евросоюза). 
Лидеры Франции и ФРГ считали необходимым включить в сферу ведения 
политического союза полный спектр 
вопросов, касающихся безопасности 
и обороны6. 
Исполнение решений ЕС по этим 
вопросам предлагалось возложить на 
Западноевропейский союз (ЗЕС)7. 
Тем самым ЗЕС превращался в одну 
из структур Евросоюза. Этот вопрос 
детально обсуждался на межправительственной конференции странучастниц Европейского политического сотрудничества (ЕПС), созванной 

по предложению Г. Коля и Ф. Миттерана в декабре 1990 г. в Риме. 
В феврале 1991 г. министры иностранных дел Франции и ФРГ выступили с совместной декларацией 
«Общая 
политика 
безопасности», 
известной как «инициатива Дюма — 
Геншера». В тексте декларации министры изложили амбициозную заявку 
на формирование будущим Евросоюзом общей внешней и оборонной политики, а именно:
«1.  Общеевропейская внешняя политика и политика безопасности обязательно должна быть нацелена на 
создание, со временем, общей европейской обороны.
2. Атлантический альянс, который 
существенно важен для европейской 
безопасности и стабильности, извлечет пользу из такого развития событий. Европейская идентичность в сфере безопасности и обороны должна 
будет отразиться в развитии европейской опоры в рамках НАТО»8. 
Как видно, пункт 2 декларации 
подразумевал привязку «общей европейской обороны» к структуре НАТО. 
Таким образом, речь не шла о создании института, полностью независимого от Североатлантического альянса. Однако оставалось неясно, какие 
конкретные формы должно было, по 
мнению Франции и ФРГ, принять подобное взаимодействие.
Через полгода после первой франко-германской декларации, в октябре 
1991 г., была выдвинута следующая 
инициатива этих стран9 — в форме 
предложений для составлявшегося в 
тот момент будущего Маастрихтского договора. В этом документе также 
говорилось о необходимости формирования «подлинной» Европейской 
идентичности в сфере безопасности 
и обороны (ЕИБО), однако уже не в 
связи с НАТО, а в рамках Западноевропейского союза (п. IV. 1, абзац 3), 

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

который являлся оборонным союзом, 
не включавшим США. ЗЕС со времени своего создания считался структурой, воплощавшей «европейскую опору» НАТО, однако формально эти организации оставались независимыми 
друг от друга. Далее в тексте франкогерманского предложения предлагалось установить «органическую связь» 
между ЗЕС и будущим Евросоюзом  
(п. IV. 2) и превратить ЗЕС в «оборонный компонент ЕС» (п. IV. 1, абзац 4). 
Более того, тогда же, в середине 
октября 1991 г., Франция и ФРГ объявили о намерении увеличить франкогерманскую объединенную бригаду до 
размеров корпуса. В выпущенном в 
связи с этим заявлении отмечалось: 
«Франко-германское военное сотрудничество будет усилено по сравнению с нынешней бригадой. А именно, 
усиленные франко-германские подразделения смогут послужить основой 
Европейского корпуса, включающего войска других стран-членов ЗЕС. 
Эта новая структура могла бы послужить моделью для более тесного военного сотрудничества между ЗЕС и 
государствами-членами»10. 
Как видно, в этих новых проектах 
отчетливо просматривалось намерение резко усилить военные возможности автономной от США европейской 
военно-политической организации.
Эта идея получила дальнейшее 
развитие в ходе франко-германской 
встречи в верхах в Ла-Рошели 21–
22  мая 1992 г. Стороны пришли к 
соглашению, что Еврокорпус будет 
подчиняться ЗЕС и выполнять три 
главные задачи: защиту европейской 
территории в соответствии с договорами НАТО и ЗЕС, осуществление 
миротворческих миссий, а также 
операций по принуждению к миру и 
гуманитарных миссий (эти события 
происходили как раз в разгар югославского кризиса). 19  мая 1993 г. было 

объявлено о подчинении Еврокорпуса 
Западноевропейскому союзу.
Теоретически это означало, что 
европейские интеграционные структуры получали военно-политический 
инструментарий для реализации своей общей внешней политики. Соответственно, подразумевалось, что к 
Еврокорпусу могли быть приписаны 
и подразделения других членов ЗЕС, 
при наличии их на то желания. Вскоре 
о таком намерении заявили Бельгия, 
Испания и Люксембург. 
Необходимо отметить, что в начале 
1990-х гг. дополнительную актуальность самостоятельным европейским 
усилиям в сфере обороны придавал 
разразившийся тогда югославский 
кризис. В связи с ним в Европе в 
то время звучали со стороны автономистски настроенных политиков довольно амбициозные заявления о том, 
что именно данный кризис предоставлял возможность европейцам проявить 
военно-политическую самостоятельность. Так, в 1991 г. премьер-министр 
Люксембурга Ж. Поос, одновременно исполнявший тогда обязанности 
председателя Евросовета, заявил следующее: «Это — час Европы. Если 
какая-то проблема может быть решена 
европейцами, то именно югославская. 
Югославия — европейская страна, и 
американцам нечего там делать»11. 
Забегая вперед, отметим, что ни в 
1991 г., ни позже европейцы не смогли выработать и реализовать свое самостоятельное решение югославской 
проблемы. 

Реакция США  
на европейские инициативы в сфере  
военно-политической интеграции

Прозвучавшие в начале 1990-х гг. 
франко-германские 
предложения 
предсказуемо вызвали ответ со стороны США. Эта реакция была довольно 

ПРЕПОДАВАНИЕ ИСТОРИИ И ОБЩЕСТВОЗНАНИЯ В ШКОЛЕ      № 2  2018

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

резкой, в том числе и на публичном 
уровне. Так, вскоре после межправительственной конференции стран 
ЕПС, состоявшейся в декабре 1990  — 
феврале 1991 г., Госдепартамент разослал своим европейским партнерам циркулярное письмо, известное 
под названием «демарш Доббинса  — 
Бартоломью» (по именам высокопоставленных американских дипломатов, которые, как предполагалось, 
были авторами послания). В нем в 
довольно жесткой форме выражалось 
отрицательное отношение Вашингтона к планам военно-политической 
интеграции в рамках европейских 
структур в ущерб значимости и роли НАТО: «Главным мерилом для 
оценки предложений и институциональных нововведений должно 
быть понимание того, укрепляют 
ли они оборонные возможности 
Альянса [НАТО] и обеспечивают 
ли бо́льшую безопасность Европе. 
Усилия, направленные на конструирование европейской опоры [транс-
атлантического союза] путем пересмотра и ограничения роли НАТО, 
путем ослабления ее структуры или 
путем создания монолитного блока, 
состоящего из неких отдельных членов, были бы ошибочными»12. 

Существует точка зрения, согласно которой роль письма Доббинса — 
Бартоломью была не слишком существенной. В частности, видный ка
надский эксперт по вопросам трансатлантических военно-политических 
отношений профессор А. Моэнс отмечал в середине 1990-х гг., что «печально известный документ Бартоломью был воспринят большинством, 
как чересчур жесткий, и о нем скоро забыли»13. Он ссылался при этом 
на личные интервью с анонимными 
британскими, американскими, германскими и канадскими дипломатами. Однако представляется более 
вероятным, что в данном документе 
была сформулирована своего рода 
«запросная позиция» США относительно того, в какие рамки Вашингтон хотел бы поставить европейский 
переговорный процесс по военнополитической интеграции. Об этом, 
в частности, свидетельствует оценка 
одного из авторов письма  — американского дипломата Дж. Доббинса, 
которую он дал через год, в марте 
1992 г. В тот период он уже занимал 
должность американского представителя при Европейском сообществе 
и оценивал роль и последствия этой 
дипломатической акции следующим 
образом: «Если вы посмотрите на 
документы, принятые в Маастрихте, вы увидите, что все те [изложенные в “демарше”] опасения были 
учтены»14. 
Несколько позднее, уже после того, 
как осенью 1991 г. прозвучала идея 
создания Еврокорпуса, предостережения со стороны американского руководства стали звучать на самом высоком уровне. 7 ноября 1991 г. президент Дж. Буш-старший в ходе саммита 
НАТО заявил главам европейских 
государств: США «исходят из предпосылки, что Европейский союз не 
сделает американскую роль в обороне 
и других делах Европы излишней. Но 
если эта предпосылка неверна, если, 
друзья мои, вы, в конечном счете, 
стремитесь обеспечивать вашу обо
В условиях завершения 
«холодной войны» и 
биполярного противостояния 
ведущие державы 
континентальной Европы 
предприняли попытку ослабить 
свою военно-политическую 
зависимость от США 

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

рону самостоятельно, сейчас самое 
время сказать нам об этом»15. Упоминание Европейского союза, который 
на тот момент еще не существовал, 
но переговоры о его создании активно развивались, свидетельствовало, 
что в течение времени, прошедшего 
после «демарша» Доббинса — Бартоломью, опасения американской администрации относительно военнополитических аспектов европейской 
интеграции только усилились. 
Идея, согласно которой Еврокорпус будет использован для защиты европейской территории, была воспринята в США как прямое покушение 
на принцип объединенного военного 
командования в рамках НАТО. В мае 
1992  г. американский представитель при 
НАТО У. Тафт заявил: «Подрыв объединенной военной структуры альянса в ходе неясного процесса развития 
европейской оборонной идентичности 
был бы вершиной глупости… Европа слишком поздно пожалеет о своей 
беззаботности»16. Кроме того, США 
опасались, что участие в Еврокорпусе 
германских войск сократит их количество в распоряжении НАТО. Американский скепсис разделяли и такие 
союзники США в Европе, как Великобритания, Дания и Нидерланды. 
Республиканская администрация 
Дж. Буша-старшего активно добивалась того, чтобы организационно 
подчинить Еврокорпус командованию НАТО. Особое давление в этом 
вопросе оказали на Германию, поскольку было очевидно, что Франция 
будет гораздо менее восприимчива 
к американскому прессингу. Наконец, 21 января 1993 г. (одновременно 
с уходом республиканской администрации от власти) было подписано 
соглашение о передаче Еврокорпуса 
в оперативное подчинение верховного главнокомандующего войсками 
НАТО в Европе.

С точки зрения изучения реакции 
американского политического класса 
на новые явления, развивавшиеся с 
начала 1990-х гг. в сфере европейской 
безопасности, большой интерес представляет восприятие этой проблематики Конгрессом США — одним из 
главных центров обсуждения внешнеполитических вопросов в данной 
стране. Хотя Конгресс и не является 
наиболее влиятельным органом, полномочным принимать решения в сфере внешней политики, спектр мнений 
представителей американского истэблишмента, звучавших в стенах этого 
учреждения, представлял собой, возможно, наиболее репрезентативную 
картину подходов американского политического класса. 
Реакция на европейские оборонноинтеграционные инициативы со стороны американских конгрессменов 
была весьма эмоциональной. Воспринимая ситуацию под влиянием исторического опыта времен президента 
Ш. де Голля, члены Конгресса были 
склонны видеть в проекте Еврокорпуса еще одну попытку Франции усилить свое влияние в Европе за счет 
американского.
Довольно типичную точку зрения 
по этому вопросу в октябре 1991 г. 
высказал республиканец Д. Беройтер, 
влиятельный член комитета по иностранным делам Палаты представителей: «…Это действие, направленное на 
отмежевание европейских элементов 
обороны от НАТО, является частью 
продолжающейся французской стратегии на сокращение американского 
влияния в Европе. Однако франкогерманское предложение также согласуется с далеко идущим замыслом Парижа по созданию федерализованной 
Европы путем формирования сильного многосторонне развитого Европейского сообщества и с их предполагаемой целью заменить американское 

ПРЕПОДАВАНИЕ ИСТОРИИ И ОБЩЕСТВОЗНАНИЯ В ШКОЛЕ      № 2  2018

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

военное лидерство в Европе, оставаясь при этом на позиции неучастия 
в объединенной структуре военного 
командования НАТО»17.
Как видно, американские опасения 
относительно возможного ущерба для 
полномочий НАТО не ослабил и распад Советского Союза, происходивший как раз в тот момент.
Позиция Д. Беройтера во многом 
отражала подход республиканской 
администрации Дж. Буша-старшего, 
которая в следующем 1992  г. уделила большое внимание франкогерманской инициативе, по мере ее 
развития. Белый дом тоже опасался, 
что проект Еврокорпуса приведет к 
сокращению роли США в обеспечении европейской безопасности. Как 
и некоторые конгрессмены, администрация восприняла идею Еврокорпуса как более тревожный сигнал, чем 
довольно расплывчатые положения  
об ОВПБ, прописанные во вновь принятом Маастрихтском договоре. Высказывание Дж. Доббинса о «демарше 
Доббинса — Бартоломью» показывает  — представители администрации 
полагали, что именно давление Вашингтона способствовало принятию 
положений об ОВПБ в столь размытом виде. 
В то же время позиция республиканцев по вопросу об отношении к 
европейским оборонным интеграционным инициативам не была единой. 
В  частности, некоторые конгрессмены 
выражали мнения явно изоляционистского толка. Сенатор-республиканец 
от штата Мэн — У. Коэн, в будущем 
министр обороны в администрации 
президента У. Клинтона, даже высказывался в поддержку европейской 
интеграции в сфере обороны, так как 
считал, что она откроет удобную возможность для сокращения американских военных расходов, связанных с 
пребыванием вооруженных сил США 

в Европе. Выступая по вопросу о сокращении американских войск в Европе, У. Коэн отмечал, что в будущем 
«…мы сможем осуществить дополнительные значительные сокращения по 
мере того, как европейский интеграционный процесс будет развиваться 
и европейцы будут способны взять на 
себя больше ответственности в оборонной сфере»18. 
Очевидно, что именно с целью  
предотвратить негативные последствия «очередного французского плана» на саммите НАТО в Риме в ноябре 
1991  г. было продекларировано, что 
«европейская оборонная идентичность» приемлема исключительно в 
рамках Североатлантического альянса, а не вне их. В декларации по итогам саммита было заявлено: «Мы 
договорились, что параллельно с зарождением и развитием Европейской 
идентичности в сфере безопасности и 
обороны мы будем укреплять трансатлантическую связь… и в полной мере 
поддерживать стратегическое единство и неделимость безопасности для 
всех наших членов»19. 
Однако в последующие годы «проблема Еврокорпуса», столь взволновавшая американских представителей, постепенно утеряла свою остроту с точки зрения США. Еврокорпус 
формально начал свою деятельность 
1  октября 1993 г. Однако в связи с 
существенными различиями между 
Францией и ФРГ во взглядах на его 
использование Еврокорпус долгое 
время не находил применения в качестве военной структуры ЕС. Различия 
касались, в частности, подходов к возможности использования данного соединения вне пределов Европы. Лишь 
в 1998  г. 470 служащих расположенного в Страсбурге штаба Еврокорпуса 
были направлены в состав командования Сил по стабилизации положения 
в Боснии и Герцеговине. 

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Что еще важнее, в январе 1993 г. 
в специальном соглашении с НАТО 
были оговорены возможность и процедура передачи Еврокорпуса, в случае необходимости, под командование 
верховного главнокомандующего войсками Североатлантического альянса в Европе — им, по определению, 
является американский генерал. Это 
свидетельствовало о том, что США 
удалось, в целом, поставить данную 
структуру в зависимость от НАТО.

Проект «Европейской идентичности  
в сфере безопасности и обороны»  
в рамках НАТО

Тогда же, в начале 1990-х гг., американское руководство, осознав негативный потенциал европейских интеграционных инициатив в военной 
сфере, выдвинуло проект, явно нацеленный на то, чтобы твердо направить 
активность европейцев в приемлемое 
для США русло. 
Речь шла о создании в рамках 
НАТО Combined Joint Task Force  — 
CJTF («объединенных многонациональных оперативных сил» — ОМОС)20.
Концепция ОМОС была предложена осенью 1993 г. пришедшей к власти демократической администрацией У. Клинтона, а затем официально 
утверждена на Брюссельском саммите 
НАТО в январе 1994 г. Было решено 
создать ОМОС в качестве элемента 
интегрированной командной структуры НАТО.
Американский 
исследователь 
С. Слоан, долгое время работавший в 
аналитических структурах различных 
ведомств США, отмечал, что «целью 
инициативы ОМОС было создание 
гибких командных структур, в рамках 
которых группировки союзнических 
сил могли бы предпринимать широкий спектр операций вне территории 
ответственности НАТО»21.

Таким образом, этот проект был 
нацелен на расширение зоны операций НАТО — выход ее за пределы 
территории альянса. Эти «многонациональные формирования из подразделений нескольких родов войск» 
предназначались для вмешательства 
в кризисы разного рода. Они должны 
были включать в себя штаб, формируемый на основе одного из штабных подразделений НАТО, и подчиненные подразделения, выделенные 
для данной конкретной операции теми или иными странами НАТО или 
государствами-партнерами альянса. 
Также ОМОС предполагалось использовать как структуры, с помощью 
которых европейские страны, объединенные под эгидой ЗЕС (в том числе 
с участием государств, не входящих в 
НАТО), могли бы проводить свои автономные операции. Таким образом, 
очевидной задачей, которую США 
стремились решить с помощью концепции ОМОС, было обеспечить по 
возможности надежное «прикрепление» европейской оборонной инициативы к структурам НАТО. Тем самым 
Вашингтон не только был бы информирован о подготовке гипотетических 
европейских операций без участия 
США, но и (в случае необходимости) 
мог бы заблокировать этот процесс 
через руководящие натовские структуры. 
Нельзя не согласиться с отечественным исследователем М.А. Троицким, который охарактеризовал «разработанную в кругах НАТО “европейскую идентичность”» как «встречный 
проект» по отношению к намерениям 
в сфере оборонной интеграции, содержавшимся в Маастрихтском договоре22.
Правда, термин «европейская идентичность» был впервые применен не в 
1994 г. в натовской документации, а 
еще в 1991 г. — во франко-германских 

ПРЕПОДАВАНИЕ ИСТОРИИ И ОБЩЕСТВОЗНАНИЯ В ШКОЛЕ      № 2  2018

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

декларациях. Однако в 1994 г. НАТО 
уже ввела термин «европейская идентичность» в свой лексикон, и с этого 
времени данное понятие воспринималось именно как интеграционный 
проект под эгидой и в рамках Североатлантического альянса23. Также можно отметить, что выдвинутая в Брюсселе инициатива являлась встречной 
реакцией и на создание Еврокорпуса.
Можно присоединиться также и к 
другому мнению М.А. Троицкого — о 
реализации в рамках НАТО версии Вашингтона о «европейской оборонной 
идентичности». Он писал: «Вашингтон стремился предотвратить возможный отрыв собственно европейских 
планов сотрудничества в сфере обороны и безопасности от натовских, а 
также превращение ЗЕС в альтернативу контролируемым американцами 
институтам оборонного сотрудничества. США зарезервировали для себя 
возможность участия в операциях, которые европейцы пожелали бы проводить, а значит, сохранили влияние на 
политику Европейского союза в области обороны и безопасности»24. 
Концепцию ОМОС потенциально 
можно было использовать не только как контролируемый вариант европейской оборонной интеграции. В 
ней просматривалась и будущая американская политика, направленная 
на создание «коалиций добровольцев» 
(coalitions of the willing), которая получила широкое применение с конца 
1990-х гг.
Именно «коалиции добровольцев» 
в сочетании с использованием экспедиционных средств «проецирования 
силы» (т. е. доставки и применения  
войск на больших расстояниях) стали 
в 1990-х — 2000-х гг. основным военнополитическим инструментом реализации американских интересов. Таким 
образом, ОМОС послужила этапом 
в развитии американских подходов к 

проблеме использования НАТО в интересах США в военных конфликтах 
после завершения «холодной войны». 
В декларации Брюссельского саммита НАТО 1994 г. содержался также 
пункт, сыгравший существенную роль 
в последующих трансатлантических 
дебатах. Это пункт 6, который гласил: 
страны-члены альянса «готовы предоставить, на основе консультаций с 
Североатлантическим советом, общие 
ресурсы НАТО для использования в 
операциях ЗЕС, предпринимаемых 
Европейским союзом в рамках реализации ОВПБ. Мы готовы поддержать 
развитие сил и средств, отделяемых, 
но не отдельных (separable but not separate) [от общей структуры НАТО], которые могли бы соответствовать европейским потребностям и внести вклад 
в безопасность альянса»25. 
Примененная в тексте формулировка «отделяемые, но не отдельные» 
через некоторое время стала своего 
рода критерием соответствия европейских инициатив духу нерушимости 
«трансатлантического единства». 
Дальнейшее развитие событий в 
данной сфере производило впечатление, что США и ведущие страны ЕС 
были близки к окончательному согласию в вопросе о самостоятельной 
военно-политической роли Европы. 
В комплексе с этим предполагалось 
разрешить и более давние разногласия. В целом, этот момент в трансатлантических отношениях получил 
от самих участников данных процессов название «большая сделка» (grand 
bargain)26. 
Р. Хантер (в тот период посол 
США при НАТО) характеризовал эту 
«сделку» так: «Союз НАТО поможет 
создать ЕИБО, но не в качестве совершенно независимой организации, 
грозящей лишить НАТО ресурсов, а 
потенциально — и способности быть 
эффективной в политической и воен