Новый исторический вестник, 2017, № 3 (53)

№ 3 (53)

2017

Москва 2017

THE NEW HISTORICAL BULLETIN

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ 
ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИСТОРИКО-АРХИВНЫЙ ИНСТИТУТ

Журнал основан в 2000 г.

ОСНОВАТЕЛИ И ГЛАВНЫЕ РЕДАКТОРЫ

Сергей Сергеевич Ипполитов
Сергей Владимирович Карпенко

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ

О.Г. Буховец, В. Голдман, Н.Т. Ерегина, В.П. Зиновьев, 
В.Г. Корнелюк, А.В. Костров, Н.Г. Кулинич, А.М. Пашков, 
А.А. Симонов, В.Л. Успенский, Д. Фильцер, В.Ж. Цветков, Л. Чех
 
Ответственный секретарь М.Ю. Черниченко
Переводчики О.Н. Судакова, К.Дж. Сторэлла
Обложка А. Надточенко

Выходит 4 раза в год

Адрес редакции: 
121433, Москва, Б. Филевская, 69-2-67
Эл. почта: nivestnik@yandex.ru
Сайт: www.nivestnik.ru

Подписной индекс по каталогу «Урал-Пресс»: ВН002537

 
©  Новый исторический вестник, 2017 
 
©  Редакция «Нового исторического вестника» 
 
 
ООО «Смелый дизайн», 2017 
 
©  Издательство Ипполитова, 2017

.

RUSSIAN STATE UNIVERSITY 
FOR THE HUMANITIES

INSTITUTE FOR HISTORY AND ARCHIVES

Journal founded in 2000

FOUNDERS AND EDITORS-IN-CHIEF

Sergey S. Ippolitov
Sergey V. Karpenko

EDITORIAL BOARD

O. Bukhovets, L. Čech, N. Eregina, D. Filtzer, W. Goldman,
V. Karnialiuk, A. Kostrov, N. Kulinich, A. Pashkov,
A. Simonov, V. Tsvetkov, V. Uspensky, V. Zinoviev

Executive Secretary M. Chernichenko
Translators O. Sudakova, C.J. Storella
Cover Designer А. Nadtochenko

Quarterly Journal

Address: 
69-2-67, Bolshaya Filevskaya St., Moscow, Russia, 121433 
E-mail: nivestnik@yandex.ru
Web-site: www.nivestnik.ru

«Ural-Press» Catalogue Subscription Index: ВН002537

 
© Novyy Istoricheskiy Vestnik, 2017
 
©  Novyy Istoricheskiy Vestnik Editorial Staff 
 
 
LLC “Smelyi Dizayn”, 2017 
 
©  Ippolitov Publishing House, 2017

С О Д Е Р Ж А Н И Е

Российская государственность

Тепкеев В.Т. Участие калмыков в подавлении 

Булавинского восстания  ................................................................. 
6

Щавелёва М.Б. Формирование органов управления 

и самоуправления в Арзамасском уезде 
Нижегородской губернии (1779 – 1796 годы)  .............................. 20
Краснов С.Ю. «Казачий присуд» у донских казаков 

во второй половине XIX века  ........................................................ 36
Корнеева Ю.В. Из истории развития торговли в городах 

Среднего Поволжья во второй половине XIX века  ..................... 53
Алфёрова И.В., Блохин В.Ф. «Гасильник народного духа»: 

Цензурные ограничения в освещении героизма фронтовиков 
во время Первой мировой войны  .................................................. 63
Лиджиева И.В. Калмыцкое самоуправление 

и развитие кумысолечения в Калмыкии 
во время Первой мировой войны  .................................................. 85
Бакулин В.И. «Аппарат разладился и разлагается»: 

Ход и итоги борьбы левой оппозиции за внутрипартийную 
демократию в Вятской губернии (осень 1923 – 
весна 1924 годов)  ............................................................................ 96
Бадмаева Е.Н. Ускоренное «решение религиозного вопроса» 

партийно-государственным аппаратом в Калмыкии 
(1917 – 1924 годы) ........................................................................... 116
Хаминов Д.В. Томские историки в горниле послевоенных 

идеологических  кампаний  ............................................................ 128
Сабирова З.Р. Библиотеки и библиотечное обслуживание 

населения Башкирии в XX веке  .................................................... 145

Россия и мир

Осипов Е.А. Экономическая реформа 1965 года 

как фактор сближения между Москвой и Парижем  .................... 158

События и судьбы

Джунджузов С.В., Любичанковский С.В. Миссионерская 

деятельность Никодима Ленкеевича в Калмыцком ханстве 
(1725 – 1734 годы) ........................................................................... 172

C O N T E N T S

Russian Statehood

Tepkeev V. Kalmyk Participation in the Suppression 

of the Bulavin Rebellion  ................................................................... 
6

Shchaveleva M. The Formation of Government 

and Self-Government Bodies in Arzamas District, 
Nizhny Novgorod Province (1779 – 1796)  ...................................... 20
Krasnov S. Kazachii prisud: Cossack Customary Law under 

the Don Cossacks in the Second-Half of the Nineteenth Century  .... 36
Korneeva Yu. From the History of the Development of Trade 

in the Towns of  the Middle-Volga Region in the Second Half 
of the Nineteenth Century  ................................................................. 53
Alferova I., Blokhin V. “The Extinguisher of the National Spirit”: 

Censorship Limitations on Reporting on the Heroism 
of Front-Line Fighters during the First World War  ........................... 63
Lidzhieva I. Kalmyk Self-Government and the Development 

of the Koumiss Treatment in Kalmykia during the First World War  ..... 85
Bakulin V. “The Party Apparatus has Broken Down 

and is Deteriorating”: The Development and Results 
of the Struggle of the Left Opposition for Intra-Party Democracy 
in Vyatka Province (Fall 1923 – Spring 1924)  ................................. 96
Badmaeva E. The Accelerated “Settlement of the Religious Question” 

by the Bolshevik Party and Soviet State Apparatus in Kalmykia 
(1917 – 1924)  .................................................................................... 116
Khaminov D. The Tomsk Historians in the Crucible of the Post-War

Ideological Campaigns  ..................................................................... 128
Sabirova Z. Libraries and Library Services for the Population 

of Bashkiria in the Twentieth Century  .............................................. 145

Russia and the World

Osipov E. The 1965 Soviet Economic Reform as a Factor

in the Rapprochement between Moscow and Paris  .......................... 158

Landmarks in Human History

Dzhundzhuzov S., Lyubichankovskiy S. The Missionary Activity 

of Nicodemus Lenkeevich in the Kalmyk Khanate 
(1725 – 1734)  .................................................................................... 172

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ
Russian Statehood

В.Т. Тепкеев

УЧАСТИЕ КАЛМЫКОВ 
В ПОДАВЛЕНИИ БУЛАВИНСКОГО ВОССТАНИЯ

V. Tepkeev

Kalmyk Participation in the Suppression 
of the Bulavin Rebellion

Несмотря на всестороннее исследование в отечественной 
историографии истории Булавинского восстания, роль калмыков 
в этом событии полностью не изучена. Документы того периода 
буквально пестрят разрозненными сведениями о ближайших кочевых соседях донского казачества, но исследователи обходили вниманием эту тему. Возможно, это было связано и с наследием советского прошлого, когда требовалось показать вклад калмыцкого 
народа в войнах России или народных движениях против царизма. 
При этом особо старались не акцентировать внимание на участии 
калмыков непосредственно в подавлении антиправительственных 
выступлений народных масс. Особенно это видно на примере восстаний на юге России второй половины XVII – начала XVIII вв. 
В данной работе автор не планирует рассмотреть всю историю 
взаимоотношений казачества и калмыков, которая в течение второй половины XVII в. носила весьма сложный характер. Совместные военные походы калмыков и донских казаков против общего 
неприятеля часто сменялись жестокими взаимными столкновениями, сопровождавшимися убийствами, захватом пленных и угоном 
скота. Учитывая, какая на юге России была сложная, чреватая конфликтами, обстановка, московское правительство в столкновениях 
калмыков и казаков всегда выступало в роли миротворца. Взаимные набеги, сопровождавшиеся погромами калмыцких улусов или 
казачьих городков, как правило, всегда заканчивались мирными 
переговорами и обменом пленных. 

* * *

В начале XVIII в. отношения между калмыками и донскими 
казаками продолжали оставаться напряженными, и конфликты 
имели место еще до начала восстания. 
Так, в августе 1707 г. дербетский тайша (калмыцкий князь) 
Мунко-Темир сообщал в Приказ Казанского дворца, в чьем введении находились «Калмыцкие дела», что после отправки своего 
сына Четеря с войском на русскую службу в Польшу, на его улус, 
кочевавший по Волге, совершили нападение многочисленные 
казаки и отогнали два табуна лошадей. Тайша весьма серьезно 
воспринял эту угрозу со стороны казаков, так как имел сведения 
о готовящемся их новом выступлении на калмыков. Именно этот 
случай и стал поводом в отзыве им калмыцкого войска Четеря и 
Чимета, которое, повернув с пути в Тульском уезде, двинулось в 
обратном направлении, подвергнув разорению повстречавшиеся 
казачьи городки1. 
На запрос из Посольского приказа о разъяснении, на каком 
основании казаки выступили против калмыков, и на требование 
вернуть отогнанные калмыцкие табуны, в Войске Донском ответили, что их казаки не имеют отношения к этим нападениям. По их 
мнению, в этом участвовали «астараханские изменники, а называютца те воры их донскими казаками». В Войске подтвердили факт 
жестоких нападений калмыков Четеря и Чимета на их территорию: 
«Многие их городки разорили и казаков мужеска полу в смерть 
били т кололи, а женску полу и девок в неволю брали и многое 
разорение починили, а на них де затевают напрасно». Атаманы и 
казаки обратились с официальной жалобой в Москву на нападения 
калмыков Аюки и Мунко-Темира2.
Булавинское восстание началось в ночь на 9 октября 1707 г. 
с нападения отряда Кондратия Булавина на царский карательный отряд возле Шульгинского городка и убийства князя Юрия 
Владимировича Долгорукого. Однако восстание не сразу получило широкое развитие, так как уже в конце октября Донской 
войсковой атаман Лукьян Максимович Максимов, в том числе 
и при поддержке донских калмыков, на реке Айдар разгромил 
повстанцев3. 
Судя по списку участников, в том походе с калмыцкой стороны 
участвовал только Батыр Тайджи, который не входил во владение 
Аюки-хана и кочевал от него отдельно, но в составе Войска Донского. За свои заслуги в разгроме булавинцев он получил отдельно 
из царской казны 200 руб.4

Возникшей сумятицей на Дону воспользовались некоторые 
калмыцкие тайши. Как сообщали в Москву из Войска, 3 ноября 
1707 г. из-за Волги тайши Четерь и Чимет во главе 5-тысячной 
конницы перешли Дон в районе между Раздорским городком и 
Мелеховым и недалеко от Черкасска, на реке Тузлов, совершили 
нападение на донских кочевых калмыков, захватив примерно 400 
кибиток, в основном женщин и детей, и, отогнав весь скот, «многих 
в смерть побили». Все это сопровождалось разорением казачьих 
городков по Дону, Донцу, Хопру, Бузулуку и Медведице. Атаман 
Лукьян Максимов пытался организовать преследование напавших 
калмыков, но из-за очередной угрозы со стороны булавинцев был 
вынужден вернуться. По словам казаков, они не смели без государева указу совершить ответные военные действия против калмыцких улусов5.
Во многом разорению и захвату донских калмыков способствовало и то, что в это время многие их служилые люди еще летом 
этого года отправились на службу в Польшу6. В работе П.П. Ламбина приводится коллективная просьба походных донских калмыков на имя светлейшего князя Александра Даниловича Меньшикова, командовавшего русскими войсками в Польше: «Которые 
калмыки кочуют за Волгою, и они забрали на Дону наших жен и 
детей в полон и дома наши разорили и что было пожитков, то все 
забрали, и мы о том просим вашего светлейшего и милостивейшего указу, чтоб нас, сирот своих, отпустить домой на Дон и отыскать 
бы нам у тех [калмыков] жен своих и детей, хотя на окуп выкупить 
и чтоб они, калмыки, не запродали наших жен и детей в дальние 
страны»7.
В числе пострадавших от действий Четеря и Чимета был и 
кочевавший на Дону Батыр Тайджи. В своих письмах к государю 
Петру Алексеевичу он сообщал, что в результате их нападения 
были взяты в плен две его жены, два сына и дочь, а также 1 100 
человек, захвачены 160 панцирей и 10 200 голов скота. Батыр Тайджи клялся в верности государю и ставил себе в заслугу участие 
в недавнем сражении с булавинцами, в ходе которого он лично в 
бою из пищали убил двух повстанцев. Оставшись без снаряжения 
и лошадей, он и его сын Джумба просили власти оказать им материальную поддержку8.
Однако российские власти не спешили ответить карательными 
мерами против Четеря и Чимета, поскольку были заняты подавлением казачьего восстания. В то же время не исключалось и возможное использование военной помощи этих тайшей против булавинцев. Войсковому атаману напрямую указывалось как можно 

быстрее связаться с указанными тайшами и привлечь в свою пользу их военные силы. В противном случае, если калмыки войдут 
в согласие с Кондратием Булавиным и далее будут разорять казачьи 
городки, – провести против них ответные карательные действия9.
Потерпев поражение, Булавин и его сподвижники, перезимовав в Запорожье, с началом весны 1708 г. постарались поднять восстание на новый уровень. В марте повстанцы захватили Пристанской городок, который стал центром восстания и куда стекались 
многочисленные повстанцы, избежавшие в течение зимы разгрома 
царскими войсками. В это же время возобновились столкновения 
донских повстанцев с калмыками.
12 марта 1708 г. 2 тыс. повстанцев во главе с Игнатом Некрасовым на лодках и конными внезапно атаковали улус Аюки в урочище Сасыколь, ниже Черного Яра. Нападение было настолько неожиданным для калмыков, что казаки их «повоевали людей, посекли 
и в полон поймали». Аюка, имея при себе небольшое количество 
людей, не смог организовать какого-либо сопротивления и отошел вглубь степи. Он срочно отправил ведомость о нападении в 
Астрахань, к царскому посланнику – стольнику Ивану Бахметеву. 
Незадолго до этого стольник приезжал к Аюке с царским указом 
выставить 20-тысячное войско против башкирских повстанцев 
и направился в Астрахань за военными припасами для будущего 
калмыцкого похода в Башкирию. 
Иван Бахметев срочно выехал к Аюке, кочевавшему в 200 верстах от Волги. Последнее событие настолько потрясло калмыцкого 
хана, что он стал высказывать сомнения по поводу возможности 
выставить слишком большое количество войска против башкирских повстанцев из-за сохранявшейся угрозы калмыцким кочевьям: «многое разорение от казаков, казахов, каракалпаков и башкир». По просьбе Аюки Иван Бахметев выехал к Волге, чтобы 
разыскать нападавших «воровских» казаков и забрать у них «калмыцкий полон», но не застал там булавинцев10.
Главной целью булавинцев в это время, конечно, были не калмыцкие улусы, а столица донского казачества – Черкасск. Войсковой атаман Лукьян Максимов также вокруг себя собирал силы, 
состоявшие из 8 тыс. человек, куда входили и калмыки. 
7 апреля противоборствующие стороны сошлись на реке 
Лисковатка, между Паншинской и Голубинской станицами. Однако 9 апреля, когда начался бой, многие казаки из отряда Лукьяна 
Максимова перешли на сторону повстанцев, что в конечном итоге 
и решило исход битвы. Атаман бежал в Черкасск, а его войско 
было деморализовано, и Булавину ничего не оставалось делать,  

как двинуться, не встречая какого-либо сопротивления, на столицу Донского казачества. 1 мая вспыхнуло восстание в самом Черкасске, и Булавин занял город. С этого времени власть полностью 
перешла в руки повстанческого предводителя, были казнены войсковой атаман и его помощники, произведена конфискация церковных денег и т.п. 9 мая новым войсковым атаманом на Круге был 
избран Кондратий Афанасьевич Булавин11. 
Есть сведения, что к моменту взятия Булавиным Черкасска под 
городом в это время кочевали 1 700 калмыков из улуса Аюки. Они 
оказали вооруженное сопротивление булавинцам, но ввиду численного перевеса повстанцев вынуждены были отступить в степь 
и уйти в район Саратова12.
В целом отношение Булавина к калмыкам было отрицательным. Это касалось не только донских калмыков, поддержавших 
атамана Максимова и участвовавших на его стороне во всех сражениях против булавинцев, но и «аюкинских» калмыков, которые 
своими набегами разорили немало казачьих городков. Такой вывод 
можно сделать из нескольких документальных свидетельств того 
времени.
Во-первых, после взятия Черкасска Булавин отправил своего 
ближайшего сподвижника Игната Некрасова во главе 5-тысячного 
отряда на Волгу против калмыков Аюки13.
Во-вторых, в письмах к кубанским владельцам Хасан-паше 
и Сартлан-мирзе Булавин предлагал не только мир и сотрудничество, но совместное военное выступление против калмыков14.
Некоторые из донских калмыков, избежавших разгрома и пленения, нашли убежище в крепости Азов, откуда совершали нападения на повстанцев. Сохранилось письмо Кондратия Булавина, 
адресованное азовскому губернатору Ивану Андреевичу Толстому, где он жалуется на этих калмыков, отогнавших у булавинцев 
из-под Черкасска табун лошадей. Булавин прямо угрожал им: 
дескать, в случае невозврата лошадей, он казнит всех их калмыцких женщин, детей и других родственников, находившихся у него 
в заложниках15. Это подтверждает и наличие у повстанцев «калмыцкого ясыря», который они активно продавали приезжавшим 
в Черкасск туркам и кубанцам16.
Не имея возможности снять значительные силы регулярной 
армии с фронтов Северной войны и кинуть на подавление восстания, за короткий период была сформирована 32-тысячная армия 
из дворян и служилых людей под командой гвардии майора князя 
Василия Владимировича Долгорукого. 28 апреля 1708 г. правительственные войска под командованием стольника Степана  

Ивановича Бахметева на реке Курлак разбили повстанческий отряд 
Лукьяна Хохлача. Мобилизацию войск против повстанцев организовали изюмский полковник Федор Владимирович Шидловский и 
калмыцкий хан Аюка17.
Активизация правительственных сил заставила Булавина действовать более решительно и направить отряд Семена Драного в 
район Северского Донца, к Изюму, а отряд Игната Некрасова на 
Волгу. Готовился удар и по Азову, но, как сообщал азовский губернатор Толстой, в период подготовки «судовая сволочь <…> черкасские бурлаки и кабацкие ярыжки» под командой атамана Павлова 
и Некрасова, взяв пушки и другое оружие, двинулись «для добычи» на Волгу18.
Против калмыков Аюки должен был действовать отряд Некрасова. Также действия этого отряда должны были поднять на антиправительственное выступления все народы Поволжья и, возможно, соединиться с башкирскими повстанцами, которые в это время 
выступили в районе Уфы. Стольник Иван Бахметев лично общался 
с посланцем тайши Чакдорджаба, Загалдаем, который виделся с 
башкирами в Яицком городке и которому они по секрету сообщили 
о якобы имевшем место их общении с булавинцами19. По мнению 
В.И. Лебедева, саратовское направление булавинцами было выбрано не случайно, поскольку у Саратова они могли бы объединиться 
с восставшими башкирами, татарами, мари, вотяками20.
13 мая повстанцы захватили крепость Дмитриевск на реке 
Камышинка, где им достались артиллерия и боеприпасы. Превратив его в базу своих дальнейших действий, булавинцы направились в сторону Саратова. 
Освещение действий восставших под Саратовом стоит отдельного внимания, поскольку в литературе сообщения об этом весьма размыты. По сведениям исследователя Булавинского движения 
Н.С. Чаева, первый приступ к Саратову, под руководством Хохлача, окончился неудачей. Второй, для участия в котором ожидался 
приход отряда Некрасова, не осуществился по причине неожиданного нападения калмыков, изменивших Булавину и шедших теперь 
к Аюке по направлению к Саратову. Калмыки разбили отряды Хохлача и Некрасова и заставили их отступить к Дмитриевску21.
Однако документы того времени дают более точную и развернутую картину тех событий, развернувшихся под Саратовом. 
По показаниям участвовавших в саратовском походе пленных 
булавинцев, первым к Саратову подошел отряд атамана Хохлача 
в количестве 700 человек. По Волге двигался отряд в 300 человек 
на стругах атамана Т. Трофимова, но который так и не успел  

соединиться с основными силами и вернулся обратно на Камышинку. Потерпев неудачу в первом приступе к крепости, Хохлач отвел 
свой отряд и стал дожидаться подкрепления во главе с Некрасовым. В день объединения отрядов повстанцев, по словам пленных, 
к Саратову подошли «бузовые калмыки» с целью войти и укрыться 
в городе. Однако они не были пропущены за крепостные стены, и 
калмыки совершили нападение на повстанцев: «От Саратова били 
и бой де великой учинили, и казаков де они калмыки побили со 
100 человек, и они де казаки атаман Лунька и Игнашко с конными 
казаками, не устояв против калмыков, побежали на Дон»22.
Под «бузовыми калмыками» здесь имеются в виду донские 
войсковые калмыки, которые так и не присоединились к восставшим и были на стороне войскового атамана Лукьяна Максимова. 
По всей видимости, после разгрома сторонников Максимова они 
искали безопасного места от преследований булавинцев и пытались скрыться в Саратове, куда их так и не пустили. Очевидно, что 
Н.С. Чаев ошибся в оценке их деятельности, посчитав их участниками восстания, которые изменили Булавину и перешли на сторону правительства. На самом деле войсковые калмыки сохранили 
верность правительству, но после поражения атамана Максимова 
были вынуждены скрываться от преследований булавинцев. Часть 
из них успела укрыться в Азове, другие бежали под защиту Аюки.
Однако в материалах «Калмыцких дел» отложились более подробные сведения о столкновении калмыков с булавинцами под 
Саратовом. 
22 мая 1708 г. из Казани к Аюке прибыл саратовец Григорий Микулин с листом, где сообщалось, что булавинцы во главе 
с Некрасовым вошли в Дмитриевский и далее направляются на 
Саратов. На основании этого калмыцкий хан просил правительство отправить вооруженные силы против указанных повстанцев. 
Сложность выполнения этой просьбы заключалась в том, что по 
государеву указу Аюка должен был направить в Башкирию для 
подавления восстания 20-тысячную конницу, и свободных сил, 
чтобы двинуть их на Саратов, уже не имелось, поскольку охрана 
калмыцких улусов также требовала большого внимания. По этому 
вопросу у Аюки было совещание со стольником Иваном Бахметевым, который как раз и отвечал за организацию башкирской экспедиции калмыков. После совещания было принято решение, чтобы 
половину от 20-тысячного калмыцкого войска отправить под Саратов, а другую половину двинуть в Башкирию. Войско, направлявшееся под Саратов, возглавили тайши Четер и Яман. Иван Бахметев лично приказал Яману за четыре дня с войском добраться