Новый исторический вестник, 2016, № 1 (47)

THE NEW HISTORICAL BULLETIN

№ 1(47)

2016

Москва 2016

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИСТОРИКО-АРХИВНЫЙ ИНСТИТУТ

Журнал основан в 2000 г.

ОСНОВАТЕЛИ И ГЛАВНЫЕ РЕДАКТОРЫ

Сергей Сергеевич Ипполитов

Сергей Владимирович Карпенко

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ

А.Б. Безбородов, В.П. Булдаков, О.Г. Буховец, В. Голдман, 

Л.Е. Горизонтов, В.И. Дурновцев, Е.Н. Евсеева, Н.Т. Ерегина, 

В.П. Зиновьев, Г.З. Иоффе, А.А. Киличенков, Т.Ю. Красовицкая, 
А.В. Костров, А.В. Крушельницкий, Н.Г. Кулинич, В.В. Минаев, 

А.М. Пашков, В.Н. Пискун, В.А. Поляков, А.С. Сенин, А.А. Симонов,

В.Л. Успенский, О.В. Хлевнюк, Т.И. Хорхордина, 

В.Ж. Цветков, П.П. Шкаренков

Ответственный секретарь М.Ю. Черниченко

Переводчик О.Н. Судакова

Обложка А. Надточенко

Выходит 4 раза в год

Адрес редакции: 

125267, Москва, Миусская пл., 6
Эл. почта: nivestnik@yandex.ru

Сайт: www.nivestnik.ru

Подписной индекс по каталогу «Урал-Пресс»: ВН002537

© Новый исторический вѣстникъ, 2016 
© Российский государственный гуманитарный  университет, 2016

RUSSIAN STATE UNIVERSITY

FOR THE HUMANITIES

INSTITUTE FOR HISTORY AND ARCHIVES

The Journal is founded in 2000

FOUNDERS AND EDITORS-IN-CHIEF

Sergey S. Ippolitov
Sergey V. Karpenko

EDITORIAL BOARD

A. Bezborodov, O. Bukhovets, V. Buldakov, V. Durnovtsev, 

N. Eregina, E. Evseeva, W. Goldman, L. Gorizontov, G. Ioffe, 
O. Khlevnyuk, T. Khorkhordina, A. Kilichenkov, A. Kostrov, 
Т. Krasovitskaya, A. Krushelnitsky, N. Kulinich, V. Minaev, 
A. Pashkov, V. Piskun, V. Polyakov, A. Senin, P. Shkarenkov, 

A. Simonov, V. Tsvetkov, V. Uspensky, V. Zinovev

Executive Secretary M. Chernichenko

Translator O. Sudakova

Cover Designer А. Nadtochenko

Quarterly journal

Address: 

6, Miusskaya sq., Moscow, Russia, 125267

E-mail: nivestnik@yandex.ru
Web-site: www.nivestnik.ru

«Ural-Press» Catalogue Subscription Index: ВН002537

© by Novyy Istoricheskiy Vestnik, 2016 
© by Russian State University for the Humanities, 2016

С О Д Е Р Ж А Н И Е

Российская государственность

Колосовская Т.А. «Руководствоваться многолетнею опытностью 

предшественников»: Д.А. Милютин и изучение истории 
российской политики на Кавказе (1840-е годы)...............................6

Белова А.В., Мицюк Н.А. Сексуальное просвещение русской дворянки в 

семье, учебном заведении и обществе (от «великих реформ» до 
«великих потрясений»).....................................................................20

Агапов В.Л. Полицейские, проститутки и газетчики: Служебные будни 

Никольск-Уссурийской полиции накануне
Первой мировой войны.....................................................................36

Колесниченко К.Ю. Налаживание межведомственного взаимодействия в 

Приморском крае в условиях Великой Отечественной войны.....54

Россия и мир

Соколов А.Р. Александр I и образование Краковской республики............71

Антибольшевистская Россия

Волков Е.В., Ирвин Д.Д. А.В. Колчак как политик: Образы и оценки 

верховного правителя в британской прессе (1918 – 1920 годы)...87

У книжной полки

Ростиславлева Н.В. Бисмарк, Германия и Россия: Размышления о 

новейших немецких изданиях к юбилею Отто фон Бисмарка ...101

Чичерюкин-Мейнгардт В.Г. К изучению мотивации социального 

поведения русского генералитета в 1917 – 1920 годах: О книге 
В.Ж. Цветкова «Генерал Алексеев»...............................................116

Крыжан А.В. Из истории изучения местных советских учреждений 

юстиции 1920 – 1930-х годов: Взгляд на монографию 
П. Соломона......................................................................................126

C O N T E N T S

Russian Statehood

Kolosovskaya T. “One Should Be Guided by Predecessors’ Many Years

Experience”: D.A. Milyutin and Research on the History of Russian 
Policy in the Caucasus (1840s)...........................................................6

Belova A., Mitsyuk N. Russian Noblewomen’s Sex Education in the Family, 

Educational Institutions and Society (from “Great Reforms” to “Great 
Upheavals”).........................................................................................20

Agapov V. The Police Officers, Prostitutes and Newsmen:

Routine Practices of Municipal Police in Nikolsk-Ussuriisk on the Eve 
of the First World War.........................................................................36

Kolesnichenko K. The Arrangement of Interdepartmental Cooperation in 

Primorye during the Great Patriotic War............................................54

Russia and the World

Sokolov A. Alexander I and the Foundation of the Republic of Krakow.........71

Anti-Bolshevik Russia

Volkov E., Irvin D. A. Kolchak as a Politician: Images and Appraisals 

of the Supreme Ruler in the British Press (1918 – 1920).................87

Book Reviews

Rostislavleva N. Bismarck, Germany and Russia: Reflections on the Latest

Editions to Mark Otto von Bismarck’s 200th Anniversary...............101

Chicheryukin-Meyngardt V. On Motivation of the Russian Generals’ Social

Behaviour in 1917 – 1920: About V. Tsvetkov’s Book “General 
Alexeev” ...........................................................................................116

Kryzhan A. From the History of Research of Local Soviet Institutions of 

Justice (1920s – 1930s): A Look at P. Solomon’s Monograph..........126

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ

Russian Statehood

Т.А. Колосовская

 «РУКОВОДСТВОВАТЬСЯ 

МНОГОЛЕТНЕЮ ОПЫТНОСТЬЮ 

ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ»: 

Д.А. МИЛЮТИН И ИЗУЧЕНИЕ 

ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ НА КАВКАЗЕ

(1840-е годы)*

T. Kolosovskaya

“One Should Be Guided by Predecessors’ Many Years Experience”: 

D.A. Milyutin and Research on the History 
of Russian Policy in the Caucasus (1840s)

История Российской империи связана с расширением границ и 

включением в ее пределы новых территорий. Одной из таких неотъемлемых частей страны стал Кавказ. Несмотря на то, что уже в начале XIX в. Россия уверенно перешагнула через Кавказский хребет, 
в течение полувека новая окраина оставалась во всех отношениях 
terra incognito. Многие сочинения и даже официальные донесения 
страдали неопределенностью сообщаемых данных1. 

Более того, благодаря господствовавшим в литературе модным 

тенденциям о «романтическом» и «экзотическом» Кавказе, в российском общественном сознании утвердилось представление о нем 
как о «разбойничьем гнезде». Один из «старых кавказцев» сетовал 
в своих мемуарах на то, что многие тогда представляли себе регион 
«чуть ли не в виде одной большой крепости, окруженной черкесами, с которыми наши войска изо дня в день перестреливаются…»2. 

Недостаток достоверных сведений мешал адекватно оценить 

складывающуюся на Кавказе обстановку и приводил к появлению 
различных, порой совершенно противоположных, мнений относительно самого образа действий в крае. Военное министерство было 
буквально завалено разнообразными, даже «экзотическими» проектами «умиротворения» региона. «Предлагали действовать против 

* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках 

научного проекта «Российские военные в социокультурном пространстве 
Северного Кавказа XVIII – XIX вв.», проект № 14-01-00251.

горцев, продвигаясь не с равнины к горам, а с гор к ровным местам, 
– пишет современник, – строить крепости на хребтах и наблюдательные посты на горных шпилях; рвать горы порохом; против хищников растягивать проволочные сети по берегам Терека и Кубани». 
Подобные предложения, основанные на стереотипных представлениях о Кавказе и его жителях, без учета специфики его отдельных 
частей, не устраивали военных. Большинство подобных проектов 
отправлялось «в архивную пропасть» на рассмотрение «мышам и 
бумаготочивым насекомым»3. Поскольку достоверной информации 
было крайне мало, оставалось одно средство – «изучение на месте»4. 

В эпоху Николая I задача ознакомления с краем входила в обя
занности офицеров Генерального штаба, отправляемых на Кавказ 
для участия в военных экспедициях и получения боевого опыта5. 
В этом отношении исключительный интерес представляет деятельность Дмитрия Алексеевича Милютина (1816 – 1912) – известного 
реформатора и военного министра Александра II. В 40-е гг. XIX в. 
его судьба оказалась неразрывно связана с Кавказом: сначала в качестве офицера Генерального штаба, отправленного туда в служебную 
командировку, затем начальника штаба войск Кавказской укрепленной линии и Черномории и, наконец, профессора Военной академии, преподававшего курс военной статистики Кавказа. 

Кавказская проблематика в творческом наследии Милютина за
трагивалась историками лишь фрагментарно6. Предпочтение отдавалось освещению его реорганизации русской армии, итогом которой стал отказ от устаревшей рекрутской системы и переход к армии 
европейского образца7. При этом, на наш взгляд, его мысли об образе действий России на Кавказе представляются в настоящее время 
не менее актуальными, чем содержание и ход осуществленной им 
военной реформы. 

В настоящей статье рассмотрена роль Д.А. Милютина в изуче
нии Кавказа и показано влияние его идей на формирование российской политики в регионе. Источниками послужили работы самого 
Милютина: его планы и программы исследований, записки и описания Кавказского края, рукописи которых в настоящее время хранятся в Российском государственном военно-историческом архиве 
(РГВИА) и Российской государственной библиотеке (РГБ).

* * *

Что представлял собой Кавказ в конце 30-х гг. XIX в., когда Д.А. 

Милютин впервые попадает в край? Каково было положение российской власти в различных его частях? Ответы на эти вопросы находим в составленном Милютиным пояснении к административной 
карте Кавказа 1839 г.8

В то время высшая власть во всем Кавказском крае сосредота
чивалась в руках командира Отдельного Кавказского корпуса, но

сившего также и звание Главноуправляющего гражданской частью 
в Грузии, Кавказской и Армянской областях. Местопребыванием его 
был г. Тифлис. Корпусному командиру были подчинены: 1) командующий войсками Кавказской укрепленной линии и Черномории, 
он же начальник Кавказской области (местопребывание – Ставрополь); 2) начальник Черноморской береговой линии (местопребывание – Керчь) и 3) командующий войсками в Северном Дагестане 
(местопребывание – Темир-Хан-Шура). 

Административное устройство Закавказья, по оценке Милюти
на, находилось в «зачаточном состоянии»9. По мере присоединения 
новых областей в них устанавливалось временное управление в самых разнообразных формах.

Еще более шатким было положение русской власти на северной 

стороне Кавказского хребта. «На всем протяжении Северного Кавказа, за исключением лишь центральной части, только ближайшая к 
кордонной линии часть туземного населения, – писал Милютин, – 
могла признаваться покорной и подчинялась русскому военному начальству. Остальное население, не только горное, но и на лесистых 
равнинах, было враждебно нам»10. Кавказская линия и лежащее впереди нее пространство с населением, политические настроения которого были весьма неустойчивые, делились на несколько отделов. 
На начальника отдела, в чине генерала, возлагалась охрана линии, 
принятие мер к удержанию в повиновении местного населения и организация военных действий против «враждебных племен». 

В таких условиях главной целью российского командования 

было обеспечение спокойствия на линии и безопасности сообщений 
с Закавказьем. Военные меры носили характер оборонительный, и 
если предпринимались наступательные действия, то они имели значение устрашения местного населения. Милютин так оценивал эти 
действия и их результаты: «Отряды наши, под предлогом наказания тех или других аулов за враждебные их действия, вторгались в 
доступные местности, преимущественно в зимнее время, разоряли 
страну, рубили просеки в лесах и уходили без всякого положительного результата, оставляя за собой раздраженное, озлобленное население»11.

Участие в военных действиях, в первую очередь в экспедиции 

к аулу Ахульго в 1839 г., позволило Милютину увидеть все своими 
глазами и составить свое собственное представление о недостатках образа действий против горцев. По итогам своей командировки 
он подготовил проект об улучшении фортификационного строительства на Кавказе и записку о мерах, «необходимых для лучшего 
устройства действующих против горцев отрядов»12.

Другим важным последствием первого пребывания Милютина 

на Кавказе стало его убежденность в том, что для выработки верной 
стратегической линии необходимо заняться изучением предшествующего исторического опыта. Впервые свои соображения на этот 

счет он представил на рассмотрение командира Отдельного Кавказского корпуса генерала Е.А. Головина в октябре 1839 г. Это была 
программа «Истории русского владычества на Кавказе», черновой 
автограф которой в настоящее время хранится в Научно-исследовательском отделе рукописей РГБ13. 

«История этого края чрезвычайно запутана и почти вовсе еще 

не разработана: древность представлена нам в самом густом тумане 
баснословных преданий и неразгаданных тайн, – отмечено в программе. – Еще запутаннее картина судьбы Кавказа в средние времена, когда здесь, у пределов древнего мира, была сцена беспрерывных движений, перемещений, борьбы и столкновений стольких 
народов и племен самых разнородных. Наконец новый шаг истории 
Кавказа под скипетром России – остается до сих пор совершенно 
неприкосновенным, неизвестным»14.

Как автор предполагаемого исследования он планировал ограни
чится только «новейшей» историей Кавказа и показать судьбу этого края в контексте развития российско-кавказских отношений: «…
История русского владычества на Кавказе соединяет в себе историю 
военную с историей политической, повествование о блистательных 
военных подвигах русского оружия, с картиной постепенных, хотя 
весьма медленных успехов в гражданском и правительственном 
устройстве края. С одной стороны, на каждом шагу мы встретим 
дивные примеры истинного геройства, твердости и неутомимости 
русского воинства, терпение, с которым войска наши переносили 
все трудности, лишения и бедствия, неразлучные с войной в неприступных горных ущельях. С другой же стороны, мы увидим, как 
трудно было благонамеренному русскому правительству бороться 
с теми преградами, которые оно встречало на каждом шагу, стремление к улучшению состояния края, к сближению его с Россией, к 
водворению мира и спокойствия»15. 

Изложение событий в предполагаемом сочинении должно было 

начинаться с конца XVIII в. Более ранние материалы, начиная с 
истории Закавказья в древности и заканчивая Персидским походом 
Петра I, планировалось представить во введении.

Убежденный сторонник имперской политики расширения госу
дарственных границ, Милютин нисколько не сомневался в целесообразности территориальных приобретений России на Кавказе. Более того, планируемое историческое сочинение должно было подчеркнуть важность этих приобретений не только для страны, но и 
для самих кавказских народов: «Если с одной стороны Россия искала новых приобретений на Кавказе к собственной своей пользе, для 
обеспечения своих пределов, для усиления своего веса на Востоке, 
то с другой стороны, успехи нашего владычества на Кавказе имели 
и благотворное влияние на самый край: они представляют человечеству утешительную и беспримерную картину бескорыстного, великодушного стремления метрополии к благу и пользе нового своего 

приемыша. Россия может гордиться не только славою своих побед 
над соседями, громкими подвигами своего оружия в ущельях гор, – 
но что еще славнее, может гордиться материнской своей заботливостью о благе такой страны, которую она в праве была считать своей 
добычей, кровью приобретенною. Россия не хотела быть в отношении к Кавказу тем, что были Испания, Португалия и сама Англия 
для своих колоний в Африке и в Америке»16.

Наконец, новое сочинение должно было сформировать адекват
ное представление о том, что на самом деле происходило и происходит на Кавказе: «Оно послужит к тому, чтобы лучше ознакомить 
русских с Кавказом, ибо чтобы иметь истинное понятие о настоящем 
положении дел, о нуждах и потребностях края, необходимо знать 
вполне минувшую судьбу его и предшествовавшие обстоятельства. 
Не говорю уже о том, что примеры прошлого могут и должны служить уроками для настоящего и будущего»17.

Еще более последовательно идея изучения исторического про
шлого Кавказа с целью его «умиротворения», нашла отражение в 
составленной Милютиным записке, рукопись которой в настоящее 
время хранится в фондах РГВИА18. На существование этого документа обратил внимание еще известный военный историк Л.Г. Бескровный, но подробного анализа этого источника в его трудах не 
дается19.

Точная дата составления на самой записке не указывается. По ее 

содержанию можно предположить, что произошло это в начале 40-х 
гг. XIX в., когда обстановка на Кавказе изменилась не в пользу российских властей. Вместо ожидаемого падения Шамиля, власть его в 
горах еще более укрепилась: на его сторону перешли не только жители Чечни, но и тех частей Дагестана, которые давно считались покорными. Несмотря на крупные подкрепления, полученные русской 
армией на Кавказе, военные действия не поправили дел. Шамиль, не 
довольствуясь только переходом на его сторону части горцев, стал 
осуществлять дерзкие набеги до Моздока, Кизляра и Военно-Грузинской дороги. Для того чтобы лично разобраться в сложившейся 
ситуации, летом 1842 г. на Кавказ отправился сам военный министр 
А.И. Чернышев. Результатом его поездки стала смена высшего военного командования в крае. В таких условиях Военному министерству ничего не оставалось, как вновь пересмотреть свои подходы к 
образу действий на Кавказе.

Записка Милютина включала в себя две части: в первой давался 

«исторический обзор войны России на Кавказе, с самого ее начала 
до наших времен», во второй излагались «меры для успешного покорения Кавказа и для прочного водворения спокойствия». «Мысли 
мои по этому предмету я основываю на сущности событий, совершившихся на Кавказе в течение почти трехсотлетней борьбы нашей 
с кавказскими племенами, – подчеркивал Милютин, – и полагаю, 
что вековая эта опытность должна нам служить руководством для 

определения мер и средств, к покорению Кавказа необходимых»20. 

Не имея достаточных материалов, чтобы «представить полное 

историческое обозрение успехов наших против горцев, с той подробностью как бы это требовала важность предмета»21, Милютин 
ограничился обзорным описанием основных исторических событий, опираясь на свою память и те выписки, которые сделал в 
архивах. Сами события излагались Милютиным в строгой хронологической последовательности в рамках выделенных им четырех 
«эпох»: Эпоха 1. С царствования царя Иоанна Васильевича IV до 
императора Петра Великого, с 1559 г. до 1711 г.; Эпоха II. От времен 
императора Петра Великого до Екатерины II, с 1711 г. до 1763 г.; 
Эпоха III. От времен императрицы Екатерины II до царствования 
Павла Петровича, с 1763 г. до 1800 г.; Эпоха IV. От царствования 
императора Павла Петровича до наших времен, с 1800 г. до 1841 
г. В сферу внимания Милютина попала история основания первых российских укреплений на р. Терек, посольства кабардинских 
князей в Москву, военные экспедиции в Дагестан и их результаты, 
устройство Кавказской линии от Каспийского до Черного морей и 
строительство Военно-Грузинской дороги, положение на Кавказе в 
условиях русско-персидских и русско-турецких войн первой трети 
XIX в. В целом, воссозданная Милютиным историческая картина 
позволяла проследить последовательное распространение российского влияния на Кавказе, начиная с XVI в. и заканчивая временем 
правления Николая I.

«Вникая в события на Кавказе, совершавшиеся во время долго
временной борьбы и в разные меры для покорения оного употреблявшиеся, равномерно в успехи или неудачи от них происходивших», Милютин пришел к выводам: 

«1) что Кавказ очень основательно уподобляли весьма силь
ной крепости, чрезвычайно твердой по местоположению, искусно 
огражденной укреплениями и обороняемой многочисленным гарнизоном; что одна только безрассудность может предпринять эскаладу против такой крепости, что благоразумный полководец увидит 
необходимость прибегнуть к искусственным средствам: заложит 
параллели, станет подвигаться сапою, призовет на помощь мины и 
овладеет крепостью»,

«2) что ход сей атаки не был предварительно начертан для по
ступательного руководства, и что сущность вещей вынудила приступить к сему образу действий, от чего хотя происходили частые 
отклонения от истинного пути, замедлявшие общий успех, но именно действия эти образовали правильную атаку…»22.

Исходя из этого, Милютин сделал заключение о необходимо
сти составления подробной военной истории Кавказа: «…Полная и 
подробная история владычества нашего на Кавказе и за Кавказом 
была бы для нас весьма поучительна и желательно не для одного 
любознания, но для пользы и выгод правительства, чтобы история 

эта была составлена. Начальники, как главные, так и частные, могли 
бы во многом руководствоваться многолетнею опытностью своих 
предшественников»23. 

Предложение Милютина было поддержано на самом высоком 

уровне. В 1849 г. он получил распоряжение приступить к подготовке «Истории военных действий на Кавказе, в Азиатской Турции и 
против Персии»24. Для сбора необходимого материала в помощники 
ему был назначен капитан Д.Х. Бушен25. 

Что касается второй части записки, в которой Милютин изложил 

свои практические рекомендации об образе действий на Кавказе, в 
том числе по вопросам применения силы оружия, переселенческой 
политики, образования внутреннего управления, то они также не 
остались незамеченными. Новый командующий Кавказской линией 
и Черноморией генерал В.О. Гурко, назначенный на эту должность 
в 1842 г., перед отъездом на Кавказ ознакомился с предложениями 
Милютина, высоко оценил их содержание и выразил желание служить с их автором26. 

В 1843 – 1844 гг. Милютин занимал должность обер-квартирмей
стера войск Кавказской линии и Черномории. Это позволило ему 
продолжить изучение края на месте. Он просматривал документы 
архива штаба войск Кавказской линии и Черномории27, анализировал переписку своих предшественников, знакомился со статистическими и этнографическими материалами о местном населении28.

Основные итоги своего изучения региона Милютин изложил в 

курсе военной статистики Кавказа, который преподавал в Военной 
академии Генерального штаба с 1845 г. Лекции по этому курсу опубликованы не были, с ними мог ознакомиться лишь узкий круг военных специалистов. В наши дни их литографированная рукопись 
хранится в фондах РГБ29. 

Разработанный Милютиным курс включал в себя общий обзор 

Кавказа в географическом, топографическом, этнографическом 
отношении и характеристику отдельных его частей, в том числе 
Кавказской линии, Дагестана, Черноморской береговой линии и 
Закавказского края. Как подчеркивал сам Милютин, «изучая край 
специально с точки зрения военной», в первую очередь он обращал 
внимание на то влияние, которое разнообразие местности на Кавказе оказывало на «положение частей Кавказского края в отношении 
к спокойствию, устройству гражданскому и степени покорности к 
России»30. При этом само изложение органично включало краткие 
исторические экскурсы о распространении российского влияния в 
регионе, объясняющие, «каким образом Россия была постепенно 
вовлечена в упорную борьбу с кавказскими народами», и показывающие, «что борьбы этой избежать было невозможно, как для самого 
спокойствия на линии, так и для обеспечения сухопутных сообщений с Закавказским краем»31. 

Значительная часть работы Милютина посвящалась анализу раз