Экономический журнал, 2018, № 1 (49)

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ

ЖУРНАЛ

ISSN 2072-8220

Москва 2018

Ekonomichesky
Zhurnal

№ 1 (49) 2018

СМОЛЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Журнал основан в 2001 г.

ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР

Е.Е. Матвеева

ЗАМЕСТИТЕЛЬ ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА

А.С. Кузавко

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ

Б.И. Алехин, Л.А. Безруков, А.В. Белокопытов, Н.В. Борох,
О.Г. Буховец, Ю.В. Гнездова, Л.М. Дробижева, С.А. Жданов,
В.Б. Жиромская, Т.Ю. Иванова, Л. Липкова, 
М.М. Мусарский, Е.Д. Платонова, А.С. Сенин, 
В.Н. Стрелецкий, С.А. Тархов, С.В. Чистякова

Выходит 4 раза в год

Адрес редакции: 
121433, Москва, Б. Филевская, 69-2-67
Эл. почта: nivestnik@yandex.ru
Сайт: www.economicarggu.ru

Подписной индекс 
по федеральному каталогу «Урал-Пресс»: ВН011057

 
© Экономический журнал, 2018 
 
© Редакция «Экономического журнала»  
 
 
ООО «Смелый дизайн», 2018 
 
© Издательство Ипполитова, 2018

SMOLENSK STATE UNIVERSITY

Founded in 2001

EDITOR-IN-CHIEF

Elena E. Matveeva

DEPUTY CHIEF EDITOR

A.S. Kuzavko

EDITORIAL BOARD

B.I. Alekhin, A.V. Belokopytov, L.A. Bezrukov, N.V. Borokh,
O.G. Bukhovets, S.V. Chistyakova, L.M. Drobizheva, 
Yu.V. Gnezdova, T.Yu. Ivanova, L. Lipkova, M.M. Musarskiy, 
E.D. Platonova, A.S. Senin, V.N. Streletskiy, S.A. Tarkhov, 
S.A. Zhdanov, V.B. Zhiromskaya

Quarterly Journal

Address: 
69-2-67, Bolshaya Filevskaya St., 
Moscow, Russia, 121433 
E-mail: nivestnik@yandex.ru
Web-site: www.ecjnjmicarggu.ru

«Ural-Press» Catalogue Subscription Index: ВН011057

 
©  Ekonomichesky Zhurnal, 2018
 
©  Ekonomichesky Zhurnal Editorial Staff 
 
 
LLC “Smelyi Dizayn”, 2018 
 
©  Ippolitov Publishing House, 2018

СОДЕРЖАНИЕ

ЭКОНОМИЧЕСКАя ТЕОРИя
Лихачев М.О. Современные инновации 
и классическая экономическая теория  ....................................................... 
6

ЭКОНОМИКА И УПРАВЛЕНИЕ НАРОДНЫМ хОзяЙСТВОМ
Платонова Е.Д. Адаптация аутсорсинговой бизнес-модели 
как направление конструктивного разрешения 
организационных конфликтов  .................................................................... 15
Попова Л.Ф. Стратегия развития менеджмента качества 
на отечественных промышленных предприятиях 
при переходе к «цифре»  ............................................................................... 26

ФИНАНСЫ, ДЕНЕЖНОЕ ОБРАщЕНИЕ И КРЕДИТ
Матвеева Е.Е. Применение риск-ориентированного подхода 
в сфере государственного финансового контроля  ..................................... 41

МАТЕМАТИЧЕСКИЕ 
И ИНСТРУМЕНТАЛьНЫЕ МЕТОДЫ ЭКОНОМИКИ
Лебедев А.Н. Развитие механизмов управления инновационной 
деятельностью образовательных организаций  .......................................... 57

МИРОВАя ЭКОНОМИКА
Дерен В.И. Тенденции развития современного мирового рынка  ............ 75
Голд Н.А., Чистякова С.В., Степанова И.П. Цифровая экономика 
для здорового образа жизни  ........................................................................ 87

ЭКОНОМИЧЕСКАя ИСТОРИя
Сенин А.С. Экономическое положение России 
в канун Февральской революции 1917 года  ............................................... 103

CONTENTS

ECONOMIC ThEORY
Likhachev M.O. Modern Innovations 
and Classical Economic Theory  ..................................................................... 
6

ECONOMY AND MANAGEMENT Of NATIONAL ECONOMY
Platonova E.D. Adaptation of Outsourcing Business Models 
as A Direction of the Constructive Solution 
of the Organizational Conflicts  ...................................................................... 15
Popova L.F. Strategy of Quality Management Development 
of National Industrial Enterprises in Digital 
Transformation  ............................................................................................... 26

fINANCE, MONEY CIRCULATION AND CREDIT
Matveeva E.E. Applying a Risk-Based Approach in the Sphere 
of State Financial Control  .............................................................................. 41

MAThEMATICAL 
AND INSTRUMENTAL METhODS Of ECONOMICS
Lebedev A.N. Development of the Control Mechanisms 
of Educational Institutions’ Innovative Activities  .......................................... 57

WORLD ECONOMY
Deren V.I. Trends in the Development of the Modern Global Market  .......... 75
Gold N.A., Chistyakova S.V., Stepanova I.P. Digital Economy for 
a Healthy Lifestyle  ......................................................................................... 87

ECONOMIC hISTORY
Senin A.S. The Economic Situation in Russia on the Eve 
of the February Revolution of 1917  ............................................................... 103

ЭКОНОМИЧЕСКАя ТЕОРИя
Economic Theory

М.О. Лихачев

СОВРЕМЕННЫЕ ИННОВАЦИИ 
И КЛАССИЧЕСКАя ЭКОНОМИЧЕСКАя ТЕОРИя

M.O. Likhachev

Modern Innovations and Classical Economic Theory

Цифровая революция, происходящая в современной экономике, вносит существенные изменения в характер, темпы и направленность современной экономической деятельности. Однако эти изменения происходит 
в среде давно и прочно сформированных институтов рыночной системы, 
генерирующих соответствующие ей стимулы экономической активности. 
Любые технологические изменения, происходящие в рамках этой системы, приобретают, заданные ею характер и направленность, и порождают, 
запрограммированные ею, последствия. Современная волна технологических изменений далеко не первая в жизни рыночной системы. Она пережила уже несколько таких волн, каждая из которых порождала определенные 
кризисные тенденции, возможные последствия которых анализировались 
и моделировались современной им экономической теорией. 
Первой такой волной технологических изменений стала «Промышленная революция», потрясшая мир в конце XVIII – первой половине XIX вв., 
которая фактически сформировала классическую экономическую науку. 
Именно необходимость осмыслить происходящие изменения и дать ответы на социально-экономические и интеллектуальные вызовы этого периода, породила классическую политическую экономию и придала ей ее неповторимый облик. Как ни странно, но классическая политическая экономия 
крайне настороженно отнеслась к новым тенденциям социального и экономического развития и в лице своих крупнейших представителей предрекала зарождающейся промышленной системе быстрый крах, вызванный 
либо внутренними противоречиями, либо неспособностью установить 
сбалансированные отношения с другими секторами экономики. Начало 
этой тенденции положил Д. Рикардо, предполагавший, что развитие индустриальной системы истощит естественные ресурсы и ввергнет общество в состояние застоя, а кульминации она достигла в теории К. Маркса, 
предрекавшей, что результатом развития этой системы станет глобальный 
социальный раскол и полное разрушение всех сложившихся институтов 
современного общества. 

В промежутке между этими крайними полюсами располагается целый 
ряд не менее катастрофических прогнозов, сделанных Т.Р. Мальтусом, 
Ж.-Ш.-Л. Сисмонди, Д.С. Миллем и другими. Так что можно сказать, что 
тенденция концентрировать внимание на острых противоречиях и возможных глобальных рисках, связанных с изменениями происходящими 
в экономической жизни, присущи экономической теории изначально и 
продолжают сохраняться на всем протяжении ее развития1. Видимо именно поэтому Т. Карлейль еще в начале XIX в. окрестил экономическую 
теорию «унылой наукой». И хотя в наше время экономические горизонты 
значительно прояснились, модельное мышление современной экономической науки по-прежнему сохраняет критический потенциал, заложенный 
отцами-основателями классической политической экономии. Для того, 
чтобы убедиться в этом достаточно попытаться приложить те аналитические модели и конструкции, которые классики использовали для анализа 
промышленной революции к анализу «цифровой революции» о которой 
так много говорится в наше время. Ведь, в конце концов, в обоих случаях речь идет о возникновении и стремительном росте одного из секторов 
экономики, который использует принципиально новые высокопроизводительные технологии, оказывающие существенное влияние на деятельность традиционных секторов экономики и, одновременно, сталкивается 
с определенной инерцией этих традиционных секторов, замедляющей 
и видоизменяющей его инновационную активность. 
Модель Д. Рикардо предполагала, что индустриальный сектор, являвшийся технологическим лидером современной ему экономики, порождает сильную внутреннюю конкуренцию, вызывающую падение цен на его 
продукцию и, одновременно, создает непрерывно возрастающий спрос 
на продукцию традиционного сельскохозяйственного сектора, который 
в силу количественной и качественной ограниченности земельных ресурсов, вызывает повышение цен на сельскохозяйственную продукцию2. 
Результатом этого является снижение нормы прибыли, определяющей 
доходность индустриального сектора экономики и повышение ренты, 
которая определяет доходность традиционного сельскохозяйственного 
сектора. Получается парадоксальный результат: лидирующий в технологическом отношении индустриальный сектор, инициируя процесс интенсивного экономического развития, фактически, разрушает собственную 
инвестиционную привлекательность, что ведет к затуханию экономического роста и стагнации. Это обусловлено тем, что технологический 
прогресс стимулируется конкурентной средой внутри индустриального 
сектора и замыкается главным образом внутри него. Внутри же сельскохозяйственного сектора жесткая ограниченность земельных ресурсов 
и практически автоматический рост ренты разрушают стимулы к технологическому развитию. Однако рост стоимости сельскохозяйственной 
продукции оказывает через уровень заработной платы отрицательное 

воздействие на величину и норму прибыли, снижая стимулы к дальнейшему инвестированию.
По аналогии с этим можно предположить, что современная «цифровая 
экономика», вызвав на начальном этапе взрывной рост и развитие сектора 
информационных технологий, затем столкнется с ограниченность ресурсов реальных секторов и отраслей экономики. Развитие информационной 
составляющей экономической системы породит потребности в развитии и расширении материальной инфраструктуры, а создаваемые в этой 
сфере огромные доходы будут трансформироваться в избыточный спрос 
на товары и услуги реального сектора, которые, очевидно, имеют более 
низкую эластичность предложения, чем товары и услуги «цифровой экономики». Очевидно, что продукты цифровой экономики обладают практически нулевой конкурентностью в потреблении благодаря возможностям 
современных информационных систем воспроизводить их практически 
в неограниченном количестве. При этом те же самые информационные 
технологии существенно ограничивают исключаемость этих продуктов и 
услуг, в результате чего они довольно быстро превращаются в общественные блага, то есть становятся всеобщим достоянием в мировом информационном пространстве. В самих свойствах современных информационных 
продуктов заложена тенденция к их быстрому обесцениванию. На начальном этапе развития эта тенденция сдерживается созданием новых и новых 
продуктов, которые создают стоимости, превышающие потерю стоимости, 
вызванную обесцениванием старых продуктов. Но неизвестно в течении 
какого времени информационный сектор буде способен создавать новые 
более совершенные и, привлекательные для потребителя, продукты и услуги теми темпами, которыми он это делает сейчас. В случае приостановки 
или даже простого замедления этого процесса тенденция к обесцениванию 
информационных продуктов может взять вверх и финансовые показатели «цифровой экономики» устремятся вниз. Произойдет относительное 
обесценивание продукции «цифрового сектора» экономики по сравнению 
с продукцией остальных отраслей и секторов также как в начале XIX в. 
происходило относительное обесценивание промышленной продукции 
по сравнению с продукцией сельского хозяйства. Однако эластичность 
предложения информационных продуктов превышает эластичность предложения всех известных до сих пор товаров и услуг, поэтому тенденция 
к их обесцениванию будет гораздо более масштабной. Потребуется целая 
система контроля за предложением цифровых продуктов, которая станет 
основной составляющей издержек их производства, что существенно 
понизит рентабельность этих продуктов и снизит темпы развития цифрового сектора экономики.
Мальтузианский эффект основан на переливе рабочей силы из секторов 
сельского хозяйства и сферы услуг в индустриальный сектор. Такой перелив предполагает повышение эффективности использования трудовых 

ресурсов и рост среднего уровня производительности труда в масштабах 
экономики. Но поскольку труд в индустриальном секторе более производителен, а оплата его, согласно представлениям Т.Р. Мальтуса, существенно не отличается от оплаты труда в других секторах экономики, перелив 
работников в индустриальный сектор приводит к росту объемов предложения товаров и услуг, не сопровождающемуся адекватным повышением 
совокупного спроса3.Однако, даже если использовать более реалистичное 
предположение о том, что оплате труда в технологически лидирующем 
секторе будет выше, невозможно игнорировать известный кейнсианский 
тезис о стабильной склонности к потреблению. Исходя из этого, можно 
предположить, что расширение доли технологически лидирующего сектора экономики должно порождать мальтузианско-кейнсианский эффект, 
вызывающий «недопотребление», то есть избыточные инвестиции или, 
выражаясь кейнсианским языком, недостаток эффективного спроса, подрывающий полную занятость и подталкивающий экономику к кризису 
перепроизводства4. 
Развитие «цифровой экономики» может провоцировать подобную тенденцию двумя альтернативными путями: во-первых, развитие и распространение новых цифровых товаров и услуг может оказывать влияние на 
структуру потребления, снижая спрос на товары и услуги традиционных 
секторов экономики; во-вторых, расширение предложения цифровых товаров и услуг само по себе может стать избыточным как раз в силу того, 
что рост занятости в цифровом секторе связанный с наращивание производства цифровых товаров и услуг не будет сопровождаться адекватным 
ростом спроса на них. И в том и в другом случае будет формироваться тенденция к возникновению избыточного предложения в масштабах экономики в целом и тенденция к стагнации и неполному использованию ресурсов. 
Это сделает экономику, пережившую цифровую революцию, более склонной к макроэкономической нестабильности, то есть к снижению экономической активности, сопровождающейся ростом безработицы. 
В соответствии с базовыми постулатами количественной теории денег 
изменение объема денежной массы в долгосрочном плате оказывает прямое воздействие на уровень цен. Однако согласно знаменитому уравнению 
И. Фишера практически такой же эффект вызывает увеличение скорости 
обращения денег5. Рост количества сделок, которые обслуживает денежная единица в единицу времени, также способно приводить к увеличению уровня цен, как и увеличение количества денег. Если же увеличение 
количества денег и повышение скорости их обращения будут происходить 
одновременно, то влияние этого эффекта будет еще сильнее. Если же принять во внимание отрицательное влияние внутренней инфляции на конкурентоспособность отечественных товаров, о котором говорил еще Д. Юм, 
то можно говорить о своеобразном эффекте Юма-Фишера, который заключается в снижении конкурентоспособности национальной экономики под 

влиянием роста количества денег, сопровождающегося повышением скорости их обращения6. 
В «цифровой экономике» происходит стремительное развитие электронных платежных систем, что способно поднять скорость обращения 
денег до невиданных прежде показателей. Возможность совершать сделки 
за доли секунды и в пределе вообще обойтись без наличных денег, приведет к тому, что скорость обращения денег возрастет многократно. При этом 
объем денежной массы, скорее всего, будет продолжать устойчиво расти 
поскольку этот рост обусловлен институциональной структурой современной банковской системы, генерирующей устойчивый рост денежного 
предложения в долгосрочной перспективе. Спрос на деньги же будет резко 
сокращаться. По мере сокращения ареала использования наличных денег 
будет сжиматься транзакционный спрос, а вслед за ним будет ослабевать 
и спрос базирующийся на мотиве предосторожности: развитие надежной 
электронной системы управления безналичными сбережениями позволит 
людям в любой момент воспользоваться средствами со своих банковских 
счетов и сделает не нужным какой-либо реальный контроль со стороны 
населения за своими сбережениями. Это несомненное удобство с точки 
зрения отдельных индивидов может иметь неожиданные макроэкономические последствия. Банковская система столкнется с изобилием дешевых 
денег, что приведет к падению процентных ставок, возможно, даже до 
отрицательного уровня в реальном выражении. С другой стороны, резко 
возрастет спрос на товары и услуги, вызванный резким сокращением транзакционных издержек, связанных с совершением денежных операций. 
Этот спрос явно рискует оказаться избыточным относительно предложения товаров и услуг и спровоцировать рост относительных цен. 
Все эти процессы будут оказывать отрицательное влияние на состояние платежного баланса страны, переживающей «цифровую революцию»: ускорение темпов роста цен будет снижать конкурентоспособность 
отечественных товаров относительно импорта, что будет отрицательно 
отражаться на состоянии счета текущих операций, а падение процентных ставок будет вызывать отлив капитала, ухудшающий состояние счета 
операций с капиталом и финансовыми инструментами. В целом это будет 
снижать величину сальдо платежного баланса, и создавать понижающее 
давление на валютный курс. В результате, страны, пережившие цифровую 
революцию, столкнутся с проблемами в валютно-финансовой сфере, которые только усугубят тот глобальный дисбаланс, который уже сложился 
в мировой экономике. 
Согласно теории Д. С. Милля процесс экономического роста и накопления капитала имеет свои внутренние ограничения. Экономический 
рост генерирует рост дохода и сбережений, которые в свою очередь, 
трансформируются в инвестиции и вызывают дальнейшее накопление 
капитала, рост производства, а, следовательно, доходов и сбережений.  

Однако растущее в результате изобилие капиталов усиливает конкуренцию на рынке капиталов и вызывает снижение нормы прибыли и процентной ставки. Д.С. Милль полагал, что этот процесс не может продолжаться 
бесконечно, поскольку в сознании населения и потенциальных инвесторов 
существует представление о некой «минимальной норме прибыли», которая является минимально достаточным стимулом для осуществления сбережений и инвестирования. При снижении фактических значений нормы 
прибыли и процентной ставки ниже этого уровня процесс сбережения 
и инвестирования прекратиться. А это неизбежно произойдет при непрерывном увеличении изобилия капиталов, которое является прямым следствием экономического роста7.
Развитие цифровой экономики вызывает сходную тенденцию. Она, 
во-первых, существенно упрощает и ускоряет сам процесс торговли 
на фондовом и валютном рынке и, кроме того, создает новые доходные 
инструменты к числу которых можно отнести как акции новых компаний, 
добившихся заметных успехов в развитии информационных технологий, 
так и стремительно входящие в моду криптовалюты. Обилие доходных 
инструментов и широкие возможности инвестирования в них вызывают 
значительный приток капиталов на фондовый рынок. Результатом этого 
станет усиление конкуренции капиталов, учитывая специфику современного фондового рынка еще и формирование финансовых пузырей. Поэтому за стремительным финансовым взлетом цифрового сектора может 
последовать не менее оглушительный обвал, который значительно ослабит стимулы к дальнейшему инвестированию в эту сферу и существенно 
замедлит ее развитие. 
К. Маркс полагал, что индустриальная или, как он ее называл, капиталистическая система производства постоянно изменяет структуру использования экономических ресурсов, снижая относительную долю использования живого труда по сравнению со стоимостью используемых средств 
производства. Это, прежде всего, приводит к хронически недостаточному уровню спроса на труд и формированию хронической безработицы 
(«резервной армии труда»). В результате повышение заработной платы 
неизбежно отстает от общих темпов роста производства, что приводит 
к социальному расслоению и снижает долю лиц наемного труда в распределении доходов («относительное обнищание»). Одновременно рост величины и уровня безработицы вызывает абсолютное снижение жизненного 
уровня значительной части населения («абсолютное обнищание»). 
Темпы и масштабы этого процесса, по утверждению К. Маркса, определялись темпами структурных изменений, приводящих к снижению относительной доли использования живого труда в структуре общественного 
капитала8. Если этот процесс принимает взрывной характер, как это было 
в эпоху промышленной революции, то масштабы социальной поляризации становятся столь значительными, что начинают угрожать стабильности 

общества и его социально-экономических и политических институтов 
Кроме того, потеря рабочих мест значительной частью населения и существенное ограничение уровня оплаты труда, тех, кто сохранит свою занятость, автоматически запускает действие мальтузианско-кейнсианский 
эффект, который оказывает дополняющее негативное воздействие, снижая 
степень использования ресурсов и повышая угрозу кризисов перепроизводства. Более подробно проблема противоречий в Марксовой теории 
капиталистического накопления представлена в работах отечественных 
исследователей9.
Развитие цифровой экономики, по мнению многих современных исследователей, содержит в себе угрозу резкого социального расслоения. Она 
будет осуществлять замещение труда капиталом во все возрастающих 
масштабах, и существенно изменит саму структуру спроса на труд. Вот 
как характеризует эту ситуацию известный американский экономист Тайлер Коуэн: «Ключевой вопрос таков: годитесь ли вы для взаимодействия 
с интеллектуальными машинами или нет? Или ваши профессиональные 
навыки дополняют компьютер, или компьютер будет лучше работать без 
вас?....Множество людей окажется по одну сторону этого деления и множество по другую… Третьего не дано»10. По его мнению с развитием цифровой экономики будет востребован только либо высококвалифицированный либо низкоквалифицированный труд. Труд высокой квалификации 
будет использоваться для управления глобальными информационными 
системами и для их совершенствования. Низкоквалифицированный труд 
будет использоваться в тех сферах, где использование высокоинтеллектуальных машин будет обходиться относительно дороже. Причем этот труд 
также будет осуществляться под контролем сложных информационных 
систем. Рабочие места для среднего технического персонала, который 
сегодня осуществляет основную массу интеллектуального труда, сократятся до минимума, если вообще не исчезнут. А вместе с ними должен 
исчезнуть многочисленный класс «белых воротничков». Эта картина разительно напоминает процессы расслоения и пролетаризации периода первой промышленной революции, о которой писали RК.Маркс и классики 
политической экономии. При этом процесс вытеснения живого труда будет 
гораздо более масштабным и необратимым, поскольку применение новых 
технологий будет в принципе исключать участие человека в осуществлении целого ряда производственных процессов. 
Многие модели и эффекты, описанные классической экономической 
наукой, могут быть спроецированы и на процессы развития современной 
цифровой экономики. Это возможно потому, что цифровая экономика 
формируется, по сути, в той же рыночной среде, в которой двести лет 
тому назад происходила промышленная революция. Реакция этой системы на технологические изменения является довольно однообразной и, 
хотя, в современном обществе существуют многочисленные институты