Городская община Верхнего Поднепровья и Подвинья в XI-XV вв.

© Дворниченко А.Ю., 2013
© Издательство «Весь Мир», 2013
ISBN  9785777705228

УДК  94(470)«11/16»
ББК  63.3(2)43
Д  24

Оглавление

К читателю . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
7
Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
31

Глава 1. Городская община Верхнего Поднепровья и Подвинья 
XI — серередине XIII вв.  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
39
§ 1. Из предыстории городских общин Полоцка 
и Смоленска (IX–X вв.) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
39
§ 2. Городская община Полоцкой и Смоленской земель 
в XI — первой половине XIII вв.  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
47
§ 3. Общинные власти . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
67
§ 4. Социальнополитическая роль городских общин 
Полоцкой и Смоленской земель 
в XI — первой половине XIII вв.  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
89

Глава 2. Городские общины Верхнего Поднепровья и Подвинья 
второй половины XIII–XV вв. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
99
§ 1. Историография городских общин Верхнего Поднепровья 
и Подвинья во второй половине XIII–XV вв.  . . . . . . . . . . . . . . .
99
§ 2. Городские общины Верхнего Поднепровья и Подвинья 
в XIII–XV вв. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
106
§ 3. Общинные власти . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
120
§ 4. Городское землевладение  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
129
§ 5. Социальнополитическая роль городских общин земель 
Верхнего Поднепровья и Подвинья в XIV–XV вв. . . . . . . . . . . .
133
§ 6. Перестройка общинной организации Смоленской 
и Полоцкой земель в XV — начале XVI в.  . . . . . . . . . . . . . . . . . .
140
Заключение  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
157

Отзывы на диссертацию . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
163
Мои ответы на отзывы и свободная дискуссия  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
205
Послесловие  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
225
Список сокращений  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
227

К читателю

Зачем издавать диссертацию тридцатилетней давности? Начнем
с того, что в исторической науке срока давности на публикации нет.
Это вопервых. А вовторых, целиком диссертация никогда не публиковалась и может вызвать интерес, как принято говорить, у всех,
кто любит отечественную историю. Кстати, из приложений станет
ясно, что крупные ученые того времени, когда диссертация защищалась, считали, что опубликование диссертации будет весьма полезным.
Но, пожалуй, важнее другое. Уже после того, как эта работа была
написана, одним из моих главных научных увлечений стала историография. И если о значении собственной кандидатской диссертации
как явлении исторической науки судить, видимо, не мне, то в качестве историографического события я ее вполне могу позиционировать.
По сути дела, вместе с некоторыми сопутствующими документами и
вступительными замечаниями — это своего рода срез нашей исторической науки 1980х гг., который может многое сказать тому, кому это
интересно.
У историков, по сравнению с писателями и поэтами, меньше возможностей для творческого самовыражения. Набор жанров довольно
ограничен. По сути дела — два: научный и научнопопулярный. Ну, есть
еще учебное пособие, учебник, мемуары, некролог, наконец. Впрочем,
некролог — это уже творчество другого человека и хотелось бы попозже.
Время мемуаров, вроде бы, еще тоже не пришло. Что касается учебников и учебных пособий, то им я уже отдал должное.
А вот публикация первой серьезной научной работы и обстоятельств ее защиты — дело, как мне представляется, стоящее. К тому же
это стало бы и приятным ознаменованием 30летия со времени начала
моей научнопедагогической деятельности.
Соответственно, книга состоит из следующих частей. Сначала я повествую об обстоятельствах появления диссертационной работы, характере ее защиты, ситуации в науке в то время. Затем публикуется сама работа, а после — материалы защиты и заключение. При этом я не хочу
ничего прилизывать и приглаживать…
В этот момент хочется вспомнить добрым словом и поблагодарить
своих Учителей и живущих, и тех, кто уже покинул этот мир: Ю.Г. Алексеева, В.В. Мавродина, И.Я. Фроянова, А.Л. Шапиро, всех преподавателей родного исторического факультета Ленинградского государственного университета имени А.А. Жданова, который ныне именуется так:
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего профессионального образования «СанктПетербургский государственный университет (СПбГУ)».

* * *

В 1980 г. я получил диплом выпускника исторического факультета
Ленинградского университета и был оставлен в аспирантуре при родной
кафедре истории СССР (досоветского периода). Тогда, кстати, такое название вовсе не казалось смешным.
Выбор темы диссертации был предопределен целым рядом обстоятельств. Студентом, занимаясь в семинаре Владимира Васильевича Мавродина1, я написал небольшую статью, которую он помог опубликовать
в «Вестнике» Университета. Я тогда увлекся Киевской Русью. Увитая легендами и преданиями, она влекла меня своей романтикой и красотой.
С другой стороны, хотелось понять суть этого древнейшего периода отечественной истории. Ведь понять древность — значит, во многом понять
и феномен России в целом. А это и сейчас мое горячее желание! К тому
же Древняя Русь недалеко отстояла от моего первого увлечения — археологии. Поступая в Университет, я имел несколько полевых сезонов
за плечами, спал и видел скифов с сарматами.
Первая статья была написана под влиянием творчества Игоря Яковлевича Фроянова2, первую книгу которого, увидевшую свет в 1974 г.3,

К читателю
8

1 См. о нем: Дворниченко А.Ю. Владимир Васильевич Мавродин. Страницы жизни и
творчества. СПб., 2001.
2 См. о нем: Алексеев Ю.Г., Воробьев В.М., Дегтярев А.Я., Дворниченко А.Ю., Панченко
А.М. Игорь Яковлевич Фроянов (страницы жизни и творчества русского ученого) //
Средневековая и Новая Россия. Сборник научных статей. К 60летию профессора Игоря
Яковлевича Фроянова. СПб.,1996. С. 5–36; Алексеев Ю.Г., Пузанов В.В. Проблемы истории средневековой Руси в трудах И.Я. Фроянова // Исследования по русской истории и
культуре: Сборник статей к 65летию И.Я. Фроянова. Ижевск, 2001; Брачев В.С., Дворниченко А.Ю. Кафедра русской истории СанктПетербургского университета (1834–2004).
СПб., 2004. С. 320–332 и сл.
3 Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социальноэкономической истории. Л., 1974.
См. также: он же. Начала российской истории. Избранное. 2е изд. М., 2001.

К читателю
9

я знал чуть ли не наизусть. Здесь самое время совершить историографический экскурс4.
В 60е годы советская историческая наука стала испытывать определенную фрустрацию касательно проблемы генезиса феодализма
в Древней (Киевской) Руси. Проблема эта родилась в жарких спорах
конца 20х — первой половины 30х годов, когда главной целью было
найти место России в тогда же придуманной теории общественноэкономических формаций — печально известной уже моему поколению
под именем «пятичленки». Во второй половине 30х годов, как известно, возобладали идеи академика Б.Д. Грекова, который старался доказать, что Русь от первобытнообщинной формации сразу, минуя рабовладельческую, перешла к феодальной формации. Возобладанию этих
идей способствовала атмосфера времени культа личности, когда другие мнения просто игнорировались, а выразители их зачастую оказывались или в земле сырой, или в застенках.
Но в 60е годы концепция академика Б.Д. Грекова уже не соответствовала вызовам нового времени. Страна избавлялась от тяжкого
груза культа личности, велико было стремление ко всему новому. Согласно своей логике развивалась и историческая наука. Она накапливала новый материал и требовала пересмотра многих старых взглядов.
Новая ситуация порождала и новых героев. Одной из таких фигур
стал академик Л.В. Черепнин, который возглавил академическую науку
в области изучения Киевской Руси. Его концепция генезиса феодализма оформилась к началу 70х годов и получила отражение в книге «Пути
развития феодализма»5 — своего рода «феодальном манифесте» советских историков. В книге широко привлекались материалы по «союзным
республикам». Изучение генезиса феодализма в Закавказье, Прибалтике должно было дать дополнительный материал для понимания этого
процесса на Руси, придать фундаментальность самой идее существования феодализма в этом регионе земного шара.
Изучение это проводилось под лозунгом «углубить и расширить»
идеи Б.Д. Грекова. Но вышло подругому. Л.В. Черепнин, провозглашая себя последователем «великого кормчего» сталинской исторической науки, фактически, подверг его взгляды ревизии. Дело
в том, что Б.Д. Греков, следуя во многом дореволюционной историче4 См. подробно: Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки отечественной историографии.
Л., 1990. См. также: он же. Начала российской истории… С. 21–330.
5 Черепнин Л.В. Русь: Спорные вопросы феодальной земельной собственности
в IX–XV вв. // Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В. Пути развития феодализма. М., 1972.

ской науке, представлял себе феодализм, прежде всего, в виде процесса появления и развития крупного частного (феодального) землевладения, вотчины. В ходе дискуссий 30х годов эти старые представления были наряжены в новые марксистские одежды и получили вторую жизнь.
На новом витке исторической науки Л.В. Черепнин оказался
в сложном положении. Как настоящий ученый он не мог не видеть,
что для доказательства существования такого рода феодализма
в Древней Руси сведений катастрофически не хватает: известия о немногочисленных вотчинах появляются в более позднее время. Отказываться же от феодализма было нельзя, да и не хотелось. И тогда
Л.В. Черепнин воспроизвел схему, которая также была известна
«дореволюционной» исторической науке. Речь идет о верховной собственности на землю. Если Б.Д. Греков «омарксил» схему Н.П. ПавловаСильванского, то Л.В. Черепнин подобным же образом поступил со схемой Б.Н. Чичерина — А.Б. Лакиера6. Получилась еще
более странная и противоречивая картина: в IX–X вв. феодализм появляется у нас в государственной форме, а затем в XI–XII вв. развивается и вотчинное феодальное землевладение. Явления сии явно
не стыковались…
Вот почему далеко не все крупные ученые взяли на вооружение эту
концепцию. В рамках прежней грековской схемы, внося в нее определенные, порой существенные коррективы, продолжали работать такие исследователи, как А.А. Зимин, В.В. Мавродин, С.А. Покровский,
И.И. Смирнов и др. Правда, в 70–80е годы большинство из них ушло
из жизни.
Академик Б.А. Рыбаков — знаменитый ученый и в то же время
крупнейший «чиновник от науки» — занял промежуточную и еще более противоречивую позицию. В своих ранних работах он отталкивался от грековского понимания феодализма на Руси, а в более поздних
перенес центр тяжести на проблему верховной земельной собственности государства7.
Но в 60–70е годы активизировались и другие подходы, которые
были намечены еще в горячих дискуссиях 30х годов, а потом заглохли
под прессом сталинской науки. Белорусские историки А.П. Пьянков
и В.И. Горемыкина в своих работах относили Киевскую Русь к рабовладельческой формации. Причем А.П. Пьянков находил раннерабовладельческие отношения в рамках общества времен еще черняховской

К читателю
10

6 Пузанов В.В. Княжеское и государственное хозяйство на Руси X–XII в. в отечественной историографии XVIII — начала XX в. Ижевск, 1995. С. 19–27.
7 Фроянов И.Я. Начала российской истории… С. 314.

культуры8, а В.И. Горемыкина — на Руси X–XI вв.9 Исследователи придерживались более «чистой» марксистской схемы, согласно которой
каждое общество должно последовательно проходить все формации:
от первобытнообщинной до коммунистической. Несмотря на некоторые интересные наблюдения и выводы (особенно у В.И. Горемыкиной), схема эта была слаба и возвращала в рамки догматизированной
теории.
Интересно, что, несмотря на такой методологический «пуризм»,
данные историки подвергались гонениям со стороны «научного сообщества». Достаточно сказать, что В.И. Горемыкина смогла защитить
докторскую диссертацию лишь в стенах Ленинградского университета
в 80е годы, причем председателем диссертационного совета был уже
И.Я. Фроянов.
Когда белорусские историки писали свои труды, на другой оконечности СССР, на Северном Кавказе в г. Ставрополе оканчивал
местный педагогический институт И.Я. Фроянов, серьезно интересовавшийся проблемами истории Киевской Руси. В 1974 г., уже будучи
ленинградским ученым, он опубликовал урезанный вариант своей
докторской диссертации в виде книги, о которой я уже говорил. Книга привлекла меня тем, что, противостоя тяжелой и скучной «Киевской Руси» Б.Д. Грекова, как говорится, будила мысль, открывала новые горизонты в изучении того, что влекло, но казалось таким заезженным!
В ней историк сосредоточился на явлениях «дофеодального» характера, которые он в изобилии обнаружил в социальных и экономических
отношениях древнерусского периода. Он показал многие пережиточные явления: такие как большая семья, община, содержащая мощный
кровнородственный компонент. Проанализировав сведения о крупном
землевладении в Киевской Руси, ученый пришел к выводу о том, что
оно было подобно островкам в море свободного общинного землевладения. А изучение категорий зависимого населения, которым он занялся
еще в своей кандидатской диссертации, защищенной в 1966 г., показало
их переходный характер. Все они находились или в рабской зависимости, или двигались от рабства к свободе, или от свободы к рабству. Такая
трактовка характера зависимости в Киевской Руси, кстати, породила
путаницу в умах критиков концепции И.Я. Фроянова. Его зачастую неК читателю
11

8 Пьянков А.П. Происхождение общественного и государственного строя Древней
Руси. Минск, 1980.
9 Горемыкина В.И. 1) К проблеме истории докапиталистических обществ (На материалах Древней Руси). Минск, 1970; 2) Возникновение и развитие первой антагонистической формации в средневековой Европе. Минск, 1982.