Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения, 2018, № 2

Второй выпуск 
(№ 69) 2018 
Издается с 2005 года

Свидетельство о регистрации
СМИ ПИ № ФС77-57274
от 12 марта 2014 г.

ISSN 1991-3222 (print)
ISSN 2587-9995 (online)

Журнал включен:
в Перечень рецензируемых  
научных изданий, рекомендованных 
Высшей аттестационной комиссией  
при Министерстве образования  
и науки Российской Федерации;
базу данных «Российский  индекс  
научного цитирования»;
 систему Digital Object Identifier 
(DOI) — стандарт обозначения информации об объекте в Интернете, принятый в англоязычной научной среде.

DOI 10.12737/issn.1991-3222

Издание журнала осуществляется 
при поддержке
Аппарата Правительства
Российской Федерации

УЧРЕДИТЕЛЬ
Институт законодательства  
и сравнительного правоведения 
при Правительстве
Российской Федерации

117218, г. Москва, ул. Большая  
Черемушкинская, д. 34
Тел./факс: +7 (495) 719-73-02 
Internet: izak.ru

ИЗДАТЕЛЬ
Юридическое издательство  
«Норма»

101000, г. Москва,
Колпачный пер., д. 9а
Тел./факс: +7 (495) 621-62-95
Internet: norma-verlag.com

Адрес редакции
117218, г. Москва, ул. Большая 
Черемушкинская, д. 34
Тел.: +7 (499) 724-11-89
E-mail: jzsp@izak.ru
Internet: jzsp.ru

ЗАРУБЕЖНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА 
И СРАВНИТЕЛЬНОГО ПРАВОВЕДЕНИЯ

РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ

Хабриева Т. Я. (главный редактор), директор Института законодательства и 
сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, академик Российской академии наук, действительный член Международной академии сравнительного права, член Европейской комиссии за демократию через право Совета Европы (Венецианской комиссии), д-р юрид. наук, проф., засл. юрист 
Российской Федерации
Ковлер А. И. (зам. главного редактора), заведующий центром правовых проблем интеграции и международного сотрудничества Института законодательства 
и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, профессор Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, судья 
Европейского суда по правам человека (1999—2012) в отставке, чл.-корр. Международной академии сравнительного права, д-р юрид. наук, засл. юрист Российской Федерации
Билкова В., преподаватель юридического факультета Карлова Университета 
в Праге, член Европейской комиссии за демократию через право Совета Европы 
(Венецианской комиссии), д-р права, д-р философии, доц.
Василевич Г. А., заведующий кафедрой конституционного права Белорусского государственного университета, чл.-корр. Национальной академии наук Беларуси, д-р юрид. наук, проф.
Капустин А. Я., первый заместитель директора Института законодательства 
и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, президент Российской ассоциации международного права, заместитель председателя Международного союза юристов, председатель комиссии по международному праву Ассоциации юристов России, д-р юрид. наук, проф., засл. деятель науки Российской Федерации
Автономов А. С., главный научный сотрудник отдела зарубежного конституционного, административного, уголовного права и международного права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, член Комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации, 
д-р юрид. наук, проф.
Ди Грегорио А., ординарный профессор сравнительного права Миланского университета, руководитель программы по политической науке и науке управления
Кашкин С. Ю., заведующий кафедрой интеграционного и европейского права Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина, д-р юрид. наук, проф.
Рогов И. И., заместитель исполнительного директора Фонда первого Президента Республики Казахстан, д-р юрид. наук, проф.
Туори К., профессор Университета Хельсинки, член Европейской комиссии 
за демократию через право Совета Европы (Венецианской комиссии), д-р права
Хассельбальк О., засл. профессор Университета города Орхус (Королевство 
Дания), лектор Стокгольмского университета, д-р права
Чиркин В. Е., главный научный сотрудник отдела сравнительного правоведения 
Института государства и права Российской академии наук, д-р юрид. наук, проф., 
засл. деятель науки Российской Федерации, засл. юрист Российской Федерации
Чиркин С. В., заведующий отделом научного обеспечения деятельности секретариата делегации Российской Федерации в Европейской комиссии за демократию через право Совета Европы (Венецианской комиссии) Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, профессор Всероссийской академии внешней торговли, канд. юрид. наук
Шильстейн Д., профессор, директор отдела исследований по уголовному праву Университета Париж 1 Пантеон-Сорбонна, чл.-корр. Международной академии 
сравнительного права
Чурсина Т. И. (отв. секретарь), заведующая объединенной редакцией периодических научных изданий Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации

Журнал

Second issue 
(No. 69) 2018 
Since 2005

Certificate of registration
ПИ No. ФС77-57274  
on March 12, 2014

ISSN 1991-3222 (print)
ISSN 2587-9995 (online)

The magazine is included into:
the List of peer-reviewed journals 
recom mended by the Supreme 
Certification Commission under  
the Ministry of Edu ca tion and Science 
of the Russian Federation;
the Russian Science Citation Index;
the system of “Digital Object Identifier” 
(DOI).

DOI 10.12737/issn.1991-3222

Journal is published  
with the support of the Staff  
of the Russian Federation  
Government

FOUNDER
The Institute of Legislation  
and Comparative Law  
under the Government  
of the Russian Federation

34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., 
Moscow, Russia, 117218
Phone/fax: +7 (495) 719-73-02
Internet: izak.ru

PUBLISHER
Legal Publishing House “Norma”

9a, Kolpachny lane,
Moscow, Russia, 101000
Phone/fax: +7 (495) 621-62-95
Internet: norma-verlag.com

The adress of the editorial office
34, Bolshaya Cheremushkinskaya st.,
Moscow, Russia, 117218
Phone: +7 (499) 724-11-89
E-mail: jzsp@izak.ru
Internet: jzsp.ru

OF FOREIGN LEGISLATION 
AND COMPARATIVE LAW

EDITORIAL COUNCIL

T. Y. Khabrieva (editor-in-chief), director of the Institute of Legislation and Comparative 
Law under the Government of the Russian Federation, academician of the Russian 
Academy of Sciences, titular member of the International Academy of Comparative 
Law, member of the European Commission for Democracy through Law of the Council 
of Europe (Venice Commission), doctor of legal sciences, professor, honored lawyer of 
the Russian Federation
A. I. Kovler (deputy editor-in-chief), head of the Center of legal issues of integration 
and international cooperation of the Institute of Legislation and Comparative Law under 
the Government of the Russian Federation, professor at the Lomonosov Moscow State 
University, former judge of the European Court of Human Rights (1999—2012), associate 
member of the International Academy of Comparative Law, doctor of legal sciences, 
honored lawyer of the Russian Federation
V. Bilkova, lecturer at the Law Faculty of the Charles University in Prague, member of 
the European Commission for Democracy through Law of the Council of Europe (Venice 
Commission), doctor of law, doctor of philosophy, associate professor
G. A. Vasilevich, head of the Department of constitutional law of the Belarusian State 
University, corresponding member of the National Academy of Sciences of Belarus, 
doctor of legal sciences, professor
A. Y. Kapustin, first deputy director of the Institute of Legislation and Comparative Law 
under the Government of the Russian Federation, president of the Russian Association of 
International Law, deputy chairman of the International Union of Lawyers, chairman of the 
International Law Association of Lawyers of Russia, doctor of legal sciences, professor, 
honored scientist of the Russian Federation
A. S. Avtonomov, chief research fellow of the Department of foreign constitutional, 
administrative, criminal law and international law of the Institute of Legislation and 
Comparative Law under the Government of the Russian Federation, member of the UN 
Committee on the Elimination of Racial Discrimination, doctor of legal sciences, professor
A. Di Gregorio, full professor of public comparative law at the University of Milan, 
head of study of master program in political science and government
S. Y. Kashkin, head of the Department of integration and european law of the Kutafin 
Moscow State Law University, doctor of legal sciences, professor
I. I. Rogov, deputy executive director of the Foundation of the first President of the 
Republic of Kazakhstan, doctor of legal sciences, professor
K. Tuori, professor at the University of Helsinki, member of the European Commission 
for Democracy through Law of the Council of Europe (Venice Commission), doctor of law
O. Hasselbalch, professor (em.) at the Aarhus University (the Kingdom of Denmark), 
reader at the Stockholm University, doctor of law
V. E. Chirkin, chief research fellow of the Institute of State and Law of the Russian 
Academy of Sciences, doctor of legal sciences, professor, honored lawyer of the Russian 
Federation, honored scientist of the Russian Federation
S. V. Chirkin, head of the Department for scientific support of the activity of the 
secretariat of the Russian Delegation in the European Commission for Democracy 
through Law of the Council of Europe (Venice Commission) of the Institute of Legislation 
and Comparative Law under the Government of the Russian Federation, professor at the 
Russian Foreign Trade Academy, candidate of legal sciences
D. Chilstein, professor, head of the Department of criminal law research of the 
University Paris 1 Pantheon-Sorbonne, associate member of the International Academy 
of Comparative Law
T. I. Chursina (executive secretary), head of the Department of joint editorial office 
of scientific periodical publications of the Institute of Legislation and Comparative Law 
under the Government of the Russian Federation

Journal

СОДЕРЖАНИЕ

КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО, 
КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВОСУДИЕ, 
МУНИЦИПАЛЬНОЕ ПРАВО В СРАВНИТЕЛЬНОПРАВОВОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ
КРОТОВ А. В. Конституционализация права на частную 
жизнь в решениях органов конституционного правосудия  ...5

МАКАРОВА О. В. Использование потенциала гражданского общества в осуществлении общественного контроля в России и зарубежных государствах  ................................15

ПОПОВА Е. С. Национальный план образования Бразилии: история и современность  ................................................22

ДЕМЕНТЬЕВА О. А. Государственные гарантии сбалансированности местных бюджетов (зарубежный опыт)  ........28

МЕЖДУНАРОДНОЕ И ИНТЕГРАЦИОННОЕ 
ПРАВО
ЭНТИН М. Л., ЭНТИНА Е. Г. Обратно в юридическое 
средневековье?  .........................................................................35

ОСМИНИН Б. И. Реализация международных договорных обязательств в государствах, придерживающихся 
дуалистической теории  ............................................................44

БЕЛОВА А. П. Роуминг в Европейском Союзе и Евразийском экономическом союзе: сравнительно-правовое исследование  ................................................................................54

ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ КОРРУПЦИИ
АХМЕТОВ А. С. Коррупция как социальное явление  ...........58

ПИЛИПЕНКО А. Н. Франция: деонтология в борьбе с 
коррупцией ................................................................................63

СЕВАЛЬНЕВ В. В. Правовое регулирование противодействия коррупции в Китае  .........................................................69

ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО, 
ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЕ ПРАВО, СЕМЕЙНОЕ 
ПРАВО, МЕЖДУНАРОДНОЕ ЧАСТНОЕ ПРАВО
СОЛОВЬЕВА С. В. Правовая природа корпоративного 
договора в праве США  ............................................................75

КАНАШЕВСКИЙ В. А. О раскрытии информации о бенефициарах офшорных компаний и трастов: текущее состояние и перспективы  ............................................................81

МАЛКИН О. Ю. Проблемы, возникающие при установлении судом содержания иностранного права  ......................87

УЛЬБАШЕВ А. Х. Эволюция доктрины приватности 
(privacy) в американском праве  ..............................................93

КОМПАРАТИВИСТСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ 
УГОЛОВНОГО ПРАВА, КРИМИНОЛОГИИ 
И УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ПРАВА
БРЕСТЕР А. А., БЫКОВСКАЯ А. С. Принципы упрощения уголовного судопроизводства на примере Швейцарии и Германии  .........................................................................99
РУСАНОВ Г. А. Особенности уголовной ответственности 
отдельных субъектов — физических лиц за экономические преступления, совершаемые в корпорациях (сравнительно-правовой анализ российского и итальянского 
законодательства)  ...................................................................105
ТРЕФИЛОВ А. А. Военный уголовный процесс Швейцарии: доказывание, следственные действия, меры принуждения, предварительное производство  ..........................111

ЗЕМЕЛЬНОЕ, ПРИРОДОРЕСУРСНОЕ, 
ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ, АГРАРНОЕ ПРАВО РОССИИ 
И ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН
АЗИМЗОДА А. Ш. Правовые проблемы перевода земель 
из одной категории в другую  ................................................119

МАТЕРИАЛЫ ВЕНЕЦИАНСКОЙ КОМИССИИ 
СОВЕТА ЕВРОПЫ
ФОКИН Е. А., ЧЕРЕНКОВА В. С. Судебная реформа в 
Польше: аналитический обзор Заключения, принятого 
Венецианской комиссией на 113-й пленарной сессии в 
отношении Польши  ................................................................124

СОБЫТИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
АРТЕМОВ В. Ю. Ислам и социальная реальность. Обзор 
Третьей международной конференции «Фикх, право и социальная реальность», проведенной Исламским исследовательским центром при Исламской консультативной ассамблее (Маджлисе) Исламской Республики Иран  ..............131

РЕЦЕНЗИИ
ЭНТИН Л. М. Рецензия на монографию «Цветные революции» и «арабская весна» в конституционном измерении: политолого-юридическое исследование (Т. Я. Хабриева, В. Е. Чиркин. М., 2018. 192 с.)  ..................................135

МОНИТОРИНГ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА 
ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ  .............................. 138

НОВЫЕ КНИГИ ИНСТИТУТА 
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА И СРАВНИТЕЛЬНОГО 
ПРАВОВЕДЕНИЯ ПРИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ РФ  ..... 143

CONTENTS

CONSTITUTIONAL LAW, CONSTITUTIONAL 
JUSTICE, MUNICIPAL LAW IN COMPARATIVE 
LEGAL PERSPECTIVE
A. V. KROTOV. Constitutionalization of the Right to Privacy 
in the Decisions of the Bodies of Constitutional Justice  ..............5

O. V. MAKAROVA. Utilization of the Civilian Capacity for 
Public Control in Russia and Foreign Countries  ........................15

E. S. POPOVA. Brazilian National Plan on Education: History 
and Modernity  ............................................................................22

O. A. DEMENTIEVA. The State Guarantees of the Harmony 
of Local Budgets  ........................................................................28

INTERNATIONAL AND INTEGRATION LAW
M. L. ENTIN, E. G. ENTINA. Back to the Middle Age Law?  ...35

B. I. OSMININ. Implementation of International Treaty 
Obligations in States that Follow Dualist Approach  ..................44

A. P. BELOVA. Roaming in the European Union and the 
Eurasian Economic Union: Comparative Legal Research  .........54

COUNTERING CORRUPTION
A. S. AKHMETOV. Corruption as a Social Phenomenon  ...........58

A. N. PILIPENKO. France: Deontology in Counteracting 
Corruption  ..................................................................................63

V. V. SEVALNEV. Regulation of Anti-Corruption Enforcement 
in China  ......................................................................................69

CIVIL, ENTREPRENEURIAL, FAMILY LAW, 
PRIVATE INTERNATIONAL LAW
S. V. SOLOVIEVA. Tne Legal Nature of a Corporate Agreement 
in the Us Law  .............................................................................75

V. A. KANASHEVSKY. On Disclosure of Information about 
Beneficiaries of Trusts and Offshore Companies: the Current 
Status and Perspectives  ..............................................................81

O. Yu. MALKIN. Issues Arising when a Court Establishes 
a Content of a Foreign Law  .......................................................87

A. Kh. ULBASHEV. Evolution of the Doctrine of Privacy in 
American Law  ............................................................................93

COMPARATIVE RESEARCHES  
OF CRIMINAL LAW, CRIMINOLOGY  
AND CRIMINAL EXECUTIVE LAW
A. A. BRESTER,, A. S. BYKOVSKAYA. The Principles of 
Simplification of Criminal Procedure by the Example of 
Switzerland and Germany  ..........................................................99
G. A. RUSANOV. Features of the Criminal Liability of Certain 
Individuals for Economic Crimes Committed in Corporations 
(a Comparative Analysis of Russian and Italian Legislation)  ....105
A. A. TREFILOV. Swiss Military Criminal Proceedings: 
Evidence, Investigations, Coercive Measures, Preliminary 
Procedure  .................................................................................111

LAND, NATURAL RESOURCES, ECOLOGICAL, 
AGRARIAN LAW OF RUSSIA AND FOREIGN 
COUNTRIES
A. Sh. AZIMZODA. Legal Problems of Changing the Category 
of Land Plots from One to Another  ..........................................119

MATERIALS OF THE VENICE COMISSION  
OF THE COUNCIL OF EUROPE
E. A. FOKIN, V. S. CHERENKOVA. The Judicial Reform in 
Poland: Analytical Reviews of the Opinion, Adopted by the 
Venice Commission on the 113th Plenary Session  ...................124

LEGAL EVENTS
V. Yu. ARTEMOV. Islam and Social Facts. Overview of 
the Third International Conference “Fiqh, Law and Social 
Facts” Conducted by the Islamic Research Center of Islamic 
Consultative Assembly (Majlis) of the Islamic Republic of Iran   131

REVIEWS
L. M. ENTIN. Review of the Monograf “«Color Revolutions» 
and «Arab Spring» in the Constitutional Dimension: 
Politological and Legal Research” (T. Y. Khabrieva, 
V. E. Chirkin. Moscow, 2018. 192 p.) .......................................135

MONITORING OF THE FOREIGN COUNTRIES 
LEGISLATION   .................................................................. 138

NEW BOOKS OF THE INSTITUTE  
OF LEGISLATION AND COMPARATIVE LAW 
UNDER THE GOVERNMENT  
OF THE RUSSIAN FEDERATION  ................................ 143

КОНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ ПРАВА НА ЧАСТНУЮ ЖИЗНЬ 
В РЕШЕНИЯХ ОРГАНОВ КОНСТИТУЦИОННОГО ПРАВОСУДИЯ

КРОТОВ Андрей Владиславович, докторант Южного федерального университета, кандидат юридических наук
344002, Россия, г. Ростов-на-Дону, ул. М. Горького, 88
E-mail: pravonnov@yandex.ru

Актуальность статьи связана с формированием и развитием концепции «широкого» толкования права на частную 
жизнь, что находит выражение в зарубежном и отечественном праве, оказывает влияние на особенности современного правового регулирования частной жизни.
Целью статьи является исследование способов модернизации (в частности, конституционализации) права на частную жизнь и их отражение в решениях Конституционного Cуда Российской Федерации, для чего автором была изучена специфика становления отечественного права на частную жизнь, проведен анализ конституционализации права на 
частную жизнь в зарубежных странах (на примере Французской Республики), исследовано содержание решений Конституционного Суда Российской Федерации, относящихся к правовому регулированию частной жизни. Анализируя процессы становления и развития права на частную жизнь в России и Франции, опираясь на решения Европейского суда 
по правам человека и Конституционного Суда Российской Федерации, автором формулируется понятие конституционализации права на частную жизнь, определяется содержание «широкой» концепции права на частную жизнь, выделен основной вектор эволюционирования права на частную жизнь, что приводит к существенному расширению области частной жизни, регулируемой посредством права (замещение социальных регуляторов нормами права). Отмечается особая роль Конституционного Суда Российской Федерации в указанных процессах, который выполняет в данном 
случае роль генератора новых, позитивных начал в области правового регулирования частной жизни, расширяя сферу воздействия права на частную жизнь.
Ключевые слова: концепция «широкого» толкования права на частную жизнь, решения Конституционного Суда Российской Федерации, конституционализация права на частную жизнь, конституционализация права на частную жизнь во 
Франции, толкование права на частную жизнь в решениях Европейского суда по правам человека.

CONSTITUTIONALIZATION OF THE RIGHT TO PRIVACY  
IN THE DECISIONS OF THE BODIES OF CONSTITUTIONAL JUSTICE

A. V. KROTOV, doctoral сandidate of the Southern Federal University, сandidate of legal sciences
88, M. Gorky st., Rostov-on-Don, Russia, 344002
E-mail: pravonnov@yandex.ru

The relevance of the article is connected with the formation and development of the concept of “broad” interpretation of the 
right to private life, which finds expression both in foreign and domestic law, the influence of this concept on the particularities of 
modern legal regulation of private life.
The purpose of the article is to study the ways of modernization (in particular, such an instrument as constitutionalization) of 
the right to privacy, the reflection of these processes in the decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation, for 
which the author studied the specifics of the formation of the national right to private life, analyzed the constitutionality of the right 
to privacy in foreign countries (on the example of the French Republic), the content of the decisions of the Constitutional Court 
of the Russian Federation relating to the legal regulation of private life was examined. Analyzing the processes of formation and 
development of the right to privacy in Russia and the French Republic, based on the decisions of the European Court of Human 
Rights and the Constitutional Court of the Russian Federation, the author defines the concept of “constitutionalization” of the right 
to privacy, the content of the “broad” concept of the right to privacy, there is a basic vector of the evolution of the right to private 
life (into complex law, which includes both negative and positive elements), which ultimately leads to a significantly extension of 
private life, regulated by law (the replacement of social regulators: morality, religion, and other rules of law). At the same time, the 
special role of the Constitutional Court of the Russian Federation in these processes is highlighted, which fulfills in this case the 
role of a generator of new, positive principles in the field of legal regulation of private life, expanding the scope of the right to privacy.

КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО, 
КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВОСУДИЕ, 
МУНИЦИПАЛЬНОЕ ПРАВО 
В СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения № 2 — 2018
6

Keywords: concept of “broad” interpretation of the right to privacy, decision of the Constitutional Court of the Russian Federation, 
constitutionalization of the right to privacy, constitutionalization of the right to privacy in the French Republic, interpretation of the 
right to privacy in the decisions of the European Court of Human Rights.

DOI: 10.12737/art.2018.2.1
П

раво среди иных социальных регуляторов 
(норм морали, религии, обычаев и проч.) занимает особое место, выполняя, как писал 
П. А. Сорокин, «дрессирующую» роль («путем дрессирующего влияния права можно привить обычаи, 
как дурные и общественно вредные, так и хорошие, 
общественно полезные»1), право является «живым организмом, который растет, дышит и развивается как 
неотъемлемая составная часть жизни общества вместе с самим обслуживаемым им обществом»2.
Эффективность (действенность) права во многом 
зависит от характера отражения правом существующей реальности. Д. А. Керимов отмечает, что «система правовых категорий окажется действенной лишь в 
том случае, если она не просто пассивно отражает реальность и основывается на органическом единстве, 
противоречивом тождестве, взаимопроникновении 
объективного и субъективного, но и — что не менее 
важно — с опережением отражает существующую 
реальность. Правосознание, правотворчество, правореализация в состоянии интенсивно преобразовывать 
действительность только тогда, когда закрепляет не 
только то, что есть, но и то, что должно быть. В этом 
и состоит смысл правового регулирования, позволяющего направить развитие соответствующих общественных отношений в наиболее благоприятное 
для общества и его членов русло»3.
Действенность права может быть достигнута различными способами (инструментами). В отношении 
права на частную жизнь могут быть выделены такие 
средства, как учет особенностей переориентирования функций государства (концепция солидаризма, 
позитивной свободы и проч.), формирование и развитие «глобального информационного общества», сети 
«Интернет», всемирное признание права на частную 
жизнь (в том числе в документах ООН), практически 
универсальная ратификация ряда международных 
документов, регламентирующих право на частную 
жизнь, и проч. (декларативной целью указанных процессов является изменение содержания права на частную жизнь с целью повышения его эффективности, 
воплощение в содержании права на частную жизнь 

1  Сорокин П. А. Элементарный учебник общей теории права в связи с теорией государства. Социальные функции права (основные общественные функции права). Хрестоматия 
по теории государства и права / под общ. ред. И. И. Лизиковой. М., 2009. С. 519.
2  Марченко М. Н. Правовые системы современного мира: 
учеб. пособие. М., 2001. С. 28.
3  Керимов Д. А. Методология права. Предмет, функции, 
проблемы философии права. 2-е изд. М., 2001. С. 101.

концепта «опережения существующей реальности» 
с целью достижения благоприятного для индивида, 
общества результата).
Одним из средств повышения эффективности права (его модернизации) является конституционализация, которая, как отмечает Н. С. Бондарь, представляет собой «один из инструментов модернизации российской государственности, предполагающей последовательное решение задач по совершенствованию, 
обновлению и повышению эффективности всех основных институтов (государства) на основе системной реализации конституционных ценностей, норм 
и принципов организации и функционирования всех 
ветвей государственной власти»4. При этом Н. С. Бондарем подчеркивается, что «происходит также и обратное влияние профильного (в частности, социально-экономического) развития общества на конституционную систему государственности и ее отдельные 
институты, на всю систему демократической организации политической власти»5, процессы конституционализации в современном обществе (глобальном информационном обществе) предполагают наличие сложной системы, компоненты которой взаимосвязаны и взаимозависимы как между собой, так 
и с предметом воздействия, в рассматриваемом нами случае — сферой частной жизни.
В настоящее время как отечественными, так и зарубежными исследователями не выработано единого (бесспорного) определения инструмента конституционализации в отношении права на частную 
жизнь. С учетом специфики указанной области правового регулирования мы выделяем следующие формы конституционализации права на частную жизнь:
конституционализация, подразумевающая формирование и сознательное создание норм, регулирующих 
право на частную жизнь в международном и европейском праве. Такие нормы выполняют ряд типично конституционных функций (например, нормативно-директивную функцию (normative Leitfunktion), функцию 
символа и идентификации (Symbol- und Identifikations 
funktion)6 и проч.), оказывают влияние на правовое 

4  Бондарь Н. С., Джагарян А. А. Конституционализация 
прокурорского надзора в Российской Федерации: проблемы 
теории и практики // Конституционное и муниципальное право. М., 2015. № 5. С. 9—23.
5  Бондарь Н. С. Конституционализация социально-экономического развития российской государственности (в контексте решений Конституционного Суда РФ). М., 2006. С. 15—20.
6  См.: Peters A. Rechtsordnungen und Konstitutionalisierung: 
Zur Neubestimmung der Verhaltnisse // Zeitschrift fur offentliches 
Recht. 2010. Nr. 65.

Конституционное право, конституционное правосудие, муниципальное право
7

регулирование частной жизни в национальном праве, при этом воздействие оказывается как путем интернационализации, так и посредством правовой интеграции. В отечественном праве целесообразно также указать на особую роль Конституционного Суда, 
который в данном формате играет роль своеобразного «проводника» международного права во внутригосударственное правовое поле7;
конституционализация, подразумевающая модернизацию соответствующих правовых норм в результате влияния национальных конституционных норм 
и деятельности Конституционного Суда РФ, который 
выступает генератором новых, дополнительных нормативных элементов в области правового регулирования частной жизни;
конституционализация, подразумевающая модернизацию содержания конституционно-правовых 
норм в связи с изменением условий жизнедеятельности общества (развитием технологий, изменением 
культурных ориентиров и проч.), например, включение в область конституционно-правового регулирования процессов оборота информации о частной жизни 
лица в сети «Интернет» (в том числе фотографий индивида и т. п.), что связано с техническим прогрессом 
общества (созданием и развитием сети «Интернет», 
увеличением числа пользователей Сети), актуализацией проблематики оборота информации в электронной форме и прочими условиями и повлекло расширение спектра элементов, регламентированных правом на частную жизнь, скорректировав его содержание, способствовав его развитию.
Вышеуказанные процессы предполагают изменение и содержания законодательства (включая такие 
отрасли права, как гражданское, информационное, 
административное и др.), и области частной жизни (ее элементов) как особой сферы социальной действительности.
Модернизация правового регулирования частной 
жизни связана непосредственно с формированием 
и развитием «широкой» концепции права на частную жизнь.
Современное конституционное право по критерию объемов предметов регулирования различает 
несколько моделей конституционного регулирования 
права частной жизни: 1) конституции государств, в 
которых зафиксирована общая норма о праве на неприкосновенность частной жизни, а также закреплены право на неприкосновенность жилища и некоторые иные элементы (аспекты, правомочия) права на 
частную жизнь (в качестве сложносоставного); 2) конституции, где общая формулировка о праве на непри
7  См.: Овсепян Ж. И. Методологическая природа предназначения науки и отрасли конституционного права и практики конституционализма в общей системе отраслей права, 
юридической науки и практики // Северо-Кавказский юридический вестник. 2016. № 1. С. 56—63.

косновенность частной жизни отсутствует, но содержатся нормы, формулирующие отдельные элементы 
(аспекты) права частной жизни: право на неприкосновенность жилища, право на семью, право на защиту 
и охрану информации о частной жизни; 3) конституции, в которых правовому регулированию подвергнута непосредственно частная жизнь (а не ее элементы, например, неприкосновенность).
На момент принятия Конституции РФ 1993 г., содержащей модель конституционного регулирования 
права частной жизни в виде фиксации общей нормы 
о неприкосновенности частной жизни (модель № 1 
конституционно-правового регулирования), в зарубежных странах уже была сформулирована концепция «широкого» толкования права на частную жизнь.
1. Формирование концепции «широкого» толкования права на частную жизнь на примере Французской Республики. Концепция «широкого» толкования права на частную жизнь в решениях Европейского суда по правам человека. Модернизация 
права на неприкосновенность частной жизни (доминировавшего в XVIII—XIX вв.) происходила поэтапно. Отмечая особенности правового регулирования 
частной жизни во Франции, профессор Ж. Л. Халперин8 пишет, что во Франции традиционно первым источником права на частную жизнь (действующим и 
поныне) считается Закон о печати 1881 г., где частная 
жизнь увязывается с нормативно-правовым понятием чести. Американская концепция privacy рассматривается ученым как попытка адаптации французской доктрины к американскому праву (что связано 
с общей тенденцией ориентирования права — защита от вмешательства государства). Учитывая «первичность» французской концепции права на частную жизнь (по отношению к американской доктрине privacy, оказывавшей существенное влияние на содержание отечественного права на частную жизнь), 
а также то, что французское право относится к романо-германской правовой системе (как и отечественное 
право), исследование процессов конституционализации права на частную жизнь во Франции представляется наиболее обоснованным в контексте дальнейшего изучения особенностей развития российского 
права на частную жизнь.
Как пишет председатель Конституционного совета Франции П. Мазеауд9, активное дискутирование 
проблематики права частной жизни во Франции бы
8  См.: Halpérin J.-L. Protection de la vie privée et privacy: 
deux traditions juridiques différentes? // Les Nouveaux Cahiers 
du Conseil Constitutionnel. 2015. No. 48. P. 59 à 68. URL: http://
www.conseil-constitutionnel.fr/conseil-constitutionnel/francais/
nouveaux-cahiers-du-conseil/cahier-n-48/protection-de-la-vieprivee-et-privacy-deux-traditions-juridiques-differentes.143876.
html (дата обращения: 29.09.2017).

9  См.: Mazeaud P. Libertés et ordre public. URL: http://
www.conseil-constitutionnel.fr/conseil-constitutionnel/francais/

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения № 2 — 2018
8

ло инициировано при обсуждении текста Конституции 1791 г., в ходе разрешении вопроса о гарантиях 
и ограничениях свободы печати (термин «частная 
жизнь» был упомянут в ст. 17 главы пятой Конституции 1791 г.). В современном понимании понятие 
«частная жизнь» не было известно французскому 
праву XVIII—XIX вв., оно сочеталось (вписывалось) 
в тексты законов, относящихся к понятиям оскорбления и клеветы, чести (в 1776 г. адвокат Dareau под 
клеветой понимал термин, определяющий наличие 
ущерба репутации).
27 апреля 1819 г. адвокат Royer-Collard в дебатах 
относительно регулирования свободы прессы сформулировал наличие различий ответственности за клевету и использование при этом информации о частной жизни в отношении публичных или частных лиц.
Указанная практика (трактовка права на частную 
жизнь в качестве элемента клеветы) впервые подверглась изменению в 1874 г., когда в судебном решении 
нарушением права на частную жизнь было признано 
распространение информации, хотя и не являвшейся 
клеветой и оскорблением, но содержащей сведения о 
деятельности граждан внутри определенной области 
(в доме) (с учетом временных рамок, до создания американской концепции privacy). Непосредственно право на неприкосновенность частной жизни впервые появилось в ст. 9 Гражданского кодекса Франции в соответствии с Законом от 17 июля 1970 г. Предпосылками 
формирования широкой трактовки права на частную 
жизнь стало содержание ст. 8 Конвенции о защите прав 
человека и основных свобод 1950 г., а также судебная 
практика, использующая термин «право на уважение 
частной жизни», с учетом чего конституционализация 
права на частную жизнь во Франции стала неизбежна, что позволило обеспечить индивидуальное развитие личности. Начало конституционализации права на 
частную жизнь в судебной практике Конституционного совета Франции произошло в 1977 г. — в решении 
о досмотре транспортных средств тайна частной жизни была признана в качестве элемента свободы личности. В 1999 г. Конституционный совет Франции в 
решении относительно закона о создании всеобщего 
медицинского страхования указал, что право на неприкосновенность частной жизни основано на ст. 2 
Декларации прав человека и гражданина 1789 г., где 
упоминается: «Цель всякого политического союза — 
обеспечение естественных и неотъемлемых прав человека. Таковые — свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению» (соответственно, 
право на уважение частной жизни является естественным и неотчуждаемым правом, базисом которого является свобода человека). Свобода, в свою очередь, 
подразумевает уважение к частной жизни, отсюда 
следует и вывод о трактовке права на частную жизнь 

publications/contributions-et-discours/2003/libertes-et-ordrepublic.144093.html (дата обращения: 03.12.2017).

в качестве конституционного. Сформулированное 
Конституционным советом Франции понятие «личной свободы» (свобода приходить и уходить, свобода вступления в брак и проч.) стало базисом права 
на частную жизнь, подтвердив окончательное формирование концепции «широкого» толкования права на частную жизнь.
В настоящее время Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в своих решениях также придерживается концепции «широкого» толкования права на 
частную жизнь (внимание на это обращает ряд авторов, в частности Е. Г. Тарло10). Так, ЕСПЧ в качестве элементов сложносоставного права на частную 
жизнь выделяет следующие права: право на создание семьи и общение с членами семьи, материнство 
и суррогатное материнство, усыновление (постановления от 30 июня 2015 г.11, от 5 марта 2015 г.12, от 
27 января 2015 г.13); право на сохранение в тайне информации о частной жизни, в том числе в ходе обмена информацией по различным каналам (постановления от 3 февраля 2015 г.14, от 15 января 2015 г.15); 
право на физическую целостность после смерти (постановление от 13 января 2015 г.16); право на жилище (как необходимая составляющая в целях формирования частной жизни места обеспечения моральной и физической неприкосновенности субъекта) (постановление от 2 октября 2014 г.17); право на смену 
персональных данных (постановление от 5 декабря 
2013 г.18); право на защиту интимных аспектов жизни, включая право на защиту от сексуальных домогательств (постановление от 12 ноября 2013 г.19), пра
10  См.: Тарло Е. Г. Право на частную жизнь в России // Закон. 2007. № 3. С. 163—166.
11  Постановление ЕСПЧ от 30 июня 2015 г. (№ 41418/04) по 
делу «Хорошенко против Российской Федерации (Khoroshenko 
v. Russia)».
12  Постановление ЕСПЧ от 5 февраля 2015 г. (№ 28718/09) 
по делу «Котий против Украины (Kotiy v. Ukraine)».
13  Постановление ЕСПЧ от 27 января 2015 г. (жалоба 
№ 25358/12) по делу «Парадизо и Кампанелли против Италии (Paradiso and Campanelli v. Italy)».
14  Постановление ЕСПЧ от 3 февраля 2015 г. (№ 22765/12) 
по делу «Апосту против Румынии (Apostu v. Romania)».
15  Постановление ЕСПЧ от 15 января 2015 г. (№ 68955/11) 
по делу «Драгоевич против Хорватии (Dragojevic v. Croatia)».
16  Постановление ЕСПЧ от 13 января 2015 г. (жалоба 
№ 61243/08) по делу «Элберте (Elberte) против Латвийской 
Республики».
17  Постановление ЕСПЧ от 2 октября 2014 г. (жалоба 
№ 4261/04) по делу «Мисан (Misan) против Российской Федерации».
18  Постановление ЕСПЧ от 5 декабря 2013 г. (жалоба 
№ 32265/10) по делу «Анри Кисмун (Henry Kismoun) против Франции».
19  Постановление ЕСПЧ от 12 ноября 2013 г. (жалоба 
№ 5786/08) по делу «Седерман (Soderman) против Швеции».

Конституционное право, конституционное правосудие, муниципальное право
9

во на половую самоидентификацию (постановления 
от 21 октября 2010 г.20, от 22 января 2008 г.21), право 
на смену половой принадлежности (постановление 
от 10 марта 2015 г.22).
2. Особенности формирования концепции «широкого» толкования права на частную жизнь в России. Процесс формирования «широкого» толкования 
права частной жизни (отказ от восприятия права на 
частную жизнь как выраженного негативного права, направленного на обеспечение запрета со стороны иных лиц на вторжение в область частной жизни 
индивида, осознание права частной жизни в качестве 
системы прав и правомочий, образованных на основе конституционных прав, являющихся по их юридической природе как позитивными, так и негативными, целью которых является реализация свободы 
индивидуализации (персонификации) жизнедеятельности индивида) в России был инициирован практически незамедлительно с момента принятия Конституции РФ 1993 г. Отметим, что в отечественной 
системе права конституционное право на частную 
жизнь является определенным юридическим феноменом, что связано с особенностями развития Российского государства, где идеи либерализма, демократического государственного устройства, правового, социального государства, отраженные в тексте 
Конституции России 1993 г., коррелировались с последствиями как советского периода развития России (превалирование интересов коллектива над интересами личности, формирование определенного 
советского образа жизни, где «главными ценностями являлись коллективизм и товарищество, сплоченность»23), так и определенной самобытности русской 
культуры. В условиях доминирования идей патернализма частная жизнь индивида всегда была предметом подозрения, чем-то недостойным высокого назначения человека как частицы общности, к которой 
он принадлежит. Предполагалось, что индивид не 
должен во имя сохранения общества и государства, 
их жизнеспособности претендовать на права. Отмечая указанные особенности, Е. А. Лукашева пишет: 
«В российской культуре, в отличие от западной, никогда не существовало понятия индивидуального в 
западном значении индивидуализма. Полнота индивидуального достигалась в обретении его целостности с коллективным, социальным, а не в автономи
20  Постановление ЕСПЧ от 21 октября 2010 г. (жалобы 
№ 4916/07, 25924/08 и 14599/09) по делу «Алексеев (Alekseyev) 
против Российской Федерации».
21  Постановление ЕСПЧ от 22 января 2008 г. (жалоба 
№ 43546/02) по делу «E. B. против Франции».
22  Постановление ЕСПЧ от 10 марта 2015 г. (№ 14793/08) по 
делу «Y. Y. против Турции (Y. Y. v. Turkey)».
23  Брежнев Л. И. Доклад на XXV съезде КПСС. Съезд 25-й. 
Стенографический отчет. 24 февраля—5 марта 1976 г. М., 
1976. С. 113.

зации и диктатуре личности»24, что в итоге привело 
к неоднозначному восприятию процессов частной 
жизни в российском обществе. Подчеркивая специфику и трудности развития отечественного права на 
частную жизнь, О. А. Попандопуло, в частности, отмечает: «С одной стороны (в российском обществе), 
доминантой выступает ориентация на индивидуализм, гражданские свободы и экономическое неравенство, с другой — на коллективизм, этатизм, социальное равенство и эгалитарную справедливость. 
Желание содействовать общественным преобразованиям сочетается как с активной критикой правового 
состояния общества, так и с социальной пассивностью и безразличием к трансформационным общественно-правовым процессам»25.
Впервые в истории России непосредственно право на частную жизнь (в негативной форме, право на 
неприкосновенность частной жизни) было включено в ст. 9 текста Декларации прав и свобод человека 
и гражданина, принятой постановлением Верховного Совета РСФСР от 22 ноября 1991 г., в Конституции РСФСР право на частную жизнь (неприкосновенность частной жизни) появилось с принятием Закона РФ от 21 апреля 1992 г. № 2708-I «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) 
Российской Советской Федеративной Социалистической Республики» (ст. 40).
В свою очередь, действующая Конституция России 1993 г. практически полностью (в части правового регулирования частной жизни) воспроизвела содержание Закона РФ от 21 апреля 1992 г. № 2708-I, 
в ст. 23 Конституции содержится право на частную 
жизнь, основанное на негативной трактовке свободы, 
субъект права на частную жизнь в такой конструкции имеет право требовать от иных лиц (в том числе от государства) обеспечения неприкосновенности 
его частной жизни, а государство содействует обеспечению такой неприкосновенности (по сути, скопировано содержание американской концепции privacy).
Указанное содержание ст. 23 Конституции РФ не 
является «непреодолимым препятствием», предрешающим «узкое» толкование права на частную жизнь 
(в качестве негативного). Как справедливо отмечается в научной литературе, «если какое-либо основное 
право человека не вошло в конституцию государства 
(в содержание объективного права), то оно должно 
быть признано в данном государстве независимо от 
его конституционного закрепления. Приоритет общепризнанных принципов и норм международного 
права по отношению к внутригосударственному в об
24  Права человека: итоги века, тенденции, перспективы / 
под общ. ред. Е. А. Лукашевой. М., 2002. С. 174.
25  Попандопуло О. А. Правовая социализация личности 
в современном российском обществе: социально-философский анализ: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Волгоград, 
2015. С. 8—15.

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения № 2 — 2018
10

ласти прав человека является категорическим императивом международного сообщества... Отсутствие 
в Конституции РФ прямого закрепления общепризнанного права или свободы человека и гражданина 
с точки зрения международно-правового стандарта 
или не всегда тождественное их словесное выражение в Конституции не означают их отрицания (непризнания) или умаления (принижения значения)... 
Основные права и свободы человека и гражданина 
не только провозглашаются, они гарантируются государством в своей реализации, охране и защите»26.
Особую роль в процессе увеличения эффективности права (конституционного) выполняет концепция 
«живой» конституции и «живого» конституционализма, суть которой состоит в возможности модернизации текста конституции под влиянием особенностей 
общественного развития. Возможности такой модернизации (преобразования) Конституции могут быть 
реализованы рядом способов: «путем ее официального толкования Конституционным Судом РФ; принятием федеральных конституционных законов и федеральных законов; посредством толкования и нормотворчества со стороны судов общей и арбитражной 
юрисдикции; путем формирования конституционных обыкновений и обычаев»27. Еще третий Президент США Т. Джефферсон, автор проекта Декларации о независимости США, писал: «Я, разумеется, 
отнюдь не сторонник частых и не оправданных опытом изменений в законах и конституциях. Я полагаю, 
что лучше терпеть сравнительно малые их несовершенства. Но я также знаю, что законы и человеческие 
институты должны идти рука об руку с прогрессом 
человеческого разума. По мере того как совершаются новые открытия, как открываются новые институты, а обычаи и мнения меняются с изменением обстоятельств, должны развиваться также и институты государства и общества, они также должны идти 
в ногу со временем»28.
В процессах формирования «широкого» толкования права на частную жизнь особую роль играет 
Конституционный Суд РФ. Как отмечает Б. С. Эбзеев, «круг гражданских и политических прав, гарантируемых Конституцией (России), соответствует Конвенции о защите прав человека и основных 
свобод... При этом отказ от патерналистского видения взаимоотношений государства и личности в 
Конституции Российской Федерации предопределяет место и роль правосудия в конституционной 
системе: именно судебная власть является главной 

26  Витрук Н. В. Общая теория правового положения. М., 
2008. С. 131.
27  Конституционное право и политика: сб. матер. междунар. 
науч. конф.: Юридический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, 28—30 марта 2012 г. / Авакьян С. А., Агапов Д. С., Акуев Н. И. и др.; отв. ред. С. А. Авакьян. М., 2012. С. 42.
28  Джефферсон Т. О демократии. СПб., 1992. С. 120.

гарантией прав человека и гражданина и способом 
обеспечения их непосредственного действия. Этим 
обусловлена и тенденция к возрастанию роли суда 
в упрочении взаимодействия между национальной 
и международной правовыми системами, в обеспечении все более активного вхождения России в 
международное правовое пространство, в том числе в правовое поле Европы»29. Соглашаясь с мнением Н. С. Бондаря30, отметим, что орган конституционного контроля (Конституционный Суд) выступает своего рода генератором новых, дополнительных 
нормативных элементов (в данном случае права на 
частную жизнь). Без учета правовых позиций Конституционного Суда РФ как квинтэссенции ценностных начал его решений невозможно в полном 
объеме представить конституционно-категориальный статус права на частную жизнь.
3. Решения Конституционного Суда РФ в части 
формирования концепции «широкого» толкования права на частную жизнь. Вопросы правового 
регулирования частной жизни в том или ином ракурсе неоднократно становились предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. Решения, вынесенные Конституционным Судом РФ и затрагивающие 
правовое регулирование частной жизни, возможно 
классифицировать по следующим признакам (отметим условность приведенной классификации, причиной чему является как взаимосвязь различных элементов права на частную жизнь, так и «проникновение» права на частную жизнь практически во все основные права и свободы):
тайна информации о частной жизни;
конкуренция права на частную жизнь с правом на 
информацию (свободой информации);
право на частную жизнь семьи;
иные элементы права на частную жизнь.
Рассмотрим наиболее значимые, по нашему мнению, решения.
Тайна информации о частной жизни. Впервые аспекты правового регулирования частной жизни были 
интерпретированы в решении от 18 декабря 1992 г. 
№ 28-р, где Конституционный Суд указал, что согласно Конституции РФ (речь идет о действовавшей 
на тот момент Конституции (Основном Законе) Российской Федерации, принятой Верховным Советом 
РСФСР 12 апреля 1978 г.) каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, телеграфных 
и иных сообщений. Из смысла ст. 40 Конституции, в 
которой это право закреплено, по мнению Суда, следует, что речь в ней идет о частной жизни лица и, со
29  Эбзеев Б. С., Чуров В. Е. Глобализация. Международные 
гуманитарные стандарты. Суверенитет России. М., 2015. С. 25.
30  См.: Бондарь Н. С. Конституционная категория достоинства личности в ценностном измерении: теория и судебная практика // Конституционное и муниципальное право. 
2017. № 4. С. 19—31.

Конституционное право, конституционное правосудие, муниципальное право
11

ответственно, о частной переписке, частных телефонных переговорах, телеграфных и иных сообщениях.
В постановлении от 20 февраля 1996 г. № 5-П Конституционный Суд РФ сделал вывод, что в качестве 
профессиональной тайны рассматривается информация, которую может получить депутат Совета Федерации, Государственной Думы по роду своей деятельности, недопустимость распространения указанной 
информации основывается в том числе на положениях ст. 23, 24 Конституции РФ.
Вопрос банковской тайны проанализирован в постановлении КС РФ от 14 мая 2003 г. № 8-П. Как указал Конституционный Суд, из конституционных гарантий неприкосновенности частной жизни, личной 
тайны и недопустимости распространения информации о частной жизни лица без его согласия вытекают как право каждого на сохранение в тайне сведений о его банковских счетах и банковских вкладах и 
иных сведений, виды и объем которых устанавливаются законом, так и соответствующая обязанность 
банков, иных кредитных организаций хранить банковскую тайну.
В определении КС РФ от 30 сентября 2004 г. 
№ 317-О рассмотрен вопрос о содержании налоговой тайны. Суд, в частности, указал, что в процессе осуществления налоговыми органами Российской 
Федерации своих функций, установленных Налоговым кодексом РФ и иными федеральными законами, в их распоряжении оказывается значительный 
объем информации об имущественном состоянии 
каждого налогоплательщика, распространение которой может причинить ущерб как интересам отдельных граждан, частная жизнь которых является неприкосновенной и охраняется законом, так и 
юридических лиц, чьи коммерческие и иные интересы могут быть нарушены в случае произвольного распространения в конкурентной или криминальной среде значимой для бизнеса конфиденциальной 
информации. Поэтому федеральный законодатель 
предусмотрел ограниченный режим доступа к такой информации путем установления исчерпывающего перечня субъектов, обладающих в силу закона правом обращения к налоговым органам за предоставлением сведений, составляющих налоговую 
тайну, в указанных в законе целях.
В постановлении КС РФ от 29 ноября 2010 г. № 20-П 
рассмотрены вопросы обеспечения тайны информации о частной жизни в деятельности адвоката (профессиональная тайна адвокатской деятельности). 
Суд отметил, что обеспечение конфиденциальности 
сведений, сообщаемых адвокату его доверителем, 
является необходимой составляющей права пользоваться помощью адвоката (защитника) как одного из основных прав человека, признаваемых международно-правовыми нормами; обеспечение такой 
конфиденциальности гарантируется ст. 23, 24 Конституции РФ.

Конкуренция права на частную жизнь с правом на 
информацию (свободу информации). Постановление 
КС РФ от 18 февраля 2000 г. № 3-П было вынесено 
в связи с рассмотрением дела о проверке конституционности п. 2 ст. 5 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации». Конституционный 
Суд указал, что права, закрепленные в ст. 23, 24 и 
29 Конституции РФ, обосновывают и обеспечивают 
в том числе возможность для гражданина требовать 
предоставления ему собираемых органами государственной власти и их должностными лицами сведений, непосредственно затрагивающих его права и 
свободы, и тем более касающихся его частной жизни, чести и достоинства. Основания для ограничения указанных прав могут устанавливаться законом 
только в качестве исключения из общего дозволения 
(ч. 2 ст. 24 Конституции РФ) и должны быть связаны 
именно с содержанием информации, поскольку иначе они не были бы адекватны конституционно признаваемым целям.
Проблематике распространения информации посредством сети «Интернет» (в том числе содержащей сведения о частной жизни лица) посвящено постановление КС РФ от 9 июля 2013 г. № 18-П, в котором сделан ряд интересных выводов. Так, Судом, в 
частности, указано, что реализация права свободно 
искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, 
обеспеченного свободой массовой информации и запретом цензуры (ч. 4, 5 ст. 29 Конституции РФ), — 
в силу принципа недопустимости при осуществлении прав и свобод человека и гражданина нарушений прав и свобод других лиц как основополагающего условия соблюдения баланса общественных и 
частных интересов — предполагает следование установлениям Конституции РФ, в том числе гарантирующим каждому в целях охраны достоинства личности право на неприкосновенность частной жизни, 
личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени (ч. 1 ст. 23) и запрещающим сбор, хранение, использование и распространение информации о 
частной жизни лица без его согласия (ч. 1 ст. 24). Эти 
конституционные установления в полной мере относятся к любой информации — независимо от места 
и способа ее производства, передачи и распространения, включая сведения, размещаемые в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет», и 
находят отражение в гражданском законодательстве.
Интерес представляет постановление КС РФ от 
16 июня 2015 г. № 15-П, в котором рассматривался 
вопрос о получении заявителями (членами семьи) 
информации о частной жизни одного из членов семьи (сведений о его усыновлении). Конституционный 
Суд указал, что лишь само лицо вправе определить, 
какие именно сведения, имеющие отношение к его 
частной жизни, должны оставаться в тайне, а потому сбор, хранение, использование и распространение 

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения № 2 — 2018
12

такой информации, не доверенной никому, не допускается без согласия данного лица, как того требует 
ст. 24 (ч. 1) Конституции РФ; собирание или распространение информации о частной жизни лица допускается лишь в предусмотренном законом порядке и 
лишь в отношении тех сведений, которые уже официально кому-либо доверены самим лицом и в законном 
порядке собраны, хранятся, используются и могут 
распространяться. Иное приводило бы к произвольному, не основанному на законе вторжению в сферу 
частной жизни лица, право на неприкосновенность 
которой гарантируется Конституцией РФ, сужало бы 
понятие частной жизни и объем гарантий ее защиты.
Право на частную жизнь семьи. В определении от 
16 февраля 2006 г. № 63-О Конституционный Суд указал следующее: «Что касается гарантируемого Конституцией Российской Федерации права на неприкосновенность частной жизни (статья 23, часть 1), на 
нарушение которого указывается в жалобе А. Н. Кузнецова, то оно распространяется на ту сферу жизни, 
которая относится к отдельному лицу, касается только этого лица и, если его действия носят непротивоправный характер, не подлежит контролю со стороны общества и государства. Лицо, имеющее умысел 
на совершение особо тяжких или тяжких преступлений, должно предполагать, что в результате оно 
может быть лишено свободы и ограничено в правах 
и свободах, в том числе в праве на неприкосновенность частной жизни. Совершая преступления, оно 
само сознательно обрекает себя и близких на такие 
ограничения». В своих выводах Конституционный 
Суд сослался на решение ЕСПЧ (постановление от 
28 мая 1985 г. «Абдулазиз, Кабалес и Балкандали против Соединенного Королевства (Abdulaziz, Cabaleset 
Balkandali v. United Kingdom)»), подчеркнув, что основная цель ст. 8 Конвенции о защите прав человека 
и основных свобод, провозглашающей право каждого на уважение его личной и семейной жизни, состоит в защите отдельного лица от своевольного вмешательства государственных властей, однако, определяя меру наказания в виде лишения свободы за совершенное преступление, государство не осуществляет 
самовольное вмешательство в частную жизнь гражданина, а лишь выполняет свою функцию по защите 
общественных интересов. Обоснование выводов Конституционного Суда РФ ссылкой на постановление 
ЕСПЧ от 28 мая 1985 г. представляется достаточно 
спорным31, так как в указанном постановлении Суд 
рассматривал вопрос об уважении права на частную 
жизнь семьи (а не вопросы, связанные с ограничением прав осужденных).
В постановлении от 31 января 2014 г. № 1-П Конституционный Суд РФ обратил внимание на особую 
роль институтов семьи, материнства, детства, их роль 

31  См.: Гомиен Д. Путеводитель по Европейской конвенции 
о защите прав человека. Совет Европы, 2000. С. 114.

в качестве гарантов непрерывной смены поколений, 
условия сохранения и развития многонационального 
народа России. Как указал Конституционный Суд РФ, 
закрепляющая право на уважение частной и семейной жизни ст. 8 Конвенции о защите прав человека 
и основных свобод в ее истолковании Европейским 
судом обязывает национальные власти обеспечивать 
соблюдение справедливого баланса между конкурирующими интересами и при определении такого баланса особое значение придавать интересам ребенка, которые в зависимости от их характера и важности могут иметь приоритет над аналогичными интересами родителей.
Деликатный вопрос изъятия органов (или тканей) 
умершего человека был затронут в определении КС РФ 
от 10 февраля 2016 г. № 224-О. Суд указал, что из предписаний ст. 23 Конституции РФ вытекает и обязанность законодателя обеспечить уважительное отношение со стороны любых третьих лиц к волеизъявлению 
лица по вопросам, касающимся его личной жизни, гарантируя его учет в том числе после смерти данного 
лица. Эти же конституционные предписания, исходя 
из того, что неотъемлемым элементом частной жизни 
являются родственные и семейные отношения, предполагают необходимость уважительного отношения и 
создания условий для возможно полного учета мнения 
ближайших родственников умершего лица по тем вопросам посмертных отношений, по которым мнение 
самого умершего осталось невыявленным.
Иные элементы права на частную жизнь. Вопросы правового регулирования частной жизни в контексте процессов, связанных с принятием мер в целях защиты прав и законных интересов лиц, страдающих психическими расстройствами, были исследованы Конституционным Судом РФ в постановлении 
от 27 июня 2012 г. № 15-П. Как указал Суд, модель 
правового регулирования признания гражданина недееспособным и установления над ним опеки (существующая в России), не предполагающая учета индивидуальных особенностей конкретной личности 
и ее потребности в защите, не может рассматриваться как соответствующая современным стандартам 
прав человека; указанная модель порождает существенные риски и не исключает злоупотреблений и 
«линейного», упрощенного подхода к принятию решения, что ведет к нарушению требования юридического равенства. Обратим внимание, что Конституционный Суд в указанном постановлении сослался на практику ЕСПЧ, рассматривающего право каждого на уважение его частной и семейной жизни как 
охватывающее различные аспекты физической и социальной идентичности (под социальной идентичностью понимается результат процесса социальной 
идентификации, определения себя через членство в 
социальной группе; физическая идентичность — это 
определение себя через физическое тело, как биологического существа, иными словами, мы в данном слу