Дороги старого профессора

ФГУП «Российский федеральный ядерный центр –  
Всероссийский научно-исследовательский институт  
экспериментальной физики» 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Д. Г. Приемский 
 
 
ДОРОГИ  СТАРОГО  ПРОФЕССОРА 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  
 
Саров 
2015 

16+ 

УДК 623.454.8(092) 
ББК 31.4 
П 75 
 
 
Приемский Д. Г.  
П75 
Дороги старого профессора – Саров: ФГУП «РФЯЦ-ВНИИЭФ», 
2015. – 355 с. 
 
 
ISBN 978-5-9515-0297-1 
 
 
 
Книга повествует о судьбе автора сквозь призму дела, которому он 
посвятил жизнь, – взрывателям ракетного боеприпаса. События развиваются на фоне сложной истории нашей страны. 
 
 
 
УДК 623.454.8(092) 
ББК 31.4 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  
 
ISBN 978-5-9515-0297-1                          ©ФГУП «РФЯЦ-ВНИИЭФ», 2015 

ОТ  АВТОРА 
 
Эта книга – продолжение и развитие моих предыдущих книг [1, 2] – 
является, в известном смысле, их обобщением. Поводом для обобщений послужила военная опасность, вновь охватывающая весь мир уже 
в XXI веке. В этих условиях роль оружия и, как следствие, боеприпасов, 
естественно возрастает. Я волею судеб один из уже немногих живых 
свидетелей развития гонки вооружений, стартовавшей по окончании 
Великой Отечественной войны. С 1952 года я служил в офицерском звании в представительстве центрального аппарата Министерства обороны 
при одном из профильных НИИ ракетной промышленности, а затем –  
в ядерном центре, родине атомных бомб и ракетных боевых частей  
с ядерным зарядом.  
Всем нам хорошо известно, что существуют снаряды, бомбы и ракеты. Мы бесчисленное количество раз в фильмах и телевизионных репортажах смотрели на то, как их сбрасывают с самолетов, запускают  
со стартовых установок, выстреливают ими из пушек. Понятно, что каждый из этих образцов боеприпасов предназначен для подрыва и разрушения как можно большего числа рукотворных сооружений и вывода  
из строя как можно большего числа людей. И когда мы этот процесс 
пуска или выстрела видим, у нас не возникает мысли о том, что, дойдя 
до своей цели в городе, в поле или на море, эти боеприпасы могут не 
взорваться. Нам вообще не приходит в голову, что в этом есть какая-то 
проблема. 
Между тем после очередного военного столкновения в одной  
из горячих точек мира нам говорят, что прежде, чем туда можно будет 
возвращаться мирным жителям, нужно еще собрать неразорвавшиеся 
ракеты и снаряды. И здесь мы тоже киваем головой, считая, что, конечно, так и надо. 
Как-то раз показывали репортаж из современной Сирии об обстреле 
ее столицы Дамаска и его последствиях. На какой-то площади в объектив камеры попала застрявшая в уличном покрытии армейская мина. 
В землю она углубилась примерно наполовину под углом 30 – 40 градусов, вверх стабилизатором. Эта картина наглядно иллюстрировала 
случай отказа в своей работе взрывателя мины. Сейчас, когда эта книга готовится к изданию, происходят «украинские события». На экране 
показывают неразорвавшиеся снаряды у домов местных жителей. Эти 

Дороги старого профессора 
4 

отказы сообщают миру, что надежный взрыватель разработать не так 
уж просто. Это показывает также роль взрывателя в эффективности 
метательного боеприпаса как такового. Эффективность мины, торчащей посреди площади, и снаряда во дворе равны нулю. В принципе, 
заряд взрывчатого вещества в них мог бы сам сдетонировать от удара  
о почву, но, по физической сущности этого явления, взрыв от него был 
бы неорганизованный и слабый. Скорей всего, серьезного вреда он бы 
не нанес. 
Размышления, связанные с этими отказами взрывателей, вызвали мое воспоминание о том, что разработчики ракет, в особенности  
ракет дальнего действия, всегда считали взрыватель чем-то второстепенным. Я неоднократно был тому свидетелем. Авторитетные в техническом мире специалисты никак не могли воспринять, что разработанная ими великолепная ракета, предназначенная доставить заряд массой (весом) в тонны на расстояние многих тысяч километров, в таком 
виде для боевого использования не годна. Потому что сконструирована 
так, что для нее никак не сделать взрыватель, обеспечивающий полноценный взрыв ее заряда во всех возможных случаях применения ракеты. 
В ней нужно кое-что переделать или ограничивать ее применение. 
Но подобные мнения существуют, разговоры ведутся уже давно, 
лет 40 – 50 и, казалось, должны были бы стать глубоким анахронизмом. 
Но как я только что говорил, на экране демонстрировался отказ современного, наверняка серийного взрывателя для оружия метательного 
назначения, а разговоры о поисках невзорвавшихся боеприпасов по сей 
день продолжаются. Это показывает, что круг задач, связанных с ударным подрывом боеприпаса, по-прежнему существует. Не важна странапроизводитель этого взрывателя. Проблемы, связанные с ним, имеют 
общий характер. 
Мы все знаем, что в России объявлено о необходимости модернизации вооружения, на это отпущены огромные деньги. Понятие вооружения, как известно, включает снаряды и ракеты, а значит, и их ударные 
взрыватели. О них мало кто знает, но не стоит допускать, чтобы о них 
потом схватились. Такое бывало не один раз. 
Со взрывателями у меня связана вся жизнь. Некоторые ее подробности, надеюсь, будут интересны читателю сами по себе. Живых свидетелей того времени остается все меньше, а легенды о нем уже слагаются. В своих воспоминаниях [1] я выступаю как его свидетель, а здесь постараюсь передать его влияние на меня, начиная с детства, отрочества 
и юности. Может быть, события, происходящие на бытовом уровне  

От автора 
5 

в нашей стране с тридцатых годов прошлого столетия, в изложении их 
живого свидетеля тоже будут интересны. 
Часть этой книги, касающаяся техники, является развитием книги [2], вышедшей в 2003 году. Она затрагивает вопросы истории создания первых взрывателей для ракет дальнего действия. Рисунки и схемы в ней подобраны одним из авторов канд. техн. наук М. З. Гирфановым с использованием подлинных материалов деятельности НИИ-137 
1940 – 1950-х годов [3 – 8]. Материалы разрешены для открытого опубликования. Они выдаются Центральным государственным архивом 
Санкт-Петербурга. Ряд рисунков элементов взрывателей и их электрические схемы для этого класса ракет, помещенные в книге [2], с согласия 
их автора использованы и здесь. Другая часть рисунков взята из учебника генерала Третьякова по взрывателям артиллерийских снарядов, 
изданного в 1947 году [5]. 
В настоящей книге приведены также некоторые сведения, касающиеся истории ядерных боевых частей ракет дальнего действия, 
разработанных в СССР в 1950 – 1960-х годах. По международным соглашениям, сведения, касающиеся ядерных боеприпасов, распространению не подлежат. Но то, что изложено в тексте здесь, касается не 
конструкции или технологии ядерного боеприпаса, а больше истории 
его разработок.  

СЕМЬЯ 
 
Немного о моих предках 
 
Говорят, раньше в России, прежде чем с кем-нибудь иметь дело, 
всегда спрашивали, какого он рода, племени, понимая, что созрев, яблоко 
от яблони недалеко падает. Я родился через несколько лет, как закончилась гражданская война и была объявлена новая экономическая политика, похожая на реставрацию прежних порядков. 
То, что происходило с Россией в начале XX века, сейчас трактуется историками по-разному и называется Революцией 1917 года, переворотом, а еще русской трагедией. Сейчас трудно представить себе обстановку в России того времени, не имеющую прецедента в мировой 
истории. Экспроприация собственности сопровождалась убийством царской семьи, красным террором, эмиграцией из страны наиболее образованной части населения и «чистками», обусловленными «подавлением 
правящих классов». 
Cреди населения РСФСР (Российской Советской Федеративной 
Социалистической Республики), в частности в Ленинграде, образовалось большое смешение разных сословий и слоев. Еще оставались люди 
состоятельные, игравшие большую роль в обществе. Они потеряли все  
и тщательно скрывали свое прошлое. Если о нем узнавали власти, то 
переводили их, согласно Конституции РСФСР, в категорию так называемых «лишенцев», не имевших избирательных прав и постоянно  
находившихся под угрозой ареста. С другой стороны, рабочие и малоземельные крестьяне, а также просто малообразованные люди, находившиеся на стороне большевиков и занявшие руководящие посты, 
чувствовали себя хозяевами новой жизни. 
Это противоречие отразилось на судьбах моих родителей, оба они 
работали на Сестрорецком оружейном заводе и учились на курсах мастеров. Мой отец был сыном горного инженера, окончившего Горный 
институт в Санкт-Петербурге в 1890 году. С 1892 года по 1907 год его 
отец (мой дед) Николай Николаевич Приемский работал на Сормовских 
заводах (Нижний Новгород) сначала главным механиком, а с 1905 года 
директором этих заводов. В инженерных кругах России он был довольно известен. По сведениям, полученным из музея завода «Красное Сормово», на геологических приисках и военных кораблях работали паровые машины системы инженера Приемского. С 1910 года он состоял 
управляющим Златоустовского горного округа и одновременно директором оружейного завода, в 1916 году вышел по болезни в отставку в чине  
 

Семья 
7 

 

Софья Григорьевна и Николай Николаевич Приемские, 1896 г. 
 
действительного статского советника (сопоставимо с чином генералмайора по Табели о рангах), c пенсией и мундиром. Насколько можно 
судить по архивным документам, некоторые открытые им месторождения полезных ископаемых были зарегистрированы как его собственность. В собственности находилась также и дача, построенная на Урале 
за время его службы. Его жена Софья Григорьевна была дочерью заводчика среднего уровня, в качестве основной продукции производившего спирт-сырец. Завод располагался вблизи уездного города Арзамаса  
в селении Ломовка. Бабушка окончила гимназию в Нижнем Новгороде, 
то есть, по российским порядкам, имела законченное образование. 
У Софьи Григорьевны и Николая Николаевича было трое детей: 
два сына, старший Николай и младший Григорий (мой отец), и дочь 
Ольга. Вполне понятно, что мой отец, родившийся в 1903 году, воспитывался среди людей, интеллектуально развитых и занимавших соответствующее положение в обществе. 
Однако в 1917 году это, казалось бы, устойчивое состояние внезапно изменилось. Семья Приемских, как и многие другие семьи, потеряла все свое имущество. К тому времени дочь моего деда Приемского, 
моя тетка Ольга, окончившая Институт Св. Екатерины в Петрограде,  
в Гражданскую войну умерла от тифа, Николай учился в Петроградском политехническом институте, а Григория с матерью отправили к ее 
отцу в Арзамас пережить тяжелое военное время. В Арзамасе Григорий 
учился в реальном училище (между прочим, как он рассказывал, вместе 
с будущим советским деятелем и детским писателем Аркадием Гайдаром, в судьбе которого он принимал впоследствии деятельное участие). 

Дороги старого профессора 
8 

Сам же Николай Николаевич Приемский поступил на советскую 
государственную службу и летом 1918 года был назначен начальником 
изыскательной партии с базой в Перми. Вот как рассказывает о его 
дальнейшей судьбе Пермская газета «Субботний репортаж» от 19 августа 2008 года в статье «Прокуроры реабилитировали заступника царя»: 
«…Однажды в августе 1918 года он ехал теплоходом из губернского 
центра в город Осу. Вышел на палубу. И случайно услышал разговор 
латышских стрелков. Кто-то из них, бравируя, рассказывал о своем участии в расстреле царской семьи. Нет, чтобы промолчать, но Николай 
Николаевич вступился: "Какой грех Вы совершили! Вы расстреляли 
помазанника божьего!" Реакция была незамедлительной: Приемского 
арестовали и через три дня расстреляли». Приговор Пермского ЧК – 
пол-листа полуграмотного текста с тремя неразборчивымии подписями.  
Бабушка Соня, оставшись без средств к существованию, была 
вынуждена работать бухгалтером на заводе отца, основательно разграбленном и потерявшем своего владельца. Старшие дети оставались в Петрограде. 
Младший сын Григорий окончил реальное училище, уже переименованное в среднюю школу, в 1920 году. Тогда же он из Арзамаса 
вернулся в Петроград и поступил в Горный институт. Вскоре ему оттуда 
пришлось уйти из-за просочивших сведений о происхождении. Он уехал 
обратно в Арзамас, некоторое время служил в разных советских учреждениях, узнав всю изнанку Гражданской войны в Поволжье, а потом 
вернулся в Петроград, став костыльщиком на железной дороге и грузчиком в порту. Потом судьба занесла его в Сестрорецк, пригород СанктПетербурга (тогда еще Петрограда), на старинный оружейный завод. 
Он поступил на курсы мастеров, где и познакомился с моей матерью.  
Для всех он был рабочим, но внутренне принадлежал к другому 
сословию. Он тщательно скрывал, что его отец расстрелян, указывая  
в анкетах, что отец ушел в отставку по болезни и умер в том же 1916 году. Мне о расстреле деда он сообщил уже незадолго до своей кончины,  
а о дворянском происхождении так и не сказал. Это было очень характерно для «прежних» людей того времени. Этим они помогали своим 
детям выжить.  
Сведения о своих предках я получил в государственных архивах, 
уже оставив официальную службу и став пенсионером. Тогда, в частности, я узнал, что о нашем роде можно было осведомиться в Государственной публичной библиотеке в Ленинграде, открыв справочник «Весь 
Петербург» за 1917 год. 

Семья 
9 

 

Николай Васильевич и Евдокия Капитоновна Леонтьевы 
 
Моя мать была дочерью Николая Васильевича (слесаря лекальщика Сестрорецкого оружейного завода) и Евдокии Капитоновны Леонтьевых. Бабушка Дуня, была очень работящей и тихой женщиной, 
типичной сестрорецкой обывательницей. Все жены рабочих сами были 
потомками сестрорецких рабочих, как правило, отличавшихся высоким 
уровнем интеллектуального развития, трудолюбием и приспосабливаемостью к жизни. 
Н. В. Леонтьев непосредственно в Революцию 1917 года, в отличие от другого деда, Н. Н. Приемского, из недвижимости не потерял 
ничего. Пропал лишь счет в банке, где он копил на приданое своим пяти дочерям. У него в центре города, недалеко от собора, был большой 
дом, а еще двухэтажная дача на собственном участке недалеко от моря. 
Эти участки выдавались рабочим, как позднее при советской власти 
распределялись пресловутые 6 соток под огород. На противоположной 
стороне озера Разлив у него в собственности был покос, как и у других 
рабочих завода. 
Его сын Николай Леонтьев был офицер, боевой летчик Первой 
мировой войны, в Гражданскую войну оставшийся в армии на стороне 
большевиков. В 1919 году он был сбит в бою, лечился в госпитале, а затем поступил в Военно-воздушную академию РККА им. профессора 
Н. Е. Жуковского, которую окончил в 1926 – 1927 году. Две сестры моей 
матери вышли замуж за молодых людей, членов большевистской партии, 
занимавших уже определенное служебное положение. Несколько позже они получили высшее образование и в дальнейшей жизни занимали вполне достойные должности. Одна сестра матери замуж не вышла, 
но была сторонницей новых порядков, другая сестра погибла в молодости при кораблекрушении.