Вестник Самарского Юридического института, 2015, № 1 (15)


ВЕСТНИК
САМАРСКОГО ЮРИДИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА Научно-практический журнал
1 (15) / 2015

       Главный редактор - доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации генерал-майор внутренней службы Р. А. Ромашов.

Редакционная коллегия:

Учредитель издания: Федеральное казенное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Самарский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний»

Аврутин Ю. Е.



Акопов Г. В.

Журнал зарегистрирован в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций ПИ № ФС77-49188 от 06.04.2012 г.

ISSN 2307-6852

Журнал распространяется по подписке.
Подписной индекс по каталогу агентства «Роспечать»: 70018

Опубликованные статьи выражают мнение авторов, которое может не совпадать с точкой зрения редакции журнала. Ответственность за содержание публикаций и достоверность фактов несут авторы материалов. Редакция оставляет за собой право на внесение изменений и сокращений. При полной или частичной перепечатке или воспроизведении любым способом ссылка на источник обязательна.
Направляя материалы в редакцию журнала, автор соглашается на размещение своих материалов в открытом доступе в сети Интернет

Адрес редакции:
443022, г. Самара, ул. Рыльская, 24 в тел. 205-67-14
E-mail: science@samlawin.ru

Акопян Л. С.



Архимандрит Георгий (Шестун)

Волов В. Т.




Галузин А. Ф.

Кленова Т. В.


Колоколов Н. А.




Куриленко Л. В.


Тимофеева Е. А.


Хачатуров Р. Л.



Шейфер С. А.



профессор кафедры административного права Санкт-Петербургского университета МВД России, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки России, заслуженный юрист России;
заведующий кафедрой социальной психологии Поволжской государственной социально-гуманитарной академии, доктор психологических наук, профессор, действительный член Международной академии психологических наук, почетный работник высшего профессионального образования, член Президиума Российского психологического общества, председатель Самарского регионального отделения РПО;
профессор кафедры возрастной и педагогической психологии Поволжской государственной социальногуманитарной академии, доктор психологических наук, профессор;
заведующий межвузовской кафедрой православной педагогики и психологии Самарской православной духовной семинарии, доктор педагогических наук, профессор, академик РАЕН;
директор Самарского филиала Современной гуманитарной академии, доктор технических наук, доктор педагогических наук, доктор экономических наук, доктор социологических наук, доктор физико-математических наук, член-корреспондент ГАН РАО, академик МАИ, РАЕН, РАТ, МАНПО, Нью-Йоркской академии наук, профессор; заместитель прокурора Самарской области, кандидат юридических наук, доцент;
заведующая кафедрой уголовного права и криминологии Самарского государственного университета, доктор юридических наук, профессор;
судья Верховного суда Российской Федерации (в отставке), профессор кафедры организации судебной власти и правосудия Национального исследовательского университета - высшей школы экономики, доктор юридических наук, доцент;
заведующая кафедрой теории и технологии социальной работы Самарского государственного университета, доктор педагогических наук, профессор;
заместитель начальника Самарского юридического института ФСИН России по научной работе, доктор педагогических наук, доцент;
декан юридического факультета Тольяттинского государственного университета, профессор кафедры теории и истории государства и права, доктор юридических наук, профессор;
почетный профессор Самарского государственного университета, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист России, заслуженный деятель науки России.

© Самарский юридический институт ФСИН России, 2015

BULLETIN
OF THE SAMARA LAW INSTITUTE Science and practical journal 1 (15) / 2015


          Editor in Chief - Doctor of Law, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation, General R. Romashov.
                                                             Editorial Advice:


Founder of journal:                 Avrutin Y.
Federal State-owned
Educational Institution
of Higher Professional
Education «Samara                  Akₒpₒᵥ G.
Law Institute
of the Federal
Penitentiary Service»

The journal is registered
in Federal Service of Supervision
in Connection, Information Tech- Aₖₒpyₐₙ L.
nologies and Mass Communications PI number FS77-49188
from 06.04.2012                  Aᵣcₕᵢₘₐₙdᵣᵢₜₑ
                                  George
ISSN 2307-6852                   (Shestun)

                                  Volov V.

The journal are distributed
by subscription.
Index in catalog of Agency
«Rospechat»: 70018


Published articles contain the opinions of the authors, which may not coincide with the point of view of the editorial advice. Responsibility for the content and accuracy of the facts is on the authors of materials. The editorial advice reserves the right to make changes and reductions. Full or partial reprinting or reproduction in any way need the link to the source.
Directing the material to the journal, the author agrees to place their materials in open access on the Internet.

Galuzin A.

Klenova T.

Kolokolov N.




Kurylenko L.


Timofeeva E.


Hachaturov R.



                                  Shaifer S.
Editorial address:
Rylskaya str., 24v, Samara,
Russia, 443022; tel. 205-67-14
E-mail: science@samlawin.ru

Professor of the Chair of Administrative Law at St. Petersburg University of the Ministry the Interior of Russia, Doctor of Law, Professor, Honored Scientist of Russia, Honored Lawyer of Russia;
Head of the Chair of Social Psychology of Volga State Social and Humanitarian Academy, Doctor of Psychology, Professor, a full member of the International Academy of Psychological Sciences, Honored Worker of Higher Professional Education, a member of the Presidium of the Russian Psychological Society, chairman of the Samara regional branch of the Russian Psychological Society;
Professor of the Chair of Developmental and Educational Psychology of Volga State Social and Humanitarian Academy, Doctor of Psychology, Professor;
Head of the Chair of Intercollegiate Orthodox Pedagogy and Psychology of Samara Orthodox Theological Seminary, Doctor of Pedagogics, Professor, Academician of Russian Academy of Natural Sciences;
Director of the Samara branch of the Modern Humanitarian Academy, Doctor of Technical Sciences, Doctor of Pedagogics, Doctor of Economics, Doctor of Social Sciences, Doctor of Physical and Mathematical Sciences, corresponding member of the Russian Academy of Sciences, Academician of IIA, Academy of Natural Sciences, RAT, IASP, New York Academy of Sciences, Professor;
Deputy prosecutor of the Samara region, Candidate of Law, Associate Professor;
Head of the Chair of Criminal Law and Criminology of Samara State University, Doctor of Law, Professor;
Judge of the Supreme Court of the Russian Federation (retired), Professor of the Chair of Organization of the Judiciary and Justice of the National Research University - Higher School of Economics, Doctor of Law, Associate Professor;
Head of the Chair of Theory and Technology of Social Work of Samara State University, Doctor of Pedagogics, Professor;
Deputy Chief of Samara Law Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia in scientific work, Doctor of Pedagogics, Associate Professor;
Dean of the Faculty of Law of Togliatti State University, Professor of the Chair of Theory and History of State and Law, Doctor of Law, Professor;
Emeritus Professor of Samara State University, Doctor of Law, Professor, Honored Lawyer of Russia, Honored Scientist of Russia.

© Samara Law Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia, 2015

СОДЕРЖАНИЕ



            ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ


Александров А. С., Терехин В. В. К ВОПРОСУ О НОВОЙ ТЕОРИИ УГОЛОВНОПРОЦЕССУАЛЬНОГО ДОКАЗЫВАНИЯ ....................................... 9
Белоносов В. О. О ЗАКОНОТВОРЧЕСТВЕ И ТОЛКОВАНИИ НОРМ УГОЛОВНОПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА.............................................. 19
Вележев С. И., Вележев С. С. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СТАБИЛЬНОСТИ
ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ СИСТЕМЫ РОССИИ...................................... 24
Ельчанинова О. Ю. ДИХОТОМИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ И ГРЕХА В МОДЕЛИ
ПРАВОВОГО ПОВЕДЕНИЯ СОВЕТСКОГО КРЕСТЬЯНСТВА ............... 28
Кокин А. В. ПРАВОВАЯ ПРИРОДА ИНСТИТУТА ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА
В ЮРИДИЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ ............................................ 32
Куанышева В. В. О СПЕЦИФИКЕ ПРАВОВОГО СТАТУСА ЖЕНЩИН - СОТРУДНИЦ
УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ В ПЕРИОД С 1930 ПО 1953 г.......... 34
Лазарева В. А. СОКРАЩЕННОЕ ДОЗНАНИЕ И ВОПРОСЫ ДОКАЗАТЕЛЬНОГО ПРАВА. 37
Михеева С. В. ОСОБЕННОСТИ ВЗЫСКАНИЯ С ОСУЖДЕННЫХ ДЕНЕЖНЫХ
СРЕДСТВ ПО ГРАЖДАНСКИМ ИСКАМ............................... 44
Некрасов А. П. КОНСТИТУЦИОННЫЕ ПРАВА ОСУЖДЕННОГО В ПРОЦЕССЕ ИСПОЛНЕНИЯ НАКАЗАНИЯ ...................................... 47
Ромашов Р. А. СИСТЕМА УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА РОССИИ: ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ К ПРАВОСУДИЮ ......................................... 53
Соколов С. А. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПА ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ И ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ УГОЛОВНОГО НАКАЗАНИЯ В ВИДЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ. 58
Усеев Р. З. ОПАСНОСТЬ В КОНТЕКСТЕ ОБЕСПЕЧЕНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ
ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ.................................. 61
Фатхуллин  Р. Р. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ОПЕРАТИВНЫХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ
ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ С ИНЫМИ СЛУЖБАМИ В БОРЬБЕ С НЕЗАКОННЫМ ОБОРОТОМ НАРКОТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ И ПСИХОТРОПНЫХ ВЕЩЕСТВ ..... 68

Федосеев В. И. ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ПРОДОВОЛЬСТВЕННОГО СНАБЖЕНИЯ ГОРОДОВ В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (НА ПРИМЕРЕ КУЙБЫШЕВСКОЙ ОБЛАСТИ) ....72

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ

Абрамов М. А. К ВОПРОСУ О ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПОДГОТОВКЕ СОТРУДНИКОВ ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ СИСТЕМЫ В РЯДЕ ЕВРОПЕЙСКИХ СТРАН............ 77
Катькова В. В. К ВОПРОСУ О НЕОБХОДИМОСТИ ПРОВЕДЕНИЯ МИССИОНЕРСКО-КАТЕХИЗАТОРСКОЙ РАБОТЫ С ОФИЦЕРАМИ И ВОЛЬНОНАЕМНЫМИ СОТРУДНИКАМИ УИС: ЦЕЛЬ, ЗАДАЧИ И МЕТОДЫ РАБОТЫ ......................... 83
Тимофеева Е. А. СОСТОЯНИЕ И ОСОБЕННОСТИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ
ПОДГОТОВКИ СОТРУДНИКОВ ПЕНИТЕНЦИАРНЫХ СИСТЕМ СКАНДИНАВСКИХ СТРАН..88
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ

Клячкина Н. Л. ДЕТЕРМИНАНТЫ СТАНОВЛЕНИЯ ЛИЧНОСТИ ПОДРОСТКА С ПРОТИВОПРАВНЫМ ПОВЕДЕНИЕМ............................... 105
Ощепкова О. В., Родионова О. Г. ВЗАИМОСВЯЗЬ ПЕРФЕКЦИОНИСТСКИХ УСТАНОВОК И МОТИВАЦИЯ УСПЕХА У КУРСАНТОВ СЮИ ФСИН РОССИИ . 109
Тарасова С. А. КРИЗИС СЕРЕДИНЫ ЖИЗНИ КАК ФАКТОР ПОЗИТИВНОГО ИЗМЕНЕНИЯ СМЫСЛОВОЙ СФЕРЫ ЛИЧНОСТИ ОСУЖДЕННОГО............ 114
ТРИБУНА МОЛОДОГО УЧЕНОГО
Биченова А. Р. ИСПОЛНЕНИЕ НАКАЗАНИЯ В ВИДЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ
КАК ОБЪЕКТ РЕАЛИЗАЦИИ СИСТЕМЫ ЧАСТНЫХ ИНТЕРЕСОВ В ПУБЛИЧНОПРАВОВЫХ ОТНОШЕНИЯХ ...................................... 119
Владимирова О. А. ПРОЕКТ ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА О ВНЕСЕНИИ ИЗМЕНЕНИЙ
В УГОЛОВНЫЙ И УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКСЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ, СВЯЗАННЫХ С СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕМ ИНСТИТУТА ПРИМИРЕНИЯ С ПОТЕРПЕВШИМ............................................. 124
Нагорнов А. И. РАЗВИТИЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА, НАПРАВЛЕННОГО НА БОРЬБУ СО ВЗЯТКАМИ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В XIX в.................. 127
Попова А. С. ПРИМЕНЕНИЕ МЕДИАТИВНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ ПРИ УРЕГУЛИРОВАНИИ
ВОЕННЫХ КОНФЛИКТОВ ....................................... 133
Сивиркин Ф. Д. ТРУДОВАЯ АДАПТАЦИЯ ОСУЖДЕННЫХ В РАМКАХ ВНЕДРЕНИЯ МОДЕЛИ ЦЕНТРА ИСПРАВЛЕНИЯ ОСУЖДЕННЫХИСПРАВИТЕЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ.. 140
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ....................................... 144

ТРЕБОВАНИЯ К ПОДАЧЕ МАТЕРИАЛОВ, ПРЕДОСТАВЛЯЕМЫХ
ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ В НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКОМ ЖУРНАЛЕ «ВЕСТНИК САМАРСКОГО ЮРИДИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА» .............. 147

CONTENTS



            LEGAL SCIENCES


Aleksandrov A., Terehin V. TO THE QUESTION ABOUT THE NEW THEORY OF CRIMINAL
PROCEDURE PROVING................................................... 9
Belonosov V. ABOUT THE LEGISLATION AND INTERPRETATION OF RULES IN THE CRIMINAL PROCEDURE LAW............................................. 19
Velezhev S., Velezhev S. THEORETICAL ASPECTS OF STABILITY OF THE PENITENTIARY
SYSTEM OF RUSSIA ................................................... 24
Elchaninova O. THE DICHOTOMY OF CRIME AND SIN IN THE MODEL OF LEGAL
BEHAVIOR OF SOVIET PEASANTRY....................................... 28
Kokin A. THE LAW NATURE OF THE INSTITUTE OF REPRESENTATIVE IN THE LEGAL
PROCESS ............................................................ 32
Kuanysheva V. ABOUT SPECIFIC OF LEGAL STATUS OF WOMEN - THE EMPLOYEE OF THE PENAL SYSTEM IN THE PERIOD FROM 1930 TO 1953 ............... 34
Lazareva V. THE ABBREVIATED INQUIRIES AND THE QUESTIONS OF EVIDENTIARY
LAW................................................................ 37
Mikheeva S. THE FEATURES OF RECOVERY FROM CONVICTED OF FUNDS FOR CIVIL CLAIMS............................................................. 44
Nekrasov A. THE CONSTITUTIONAL RIGHTS OF CONVICTED IN THE PROCESS OF EXECUTION OF PUNISHMENT......................................... 47
Romashov R. THE CRIMINAL JUSTICE SYSTEM OF RUSSIA: THE THORNY PATH TO JUSTICE... 53
Sokolov S. THE IMPLEMENTATION OF THE PRINCIPLE OF DIFFERENTIATION AND INDIVIDUALIZATION DURING THE EXECUTION OF CRIMINAL PUNISHMENT
IN THE FORM OF DEPRIVATION OF LIBERTY............................... 58
Useev R. THE DANGER IN THE CONTEXT OF SAFETY OF CORRECTIONAL FACILITIES... 61
Fathyllin R. THE INTERACTION OF OPERATIONAL UNITS OF CORRECTIONAL FACILITIES WITH OTHER SERVICES IN THE FIGHT AGAINST ILLICIT TRAFFIC
IN NARCOTIC DRUGS AND PSYCHOTROPIC SUBSTANCES....................... 68

Fedoseev V. ABOUT FEATURES OF STATE AND LEGAL REGULATION OF CITIES FOOD
SUPPLY IN THE PERIOD OF THE GREAT PATRIOTIC WAR (ON THE EXAMPLE OF KUIBYSHEV REGION) .............................................. 72

PEDAGOGICAL SCIENCES

Abramov M. TO THE QUESTION OF PROFESSIONAL TRAINING OF THE PERSONNEL OF THE PENITENTIARY SYSTEM IN SEVERAL EUROPEAN COUNTRIES............77
Katkova V. TO THE QUESTION ABOUT NECESSITY OF HOLDING MISSION
AND PREACHING ACTIVITY WITH OFFICERS AND EXTERNAL COLLABORATES OF THE PENAL SYSTEM: AIM, TASKS, METHODS OF ACVITY.........................83
Timofeeva E. THE CONDITION AND FEATURES OF PROFESSIONAL TRAINING OF STAFF FOR THE PENITENTIARY SYSTEMS OF THE SCANDINAVIAN COUNTRIES.88
PSYCHOLOGICAL SCIENCES

Klyachkina N. THE DETERMINANTS OF FORMATION OF THE PERSON OF TEENAGER WITH UNLAWFUL BEHAVIOUR........................................... 105
Oschepkova O., Rodionova O. THE RELATIONSHIP OF PERFECTIONIST
INSTALLATIONS AND MOTIVATION OF SUCCESS OF THE CADETS OF SAMARA LAW INSTITUTE OF THE FEDERAL PENITENTIARY SERVICE OF RUSSIA........... 109
Tarasova S. THE MIDLIFE CRISIS AS A FACTOR OF POSITIVE CHANGE OF MEANING SCOPE OF SENTENCED PERSONALITY.................................... 114
TRIBUNE OF YOUNG SCIENTISTS
Bichenova A. THE EXECUTION OF THE SENTENCE OF IMPRISONMENT
AS AN OBJECT OF IMPLEMENTING THE SYSTEM OF PRIVATE INTERESTS IN PUBLIC-LEGAL RELATIONS................................................... 119
Vladimirova O. DRAFT FEDERAL LAW ON AMENDMENS TO THE CRIMINAL CODE
AND CRIMINAL PROCEDURE CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION RELATED TO IMPROVING THE INSTITUTIONS OF RECONCILIATION WITH THE VICTIM... 124
Nagornov A. DEVELOPMENT OF LEGISLATION, DESIGNED TO COMBAT BRIBERY IN THE RUSSIAN EMPIRE IN THE XIX CENTURY.......................... 127
Popova A. APPLICATION OF THE MEDIATION TECHNOLOGIES WHEN ARMED CONFLICT SETTLEMENT............................................... 133
Sivirkin F. LABOR ADAPTATION OF THE PRISONERS IN THE FRAME OF IMPLEMENTATION OF A MODEL OF THE CORRECTIONAL CENTRE FOR THE PRISONERS OF THE CORRECTIONAL
FACILITY......................................................... 140
INFORMATION ABOUT AUTHORS........................................ 144

THE REQUIREMENTS FOR THE MATERIALS SUBMITTED FOR PUBLICATION IN
THE SCIENTIFIC AND PRACTICAL «BULLETIN OF THE SAMARA LAW INSTITUTE»... 147

                ЮРИДИЧЕСКИЕ ^AУKИ






УДК 34

К ВОПРОСУ О НОВОЙ ТЕОРИИ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ДОКАЗЫВАНИЯ¹


            © 2015 А. С. Александров, В. В. Терехин


      Аннотация. В данной статье мы хотим развить одно из положений новой теории уголовно-процессуальных (судебных) доказательств, суть которого состоит в том, что понятием судебного (уголовно-процессуального доказывания) охватывается интерпретационная и аргументационная деятельность участников уголовно-правового спора относительно смысла закона, подлежащего применению в уголовном деле.
      Ключевые слова: интерпретация, аргументация, смысл, текст, истина, судоговорение, судебное доказывание.

ТО THE QUESTION ABOUT THE NEW THEORY OF CRIMINAL PROCEDURE PROVING


            © 2015 A. Aleksandrov, V. Terehin


      Summary. In this article we want to develop one of the provisions of the new theory of the criminal procedure (legal) evidence , the essence of which is that the concept of the court (criminal procedure evidence) is covered by interpretation and argument-mentiona activity of participants of criminal legal dispute regarding the meaning of the law, subject to application in a criminal case.
      Keywords: interpretation, reasoning, meaning, text, truth, pleadings, court evidence.

      В современной теории доказательств под доказыванием понимается главным образом установление фактических обстоятельств дела, то есть то, что предшествует акту подведения нормы под конкретную жизненную ситуацию - юридической квалификации. Мы считаем, что доказывание, как и другие явления вроде интерпретации, коммуникации, имеют сквозное, интерстадийное значение и проявляются на всех уровнях уголовнопроцессуального познания - доказывания. Мы исходим из предположения о лингвистиче-ско-риторической природе судебного доказывания.
      Проблема языкового выражения есть проблема самого познания. Реальность дана субъекту в языковой картине, воспроизводимой материалами уголовного дела и речами участников уголовно-процессуальной - речевой коммуникации. Всякое понимание - истолкование, а всякое истолкование развертывается в среде языка, который, с одной стороны, стремится выразить в словах сам предмет, с другой же является языком самого толкователя¹ ². Понимание составляет предпосылку для доказывания своей позиции как по поводу понимания смысла юридического текста, так и «доказательственной информации».


¹ Статья выполнена в рамках грантового проекта РГНФ. Проект № 14-03-00048.

² См.: Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики / пер. с нем.; общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова. - М.: Прогресс, 1988. - С. 452.

ВЕСТНИК СЮИ

       В известном смысле реальность (процессуальная) дана нам в виде текста. Как утверждали некоторые, в уголовном процессе не существует иной реальности, кроме той, которая дана в материалах дела и создается акторами речедеятельности в судебном заседании³. Субъекты доказывания находятся в юридическом (знаковом, символическом) пространстве только как процессуальные фигуры, «жизненные события» выступают только как «юридическое дело»⁴. Мы согласны с тем, что «мышление человека (его восприятие действительности) связано с предметами окружающего мира не прямо (непосредственно), а опосредовано, через знаки - заменители предметов»⁵, и уже менее с тем, что «Мир - совокупность фактов, но не вещей»⁶. «В своей совокупности вся структура «процесса» является означающим, интегративным знаком, и в той же степени, в какой она выражена, представляется для участников «процесса» вполне объективной реальностью»⁷.
       Судоговорение, судебное доказывание - это речедеятельность, опосредующая смыслопроизводство. По-видимому, уместно провести аналогию между этими понятиями и понятием «мыследеятельность». По Г. П. Щедровицкому, суть мыследеятельности заключается в замещении исследуемых объектов знаками⁸. Уголовно-процессуальное доказывание представляет собой семиозис порождения и функционирования знаков, выстраивание семиотической структуры - совокупности определенным образом организованных знаков, имеющих смыслы (денотативные), а также внутреннее (коннотативное) значение. При этом происходит распознавание действительности в виде языковых (знаковых) структур, которые создаются речью в судебном заседании. Они воспринимаются, понимаются судебной аудиторией рациональным путем и на бессознательном уровне по тем схемам и моделям (когнитивным), которые заложены в психику человека языком. Знаки отсылают не к реальности, а возбуждают когнитивную структуру⁹.
       На наш взгляд, в доказывании по уголовному делу имеются две стороны: доказывание de facto и доказывание de jury казуса - это интерпретационная, аргументационная деятельность. Доказывание фактических обстоятельств - это то, о чем принято говорить в теории уголовно-процессуальных доказательств, поэтому мы специально на этой стороне доказывания останавливаться не будем. Сосредоточимся на том, что связано с доказыва-нием/пониманием правильного смысла закона.
       Содержание и смысл в текст закона, как и в данные чувственного восприятия, вкладываем мы в ходе речедеятельности. Первичный уровень доказывания юридической стороны дела состоит в интерпретации смысла текста закона. На наш взгляд, суть его состоит в деконструкции текста закона. В любом юридическом споре так или иначе встает вопрос о смысле закона в данном контексте судебного заседания, т. е. совокупности всех тех контекстуальных факторов, которые обусловливают результат толкования смысла текста закона. Даже не поднимая вопрос об общей «компетенции» правовой нормы, мы можем поставить вопрос о поле ее деятельности в данном случае. Предметом дискуссии может быть не только смысл нормы закона, но смысл

³ Структурная лингвистика, постструктурализм, постмодернизм искушают нас лозунгом о «немотивированности знака»: знаки отсылают только к знакам, а не к реальности. Но чтобы добиться успеха в деле, судебному юристу надо оставаться прагматиком, реалистом. Мы также отошли от того, чтобы ограничить доказывание самодостаточной, замкнутой в себе знаковой системой, в пределах которой и нужно искать правильность высказываний по существу дела. Впрочем, мы не признаем и «прямого» детерминизма объективной реальности.

⁴ Цит. по: Никитаев В. В. Проблемные ситуации уголовного процесса и юридическое мышление // Состязательное правосудие: труды научно-практических лабораторий. - М., 1996. - Вып. 1. - Ч. 2. - С. 264.

⁵ См.: Честнов И. Л. Постклассическая теория права. - СПб., 2012. - С. 434; Щедровицкий Г. П. На досках: публичные лекции по философии. - М., 2004. - С. 185.

⁶ Витгенштейн Л. Логико-философский трактат / пер. с нем. В. Руднева. - М., 2005. - С. 20.

⁷ Исаев И. А. Правовое пространство процесса. Юридическая семиотика Франца Кафки // LEXRUSSICA. - 2006. - № 5. - С. 861.

⁸ Щедровицкий Г. П. К анализу процессов решения задач // URL: http://www.fondgp.ru/gp/biblio/rus/5 (дата обращения: 07.05.2014).

⁹ Мы мыслим схематично: по когнитивным схемам, программам, картам. Когнитивная сфера представляет собой некую динамическую структуру обработки информации. Эта сфера является переходной между миром идей и миром вещей. Именно когнитивные структуры выступают необходимой предпосылкой для осуществления интерпретации исходных чувственных (сенсорных) данных, не являющихся знанием до их понимания и истолкования, т. е. до тех пор, пока им не будут заданы предметные смыслы.

ЮРИДИЧЕСКИЕ ^^УКИ

11

руководящих разъяснений Пленума Верховного суда РФ, позиций Конституционного суда РФ, Европейского суда по правам человека, судебного прецедента, преюдиции.
      Древние говорили, что законность состоит в подчинении правильному закону¹⁰ ¹¹. Во времена Аристотеля судебное доказывание было направлено на подтверждение способности закона порождать правовые последствия¹¹. Указанная Аристотелем возможность пле-дирования против писаного закона основывается на существовании «естественного права» и справедливости¹². По этому же поводу наставник риторики замечает: «Если спор будет об одной статье, то вопрос отнесется ли только к самому делу, или к праву естественному, или к праву писанному: ежели к делу, то отрицать ли оное или оправдывать должно: ежели к праву и законам, в таком случае спор выходит или о точных словах закона, или о намерении закона»¹³.
      Полагаем, что на данном уровне разворачиваются интерпретационные процессы, о значении которых мы говорили выше. Важно отметить тот факт, что юридическое толкование основано на аргументации, которая должна убеждать судью, а не на безличнорациональном, формально-логическом доказывании. Не говоря уже о том, что справедливость назначенного наказания и соответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела составляют заключительный предмет любого процессуального спора. Значит, здесь, как и в случае судебного доказывания фактической стороны дела, имеет место аргументирование. Думаем, что суть судебного доказывания де-юре на первом уровне можно определить как борьбу интерпретаций текста закона, подлежащего применению.
      Суд поставлен перед необходимостью обязательно вынести решение по делу, которое должно быть мотивированным. В силу этих требований правовая система подвергается испытанию в качестве завершенной системы, в рамках которой юридически значимые требования сторон должны быть разрешимы судебным решением как соответствующее или противоречащее закону.
      Аргументирование интерпретатором своей позиции представляет собой «перекличку интерпретант» (по Ч. Пирсу), выстраивание синтагматических цепей, установление интертекстуальных связей, подключение новых текстов (при развитой правовой культуре можно обосновать любую точку зрения ссылкой на авторитетный текст). В ходе представления одного объекта происходит разворачивание все новых и новых конвенциональных систем. Как пишет А. В. Поляков, реальное, социальное «правовое» есть взаимодействие на основе понятого смысла общих для взаимодействующих текстов¹⁴.
      Подлинным источником и хранилищем потенциальной информации по делу является язык в конкретном его явлении судебной речи. Прервать этот процесс (бесконечного блуждания по лабиринтам смысла) можно только волевым актом, что и делает судья, будучи обязанным законом сделать выбор, вынести окончательное решение по делу. Необходимость поставить точку в споре заставляет и стороны соглашаться с правильностью конкретной интерпретации закона. Полномочие суда на разрешение уголовного дела включает в себя возможность произвести авторитетное толкование смысла закона. Требование вынести судебное решение получает приоритет над правильностью каких-либо отдельных правил доказательств, дедукции или интерпретации. Суд обязан постановить приговор или вынести иное решение по судебному делу (ч. 1 ст. 118 Конституции), в этой искусственной принудительности состоит условие языковой игры.
      Способ, которым та или иная интерпретация текста закона признается справедливой и обоснованной, состоит вовсе не в логической демонстрации, в ходе которой применяются правила дедуктивного метода, а в аргументации, которая может быть более или

¹⁰ Платон. Диалоги // Философское наследие. - М., 1986. - Т. 98. - С. 431.

¹¹ Аристотель. Риторика. - Кн. 1, 1368b, 7-8.

¹² Там же. - Кн. 1, 1375.

¹³ Квинтилиан М. Ф. Двенадцать книг риторических наставлений / пер. с лат. А. Никольского. - СПб., 1834. - Ч. 2. - С. 8.

¹⁴ Поляков А. В. Нормативность правовой коммуникации // Правоведение. - 2011. - № 5. - С. 32.

ВЕСТНИК СЮИ

менее эффективной. Аргументационная деятельность при истолковании смысла текста закона по своей природе та же, что и при доказывании фактической стороны дела.
      Второй уровень доказывания по уголовному делу в суде является своего рода синтетическим или интегративным, на нем происходит соединение результатов познания текста закона и результатов познания «события преступления». Из интерпретаций текстов законов и реальных фактов производится судебная истина в виде текста приговора. Мы считаем, что отличительной чертой этого уровня судебного доказывания является конструирование, что позволяет сравнить роль судьи с демиургом правового мира.
      На наш взгляд, здесь в полной мере проявляется нарративная природа уголовнопроцессуальное доказывания, то есть в его подоснове лежит схематизм повествования, «нарративность» 15. Можно сказать, что нарративное понимание текста основано на усвоении форм повествования, транслируемых нашей культурой.
      Мы разделяем мнение, согласно которому рациональность основывается на нарративном понимании, присущего созданию и восприятию нормы, ибо она постоянно заимствует что-то у этого понимания, чтобы конструировать саму себя¹⁵ ¹⁶. П. Рикер утверждает тезис о существовании схематизма нарративного понимания, который составляет дора-циональную интеллигибельность, предпосылку любой интеллигибельности. Нарративное понимание присуще созданию и восприятию нормы, ибо она постоянно заимствует что-то у этого понимания, чтобы конструировать саму себя¹⁷.
      Очевидно, что рассказ об обстоятельствах дела, которые выслушивают в суде присяжные, не является зеркальным отражением реального события. В нем есть сущность, которая более значима для говорящих и слушающих, чем сам объект, ставший предметом рассказа.
      Наррация предполагает наличие общего принципа организации интеллигибельности, которая предшествует человеческой коммуникации. В любом общении постоянно возникают напряженность и возвращение к равновесию, что вписывается в рамки молчаливых соглашений. Нарративная структура общепризнаваемых речевых конвенций, топов, процессуальных презумпций и преюдиций, вероятно, выступает как некоторая риторическая и идеологическая модель референции, не имеющая прямого отношения к объективной действительности, но оказывающая влияние на производство и понимание текста в суде. Представление о нарративном формате любого понимания языковых объектов¹⁸ является подтверждением существования диспозитива доказывания - устройства, объясняющего как и при правосудии «делаются» факты и судебная истина¹⁹.
      Нарратив является форматом, который определяет, к какому виду должна быть приведена информация, чтобы можно было дать ей непротиворечивую интерпретацию; при этом другая информация будет либо игнорироваться, либо вести к бессмысленным результатам. Нарратив - это когнитивная канва доказывания, глубинная структура, предопределяющая логическую структуру, формальную правильность (допустимость), этическую корректность.
      Внутреннее убеждение судьи фундаментальным образом предопределено уже сформированной системой ожиданий по поводу того, что и как должно говориться по уголовному делу, системой молчаливых конвенций по поводу того, как отличить ложь от правды. Обсуждение

¹⁵ Нарративность (лат. - рассказ, повествование) - это категория, выражающая представление о виртуальном существовании схемы (нарративной), которая управляет всяким повествовательным дискурсом, судебным в том числе. В науке имеются и другие аналоги этой категории, что не суть важно. Важнее признание того, что существует некая структура, схема, которая воплощает особенность коммуникативного взаимодействия в определенной социокультурной сфере и несет на себе прагматический отпечаток.

¹⁶ См.: Рикер П. Время и рассказ: в 2 т. - Т. 2: Конфигурация в вымышленном рассказе. - М.; СПб.: Университетская книга, 2000. - С. 46.

¹⁷ См.: Там же. - С. 46-47.

¹⁸ В уголовном суде познается не преступник и его преступление, а предмет доказывания (ст. 73 УПК), т. е. языковой объект; набор вопросов, требующих ответов.

¹⁹ См.: Александров А. С. Диспозитив доказывания и аргументация в уголовном судопроизводстве // Российский ежегодник теории права / под ред. д-ра юрид. наук А. В. Полякова. - СПб.: Университетский издательский консорциум «Юридическая книга», 2009. - С. 473-497; Кухта А. А. Доказывание истины в уголовном процессе. - Н. Новгород, 2010. - С. 252-276; Александров А. С., Кухта А. А. Факты - доказательства - доказывание. Лекция 9 // Уголовный процесс. Проблемные лекции / под ред. В. Т. Томина, И. А. Зинченко. - М.: Юрайт, 2013. - С. 372-407.

ЮРИДИЧЕСКИЕ ^^УКИ

13

любого преступления может стать неисчерпаемой темой, однако, становясь предметом конкретного судебного разбирательства, оно оказывается объективно ограничено неким разговорным форматом, который позволяет договориться относительно решения, принимаемого за правильное. Многие судебные деятели издавна обращали внимание на то, что суждение о достоверности выносится присяжными по «общему впечатлению»²⁰. Что есть «общее впечатление» как не проявление того, что люди готовы услышать и принять за истину в зале суда, основываясь на своем языковом опыте? Не сформирована ли эта коммуникативная компетенция определенной повествовательной традицией, существующей в данном обществе?
       Мы положительно отвечаем на эти вопросы. Скорее всего, судебная криминальная драма²¹ - это жанр, производный от судебной речи, рода публичной речи, вмещающего достаточно много жанров. Данный жанр является одним из способов организации знаков в систему, не только стилистическое, но и тематическое единство.
       Как пишет Р. Барт: «Всякая сильная дискурсивная система есть представление (в театральном смысле - шоу), демонстрация аргументов, приемов защиты и нападения, устойчивых формул: своего рода мимодрама, которую субъект может наполнить своей энергией истерического наслаждения»²². Американские исследователи отмечают, что судебное разбирательство в значительной своей части разыгрывается как пьеса. Осуществляя судебные действия, участники действуют как актеры. Судебное разбирательство имеет внутренний конфликт, который дает развитие драматическому действию: конфликт двух версий реальности. Драматизм проявляется в конфликтных ситуациях столкновения интересов, желаний при производстве перекрестного допроса и других действий. Судебная тяжба по уголовному делу является драмой потому, что в ней решается судьба²³.
       От М. Бахтина мы знаем, что кроме форм языка существуют еще и формы комбинации этих форм, т. е. речевые жанры²⁴. Формат жанра связан с определенными типами построения целого, типичностью композиции, типами отношения говорящего к другим участникам, т. е. можно говорить об определенном тематическом и стилистическом единстве. Но, полагаем, типологию можно распространить на сюжетные линии, роли участников судебного действия, поскольку жанр характеризуется типическими композиционно-жанровыми формами завершения. Видимо, в высказываниях по поводу преступления и наказания выступает некая фундаментальная величина, характеризующая баланс сил в обществе.
       Судебная драма, строящаяся в форме диалога сторон, репрезентирует комментируемый мир в мир, где все собеседники взаимодействуют с рассказываемым содержанием, и сами непосредственно затронуты действием, ибо каждый из присяжных склонен ставить себя или на место жертвы, или преступника, и отождествляет юристов каждой из сторон с представляемой им позицией.
       Если уголовный закон вводит негативность как таковую, то в ходе судебной драмы эта негативность через комментирование событий прошлого и переживается аудиторией как реальная борьба в настоящем времени²⁵.

²⁰ Владимиров Л. Е. Суд присяжных. Условия действия института присяжных и метод разработки доказательств. - Харьков, 1873. - С. 102.

²¹ Как писал Л. Е. Владимиров: «Драма всегда есть перед судом... Почувствовать великое зло жизни, схватить его страшный образ, воспроизвести в сильном, дрожащем от душевного волнения слове, представить драму в яркой картине - таково дело защитника» (Владимиров Л. Е. Advocatus miles. - СПб., 1911. - С. 41-42).

²² Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / пер. с фр. - М.: Прогресс; Универс, 1996. - С. 538.

²³ См.: Danet B., Bogoch B. Fixed fight or free-for-all? An empirical study of combativeness in the adversary system of justice // British journal of law and society. - 1976. - № 7. - Р. 37-38.

²⁴ Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Собр. соч.: в 7 т. - М., 1996. - Т. 5. - С. 181.

²⁵ УК РФ учреждает круг негативных персонажей и их ходы. Им предоставляется право первого хода, порождающего негативность (зло), - это завязка интриги. Скажем, ст. 105 УК РФ определяет понятие убийства и его квалифицирующие признаки, а также меру уголовного наказания. Тем самым зло называется и обещается справедливое воздаяние за него. Уголовно-процессуальный закон вводит элемент интриги тем, что допускает конкурирующие интерпретации - со стороны обвинения и со стороны защиты. При этом прокурор и адвокат формально равны в притязаниях на обладание истинной версией произошедшего. Эта интрига важна для того, чтобы судебная аудитория вполне пережила событие прошлого как реальное событие в действиях участников судебной драмы.
УПК не называет обвиняемого преступником, называние зла отсрочено во времени и структура разбирательства дела позволяет зрителям непосредственно пережить борьбу за его выявление через состязание обвинения и защиты. УПК также вводит роли позитивных участников, призванных сорвать покров тайны: свидетели, эксперты, специалисты; к ним относится и сам всезнающий и справедливый председательствующий судья.

ВЕСТНИК СЮИ

       Событие преступления проговаривается в суде как рассказ о нехватке, желании и возмещении. Персонажи судебного процесса комментируют текст закона и сами совершают действия, предписываемые нарративной конфигурацией жанра драмы. Перед аудиторией участники процесса осуществляют определенные ходы: это уклонение, помощь, сокрытие, отказ. И, в конце, развязка, где зло наказано, и восстановлено прежнее договорное состояние, подвергшееся нарушению.
       Итак, судебное разбирательство - это ролевая игра, которая развивается по законам жанра. Жанр «судебная драма» заведует набором сюжетов судебных дел, персонажами. Судебная речь - «расковычивание» того, что было сказано прежде и что будет сказано и принято за истину о преступлении и воздаянии за него. Повторяемость одних и тех же вербальных форм лежит в основе жанровой закономерности. Эта типичность способствует унификации и интеграции нашего правового опыта. Очевидно, сама возможность понимания судебной драмы заложена в предзнании ее, существующем на имплицитном уровне у любого, кто сопричастен к национальной культурной, повествовательной традиции. Именно потребность в согласии, существующая у каждого вступающего в речевой обмен, структуирует ожидания судебной аудитории относительно допустимого смысла текста, создаваемого судебным дискурсом²⁶. Судебным деятелям надо разыграть спектакль, чтобы актуализировать в сознании аудитории те представления о справедливости, правде, добре, которые усвоены на бессознательном уровне каждым сопричастным с повествовательной культурой. Поэтому любое уголовное дело - это рассказ о борьбе зла с добром и утверждении этического выбора в пользу добра. Следовательно, чтобы выиграть дело, юристу необходимо рассказать присяжным «хорошую историю», а главное - связать свою позицию с силами добра, являющимися таковыми в представлении аудитории.
       Переходим к заключительной части наших рассуждений о коммуникативной, дискурсивной, нарративной природе судебного доказывания. Если истина есть результат судоговорения, то оно в свою очередь должно осуществляться правильно. Формат судебного доказывания предопределяет результат - процессуальную истину и материальное право. Мы являемся сторонниками состязательности, потому что она создает возможность для нахождения права: говорить, предлагать свою точку зрения на смысл закона, факт, событие и отстаивать ее. И мы являемся противниками концепций, в которых прямо или косвенно монополизируется право одного субъекта (следователя) на дискурс и судебную истину.
       В закономерностях языковых форм и закономерностей речевого общения проявляется «мощь нами используемых социокультурных форм»²⁷. Таковыми, на наш взгляд, являются две формы - состязательная и следственная (инквизиционная): 1) авторитарная власть - монолог - письмо (протокол) - следственная форма судопроизводства - истина, основанная на авторитете государства; 2) демократия - диалог - устная речь - состязательная форма судопроизводства - истина, как соглашение.
       Неклассика научила нас с подозрительностью относиться к любым построениям, основанным на вульгарном материализме, типа концепции «объективной истины». Поэтому неприемлемыми для нас являются попытки нормативно закрепить концепцию объективной истины в кодексе. К несчастью, эти попытки повторяются с постоянностью, достойного лучшего применения. Недавно была еще одна такая. В законопроекте, который был внесен в Государственную думу депутатом А. А. Ремезковым²⁸, воспроизводящем годичной давности законопроект СКР, предлагалось дополнить ст. 5 пунктом 22.1, содержащим нормативное определение «объективной истины», и ввести ст. 16.1 «Установление объективной истины по уголовному делу» следующего содержания: «1. Суд,

²⁶ Допустимого с точки зрения здравого смысла, убежденности в том, что «этого не может быть, потому что не может быть никогда».

²⁷ См.: Щедровицкий Г. П. Рефлексия в деятельности // Щедровицкий Г. П. Мышление. Понимание. Рефлексия. - М., 2005. - С. 84.

²⁸ Проект федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу». - URL: http://asozd2.duma.gov.ru/ main.nsf/(Spravka)?OpenAgent&RN=440058-6&02 (дата обращения: 05.05.2014).

ЮРИДИЧЕСКИЕ ^^УКИ

15

прокурор, руководитель следственного органа, следователь, а также орган дознания, начальник подразделения дознания и дознаватель обязаны принять все предусмотренные настоящим кодексом меры к всестороннему, полному и объективному выяснению обстоятельств, подлежащих доказыванию, для установления объективной истины по уголовному делу. 2. Суд не связан мнением сторон. При наличии сомнений в истинности мнения сторон суд принимает все необходимые меры к установлению действительных фактических обстоятельств уголовного дела в целях обеспечения отправления справедливого правосудия». Характерно, что авторы законопроекта презумпцию невиновности трактуют как фикцию и ставят ее в подчиненное положение по отношению к общеотраслевому принципу «объективной истины»²⁹.
       Если бы эти планы реализовались, на состязательности, судебной драме и прочих интеллигентских либеральных «глупостях» можно было бы поставить крест. Но пока не случилось. Данный законопроект не был поддержан Правовым управлением аппарата Государственной думы, случилось, можно сказать, чудо. Подлинные причины этого сбоя в работе федерального законодательного собрания покрыты завесой тайны. В общем, в заключении Правового управления³⁰ сказано, что термин «объективная истина» не является правовым, не употребляется в законодательстве Российской Федерации, в том числе в процессуальном. Это, конечно, не причина, чтобы не «улучшить» федеральное законодательство. Но Правовое управление сделало верный вывод о том, что «в связи с невозможностью определения в законодательном акте каких-либо критериев достижения объективной истины установление такого принципа в уголовном процессе будет носить декларативный характер». Нельзя не согласиться и с еще одной оценкой: «Новая статья 16¹ УПК РФ (п. 3 ст. 1 проекта) содержит внутреннее противоречие, поскольку, с одной стороны, ее часть первая возлагает на суд, прокурора, должностных лиц и органы предварительного расследования обязанность принять все меры к всестороннему, полному и объективному выяснению обстоятельств, подлежащих доказыванию для установления объективной истины по уголовному делу, с другой стороны, часть вторая этой статьи обязывает, в частности, суд принимать все необходимые меры к установлению действительных фактических обстоятельств в целях обеспечения отправления справедливого правосудия только при наличии сомнений в истинности мнения сторон. При этом одновременно предусматривается, что суд не связан мнением сторон. Данное обстоятельство с учетом положений ст. 14 УПК РФ о презумпции невиновности, предполагающих толкование неустранимых сомнений в виновности обвиняемого в его пользу, лишает практического смысла указанного требования части второй статьи 16¹ УПК РФ». Так что можно, как говорится, «выдохнуть»: одиозному законопроекту не дали хода (пока). Но надо отдавать себе отчет в том, что случившееся не определяет общей тенденции нашего правового развития, впереди возможны новые попытки модернизации российского доказательственного права в инквизиционном направлении.
       И последнее, что надо сказать. В собственном смысле судебной речью, судоговорением является судебное разбирательство. Именно с ним мы связываем настоящее судебное доказывание, соответственно и процессуальное, по нашему мнению, есть только судебное. Существующий ныне смешанный уголовный процесс, где досудебное производство признается процессуальным, а досудебное доказывание устанавливает истину (судебную), мы считаем плодом отравленного авторитаризмом древа российской государственности.

²⁹ См.: Пояснительная записка к проекту федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу»]. - URL: http://www.sledcom.ru/discussions/?SID=3551&sphrase_id=286018 (дата обращения: 05.05.2014).

³⁰ Заключение по проекту федерального закона № 440058-6 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу», внесенному депутатом Государственной думы А. А. Ремезковым (первое чтение). - URL: http://www.sledcom.ru/ discussions/?SID=3551&sphrase_id=286018 (дата обращения: 09.05.2014).

ВЕСТНИК СЮИ

       Судебное разбирательство - судоговорение, равно как и досудебное производство -речедеятельность. Разница между ними в жанрах: судоговорение строится на закономерностях устной речи, диалога, языковой игры, оно риторично; досудебное производство -документооборот - организовано по закономерностям речи письменной - письма, моно-логичного по своей натуре, более диктаторского в плане смыслообразования.
       В состязательном процессе доминирующей должна быть устная речь, непосредственное судебное доказывание. Жанр досудебного письменного производства развился от устной судебной речи и вторичен по отношению к устному судебному дискурсу. Состязательный нарратив - это судебная драма. Следственный нарратив - это следственный протокол, в подоснове монолог власти, которая не нуждается в ответной реакции аудитории (гражданского общества или суда), адресатом речи является «руководство», диалог неравных происходит внутри полновластной организации. Рассказ следователя о том, что было, ведется в жанре протокола, который служит для судьи источником знания о преступлении и преступнике, на основании которого он и принимает решение³¹. Досудебная драма, драматический эффект в принципе невозможны при следственном нарративе, поскольку он развивается не через диалог равных участников, а главное, при нем игнорируется аудитория. Между тем наилучшим средством адаптирования общества и отдельных его членов к условиям существования является спектакль, игра, т. е. судебная драма³².
       Мы настаиваем на принципиальном различии между досудебным и судебным доказыванием. Для нас данное различие является методологической основой для критики действующего закона и предложений по реформе предварительного расследования, изменению структуры современного уголовного процесса.
       Нет истины (объективной). Все гуманитарные истины - субъективны, ибо мерилом их является человек. Материя объективна и первична; разум (язык) вторичен, слаб и лукав; все «истины», которых он добивается, относительны; оппозиция ложь/истина относительна («истина - ложь, вывернутая наизнанку» Ж. Деррида). Особенно это актуально для уголовного судопроизводства. Мера лживости и истинности «правдоподобного» утверждения любой из сторон в уголовном деле пропорциональна его убедительности. Это не значит, что за «истину» не надо бороться. Это надо делать изо всех сил. Но никакая «истина» не может быть освобождена от критики. Сомневаться в «истинности» утверждения противника - это легальный способ мышления в состязательном процессе. «Всякий, кто сознает, что, что он сомневается, сознает это свое сомнение как некоторую истину» (Аврелий Августин (Блаженный). Потому стандарт «разумных сомнений» - универсальный стандарт определения действительности судебной истины и интерпретации. Не может быть универсальной рациональности - есть лишь различные языковые игры.
       Правосудие - это игра, его значимость и социальная ценность - в самой игре, ее организации. Судебная речь (судоговорение) есть элемент речевого устройства общества, в этом объективность (публичность, общественная значимость) результатов судоговорения в виде приговора, иного судебного решения по делу. Судебная истина является гадательной, вероятным знанием. Концепция объективной истины - явление, порожденное инквизиционной (а значит, тоталитарной) юридической традицией. Мы не принимаем распространенную метафору «отражения», служащую методологическим базисом для теории объективной истины. Познание - это приобретение и осваивание (переработка) человеком по определенным схемам (когнитивным контурам) из внешней среды с целью адаптации к этой среде. Познание реальности осуществляется не путем отражения значимых объектов, связей и отношений между ними, а посредством конструирования полез

³¹ В карикатурном виде это проявляется в современной практике представления следственным органом судье электронных копий окончательных процессуальных решений по делу (типа обвинительного заключения), которые используются сотрудниками аппарата суда или самими судьями для изготовления собственно судебных решений.

³² В развернутом виде тема о нарративе доказывания и психосоциальном назначении судебной драмы раскрыта в нескольких работах (см.: Александров А. С. Язык уголовного судопроизводства. - Н. Новгород: Нижегородская правовая академия, 2001; Александров А. С., Александрова И. А., Круглов И. В. Назначение уголовного судопроизводства и наказания. - Н. Новгород: Нижегородская правовая академия, 2006).