Святая простота

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

СВЯТАЯ ПРОСТОТА 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

СВЯТАЯ ПРОСТОТА 

К отцу Савве Жезлову, престарелому настоятелю Свято–
Троицкой церкви в городе П., нежданно–негаданно прикатил из 
Москвы сын его Александр, известный московский адвокат. Вдовый и одинокий старик, узрев свое единственное детище, которого он не видал лет 12–15, с тех самых пор, как проводил его в 
университет, побледнел, затрясся всем телом и окаменел. Радостям и восторгам конца не было. 
Вечером в день приезда отец и сын беседовали. Адвокат ел, 
пил и умилялся. 
– А у тебя здесь хорошо, мило! – восторгался он, ерзая на стуле. – Уютно, тепло, и пахнет чем–то этаким патриархальным. Ей–
богу, хорошо! 
Отец Савва, заложив руки назад и, видимо, ломаясь перед старухой–кухаркой, что у него такой взрослый и галантный сын, ходил около стола и старался в угоду гостю настроить себя на «ученый» лад. 
– Такие–то, брат, факты... – говорил он. – Вышло именно так, 
как я желал в сердце своем: и ты и я – оба по образованной части 
пошли. Ты вот в университете, а я в киевской академии кончил, 
да... По одной стезе, стало быть... Понимаем друг друга... Только 
вот не знаю, как нынче в академиях. В мое время сильно на классицизм налегали и даже древнееврейский язык учили. А теперь? 
– Не знаю. А у тебя, батя, бедовая стерлядь. Уже сыт, но еще 
съем. 
– Ешь, ешь. Тебе нужно больше есть, потому что у тебя труд 
умственный, а не физический... гм... не физический... Ты университант, головой работаешь. Долго гостить будешь? 
– Я не гостить приехал. Я, батя, к тебе случайно, на манер deus 
ex machina. Приехал сюда на гастроли, вашего бывшего городского голову защищать. Вероятно, знаешь, завтра у вас суд будет. 
– Тэк–с... Стало быть, ты по судебной части? Юриспрудент? 
– Да, я присяжный поверенный. 
– Так... Помогай бог. Чин у тебя какой? 
– Ей–богу, не знаю, батя. 
«Спросить бы о жалованье, – подумал отец Савва, – но по–
ихнему это вопрос нескромный... Судя по одежде и в рассуждении золотых часов, должно полагать, больше тысячи получает». 
Старик и адвокат помолчали. 

2 

– Не знал я, что у тебя стерляди такие, а то бы я к тебе в прошлом году приехал, – сказал сын. – В прошлом году я тут недалеко был, в вашем губернском городе. Смешные у вас тут города! 
– Именно смешные... хоть плюнь! – согласился отец Савва. – 
Что поделаешь! Далеко от умственных центров... предрассудки. 
Не проникла еще цивилизация... 
– Не в том дело... Ты послушай, какой анекдот со мной вышел. 
Захожу я в вашем губернском городе в театр, иду в кассу за билетом, а мне и говорят: спектакля не будет, потому что еще ни одного билета не продано! А я и спрашиваю: как велик ваш полный 
сбор? Говорят, триста рублей! Скажите, говорю, чтоб играли, я 
плачу триста... Заплатил от скуки триста рублей, а как стал глядеть их раздирательную драму, то еще скучнее стало... Ха–ха... 
Отец Савва недоверчиво поглядел на сына, поглядел на кухарку и хихикнул в кулак... 
«Вот врет–то!» – подумал он. 
– Где же ты, Шуренька, взял эти триста рублей? – спросил он 
робко. 
– Как где взял? Из своего кармана, конечно... 
– Гм... Сколько же ты, извини за нескромный вопрос, жалованья получаешь? 
– Как когда... В иной год тысяч тридцать заработаю, а в иной и 
двадцати не наберется... Годы разные бывают. 
«Вот врет–то! Хо–хо–хо! Вот врет! – подумал отец Савва, хохоча и любовно глядя на посоловевшее лицо сына. – Брехлива 
молодость! Хо–хо–хо... Хватил – тридцать тысяч!» 
– Невероятно, Сашенька! – сказал он. – Извини, но... хо–хо–
хо... тридцать тысяч! За эти деньги два дома построить можно... 
– Не веришь? 
– Не то что не верю, а так... как бы этак выразиться... ты уж 
больно тово... Хо–хо–хо... Ну, ежели ты так много получаешь, то 
куда же ты деньги деваешь? 
– Проживаю, батя... В столице, брат, кусается жизнь. Здесь 
нужно тысячу прожить, а там пять. Лошадей держу, в карты играю... покучиваю иногда. 
– Это так... А ты бы копил! 
– Нельзя... Не такие у меня нервы, чтоб копить... (адвокат 
вздохнул). Ничего с собой не поделаю. В прошлом году купил я 
себе на Полянке дом за шестьдесят тысяч. Все–таки подмога к 
старости! И что ж ты думаешь? Не прошло и двух месяцев после 

3 

покупки, как пришлось заложить. Заложил и все денежки – 
фюйть! Овое в карты проиграл, овое пропил. 
– Хо–хо–хо! Вот врет–то! – взвизгнул старик. – Занятно врет! 
– Не вру я, батя. 
– Да нешто можно дом проиграть или прокутить? 
– Можно не то что дом, но и земной шар пропить. Завтра я с 
вашего головы пять тысяч сдеру, но чувствую, что не довезти мне 
их до Москвы. Такая у меня планида. 
– Не планида, а планета, – поправил отец Савва, кашлянув и с 
достоинством поглядев на старуху–кухарку. – Извини, Шуренька, 
но я сомневаюсь в твоих словах. За что же ты получаешь такие 
суммы? 
– За талант... 
– Гм... Может, тысячи три и получаешь, а чтоб тридцать тысяч, или, скажем, дома покупать, извини... сомневаюсь. Но оставим эти пререкания. Теперь скажи мне, как у вас в Москве? Чай, 
весело? Знакомых у тебя много? 
– Очень много. Вся Москва меня знает. 
– Хо–хо–хо! Вот врет–то! Хо–хо! Чудеса и чудеса, брат, ты 
рассказываешь. 
Долго еще в таком роде беседовали отец и сын. Адвокат рассказал еще про свою женитьбу с сорокатысячным приданым, 
описал свои поездки в Нижний, свой развод, который стоил ему 
десять тысяч. Старик слушал, всплескивал руками, хохотал. 
– Вот врет–то! Хо–хо–хо! Не знал я, Шуренька, что ты такой 
мастер балясы точить! Хо–хо–хо! Это я тебе не в осуждение. Мне 
занятно тебя слушать. Говори, говори. 
– Но, однако, я заболтался, – кончил адвокат, вставая из–за 
стола. – Завтра разбирательство, а я еще дела не читал. Прощай. 
Проводив сына в свою спальню, отец Савва предался восторгам. 
– Каков, а? Видала?– зашептал он кухарке. – То–то вот и 
есть... Университант, гуманный, эмансипе, а не устыдился старика посетить. Забыл отца и вдруг вспомнил. Взял да и вспомнил. 
Дай, подумал, своего старого хрена вспомню! Хо–хо–хо. Хороший сын! Добрый сын! И ты заметила? Он со мной, как с ровней... своего брата ученого во мне видит. Понимает, стало быть. 
Жалко, дьякона мы не позвали, поглядел бы. 
Изливши свою душу перед старухой, отец Савва на цыпочках 
подошел к своей спальной и заглянул в замочную скважину. Ад
4 

вокат лежал на постели и, дымя сигарой, читал объемистую тетрадь. Возле него на столике стояла винная бутылка, которой 
раньше отец Савва не видел. 
– Я на минуточку... поглядеть, удобно ли, – забормотал старик, входя к сыну. – Удобно? Мягко? Да ты бы разделся. 
Адвокат промычал и нахмурился. Отец Савва сел у его ног и 
задумался. 
– Так–с... – начал он после некоторого молчания. – Я всё про 
твои разговоры думаю. С одной стороны, благодарю за то, что 
повеселил старика, с другой же стороны, как отец и... и образованный человек, не могу умолчать и воздержаться от замечания. 
Ты, я знаю, шутил за ужином, но ведь, знаешь, как вера, так и 
наука осудили ложь даже в шутку. Кгм... Кашель у меня. Кгм... 
Извини, но я как отец. Это у тебя откуда же вино? 
– Это я с собой привез. Хочешь? Вино хорошее, восемь рублей 
бутылка. 
– Во–семь? Вот врет–то! – всплеснул руками отец Савва. – 
Хо–хо–хо! Да за что тут восемь рублей платить? Хо–хо–хо! Я тебе самого наилучшего вина за рубль куплю. Хо–хо–хо! 
– Ну, маршируй, старче, ты мне мешаешь... Айда! 
Старик, хихикая и всплескивая руками, вышел и тихо затворил 
за собою дверь. В полночь, прочитав «правила» и заказав старухе 
завтрашний обед, отец Савва еще раз заглянул в комнату сына. 
Сын продолжал читать, пить и дымить. 
– Спать пора... раздевайся и туши свечку... – сказал старик, 
внося в комнату сына запах ладана и свечной гари. – Уже двенадцать часов... Ты это вторую бутылку? Ого! 
– Без вина нельзя, батя... Не возбудишь себя, дела не сделаешь. 
Савва сел на кровать, помолчал и начал: 
– Такая, брат, история... М–да... Не знаю, буду ли жив, увижу 
ли тебя еще раз, а потому лучше, ежели сегодня преподам тебе 
завет мой... Видишь ли... За всё время сорокалетнего служения 
моего скопил я тебе полторы тысячи денег. Когда умру, возьми 
их, но... 
Отец Савва торжественно высморкался и продолжал: 
– Но не транжирь их и храни... И, прошу тебя, после моей 
смерти пошли племяннице Вареньке сто рублей. Если не пожалеешь, то и Зинаиде рублей 20 пошли. Они сироты. 

5 

– Ты им пошли все полторы тысячи... Они мне не нужны, батя... 
– Врешь? 
– Серьезно... Всё равно растранжирю. 
– Гм... Ведь я их копил! – обиделся Савва. – Каждую копеечку 
для тебя складывал... 
– Изволь, под стекло я положу твои деньги, как знак родительской любви, но так они мне не нужны... Полторы тысячи – фи! 
– Ну, как знаешь... Знал бы я, не хранил, не лелеял... Спи! 
Отец Савва перекрестил адвоката и вышел. Он был слегка 
обижен... Небрежное, безразличное отношение сына к его сорокалетним сбережениям его сконфузило. Но чувство обиды и конфуза скоро прошло... Старика опять потянуло к сыну поболтать, 
поговорить «по–ученому», вспомнить былое, но уже не хватило 
смелости обеспокоить занятого адвоката. Он ходил, ходил по 
темным комнатам, думал, думал и пошел в переднюю поглядеть 
на шубу сына. Не помня себя от родительского восторга он охватил обеими руками шубу и принялся обнимать ее целовать, крестить, словно это была не шуба, а сам сын, «университант»... 
Спать он не мог.