РАСКОЛОТОЕ «Я»: экзистенциальное исследование «нормальности» и безумия. Феноменология переживания и райская птичка

Современная психология: 
теория и практика

R.D.
Laing 

The DiviDeD Self: 

Harmondsworth
Penguin

An Existential Study in Sanity and Madness

The PoliTicS of exPerience 
anD The BirD of ParaDiSe

Рональд Д. 
Лэéнг

Расколотое «Я»

ИОИ
Москва

2018

Экзистенциальное исследование  
«нормальности» и безумия

Феноменология 
переживания и райская 
птичка

3-е издание (электронное)

УДК 615.8
ББК 88.52
Л 23

Расколотое «Я» — первая книга (1960 г.) Р. Д. Лэйнга — психоаналитика и психотерапевта, кумира 60-х и 70-х годов, «возмутителя 
спокойствия», одного из создателей антипсихиатрии. Он не только 
призывает «учиться у шизофреника», становящегося в его понимании 
«проводником» в иные состояния сознания, закрытые для «человека 
повседневности», но и организует одну из первых в мире «альтернативных клиник» для психотических пациентов, где добивается серьезных 
успехов в их излечении.

В Расколотом «Я» он делает попытку не просто изложить свои 
взгляды на психиатрию, но дать читателю почувствовать внутренний 
мир шизофреника, парадоксальный и логичный одновременно.

Феноменология переживания и Райская птичка (1967 г.) — дальнейшее раскрытие подходов и методов, предложенных в Расколотом «Я».

© R.D.Laing, 1960, 1967 
© ИОИ, 2017

ISBN 978-5-7312-0952-6

Л23

Лэйнг, Рональд Д.

Расколотое «Я»: экзистенциальное исследование «нормальности» и безумия. Феноменология переживания и Райская птичка 
[Электронный ресурс] / Р. Д. Лэйнг ; пер. с англ. — 3-е изд. (эл.) — 
Электрон. текстовые дан. (1 файл pdf : 351 с.). — М. : Институт 
общегуманитарных исследований, 2018. — (Современная психология: теория и практика). — Систем. требования: Adobe Reader 
XI либо Adobe Digital Editions 4.5 ; экран 10".

ISBN 978-5-7312-0952-6

Деривативное электронное издание на основе печатного издания: Расколотое «Я»: экзистенциальное исследование «нормальности» и безумия. Феноменология переживания и Райская птичка / 
Р. Д. Лэйнг ; пер. с англ. — 2-е изд. — М. : Институт общегуманитарных исследований, 2017. — (Современная психология: теория 
и практика). — 350 с. — ISBN 978-5-88230-100-1.

УДК 615.8
ББК 88.52

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных 
техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать 
от нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации.

Расколотое «Я»

1. ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЕ 
ОСНОВАНИЯ НАУКИ О ЛИЧНОСТЯХ 

Т
ермин «шизоидный» применяется к индивидууму, цельность переживания которого расщеплена двойственным 
образом: во-первых, существует разрыв в его отношениях с 
его миром, а во-вторых, существует раскол в его отношении к 
самому себе. Подобная личность не способна переживать самое себя «вместе с» остальными или «как у себя дома» в этом 
мире, а наоборот, этот индивидуум переживает самого себя в 
состоянии отчаянного одиночества и изоляции. Более того, 
он переживает самого себя не в качестве цельной личности, а 
скорее в виде «раскола» всевозможными образами: вероятно, 
как разум, более или менее слабо связанный с телом, как два и 
более «я» и тому подобное. 
В этой книге предпринимается попытка экзистенциальнофеноменологического описания некоторых шизоидных и шизофренических личностей. Однако, прежде чем начать такое 
описание, необходимо сравнить данный подход с подходом 
обычной клинической психиатрии и психопатологии. 
Экзистенциальная феноменология пытается изобразить 
природу переживания личностью своего мира и самое себя. 
Это попытка не столько описать частности переживания человека, сколько поставить частные переживания в контекст всего его бытия-в-его-мире. Безумные вещи, сказанные и сделанные шизофреником, по сути, останутся закрытой книгой, если 
не понять их экзистенциального контекста. Описывая один 
путь сумасшествия, я попробую показать, что существует постижимый переход от здорового шизоидного способа бытияв-мире к психотическому способу бытия-в-мире. Сохраняя 
термины «шизоидный» и «шизофренический» соответственно для здорового и психотического состояния, я, конечно же, 

Расколотое «Я»

буду употреблять эти термины не в их привычном, клиническо-психиатрическом контексте, а феноменологически и экзистенциалистски. 
Клинический фокус достаточно узок и охватывает лишь некоторые из путей шизоидного существования и перехода к шизофреническому с отправной шизоидной точки. Однако описание эпизодов, пережитых пациентами, имеет целью показать, 
что эти случаи нельзя полностью охватить методами клинической психиатрии и психопатологии в их теперешнем состоянии, а наоборот, для демонстрации их подлинно человеческих 
уместности и значимости необходим экзистенциально-феноменологический метод. 
В данной книге я, насколько мог, непосредственно шел к самим пациентам и свел до минимума обсуждение исторических, 
теоретических и практических вопросов, поднимаемых психиатрией и психоанализом. Частная форма человеческой трагедии, с которой мы здесь сталкиваемся, никогда не представлялась с достаточной ясностью и определенностью. Поэтому я 
чувствую, что в первую очередь должна быть поставлена чисто описательная задача. Таким образом, эта глава дает лишь 
краткое представление об основной ориентации данной книги, для того чтобы избежать самого ужасного непонимания. У 
этой книги две цели: 
•
с одной стороны, она предназначена для психиатров, которые хорошо знакомы со «случаем», но, возможно, не привыкли рассматривать «случай» qua person, как описывается он здесь;
•
с другой стороны, она обращена к тем, кто знаком с подобными личностями или сочувствует им, но не сталкивался
с ними в качестве «клинического материала». Неизбежно,
что она чем-то не удовлетворит как тех, так и других.
Будучи психиатром, я с самого начала столкнулся с серьезной трудностью: как я могу пойти прямо к пациентам, когда 
психиатрические термины, находящиеся в моем распоряжении, удерживают пациента на определенном расстоянии от 
меня? Как показать всеобщие человеческие уместность и зна

Рональд Д. Лэнг
8

чимость состояния пациента, когда слова, которые приходится употреблять, созданы именно для того, чтобы изолировать и 
ограничивать смысл жизни пациента чисто клинической сущностью? Неудовлетворенность психиатрическими и психоаналитическими терминами довольно часто встречается — и 
не в последнюю очередь среди тех, кто ими пользуется. Повсеместно ощущается, что терминам психиатрии и психоанализа 
почему-то не удается выразить то, что «действительно подразумевается». Но одной из форм самообмана является предположение, что можно говорить одно, а думать другое. 
Поэтому будет удобно начать с обзора некоторых из используемых слов. Как сказал Витгенштейн, мышление есть язык. 
Специальная терминология же — язык внутри языка. Рассмотрение специальной терминологии станет в то же самое время попыткой открытия реальности, которую слова разоблачают или утаивают. 
Наиболее серьезное возражение по отношению к специальной терминологии, используемой ныне для описания пациентов психиатрических лечебниц, заключается в том, что она 
состоит из слов, которые расщепляют человека вербально, аналогично экзистенциальным расколам, описываемым нами в 
данной книге. Но мы не можем дать адекватного отчета об этих 
экзистенциальных расколах, если не начнем с понятия целокупности, а такого понятия не существует, и подобное понятие нельзя выразить языком современной психиатрии и психоанализа. 
Слова современной специальной терминологии относятся 
либо к человеку, находящемуся в изоляции от других и от мира, 
то есть, по существу, вне «связи» с другими и с миром, либо 
— к ложно субстанциализированным сторонам этой изолированной сущности. Вот эти слова: разум и тело, психическое и 
соматическое, психологическое и физическое, личность, «я», 
организм. Все эти термины являются абстракциями. Вместо 
изначального союза «Я» и «Ты» мы берем одного изолированного человека и концептуализируем его различные стороны в 
виде эго, супер-эго и т.д. Другие становятся либо внутренни

Расколотое «Я»

ми или внешними объектами, либо их слиянием. Как мы можем адекватно говорить об отношениях между мной и тобой на 
языке взаимоотношения одного ментального аппарата с другим? 
Как можно сказать, что значит скрыть что-то от себя или 
обмануть самого себя с точки зрения барьеров между одной 
частью ментального аппарата и другой? С этой трудностью 
сталкивается не только классическая фрейдистская мета-психология, но равным образом и любая теория, которая начинает 
с человека или с части человека, абстрагированных от его связи 
с другим в его мире. По нашему личному опыту мы все знаем, 
что можем быть самими собой только в нашем мире и посредством него, и есть смысл в том, что «наш» мир умрет вместе 
с нами, хотя «тот» мир будет существовать без нас. Лишь экзистенциалистское мышление попыталось сочетать изначальное переживание человеком самого себя в связи с другими в 
его мире с помощью термина, адекватно отражающего эту 
цельность. Таким образом, экзистенциально конкретное видится как экзистенция человека, его бытие-в-мире. Если не начать с понятия человека в его связи с другими людьми, с начала «в» мире, и если не осознать, что человек не существует 
без «своего» мира и его мир не может существовать без него, 
мы обречены начать наше исследование шизоидных и шизофренических случаев с вербального и концептуального раскола, соответствующего расколу цельности шизоидного бытияв-мире. Более того, вторичная вербальная и концептуальная 
задача объединения всевозможных кусочков и осколков будет 
выполняться параллельно с отчаянными попытками шизофреника совместить разъединенные «я» и мир. Короче, мы уже 
разбили Шалтая-Болтая, которого нельзя собрать вновь с помощью любого количества сложных и составных слов: психофизическое, психосоматическое, психобиологическое, психопатологическое, психосоциальное и т. д. и т. п. 
Если дело обстоит таким образом, может статься, что взгляд 
на происхождение подобной шизоидной теории будет крайне 
уместен при понимании шизоидного переживания. В следу

Рональд Д. Лэнг
10

ющем разделе я воспользуюсь феноменологическим методом, 
чтобы попытаться ответить на этот вопрос. 
Бытие человека (я буду впоследствии пользоваться термином «бытие» просто для обозначения всего того, что есть человек) можно рассматривать с разных точек зрения, и исследование может сосредотачиваться на том или ином его аспекте. В 
частности, человека можно рассматривать как личность и как 
вещь. Но даже одна и та же вещь, рассмотренная с различных 
точек зрения, вызовет два совершенно разных описания, а описания вызовут две совершенно разные теории, а теории приведут в итоге к двум совершенно разным поведенческим установкам. Изначальный способ рассмотрения вещи определяет наше 
последующее отношение с ней. Давайте взглянем на один достаточно двусмысленный рисунок: 
На этом рисунке изображена одна вещь, которую можно рассматривать как вазу или как два лица, обращенных друг к другу. На рисунке не существует двух вещей; тут есть одна вещь, 
но, в зависимости от того какое впечатление она на нас производит, мы можем увидеть два различных объекта. Отношение 
частей к целому в одном объекте совершенно отлично от отношения частей к целому в другом. Если мы описываем одно из 
лип, мы опишем сверху вниз лоб, нос, верхнюю губу, рот. подбородок и шею. Хотя мы описывали одну и ту же линию, которая при другом рассмотрении может стать очертанием вазы, 
мы описали не очертание вазы, но контур лица. 
Скажем, если вы сидите напротив меня, я могу рассматривать вас как еще одну личность, наподобие меня самого. Но без 
каких-либо перемен в вас и в ваших действиях я могу рассматривать вас как сложную физико-химическую систему, вероятно, со своими собственными идиосинкразиями, но, тем не менее, химическую. Будучи рассмотренным таким образом, вы 
уже являетесь не личностью, а организмом. Будучи выраженным на языке экзистенциальной феноменологии, другой, рассмотренный как личность или как организм, является объектом различных интенциональных актов. Тут нет дуализма в 
смысле сосуществования в объекте двух различных субстан